"Кольцо любви" - читать интересную книгу автора (Хокинс Карен)

Онория остановилась рядом с Кассандрой, которая увлеченно рассматривала крупный фрагмент из мрамора, украшенный искусно вырезанными фигурами.

– Какая прелесть!

Лорд Элгин когда-то был послом в Греции и приобрел там на аукционе большую коллекцию обломков знаменитого Пантеона, а потом, разорившись, предложил коллекцию британскому правительству.

– По-моему, это Гера. – Глаза Кассандры сияли от восхищения. – Если бы я была греческой богиней, то именно Герой!

– Правда? – Онория отошла немного назад, чтобы получше рассмотреть фриз. – Кто бы ни была эта богиня, мне она нравится – посмотри, как естественно и непринужденно она выглядит в этом изящном покрывале и легких сандалиях!

Кассандра рассмеялась:

– Ну, что касается сандалий, думаю, тебе они тоже подошли бы.

– Кассандра! Онория! – В зал вбежали Порция и Оливия, громко стуча кожаными подметками туфель по мраморному полу. – Мы там такое нашли!

– Надеюсь, не очередную обнаженную фигуру? Порция прыснула и поспешно зажала рот затянутой в перчатку ладонью.

– Нет-нет, гораздо интереснее, но ты угадала, это действительно мужчина – настоящий, а вовсе не статуя! – возбужденно сообщила Оливия. – Представляешь, у него такой высокий воротничок, что он не может опустить голову и вынужден все время задирать ее вверх, вот так. – Она смешно закинула голову назад. – Просто невероятно!

Кассандра улыбнулась:

– А на камзоле огромные пуговицы, да?

– Правильно! Прямо с чайное блюдце и сверкают так, что глазам больно.

– Интересно, это, случайно, не лорд Фротерсби? Я читала в одной бульварной газетенке, что он считается настоящим королем франтов.

– Наверное, потому что глупее выглядеть уже невозможно! О, Кассандра, ты должна на него посмотреть! – Порция бросилась к двери, и Оливия поспешила за ней.

Кассандра двинулась за ними, но вдруг остановилась.

– Ты идешь? – спросила она у старшей сестры.

– Нет. Сэр Фротерсби действительно представляет собой любопытное и нелепое зрелище, но я лучше побуду здесь. – Онория указала на фриз. – Мне кажется, если я не вспомню имя этой богини, то не смогу сегодня заснуть.

– Со мной тоже так, если я не могу что-нибудь вспомнить. Ладно, побудь здесь, а мы вернемся, как только вдоволь налюбуемся на лорда Фротерсби.

Оставшись одна, Онория наклонилась к мраморному фризу, недоумевая, почему она так замерзла, хотя рука, на которой было надето кольцо, оставалась теплой. Она сосредоточенно вспоминала имена греческих богинь... Афродита... Гера...

– Эта античная дама очень похожа на вас, вы не находите?

Раздавшиеся совсем рядом звуки низкого бархатного голоса словно омыли всю ее благодатным теплым дождем, и Онория на секунду прикрыла глаза. Тремонт? Что он здесь делает? В ней вдруг ожила надежда... Может, она не все еще погубила? Кто знает...

– Лорд Тремонт! Какая приятная неожиданность! – Она повернулась к своему сопернику, и ее взгляд наткнулся на его белоснежную улыбку. У нее дух захватило, настолько он был хорош со слегка растрепанными черными волосами и невероятно яркими синими глазами.

– Как поживаете, мисс? Ваша экономка подсказала мне, где вас найти.

– О, так вы искали встречи со мной и желаете со мной поговорить? – Онория с трудом скрывала волнение.

Маркиз сложил руки на груди, и его губ коснулась чувственная улыбка.

– Мисс Бейкер-Снид, нам необходимо поговорить, и на этот раз я не позволю вам сбежать. Поскольку на двенадцать у меня назначена деловая встреча, разговор будет коротким.

На этот раз маркиз вовсе не казался сердитым, как накануне; напротив, во всем его облике угадывалось с трудом скрываемое хорошее настроение.

– Лорд Тремонт, если вы не намерены пересмотреть свое решение, думаю, нам не о чем разговаривать.

– И тем не менее я по-прежнему считаю семь тысяч фунтов слишком высокой ценой за кольцо.

– В таком случае зачем же вы пришли? – Онорию охватило острое разочарование.

– Я долго думал о нашем разговоре и в конце концов решил, что мы оба должны пойти на уступки.

Казалось, кольцо на ее пальце сразу потеплело, и Онория распрямила плечи.

– Мне нет нужды идти на уступки. Если вы не принимаете мои условия, я решительно настроена продать кольцо кому-нибудь другому.

– Вот как! – Он наклонился ближе, так что она почувствовала дразнящий запах его одеколона и невольно подалась ему навстречу. И тут же его взгляд скользнул по ее лицу, а затем опустился ей на грудь.

Хотя на ней было очень строгое утреннее платье и поверх шерстяная пелерина, под его взглядом Онория почувствовала себя обнаженной. Вздрогнув, она, словно щит, прижала к груди ридикюль. Господи, ну зачем он так на нее смотрит?

Тремонт перевел взгляд за ее спину, на фриз.

– Это богиня охоты Диана.

– А! – Онория обернулась, радуясь возможности переменить тему. – А я никак не могла вспомнить...

Маркиз указал на основание фриза:

– Видите лук и стрелы у ее ног?

– Да, вижу.

– Резьба местами осыпалась, все же... Поверьте, вы очень напоминаете эту богиню.

Его мягкий голос очаровывал, проникая сквозь панцирь ее самозащиты, и Онория незаметно отодвинулась.

– Милорд, мы только понапрасну тратим время. О каком компромиссе вы говорите?

– Во-первых, я должен быть уверен, что у меня есть время до конца этой недели. Вчера вы очень торопились, и я хочу убедиться, что ваше раздражение не помешало вам рассуждать здраво.

– Я не изменяю данному мною слову. Если бы вчера вы не рассердили меня, я бы не пригрозила забрать кольцо.

– Да, вчера мы оба вели себя не слишком сдержанно...

Боже, какая рассудительность! Вздохнув, Онория бросила на маркиза нетерпеливый взгляд.

– Тремонт, вы позволите кое о чем спросить вас?

Ее собеседник учтиво поклонился.

– Все, что вам угодно.

Любопытно! Значит, она может спросить его, почему он предпочитает одежду темных цветов или, например, что он думает о женщинах с каштановыми волосами, в которых оказалась седая прядь...

Онория попыталась сосредоточиться.

– Я думала...

– Да? – Маркус видел, как его соперница закусила губки – Господи, до чего же они аппетитные и соблазнительные, сочные, как спелая клубника! Его охватило нестерпимое желание отведать их вкус.

– Лорд Тремонт, для вас сумма в семь тысяч фунтов не такая уж проблема.

–Да, но я никогда не переплачиваю сверх того, что считаю необходимым. Если бы я согласился уплатить вам эту сумму, то проявил бы себя как неопытный торговец.

– Тогда зачем мне ждать до конца недели?

– Потому что я намерен найти способ убедить вас изменить ваше решение.

Глаза Онории засверкали, изящно вырезанные ноздри дрогнули, словно она приготовилась к нападению.

– На это не надейтесь! – Отвернувшись, Онория погрузилась во внимательное изучение мраморной резьбы и словно забыла о его присутствии.

Маркус не отрывал от нее взгляда, любуясь точеным профилем, изящной формой грудей под пелериной, грациозной шеей и плечами. Как ни странно, но с каждой новой встречей он находил общество капризной мисс все более сносным и даже приятным. Она не была красива в общепринятом смысле этого слова – ее прелесть открывалась в утонченных чертах благородного лица, в плавных линиях стройного женственного тела, а самыми примечательными были ее карие глаза, глубина которых подчеркивалась седой прядью в густых каштановых волосах.

Оглянувшись, Маркус увидел, что, кроме них, в зале никого нет, что для столь раннего часа было неудивительно: большинство посетителей еще нежились в постели или только собирались встать.

– Признаться, я не ожидал застать вас здесь.

– Почему же? Вам ведь известно о моем интересе к древнему искусству. Впрочем, вы тоже его не лишены. – Онория искоса взглянула на маркиза. – Разве вы не посещаете постоянно этот музей?

– Разумеется, посещаю, и довольно часто.

Интересно, подумал Маркус, что бы она сказала, узнав, что это он убедил британское правительство приобрести образцы древнего мрамора. Наверное, просто не поверила бы. И вообще, он не сделал ничего, за что его можно было упрекнуть, и теперь просто хотел объяснить Онории, почему ему так важно вернуть кольцо в семью.

Его взгляд остановился на ее руках, сжимающих маленький ридикюль. Под тонкой кожей перчаток проступали очертания кольца.

– Скажите, почему вы носите это кольцо?

Онория в замешательстве посмотрела на свою руку.

– Не знаю... Наверное, просто потому, что оно подошло мне по размеру. Это меня удивило – ведь с первого взгляда оно показалось мне очень большим. И вот когда я его надела... – Она вдруг замолчала.

– Да?

Щеки ее окрасились румянцем.

– Нет, ничего... – Она слегка улыбнулась. – Думаю, на меня подействовали разговоры, о чудесных свойствах этого кольца.

– А я-то думал, вы узнали о талисмане Сент-Джонов, только когда я сам рассказал вам об этом.

– Да, это так. Интересно, почему же... – Онория замолчала и в растерянности снова посмотрела на свою руку.

Маркиз улыбнулся:

– Возможно, вы что-то почувствовали, потому что магическое кольцо уже коснулось вас, завладело вами, заставило вас думать, что может быть...

– Лорд Тремонт! – В ее глазах сверкнул огонь, и они стали почти зелеными. – Я не наивная девчонка, чтобы подпасть под влияние глупой романтической легенды, тем более если она касается такой особы, как вы!

Маркус понимал, что Онория по заслугам поставила его на место, и вместе с тем его самолюбие было жестоко уязвлено. Ни одна женщина не смела глядеть на него с таким нескрываемым презрением!

Он отреагировал на оскорбление стремительно и спонтанно. Стоило этой женщине оказаться рядом, как между ними вспыхивала какая-то странная, необъяснимая связь, поначалу возбуждавшая в обоих неосознанное раздражение, а затем – нечто совершенно противоположное. Может быть, если он опять уступит своему тайному желанию и поцелует очаровательную мисс Бейкер, болезненное напряжение внутри его наконец растает, он поймет, что она обыкновенная женщина, и сбросит с себя странное очарование, которое все больше им завладевало.

Не раздумывая более, Маркус шагнул вперед и порывисто обнял красавицу за талию.

– Лорд Тремонт! – Онория негодующе взглянула на него... но не оттолкнула.

– На вас кольцо – вот почему я не в силах себя удержать!

Она стояла не шелохнувшись, но маркиз видел, как высоко вздымается ее грудь.

– Отпустите меня, или мне придется защищаться!

– Так защищайтесь же! – Каким-то чутьем Маркус понимал, что ему не следует торопиться. Медленно наклонившись, он поцеловал ее в висок и ощутил под губами мягкие, как шелк, волосы.

Онория задрожала, и ее густые ресницы опустились, откидывая тень на нежно заалевшие щеки.

– Прекратите немедленно!

– А вы меня заставьте. – Он проложил горячими губами чувственную дорожку по ее щеке к подбородку, нежно коснулся его губами, после чего осторожно поцеловал уголок рта. Казалось, чем дольше длился поцелуй, тем больше им завладевала первобытная, неудержимая страсть. Он еще не смел ласкать ее тело, а от небывалого наслаждения у него уже кружилась голова, как будто он был незрелым мальчишкой!

– Онория... – Маркус на мгновение оторвался от ее благоухающих уст. – Вы меня не отталкиваете?

Где-то в глубине ее сознания маячила мысль, что ей следует немедленно расстроить его планы, но Онория никак не могла вспомнить, зачем и почему. В конце концов, один поцелуй не заставит ее расстаться с кольцом, зато она навсегда запомнит мужчину, который подвергает ее такой утонченной пытке страстью.

Поцелуй становился все глубже и горячее, с каждым мгновением Онория все глубже погружалась в пылающий омут, все больше теряя способность рассуждать. В какой-то момент ее ощущения стали настолько сильными, что ей показалось – она вот-вот загорится...

Неожиданно маркиз поднял голову, словно против воли отрываясь от ее губ. Холодный воздух коснулся лица Оно-рии, остужая замутненный страстью разум. Она все еще дрожала, и ей даже пришлось схватиться руками за отвороты его камзола.

Маркус понимал, что ему не следовало ее целовать, но не смог воспротивиться соблазну. Под строгой одеждой скрывались соблазнительное тело и страстность куртизанки, и это противоречие придавало Онории необыкновенную притягательность.

Черт побери, хорошо бы поцеловать ее еще раз, подумал он и, прислонившись к стене, скрестил руки на груди, повернув голову так, чтобы видеть ее нежный профиль.

– Как ни хорош этот поцелуй, все-таки он не был настоящим.

Онория бросила на него подозрительный взгляд, затем отвела глаза.

Маркус терпеливо ждал.

Спустя некоторое время она с упреком взглянула на него.

– А что значит настоящий поцелуй?

– Я не уверен, что вы готовы это узнать.

– О?

В этом коротком «О» крылось множество вопросов, и Маркус счел возможным ответить:

– Я разорвал наши объятия до того, как поцелуй стал настоящим, чтобы оценить вашу реакцию, и это испортило мне удовольствие.

Онория покраснела.

– Нам следует обсуждать вопрос о кольце, а не глупые поцелуи.

Маркиз протянул руку и стал накручивать на палец один из ее блестящих локонов.

– Что ж, если вы так решительно настроены на серьезный разговор... Мисс Бейкер-Снид, какой компромисс можете вы предложить?

– Никакого.

Он пропустил тяжелый шелковистый локон между пальцами.

– Разве вы не думаете, что справедливо хоть немного понизить запрашиваемую сумму?

Некоторое время Онория напряженно молчала.

– Шесть тысяч фунтов и ни пенни меньше!

– Все равно это слишком.

– Отлично. В таком случае, если Радмер явится ко мне с предложением, мне придется его рассмотреть.

– Но это кольцо моей матери!

– Я знаю, и сама я не буду искать встречи с Радмером, но это все, что я могу вам обещать. – Она вздохнула, прижав пальцы к вискам. – Вы не понимаете моего положения. Видите ли, мой отец вложил все свои деньги в корабль, который утонул в море.

– Очень неосмотрительное решение!

– Может быть, он и допустил ошибку, но у него настоящее чутье на старину, редкости, и он обязательно все исправит. Впрочем, сейчас не это важно. Мы рассчитывали дать Кассандре возможность провести этот сезон в Лондоне, а теперь у нас нет денег, и поэтому...

Маркус с любопытством посмотрел на нее.

– Поэтому вы хотите выручить за кольцо как можно больше денег.

– Отцу потребуется не меньше года, чтобы восстановить состояние, и еще год, чтобы оплатить выезд дочери в свет.

– Ваша сестра готова выезжать уже сейчас?

– Да, скоро ей исполнится девятнадцать, и через два года... – Онория огорченно нахмурилась. – Это глупо и несправедливо, но через два года она уже будет считаться старой девой.

– Как и вы, – не удержался Маркус.

Онория спокойно кивнула. Все-таки она удивительная девушка, эта воинственная Диана!

– Кассандра давно об этом мечтает. Там, где мы жили раньше, не так уж много подходящих мужчин, и я опасалась, что в конце концов она станет женой какого-нибудь одичавшего в деревне сквайра...

– А вы?

– О, меня брак нисколько не привлекает! – Онория насмешливо скривила губы. – Я слишком ценю свою независимость и право на собственное мнение. Кажется, я вам уже говорила, что в свое время уже начала выезжать в свет, а всего через несколько недель заболела моя мать. Я уехала домой без сожалений, потому что в светском обществе чувствовала себя чужой, а развлечения света не находила интересными. Зато Кассандра их обожает, и она так хороша, что, бесспорно, будет иметь успех.

– Значит, вы предпочитайте не торчать в душных гостиных, а проводить время на аукционах в охоте за древностями?

Глаза Онории сверкнули.

– Вот именно! Во всяком случае, более увлекательного занятия я для себя придумать не могу.

– Теперь мне ясно, почему вы так желаете ввести сестру в свет.

– А мне – почему вы так хотите вернуть кольцо. – Онория вздохнула. – Милорд, позвольте мне быть откровенной. Я давно уже посещаю аукционы и понимаю ценность вещей– поэтому и считаю сумму в семь тысяч фунтов не слишком высокой для этой вещи.

– Вы же сказали – шесть!

– Это было до того, как я поняла, что, говоря о компромиссе, вы имели в виду уступку только с моей стороны, – быстро возразила она.

Маркус невольно рассмеялся:

– У меня такое ощущение, как будто вы уже выиграли!

– Так оно и есть. – Онория удовлетворенно улыбнулась. – Только вы не хотите этого признать.

Маркус поежился. Черт побери, когда она вот так на него смотрит, ему еще больше хочется ее поцеловать.

– Мисс Бейкер-Снид, не вынуждайте меня спешить.

– А как вы собираетесь это сделать? Еще одним поцелуем?

Маркусу смертельно захотелось притянуть красавицу к себе, но он побоялся, что тогда уже не отпустит ее.

– Тремонт... – послышался издалека мужской голос.

– Вас кто-то зовет.

– Тремонт! – снова послышался этот же голос, но уже ближе, казалось, из соседнего зала.

– Вы избавлены от меня каким-то невежливым незнакомцем, – улыбнулся Маркус. – Судьба положительно заботится о вас, моя дорогая.

– Черт побери, Тремонт, я же знаю, что вы здесь! – громко вскричал мужчина. – Я видел вашу карету и разговаривал с этим болваном, которого вы называете своим кучером.

Только теперь Маркус узнал этот голос.

– Это Мелтон, он должен был зайти ко мне сегодня в двенадцать. Какого черта он притащился сюда и орет, как в таверне?

Онория прислушалась.

– Похоже, этот человек очень сердит.

– Да уж, симпатии ко мне он явно не питает.

Его заявление было встречено молчанием, и Маркус неожиданно сообразил, что, если их застанут наедине, репутация Онории будет погублена навсегда, и только по его вине.

Словно читая его мысли, Онория сухо сказала:

– У меня нет желания оказаться замешанной в скандал. – Она повернулась к выходу. – Нам лучше уйти. Через минуту лорд Мелтон окажется здесь, и тогда...

Маркус последовал за ней в соседний зал, где немногочисленные посетители не спеша переходили от экспоната к экспонату.

– А вот и мои сестры.

Маркус посмотрел в указанном направлении и увидел в смежном зале девушек, три из которых были явно школьного возраста, тогда как одна, постарше, выделялась поразительной красотой. Девушки о чем-то возбужденно переговаривались.

Снова послышался голос лорда Мелтона, но он доносился уже откуда-то издалека. Онория огляделась.

– Кажется, ваш преследователь свернул в другой коридор.

– Надеюсь, – пробормотал Маркус.

– Что ж, мне пора подойти к сестрам. Очень жаль, что мы с вами ни о чем не договорились. К счастью, у вас еще осталось несколько дней на раздумье.

«Да, мисс Бейкер-Снид – крепкий орешек», – с сожалением подумал маркиз.

– Я постараюсь что-нибудь придумать.

– Надеюсь. До свидания, лорд Тремонт. – Величественно кивнув, Онория отправилась в соседний зал, а Маркус, недовольно нахмурившись, медленно побрел по коридорам музея к ожидающей его карете, проклиная лорда Мелтона за то, что тот явился в музей, а не к нему в дом, как было условлено.