"Люди из Претории" - читать интересную книгу автора (Нгвено Хилари)

10

– Интересно, мой черный друг, какое отношение имеют эти снимки к маису? – спросил Мухаммед Якуб, как только Проныра и Лора вошли в комнату фотографов.

– К маису? – удивленно переспросила Лора, посмотрев на Проныру, потом перевела взгляд на фотографа.

– Конечно, к маису! – воскликнул Проныра. – Ты что, Лора, забыла вчерашних парней в клубе "Холлиан"? Контрабандистов?

Лора снова взглянула на Проныру и поняла.

– А, речь идет о тех двоих, что гнались за нами в белой "кортине", – сказала она, поворачиваясь к стенду с контрольными отпечатками. – Это они?

– Они самые, – подтвердил Проныра, – если, конечно, Якуб целился вчера в ту сторону!

– Я целился куда следует, – ответил индиец. – Может, теперь расскажете, что к чему?

– Мы же говорим, контрабанда маиса, – повторил Проныра.

– Контрабанда маиса, – эхом отозвалась Лора.

– А ну-ка взглянем на пробы, – сказал Проныра, раскладывая отпечатки на столе. – Та-ак... Увеличь этот, этот и еще этот... Ничего себе нащелкал за несколько секунд!

– Заказывай все подряд, не скромничай, – проворчал Якуб. – Только с бухгалтером в конце месяца сам объясняться будешь!

– Отпечатай то, что просят, Якуб. И оставь свои остроты при себе.

– Не кипятись. Захочешь – я тебе их сделаю в натуральную величину.

– Не могу я целый день дожидаться твоих шедевров, – сказал Проныра, возвращая контрольные отпечатки фотографу. – Да и Хамиси это не понравится.

– Ему еще больше не понравится, что ты до сих пор копаешься с этими сомнительными делами.

– С какими это "сомнительными делами"? – спросил Проныра. – Мы работаем над контрабандой маиса. Так и доложи Хамиси, слово в слово!

– Четко и ясно. А как мне объяснить ее роль в этом деле? – Якуб показал на Лору.

– Я помогаю Проныре, – ответила Лора.

– Да, друг мой, она – моя помощница.

Отпечатки вышли как нельзя лучше. Можно было рассмотреть даже поры на коже лица у того и другого мужчины.

– Никогда их не встречал, – сказал Проныра Лоре.

– Выглядят, как простые... таксисты или официанты. Ты знаешь, что я имею в виду.

– Да, выглядят простовато, но внешность обманчива. Каким-то образом они связаны с этим дельцем.

– Что теперь предпримем? – спросила Лора. – Как ты считаешь, твой друг в Особом управлении не мог бы их опознать?

– Отвезти снимки в управление? Да ты в своем уме? Они нас засадят, если узнают, что мы до сих пор занимаемся этой историей! Нет, управление отпадает. Но у меня есть идея: попрошу Килонзо выяснить, кто владелец "кортины". А дальше будем действовать сами.

– Гм... идея недурна, – похвалила Лора.

– У меня есть получше, – сказал Проныра. – Отвези фото в Вестлендскую клинику. Может быть, сестра опознает кого-нибудь из этих парней. Чует мое сердце – один из них мог быть за рулем той "скорой", что вчера увезла Шэйна. Поезжай в клинику, а я – к Килонзо. Встретимся через час.

– Идет.

Инспектор Тимоти Килонзо подозрительно оглядел Проныру.

– Слышал, ты здорово напортачил на днях, – произнес он, когда Проныра сел. – Проныра Нельсон Наэта! Все пыжишься!

– Не сыпал бы соль на раны.

– Ладно уж! Каким ветром занесло тебя сюда на этот раз? Не иначе, ищешь труп настоящего ученого? – спросил Килонзо.

– Нет.

– Нет? Тогда, может, кого из родственников шлепнули или что другое?

– Опять не то. Вчера из одной клиники похитили моего друга. Его вроде должна была охранять полиция. Но я и не с этим пришел, инспектор. – Проныра отлично видел, как подействовали его слова на Килонзо. – Конечно, я как репортер дал маху насчет личности убитого европейца, но вы, сдается, делаете и не такие ляпы с охраной людей, которые вам поручены.

– Могу ли поинтересоваться, о ком ты, собственно, говоришь?

– О Шэйне, или, точнее, о южноафриканском певце по имени Лабан Кхакхетла. Я видел его последний раз на каталке в коридоре одиннадцатого этажа отеля "Хилтон", и ты там был, если память не изменяет. Ясно я выражаюсь?

– Проныра, тебя предупреждали: об этом писать нельзя. Ни строчки, ни слова!

– Вы нашли его?

– Я не вправе отвечать тебе.

– Значит, все еще не нашли?

– Думай что хочешь, Проныра. Но в печать – ни слова!

– Расслабься, друг, – улыбнулся Проныра. – Мой редактор запретил мне касаться этой истории. Боюсь, публика так и не узнает, какие ротозеи блюдут ее покой.

– Если ты пришел не за этим, то чему же я обязан твоим визитом?

– Мне необходима небольшая помощь с другой историей.

– О чем идет речь?

– О контрабанде маиса.

– К отделу расследований убийств она не имеет никакого отношения, – отрезал инспектор. – А разве ты с ней до сих пор не покончил?

– Я уже все давно раскопал, но зануда редактор требует новой проверки.

– Чем может мой отдел тебе помочь?

– Я пытаюсь разыскать хозяина одной машины, – сказал Проныра. – Мне шепнули, что на ней недавно перевозили контрабанду. Был бы благодарен за любую информацию о ее владельце.

– Не мог сам узнать в транспортно-регистрационном управлении?

– Времени в обрез. Хамиси требует результатов, а я должен еще множество узелков развязать. Ты можешь в два счета навести справки. Сэкономил бы мне время. Тебе разок звякнуть – и все дела.

Инспектор поднял трубку стоявшего перед ним аппарата:

– А что я с этого буду иметь?

Проныра улыбнулся инспектору:

– Договоримся так – я буду передавать тебе все, что случайно узнаю насчет ученого из Южной Африки или насчет Шэйна.

– Проныра, – насупился Килонзо, – приказываю тебе не соваться в эту историю.

– Да ведь я сказал: "случайно узнаю", – пожал плечами Проныра. – Конечно, если тебе не интересно...

Килонзо набрал одну цифру на диске.

– Соедините меня с начальником транспортно-регистрационного управления, – сказал он и положил трубку. – Что еще тебе?

– А что, у меня такой вид, будто мне что-то нужно?

– Хочешь уверить меня, что приплелся ради одного вшивого звонка, который мог сделать любой из моих подчиненных?

– Ну раз уж ты сам завел разговор, то признаюсь: хотел попросить тебя еще об одном одолжении, – сказал Проныра, вынимая из нагрудного кармана фотографии и передавая их Килонзо.

– Первый раз вижу. – Инспектор отрицательно покачал головой.

– Не мог бы ты пустить своих ребят по их следу и сообщить мне все, что удастся разузнать?

– С какой стати?

– Чтобы помочь другу, – сказал Проныра. – Чтобы покончить с преступным вывозом продовольствия из нашей республики. Эти двое – заядлые контрабандисты. У меня есть сведения, что они были замешаны в недавней контрабанде маиса. Там видели машину, о которой я говорил. Они могут вывести на главарей.

– Проныра, кончай играть в полицейских и воров. Хочешь отнять у нас кусок хлеба?

– Я всего-навсего репортер и пытаюсь рассказать читателям о том, что творится вокруг них, – пояснил Проныра. – Я охочусь за новостями, а вовсе не играю в полицейских и воров.

Зазвонил телефон. Килонзо поднял трубку:

– Килонзо слушает. Да... да. – Секретарша соединила его с начальником транспортно-регистрационного управления, и он изложил просьбу. – Да... срочно... – Он повесил трубку.

– Говорю тебе, – пояснил Проныра, – ни в каких полицейских и воров я не играю. Занимаюсь репортерским промыслом, не больше.

Он знал, что в профессии репортера есть что-то от игры в полицейских и воров. У него и у инспектора Килонзо одна задача – выяснить истинные обстоятельства преступления, найти преступников. Однако Килонзо больше интересуют глобальные проблемы поддержания законности и порядка. Проныра же стремится лишь к тому, чтобы утолить страсть публики к новостям. Килонзо не может довольствоваться полуправдой и предположительными заключениями. Проныра же оперирует исключительно полуправдами и предположениями. К этому его принуждают обстоятельства. Жесткие сроки подачи материалов не позволяют действовать по-иному. Да и публика не желает ничего другого.

Глядя через стол на полицейского офицера, Проныра пытался решить, чья работа более увлекательна – его или Килонзо. Килонзо, разумеется, стоит ближе к суровой правде преступлений. Это ему приходится руководить расследованиями, увязывать заключения патологоанатомов с далекими от точности показаниями потрясенных, подозрительных или напуганных свидетелей. Иногда – Проныра содрогнулся при мысли, что это бывает не так уж редко, – инспектор выколачивает признания из обвиняемых. Противозаконное, но эффективное средство. Кроме того, инспектор снабжает обвинителей достаточным количеством боеприпасов, чтобы отбить отчаянные атаки судебных защитников. Килонзо пребывает в самом центре событий, а Проныра лишь посторонний наблюдатель, и, бывает, он все отдал бы, чтобы поменяться с Килонзо местами: оказаться действительно в центре событий.

Вот, например, знаменитая история с убийством целой исмаилитской семьи Мералли. Муж – молодой бизнесмен, – жена и две их малолетние дочери были зверски убиты: зарублены пангами[8] в собственном доме. Убийцы не оставили никаких улик. Проныра трудился над этой историей несколько недель, расспрашивая родственников. Он вытянул из отца убитого мельчайшие подробности их отношений с покойным сыном, их планы построить огромный промышленный комплекс в Момбасе. Он перебрал все возможные варианты, но в конце концов остался с пустыми руками. Полиция тоже ничего не добилась, по крайней мере никто не был арестован. И по сей день это дело значится среди неразгаданных тайн. В анналах кенийской уголовной хроники.

Но Проныра не верил в то, что отдел расследований убийств не располагал якобы никакими достоверными фактами. Килонзо однажды сказал: "Думаю, мне известны убийцы семьи Мералли". Он, правда, тут же поправился: мол, это только догадка и нельзя действовать, основываясь на ней. Когда Проныра взялся за Килонзо с пристрастием – каким образом догадка эта пришла ему в голову и так далее, – инспектор лишь покачал головой: "Проныра, в нашей работе с чем только не сталкиваешься! Обвиняемый на допросе смотрит тебе в глаза. Ты знаешь – это убийца. Он знает, что ты знаешь об этом. А сделать ничего нельзя, потому что конкретных или убедительных доказательств у тебя нет. Без них никуда не сунешься. Я не хочу, чтобы в суде адвокаты высмеивали моих людей".

Килонзо было известно многое из того, что никогда не попадало в суд. Кое о чем он рассказывал Проныре, когда бывал в хорошем настроении. "Предупреждаю, на меня не ссылайся, – говорил он. – Просто скажи, что так считают в близких к полиции кругах, – формулу ты знаешь". "Информированные источники?" – спрашивал Проныра. "Нет, это слишком сильно сказано, – отвечал инспектор. – Лучше – "близкие к полиции круги"".

Иной раз Проныре удавалось отплатить услугой за услугу. Ничего сногсшибательного и ничего такого, что могло бы помешать публикации репортажа. Взять хотя бы дело об убийстве ночного сторожа шайкой грабителей, утащивших крупную сумму денег из магазина в Вестлендс. Убийство было так обстряпано – комар носу не подточит. Пулевое ранение в голову, ни одного свидетеля. Как обычно, когда работают профессионалы: никаких отпечатков пальцев. Отдел расследований убийств не знал даже, с какой стороны подступиться. "От таких дел только седины прибавляется, – сказал Килонзо, когда Проныра зашел, чтобы расспросить о грабителях. – Человека убивают глубокой ночью. Никто не слышал выстрела, никто ничего не видел. Безнадега".

Несколько недель спустя, работая над статьей о росте преступности, Проныра случайно узнал в бюро регистрации огнестрельного оружия, что два месяца назад какой-то человек сообщил о пропаже пистолета системы "берет-та" с глушителем из его собственного дома. Пистолет все еще не был обнаружен.

Проныра встретился с этим человеком, спросил, зачем тот приобрел пистолет, и в ходе беседы выяснил, что через месяц после пропажи один из слуг в доме этого человека отказался от места якобы по той причине, что в родной деревне заболели его родители. Проныра расспросил об уехавшем всю прислугу по соседству. Он учуял возможность какой-то связи между слугой, пистолетом и убийством ночного сторожа. О своих подозрениях он сообщил Килонзо и по обыкновению потребовал, чтобы его первым информировали о полицейском расследовании этого дела.

Отдел Килонзо отыскал досье на уволившегося слугу. Выяснилось что раньше он уже был замешан в ограблении, но оправдан судом за недостатком улик. Фотография слуги оказалась в распоряжении полиции. Потребовались недели, но в конце концов они добрались до него, и тот признался, что украл пистолет, а потом его продал. Через пару месяцев два грабителя были осуждены и повешены. Проныра написал серию статей под общим заголовком: "Недостающее звено" – и получил восторженные комплименты от заведующего отделом распространения. "Не меня благодарите, – сказал Проныра заведующему, – благодарите Килонзо". "Кто такой Килонзо?" – спросил заведующий. "Мой крестный отец, благодетель", – ответил Проныра.

В действительности Килонзо не приходился ему крестным отцом. Он был немногим старше Проныры – в среднюю школу Мангу Килонзо поступил всего за два года до журналиста. В то время особой близости между ними не было, если не считать последнего семестра на шестом году обучения Килонзо. Проныра играл тогда вратарем, а Килонзо – правым защитником в футбольной команде школы. За три месяца благодаря их усилиям команда Мангу добилась одного из лучших результатов в межшкольных соревнованиях, и они как будто подружились. В конце семестра Килонзо сдавал выпускные экзамены. Отметки у него в аттестате были хорошие, но не настолько, чтобы поступить в университет Макерере, и он пошел служить в полицию. Они потеряли друг друга из виду почти на семь лет. Проныра окончил среднюю школу и уехал в Америку учиться в колледже.

Возвратившись, Проныра узнал, что Килонзо сделал в полиции быструю карьеру: он был уже старшим инспектором отдела расследований убийств при Управлении уголовного розыска, и, поскольку Проныра проявлял все больший интерес к уголовной хронике, они стали часто видеться. Приятельское взаимопонимание, установившееся между ними, служило к обоюдной пользе. Их нынешние отношения не были панибратством однокашников, защищавших на футбольном поле честь своей команды. Проныра обычно именовал Килонзо "инспектором", а тот хотя и называл Нельсона "Пронырой", делал это без намека на фамильярность. Они нравились друг другу, друг друга уважали – каждый отдавал должное профессиональному мастерству другого, и Проныру вполне устраивал такой характер отношений.

Раздался телефонный звонок, Килонзо снял трубку и, черкнув что-то в лежавшем перед ним блокноте, положил ее на рычажки.

– Ну вот. Они отыскали "кортину". Автомобиль принадлежит торговой фирме "Орел". Как будто тебе от этого мало проку. Надеюсь, ты не считаешь, что "Орел" замешан в контрабанде?

– У меня этого и в мыслях не было, инспектор. Я говорил только о "кортине".

Килонзо постучал карандашом по блокноту и сказал:

– "Орлу" нет нужды влезать в маисовую контрабанду. Эта фирма и без того гребет лопатой.

– Не спорю, – сказал Проныра, поднимаясь со стула, чтобы откланяться. – Только история эта меня все равно интересует, точнее говоря, интересует моего редактора. Поэтому фото я тебе оставлю и буду благодарен за все, что удастся про эту парочку выведать.

– Хорошо. Позвони завтра.

– Угадай, что я узнала? – сказала Лора Проныре, едва он вошел в редакцию.

– Что?

– Один из тех, в "кортине", был за баранкой "скорой". Сестра его сразу опознала.

– А другой?

– В "скорой" она видела только одного африканца. – Лора ткнула пальцем в фотографию: – Вот этого.

– Отлично. Килонзо выяснил, что "кортина" принадлежит "Орлу".

– Торговой фирме "Орел"?

– Именно!

– Боже... как там его... – В голосе Лоры звучало недоверие.

– Гарольд Маклеод.

– Верно... это он заправляет "Орлом"... Точнее, он владелец фирмы.

– Правильно, Лора. И я о том же думаю. Гарольд Маклеод, богатый, уважаемый кенийский гражданин. Один из первых принял кенийское подданство. Гарольд Маклеод! Быть не может!

– И впрямь этого не может быть!

– Теперь, после всего, что было, я уже ничему не удивлюсь. Сделай-ка милость, спустись в библиотеку и собери о Маклеоде все, что сможешь.

– Хочешь, чтобы я принесла его досье? Да там дюжина папок или даже больше.

– Ты прекрасно понимаешь, что не папки мне нужны, Лора. Ты их просмотри и составь короткую справку: что он за человек и можно ли предположить хоть с крошечной долей вероятности...

– Что он южноафриканский агент?

– Ты все схватываешь на лету!

– Дело не в этом. Просто стоит тебе раскрыть рот, как сразу слышится – "южноафриканский агент".

– Ладно, ладно, иди!

– А ты чем займешься?

– Маисом.

– Шутишь?

– Нет, Лора, не шучу. Хамиси думает, что я работаю над этой темой. Надо мне осчастливить его каким-то материалом. Делать мне все равно нечего, пока Килонзо не подбросит чего-нибудь про тех двух парней. Вот и покопаюсь в контрабанде.

– Желаю удачи!

– И тебе того же!