"Люди из Претории" - читать интересную книгу автора (Нгвено Хилари)

11

Господин Капвела, замбийский министр, покинул "Панафрик", съехал. Проныра узнал об этом по телефону от служащей отеля. Пропало интервью, которого так ждет Хамиси!

– Министр не сказал, когда вернется? – спросил Проныра, листая записную книжку и отыскивая другой телефонный номер.

– Брат, я же сказала, он съехал, – повторила девушка. – Назад не вернется, теперь дошло?

– Дошло, дошло. Не психуй, а то парик свалится!

По другому номеру никто не отвечал.

– Вечно эти телефонистки где-то шляются! – возмутился Проныра, вешая трубку.

Со следующим звонком ему повезло больше.

– Документ, который вам нужен, мистер Проныра, у меня, – услышал он голос таможенника. Тот всегда называл Нельсона "мистер Проныра", чтобы звучало не слишком фамильярно.

– Отлично! Когда я его увижу?

– Может быть, сегодня вечером или завтра. Не знаю.

– Что значит – не знаете? Документ у вас или нет?

– Видите ли, мистер Проныра, документ-то у меня. Если на то пошло, я сейчас держу его в руке. Но дело в том, что...

– У вас в конторе есть копировальная машина?

– О нет, мистер Проныра, не в этом суть...

– А в чем же?

– Это не телефонный разговор, – промямлил таможенник. – Не могли бы мы где-нибудь встретиться?

– Конечно, могли бы. Где хотите.

Старая история, подумал Проныра, опуская трубку. Бедный чиновник, слишком много работы, мизерная зарплата, еле-еле сводит концы с концами. Почему они всегда пристают с этим ко мне? А потом еще окажется, что документ пустячный...

Он говорил по телефону со знакомым из департамента зернопродуктов, когда к его столу подошел Хамиси:

– Ну, как маис?

– Прекрасно, просто прекрасно. Тружусь не покладая рук.

– Да уж, статья должна получиться на славу, судя по тому, сколько времени ты на нее потратил, – сказал Хамиси. – С Капвелой еще не беседовал?

– Никак не могу его застать, – ответил Проныра. – Замбиец скользкий, как угорь. Вчера еще был в "Панафрик", а сегодня выбыл в неизвестном направлении.

– Где же он?

– Никто не знает. – Проныра пожал плечами.

Хамиси пристально посмотрел на Проныру:

– Между прочим, Килонзо почему-то считает, что ты продолжаешь заниматься южноафриканским делом.

– Килонзо? С чего бы это? Я только сегодня утром был у него. Просил сведений о парнях, которые как будто замешаны в контрабанде. Как он может говорить, что я занимаюсь южноафриканским делом? Оно для меня больше не существует.

– Будем надеяться, что это так, Нельсон, – сказал Хамиси, отходя от стола. – Как только закончишь статью о контрабанде маиса, сразу неси ее мне.

Чиновник из департамента зернопродуктов ничем не порадовал журналиста. Проныра напомнил ему об обещании раздобыть хоть что-нибудь, но чиновник сказал:

– Помню, но это, знаете ли, нелегко. Я не могу рисковать своим положением. Если мой начальник пронюхает, что я говорил с вами, у меня будут крупные неприятности. Наберитесь терпения.

Как только Проныра повесил трубку, телефон снова зазвонил. Это был Килонзо.

– Проныра, я даже не рассчитывал на такое везение. Оба парня работают в "Орле". У нас на них есть материал. Раньше они были таксистами, но вот уже три года как служат в "Орле".

– Спасибо, инспектор, – сказал Проныра.

– Не за что, – ответил Килонзо. – И не забывай про свое обещание.

– Какое обещание?

– Не помнишь? Если тебе вдруг станет известно что-нибудь насчет южноафриканского певца или исчезнувшего ученого... Я знаю, что ты оставил это дело. Но если случайно что-то прознаешь, будь так любезен – поделись с нами.

– Непременно, инспектор.

Досье Гарольда Маклеода не дало ничего примечательного.

– Разумеется, подробно изучить каждую папку я не могла, – сказала Лора. – В основном они набиты фотографиями Маклеода на разных собраниях, а точнее говоря, за раздачей чеков благотворительным организациям. Вот то немногое, что удалось о нем собрать. Родился в Шотландии, в Эбердине, в тысяча девятьсот двенадцатом году. В шестнадцать лет приехал с родителями в Кению. Его отец купил ферму в округе Ол-Калу. Учился в колледже герцога Йоркского, потом в Эгертоне. После войны занялся страховым делом, затем внешней торговлей. В тысяча девятьсот пятидесятом году основал фирму "Орел". Считается одним из богатейших людей в стране.

Проныра посмотрел на Лору:

– Негусто, верно?

– Увы, – сказала Лора, отодвигая записную книжку. – О, совсем забыла: во время чрезвычайного положения Маклеод служил в Кенийском полицейском полку.

– А кто из здешних европейцев не служил?

– Что верно, то верно, – сказала Лора. – Несколько папок я еще не просмотрела. Могу попросить библиотекаршу разыскать их на чердаке. Или, может, лучше сходить в Макмиллановскую библиотеку? В номерах "Ист Эфрикэн стандарт" времен чрезвычайного положения о Маклеоде наверняка часто писали.

– Было бы время, мы перерыли бы все, что только можно. Но времени у нас нет. Мы должны разыскать Шэйна, и быстро. А в старых номерах "Ист Эфрикэн стандарт" его не отыщешь!

– Может, показать фотографию Маклеода сестре из клиники? Вдруг она его опознает?

– Да эта рожа всем известна. Чуть ли не в каждом номере газеты печатают его фото.

– Я подумала: не был ли Маклеод одним из белых, похитивших Шэйна?

– Лора, не смеши меня. Чтобы Маклеод при его положении отправился похищать людей в санитарной машине?! Нет, надо выяснить, почему эти парни из его фирмы следили за нами, почему один из них участвовал в похищении Шэйна. Вот и все.

– Я просто подумала, может быть, это неплохая идея, – виновато сказала Лора.

– Идея, может, неплохая, но и недостаточно хорошая. Черт возьми, все, наверное, значительно проще!

– Если бы все было просто, что бы делали Проныры?

– Мир легко бы обошелся без нас.

– Нашел время плакаться.

– Да, ты права. А что касается Маклеода, у меня есть идея получше твоей. Позовем-ка на подмогу нашего индийского друга.

– Черный, ты обезумел, – сказал фотограф. – Сначала среди ночи гонишь меня снимать каких-то молодчиков, а теперь хочешь, чтобы я фотографировал каждого...

– Не каждого, – нетерпеливо вставил Проныра.

– Каждого европейца, – поправился Якуб, – который входит в здание "Орла" и выходит оттуда...

– Вот теперь верно. Каждого европейца.

– Кому и зачем это нужно?

– Не твоего ума дело, Якуб. Делай то, что тебе говорят. Снимки мне нужны к семи вечера.

– Больше ничего не хочешь?

– Больше ничего.

– А кто заплатит за километры отснятой пленки?

– Мой дорогой индийский друг, километры пленки тебе не понадобятся, – сказал Проныра. – Думаю, за весь день каких-нибудь сорок-пятьдесят европейцев войдут в здание "Орла" и выйдут оттуда. Если каждого снять по разу...

– А вдруг я кого-нибудь пропущу?

– Не советовал бы тебе зевать, Якуб. Мне нужен каждый, повторяю, каждый европеец, который войдет в то здание или выйдет из него.

– Еще один вопрос, мистер Шерлок Холмс, – сказал фотограф. – Где мне расположиться, чтобы не привлекать к себе внимания?

– Понятия не имею, Якуб. Уверен, что такой профессионал, как ты, найдет способ. Верно, Лора?

Лора посмотрела на Проныру, потом на фотографа и улыбнулась.

– Ведь выбора-то у него нет, – сказала она.

Якуб вернется с отснятой пленкой через несколько часов, полчаса – на проявление, и еще час – на печатание. Проныра места себе не находил. Лишь бы его затея дала результаты. Чтобы чем-нибудь себя занять, он начал было разузнавать кое-какие детали о деле с контрабандой, но после двух-трех телефонных звонков вынужден был самому себе признаться, что мысли его витают далеко от контрабанды. Он понадеялся, что Хамиси оставит его в покое на некоторое время.

Лора за своим столом печатала статью. Проныра подошел к ней:

– Ты не дашь мне ключ от квартиры Шэйна?

– Зачем он тебе? – спросила она, протянув руку к сумочке.

– Да вот подумал, не заехать ли туда еще раз, – сказал Проныра. – Мы ведь могли что-то проглядеть. Надеюсь, я не заблужусь.

– Хочешь, я тебя отвезу?

– Не стоит. Возьму редакционную машину. Пусть хоть иногда тебя видят за работой, это не повредит.

– Ладно, Проныра.

Подъехав к дому, в котором жил Шэйн, Проныра увидел серую автомашину марки "датсун", стоявшую метрах в пятидесяти от калитки. В ней сидели не то двое, не то трое мужчин. Полиция или безопасность, подумал Проныра, вылезая из "фиата".

Он вошел в квартиру и, осмотревшись, понял, что после него с Лорой здесь опять кто-то побывал. Впрочем, такого разгрома, как в прошлый раз, не было. Стол стоял на своем месте, кровать застелена, но Проныра заметил, что ящики в одной из тумб стола наполовину выдвинуты. Он хорошо помнил, что задвинул их. Значит, кто-то продолжает поиски.

Проныра тщательно проверил содержимое всех ящиков. Он не знал, что ищет, однако надеялся наткнуться на что-нибудь, хоть какой-то намек, но ничего такого в ящиках не было. В верхнем лежала фотография Марка, брата Шэйна, убитого "фашистскими свиньями". Те же счета и квитанции в других ящиках. Шарпевильский плакат. Проныра в раздумье огляделся по сторонам. Ему стало как-то не по себе в маленькой комнатушке.

Стук в дверь вернул его к действительности.

– Кто там? – спросил Проныра.

– Полиция.

Проныра открыл дверь. Двое мужчин прошли мимо него в комнату, окинули ее взглядом.

– Что вы тут делаете? – поинтересовался один из вошедших, тот, что был дороднее и погрубее на вид.

– Я мог бы задать вам тот же вопрос, – пожал плечами Проныра.

– Мы при исполнении, – сказал здоровяк.

– И я тоже.

– Послушайте, мистер, инспектор велел вам держаться подальше от этого дела. Нам приказано арестовать вас за вторжение в чужую квартиру.

Проныра рассмеялся:

– Добрый старина Килонзо!

– Я сказал что-нибудь смешное?

– Нет-нет, – ответил Проныра. – Просто мне сдается, что такой роскоши вы не можете себе позволить. Ведь вы как будто ищете певца Шэйна, верно?

– Кто вам это сказал?

– Сам догадался. И еще вы разыскиваете ученого, сбежавшего из Южной Африки. Вам совсем ни к чему, чтобы публика узнала, сколько дров вы наломали в этом деле. Если вы меня арестуете, придется предъявлять обвинение. Дойдет до суда, и моя газета разоблачит вас до самой задницы.

– Вы угрожаете официальным лицам! – возмущенно заговорил второй полицейский.

– Нет, сэр, я вас просто предупреждаю. Вам приказано следить за квартирой и за подозрительными типами, которые могут тут вертеться. Насчет меня у вас никаких инструкций нет. Так что, если вам шкура дорога, лучше оставьте меня в покое.

Казалось, толстый полицейский вот-вот лопнет от распиравшей его ярости.

– Терпеть тебя не могу, и твою писанину тоже! – сказал он. – Вечно пыжишься доказать, что умнее нас. Когда-нибудь...

– Так-так, – перебил его Проныра. – Что же случится когда-нибудь?

Полицейский подошел к двери, отворил ее и пропустил вперед своего напарника.

– Тогда узнаешь... – Он вышел и что есть мочи хлопнул дверью.

В половине шестого Проныра подъехал к "Хилтону" и загнал машину на одну из платных стоянок. После ухода полицейских он еще немного задержался в квартире Шэйна, но ничего не обнаружил. Чувствовал он себя подавленным и усталым.

Проходя мимо стойки портье к буфету, Проныра услышал свое имя.

– Как дела, Проныра? – окликнул его Джозеф.

– Так себе.

– Я ведь с первого взгляда понял, что тот парень в темных очках без багажа и есть ученый. Ты все точно написал в статье. Ученый-беглец. А этот южноафриканский певец – знаешь, я всегда подозревал, что с ним дело нечисто. По тому, как он одевался, как пел, сразу можно было догадаться.

Проныра улыбнулся.

– Верно-верно, – сказал он и пошел дальше.

Хорошо бы и впрямь обладать способностью сразу обо всем догадываться, думал Проныра, принимая от официанта бутылку пльзеньского. Жить было бы легко и просто.

– Странное это дело, – произнес официант.

Проныра взглянул на него:

– Какое дело?

– Да стрельба эта, про которую вы писали.

– Ах, вот ты о чем!

– Очень странное, – продолжал официант. – У нас в отеле никогда раньше стрельбы не было.

– Всегда что-то случается в первый раз.

– Жутко вспомнить. Надо же – хотел бросить тень на официантов!

– Нет, официанты тут ни при чем, – бесстрастным голосом сказал Проныра.

– Знаю. Говорят, это какой-то южноафриканский певец из ночного клуба. Но на нем была наша форма. Поэтому он и пробрался в номер.

Проныра отхлебнул пива, а официант наклонился, чтобы протереть влажной тряпкой стол. Проныра засмотрелся на руку с тряпкой, двигающуюся то туда, то сюда по белой пластиковой поверхности стола. Из коричневого рукава торчала белая манжета рубашки. Проныра поставил бокал на стол.

– Слушай-ка, брат, – спросил он, – а где твой пиджак?

– На мне, – ответил удивленный официант.

– Нет... твой собственный. Не форменный китель.

– А, мой! Внизу, в раздевалке. Мы все там оставляем свои вещи, когда приходим на работу.

Проныра поднялся:

– Ты не проводишь меня туда?

– Не знаю, как и быть. Управляющему не понравится, если я отлучусь.

– Не беспокойся, – сказал Проныра. – Я все ему объясню.

Проныра последовал за официантом через дверь около буфета. Они спустились по лестнице в подвал и вошли в небольшую комнату, где на крючках вдоль стен висела одежда.

– Вот что, приятель, дело серьезное, – сказал Проныpa. – Я пиджак ищу.

– Чей пиджак? – спросил официант.

– Ты ведь знаешь, тот южноафриканский певец, что прикончил парня, был в форме.

– Да, так говорят.

– Где же он ее взял? Может, здесь, как думаешь?

– Наверное. Он мог зайти и взять любой китель с крючка.

– Но сначала ему надо было снять свой пиджак, а потом уж надеть китель.

– Да. Если только на нем был пиджак, – сказал официант.

– Этот певец всегда ходил в пиджаке. Красный в клетку.

Лицо официанта просияло.

– Ага, так вот откуда взялся тот пиджак! – воскликнул он. – Несколько дней здесь висел. Мы все голову ломали, чей он.

– А где он теперь? – Проныра оглядел комнатушку.

– У управляющего... Нет, у кастелянши. Кто-то отнес его ей.

Проныра поспешил к кастелянше. Вес этой добродушной на вид женщины, по всей вероятности, соответствовал ее положению в отеле.

– Чем могу быть полезна, мистер репортер? – спросила она. – Опять что-нибудь вынюхиваете?

– Ну что вы! Человек пришел забрать свой пиджак, а его сразу в чем-то подозревают!

– Какой пиджак?

– Красный в клетку...

– Так это ваш? – Толстуха встала из-за стола, открыла стенной шкаф и вытащила оттуда пиджак. – Этот, что ли?

– Он самый, – обрадовался Проныра. – Я, видать, слегка был под мухой. Знаете, журналисты – народ пьющий. – Он порылся в карманах пиджака. – А бумажник? – воскликнул он.

– Неужели стащили? – ахнула кастелянша. – Вот бесстыжие! То-то они так быстренько его сюда притащили. Много денег-то было?

– Да не в деньгах дело, – сказал Проныра. – Права там и корреспондентская карточка.

Необъятная грудь смотрительницы ходуном ходила от негодования.

– Кошмар! – негодовала она. – Куда катится эта страна? Люди зарятся на чужое...

Она была вне себя, и грудь ее вздымалась, как кузнечные мехи.

– Не стоит так убиваться, – успокоил ее Проныра. – Пиджак я нашел, а права и карточку получить нетрудно. В конце концов, сам виноват. А вам большое спасибо.

– Для отеля это позор.

Проныра возвратился к столику в буфете.

– Вижу, выручили пиджачок, – сказал официант, который водил его в раздевалку. – А пиво не допили.

Полупустая бутылка и почти полный бокал стояли там, где Проныра их оставил. В кармане шэйновского пиджака он нащупал пухлый конверт. Взглянув на пиво, Проныра достал пять шиллингов.

– Сдачи не надо, – сказал он официанту, протягивая деньги.

– А пиво?..

– Ладно, ладно. – Проныра помахал официанту рукой. – Не до пива сейчас. Есть дела поважнее.