"Паутина" - читать интересную книгу автора (Каннингем Элейн)

Глава 5 Амулет

Триэль Баэнре, недавно ставшая правительницей самого могущественного дома Мензоберранзана, восседала на своем черном троне. Молодую Матрону-мать окружало слабое пурпурное сияние, отбрасывая призрачные тени и вынуждая жрицу, сидящую перед ней, перевести глаза в видимый спектр. Триэль делала это специально: свет приглушал тонкие подробности доступные тепловидению, маскируя все проявления эмоций, в чтении которых темные эльфы были мастерами. Для дроу абсолютная темнота открывала больше, чем прятала. Тени куда лучше подходили для маскировки.

Важно было не показать, какое отвращение Триэль питает к своей гостье, поскольку Шакти Ханзрин была ценным инструментом, первой двойной жрицей за целые поколения, которой удалось успешно проникнуть в ряды жречества Ваэрауна. Известных последователей бога воровства было немного — в большой степени потому, что подозреваемые в этом быстро расставались с жизнью — но Триэль полагала, что так называемый Бог в Маске представлял большую угрозу, чем хотелось бы признавать служительницам Лолт. Будучи двойной жрицей, Шакти сможет сделать так, чтобы это опасное семя никогда не принесло плоды. Матрона Баэнре не сомневалась, что верность Шакти принадлежит Лолт; сильнейшие заклинания чтения мыслей, доступные ей, не открывали ничего кроме фанатичной веры. Пожалуй, даже чересчур фанатичной, поскольку в отличии от большинства жриц Шакти принимала Наставления Лолт буквально. Эти так называемые Наставления — завоевание Подземья, и уничтожение всех эльфов в Землях Света — представляли собой всего лишь приятные фантазии, полезные для успокоения гордости простых дроу, отвлекая их внимания от иных вопросов. В принципе, Триэль соглашалась, что Наставления провозглашали достойные цели. Однако сейчас ее внимание поглощали куда более непосредственные заботы.

Она не слишком прочно восседала на своем троне, к тому же ходили слухи о заговорах, затевающихся с целью сместить Дом Баэнре с его долго занимаемого положения. Даже матриархия, система власти державшаяся тысячелетиями, оказалась под ударом. Мензоберранзан балансировал на грани анархии. Триэль отчаянно нуждалась в чем-то, что можно было бы предложить враждующим дроу, чем-то, вокруг чего их можно было бы сплотить — и заодно упрочить собственный ранг и положение. Странная магия, добытая ее племянницей-беглянкой, могла оказаться таким ключом.

“Что ты узнала об амулете, Лириэль?”

“Есть хорошие новости”, начала Шакти. “Маг Нисстир мертв, а вместе с ним и план использовать амулет для целей Ваэрауна”.

Триэль одобрительно кивнула. И так было слишком много соревнующихся за обладание этим призом. “В рядах слуг Ваэрауна у тебя есть другие контакты?”

“Множество”, не моргнув глазом, соврала Шакти, полностью полагаясь своим мысленным щитам, одному из самых могущественных даров Ваэрауна.

“Используй их”, приказала матрона. “Пошли их на поверхность. Верни Лириэль и амулет в город”.

“Я уже послала своих слуг, — не мужчин дроу на сей раз, существ с иного плана. Не Бездны”, заверила Шакти со спокойной уверенностью, “так что тебе не нужно беспокоиться, что другие жрицы узнают о моих планах больше, чем им решит раскрыть сама Лолт”.

Выражение лица Триэль оставалось непроницаемым, но Шакти увидела искорку, промелькнувшую в глазах матроны при упоминании о том, что жрица Ваэрауна имеет доступ к силам незнакомым большинству служительниц Лолт. Для жрицы Ханзрин, это был миг ни чем не омраченного торжества.

“Держи меня в курсе”, сказала матрона Баэнре, бесстрастным тоном словно и Лириэль и таинственный амулет были маловажными вещами. “Теперь к другим делам. Как ты знаешь, Лолт объявила, что между домами не будет войн. Когда ситуация в городе вернется к норме, это изменится. Возможно также, что серьезно улучшится и положение Дома Ханзрин”. Шакти тщательно скрыла восторг. Слова Триэль предполагали предложение поддержки могучего Дома Баэнре, но с тем же успехом они могли оказаться проверкой. Шакти знала, что чересчур амбициозных дроу нередко находили мертвыми в их собственных покоях.

“Моя мать, Матрона Кинтуэре, будет рада узнать, что ты с оптимизмом смотришь на будущее семьи Ханзрин”, осторожно уклонилась Шакти.

Взмахом ладони Триэль отбросила увертку. “Союз между Баэнре и Ханзрин был долгим и плодотворным; однако сама Кинтуэре, по моему мнению, нередко создавала излишние трудности”. Матрона сделала паузу, вперив изучающий взгляд в двойную жрицу. “Твоя старшая сестра умирает. Скоро ты станешь наследницей Дома Ханзрин”.

Шакти опустила голову в благодарном поклоне, однако удерживала свое лицо — и мысли — осторожно-нейтральными. Наконец сквозь вышколенную маску Триэль пробилась редкая улыбка. “Отлично”, криво усмехаясь произнесла она.

То ли Триэль поздравляет ее с успешно осуществленным заговором, то ли за прохождение некоего теста. Наверно, и то и другое, решила Шакти.

Вскоре после этого она покинула Дом Баэнре. Беседа с Матроной Триэль завершилась удачно, но Шакти не чувствовала успокоения. От Мензоберранзана до поверхности всего семь дней пути, но для нее это был чуждый, неизвестный мир. Прежде Шакти не ступала ногой за пределы города, тем более не бывала в Подземье. Ей было трудно даже представить, насколько нелегкой может оказаться предстоящая ей задача, или сколько времени она может отнять.

Когда магия амулета Лириэль Баэнре будет в ее власти, когда она омоет ладони в крови своей соперницы, — только тогда сможет она освободиться от оков Дома Баэнре, и достичь двойного предназначения, установленного ей Лолт и Ваэрауном.

Кзорш, морской рейнджер, не слишком удивился зову Хрольфа. Прежде чем последние ноты шкатулки вызова растаяли в воздухе, прежде чем потухли в воде вибрации щелчков и свиста, рейнджер уже видел перед собой Эльфийку. Ему не нужно было далеко плыть; он следовал за руатанским судном со времени сражения с гигантским кальмаром.

Морского эльфа серьезно беспокоило присутствие на корабле дроу, поскольку он поклялся помогать всем, кто плавает вместе с Хрольфом Буяном. Честь Кзорша, в свою очередь, требовала исправлять насколько возможно причиняемый пиратами вред. Пока что он умудрялся совмещать и то и другое без конфликта, но морской эльф боялся, что не сможет сдержать данное слово столкнувшись с бедами, которые может вызвать дроу.

Однако, необычная пассажирка Хрольфа вызывала также и любопытство Кзорша. В отличии от большинства своего рода, Кзорш восхищался магией, а женщина дроу владела ей с непринужденным мастерством. Легенды Морского Народа винили дроу в том, что они украли магию морских эльфов; это только подстегивало интерес рейнджера. Больше всего ему хотелось поговорить с дроу, узнать правду о темных эльфах. Возможно даже, купить у нее магическое оружие. Средства на это у него найдутся, — Кзорш обладал немалым опытом в исследовании затонувших кораблей и затерянных подводных городов, и добыл немало сокровищ, которые обменивал на кованое оружие и другие товары, в которых нуждались обитатели моря. Давней его мечтой было обладание крупицей эльфийской магии.

Но все личные заботы подождут. Кзорш видел приближение когга, наблюдал за последовавшей битвой. Он не вмешивался, видя с самого начала что Хрольф и его люди держат ситуацию под контролем. Судьба корабля, теперь медленно опускавшегося на дно, его не беспокоила. Торговцы атаковали первыми, без каких либо провокаций, а причина Кзорша не интересовала. Они получили что заслужили.

Подплывая к Эльфийке, Кзорш увидел на фоне неба темный овал дна меньшего корабля. Выжившие, предположил он, оставленные ожидать милости Амберли; Это не вызвало его неодобрения. Бывали случаи, когда так же поступали с моряками морские эльфы, поскольку нередко эти люди представляли угрозу для всех морских обитателей, и иногда эльфы вынуждены были отвечать ударом на удар. Просто по привычке, Кзорш всплыл на поверхность, проверить результаты последней работы Хрольфа.

Семь людей бессильно расположились в небольшой лодке, все кроме одного с ранами, впрочем обработанными и перевязанными. Морской эльф одобрительно кивнул при виде такого свидетельства честной игры; затем его глаза остановились на рыжеволосом человеке находившемся в середине, и он дернулся от неожиданности.

Этого человека он знал. Каладорн, Лорд среди людей Уотердипа, нередко держал совет с водяными людьми, следившими за городской гаванью. Кзорш часто встречался с ними, и на одной такой встрече видел молодого человека, хотя и с расстояния и через призму морской воды. Каладорн произвел на него впечатление человека чести. Что мог он совершить, чтобы навлечь на себя такую судьбу от незлобивого Хрольфа?

Кзорш осторожно подплыл ближе. Морякам, отданным Амберли, иногда позволяли оставить при себе оружие, дабы не встретиться с судьбой иной, чем назначит им Госпожа Волн. Но эти люди были безоружны — еще одно доказательство вопиющего преступления.

“Лорд Каладорн”, мягко позвал Кзорш. Человек дернулся, повернулся в поисках говорящего и изумленно уставился на морского эльфа; Кзорш позволил ему мгновение собраться с мыслями. Немногие люди встречались с представителем Морского Народа, и при первом взгляде нередко терялись от удивления.

“Я Кзорш. Моя обязанность, как и твоя, следить за безопасностью и благополучием моих сородичей”, сказал он. “Мне хотелось бы понять, почему вы атаковали корабль с Руатима, чей капитан друг морского народа, и находится под моей защитой”. Обдумав это, Каладорн медленно кивнул. Титул “друга эльфов” был величайшей честью, которой мог удостоиться человек от Народа, и давался только тем, кто оказал эльфам величайшую услугу, тем, кто особенно любил и понимал старшую расу.

“Это объясняет, почему капитан оставил нас на волю волн”, задумчиво произнес он. “Возможно, ты можешь ответить на другие вопросы”.

Каладорн коротко изложил историю его страшного открытия на корабле-призраке, ненависть Капитана Фарлоу к пиратам и его пламенную обвинительную речь о предполагаемых зверствах, которые руатане совершали над морскими эльфами. Он описал схватку, невероятную ярость молодого берсерка и горе Хрольфа при виде мертвых эльфов. “Мы не имеем к этим смертям никакого отношения”, заверил он в заключение, “но руатанский капитан не дал нам объяснить”.

“Хрольф импульсивен”, признал Кзорш, “и стремится защитить Народ”.

“Теперь, зная нашу историю, как ты собираешься поступить?” Рейнджер задумался. “Мой первейший долг перед жителями моря. Я должен узнать, кто убил моих родичей, и почему. Когда смогу, я пошлю слово водяным людям Уотердипа; возможно, они помогут вам”.

“Тогда ты тоже приговариваешь нас к смерти”, запротестовал Каладорн. Водяные люди непредсказуемы, — они оба это знали, а Уотердип лежит в нескольких днях пути на юго-восток.

“Эти люди ранены, часть тяжело. У нас нет еды, мало воды. Водяные люди — если вообще придут — опоздают”.

Кзорш признал справедливость этого утверждения. “Здесь, неподалеку, есть группа небольших островов. Люди там не живут, но вы сможете продержаться, пока не поспеет помощь”.

Морской эльф приложил ладони ко рту, и издал высокий пронзительный крик. Спустя мгновение тишины, два серых плавника разрезая воду двинулись к ним. Каладорн инстинктивно потянулся к пустым ножнам.

“Не акулы”, заверил Кзорш. “Это дельфины, друзья морских эльфов. Они приведут вас в безопасность, быстрее, чем вы смогли бы добраться под парусом или на веслах”.

Каладорн с пробудившимся любопытством наблюдал, как Кзорш переговаривается с ними с помощью щелчков и взвизгиваний. Морской эльф достал две плетеных веревки с пояса, привязал один конец каждой к лодке а вторые свернул в узлы, которые накинул на дельфинов. Те быстро поймали петли заостренными носами.

“Ночь я проплыву с вами”, пообещал эльф. Достав с пояса длинный кинжал, он вручил его человеку. “В этих водах множество опасностей, некоторые из них я сам пока не понимаю. Вам может понадобиться это”.

Не дожидаясь ответа Каладорна, рейнджер резко шлепнул по воде. Судя по всему, это был сигнал, поскольку дельфины рванули на восток, легко ведя за собой маленькое суденышко. Когда первые лучи солнца коснулись поверхности воды, Кзорш повернулся назад к пиратскому кораблю. Смысла торопиться не было, поскольку он уже знал причину, по которой звал его Хрольф. Да и пираты не ожидают его раньше. Он не хотел объяснять, почему следует за кораблем, или обращать в слова свои подозрения касающиеся дроу.

Никогда прежде Кзорш не видел дроу, ушедшую в море, и сомневался, что эта женщина преследует благородные цели. Его род уже немало пострадал от рук злобных дроу; Кзорш был решительно настроен сделать все в его силах, чтобы не допустить новых бед. Даже если речь идет о дроу, находящейся под защитой его клятвы.

Жизненные ответы обычно легко приходили к юному рейнджеру, а границы между добром и злом были четкими и ясными. Однако теперь Кзорш задумался, являются ли эти вещи настолько простыми, как он всегда верил.

Утро на Эльфийке тянулось бесконечно. У экипажа, занятого ожиданием морского рейнджера почти не было других дел. Присутствие мертвых эльфов, даже теперь, когда их осторожно уложили в трюме, удручающе действовало на обычно бодрый дух моряков Руатима.

Федор старался как мог отвлечь их историями о своей родине — о духах мест, все еще обитавших в ручьях и колодцах, о его приключениях в руинах древних королевств, похороненных в лесистых холмах Рашемена. Молодой рассказчик не понимал, почему упоминания о духах заставляли матросов хитро ухмыляться, но, по крайней мере, они остались довольны предложенным им времяпровождением.

Первый помощник, однако, занялся практическими вопросами. Ибн осматривал их добычу, отставляя в сторону ценные товары, и выбрасывая в море мусор. Он как раз собирался сбросить сломанную крышку одного из бочонков, но неожиданно остановился, и прищурившись уставился на сделанные на ней отметки. Подумал, поджав губы, и осмотрел оставшиеся бочки. Затем торопливо направился к Хрольфу, проведшему ночную вахту на полубаке. Эльфийка снова была рядом с ним, что несколько нервировало Ибна, но сейчас у него не было времени беспокоиться о своих предрассудках.

“Посмотрите, капитан”, с нехарактерной настойчивостью произнес Ибн, передавая крышку Хрольфу. “Это знак Эльсбейна, бондаря. Бочка сделана на Руатиме. И все бочки, где были морские эльфы, отмечены этим знаком”. Хрольф нахмурился и пожал плечами. “Что с того?”

“Странно, вот что”, ответил Ибн. “Что произошло между этими охотниками на тюленей и Морским Народом — не знаю, и меня это не заботит. Я просто надеюсь, что не появится еще больше засоленных эльфов, винить за которых будут Руатим”.

Лириэль мгновенно поняла его мысль. Хотя о человеческой политике она знала немного, но интригу чуяла в любом виде. “Он прав, Хрольф. Нам надо вернуть тех раненых людей, и узнать, что им известно”.

Первый помощник не выглядел обрадованным ее поддержкой. Сведя рыжие брови в угрюмой гримасе он уставился на дроу. “Ты во всем виновата”, прошипел он.

“Я-то тут при чем?” возмутилась она. “Морские эльфы были давно мертвы, когда мы их нашли”.

“Дурная удача так и действует. Никогда не видишь, что ждет тебя, но натыкаешься все равно!”

“Хватит”, устало оборвал их Хрольф. “Лучше найти их, и попробовать во всем разобраться”. Лириэль кивнула. “Я отправляюсь вниз — полуденное солнце все еще слишком ярко, — но когда вы их найдете, позовите меня. Я получу от них больше информации, чем они хотели бы выдать”.

Скрестив руки Ибн бросил на нее злой взгляд. “Ты не будешь пытать раненых, пока я первый помощник на этом корабле!”

“Избавь меня от поучений”, холодно ответила она, “и попытайся помнить, что магия дает возможности, далеко выходящие за доступные твоему примитивному воображению рамки ”.

Дроу прошествовала мимо него, величественная как матрона-мать. Однако она чувствовала полный ненависти взгляд за спиной, опускаясь в трюм, и подумала, что он сделал, если бы знал, что она собирается предпринять.

Ибо слова Лириэль стали для нее неожиданным источником вдохновения. У нее действительно была возможность извлечь информацию из разумов охотников. Не через собственное волшебство, но жреческими заклинаниями. Жрицы Лолт могли запустить нити своей липкой паутины в мысли других — даже тех, кто ушел за пределы жизни. Зачем тратить зря силы на допрос охотников, решила Лириэль, если она может переговорить напрямую с духами мертвых морских эльфов. Конечно, это было невероятно рискованно. Могучая жрица может вызвать дух и приказывать ему, но Лириэль, только ученица, никогда не пробовала молитвы и заклинания, преодолевающие границы смерти. У нее не было никаких причин предполагать, что Лолт выполнит ее просьбу; скорее уж, подобные действия могли разгневать Паучью Королеву. Духи морских эльфов не окажутся во владениях Лолт, и Лириэль сомневалась, что богиня дроу находится в добрых отношениях с эльфийским божеством, которому или которой они поклоняются.

Поразмышляв над этим, Лириэль решила, что лучшим ее шансом на успех — не говоря уже о выживании — будет просить Лолт не о вызове духов, а напротив, о разрешении войти в их мир самой: перспектива, одновременно холодившая и завораживавшая любознательную юную дроу.

Лириэль пробралась в угол трюма, где, почтительно прикрытые, лежали мертвые эльфы. Склонившись над ними, осмотрела тела, пытаясь найти какую-то улику, которая позволила бы определить причину смерти. Никаких отметин ни на одном, исключая легкий иссушающий эффект рассола. Ничего не узнать. Выбрав произвольно одного из эльфов, и зажала холодные ладони в своих. Поскольку она не знала его при жизни, сейчас, чтобы найти его дух, необходим был контакт с телом. Собравшись с храбростью, дроу сконцентрировалась как необходимо для жреческого заклинания. Она тихо напевала, освобождая мысли и отталкивая прочь нити магии, с готовностью пришедшие на ее зов. Магией, в которой она нуждалась сейчас, была не природная сила Плетения, а воля богини.

Неожиданно, Лириэль оторвалась от своего тела. Мгновение яростной, сверкающей боли, мучительного прощания со смертным миром, а затем…

Лириэль видела мельком Бездну, смотрела на все нижние планы сквозь наблюдательные порталы, часто употреблявшиеся жрицами Лолт. Серый, залитый туманами ландшафт представший ей, не походил ни на что когда либо ей виденное, или точнее, ощущавшееся. Увидеть здесь было нечего, но повсюду вокруг она чувствовала невидимые пути к неведомым мирам. Дроу послала вперед свои мысли, ища дух морского эльфа.

Миг соприкосновения. Восторг победы затопил разум дроу, она приказала мысленному пробу продвинуться дальше. К ее изумлению, идти было некуда.

Обострившиеся чувства Лириэль распознали случившееся, как выходившее за рамки природного порядка. Встреченное ей было не волей божества, а искусством волшебника. Дух и впрямь оставил тело морского эльфа, но оказался пойман где-то на этом плане. Дроу углубила сосредоточение, сузив поле поиска, чтобы отыскать дух в ее собственном мире.

Неожиданно, Лириэль оказалась перед вратами, ведущими в кошмар. Она ощутила беспомощность создания которого она искала, неожиданную надежду духа, почувствовавшего ее прикосновение, невидимые глаза, молившие ее об освобождении. Свободолюбивый дух дроу отвергал встреченный ей ужас, она инстинктивно отпрянула.

Я найду тебя, без слов пообещала Лириэль, возвращаясь в смертный мир. Я отыщу способ освободить вас всех. “Проклятая женщина. Знал, что ты в этом замешана”.

Голос, угрюмый и триумфальный, вырвал Лириэль из транса. Повернувшись, она увидела наблюдавшего за ней Ибна, и только тогда поняла, что произнесла часть своего обещания вслух. Уйдя глубоко в себя, она не услышала появления первого помощника. Теперь он приближался, положив ладонь на рукоять ножа.

Инстинкты взяли верх. Лириэль выбросила ладонь, широко расставив пальцы. Нити магии сорвались с них, переплелись в гигантскую паутину, заполнившую трюм. Порыв силы поймал Ибна, отбросив его назад вместе с магической ловушки; он повис в паутине, слегка покачиваясь, как гигантское насекомое.

Лириэль ожидала вспышку ярости, поток цветастых проклятий, популярных на корабле. Вместо этого, Ибн казался довольным, несмотря на собственное унизительное положение.

“Нападение на корабельного офицера, вот так-то. Теперь ты мертва”, с мрачным удовлетворением пообещал он.

Память эльфов уходит глубоко в тысячелетия, но для большинства из них затерянный город Аскарла превратился в предмет мифов и легенд. Многие поколения эльфов прошли со дня, когда Аскарла исчезла, унесенная потоком тающего льда, после захороненная под волнами, в эпоху, когда великие ледники уступили место северным морям. Лишь единицы подозревали, что величие Аскарлы не исчезло, укрытое глубоко под водой у северного побережья Триска, маленького островка далекого архипелага, известного как Пурпурные Скалы.

Немногие из этих эльфов прошлого узнали бы Аскарлу сейчас. Да, большинство строений остались в целости — чудесные, сверкающие конструкции, выращенные магией из кристаллов и красного коралла. Даже погребенный под волнами, город выглядел как будто архитекторы сотворили его из пламени и льда. Воздух все еще наполнял многие строения, и соединявшие их пути. Драгоценности древних цивилизаций украшали роскошные комнаты. В самом деле, единственные фальшивые ноты в мелодии Аскарлы создавали ее водный горизонт и нынешние обитатели. Вокруг затонувшего города обитали одни из самых опасных созданий моря. Сотня мерроу — подводных родственников огров, — формировала ядро армии Аскарлы. Покои и тоннели, ведшие к кристальному сердцу стали логовами капоцинхов, морских горгулий, чьим главным наслаждением в жизни было причинять боль другим. Несколько предавшихся злу нереид — прекрасных сирен, способных изменять облик и любящих приводить к смерти мужчин-моряков — бродили по городу, ожидая своего шанса.

Шепотом поговаривали даже, что затонувший город избрал для своего логова кракен. Из всех обитателей моря это высокоразумное существо, напоминающее огромного кальмара, было самым ужасающим. В прошлом целые города, даже острова, исчезали по воле этих созданий. Про кракенов мало что известно, за исключением того, что большую часть жизни они проводят в недоступных глубинах, и иногда щупальца их власти достигают далеко за грань волн. Даже слух о присутствии кракена был серьезным предостережением.

Явный же правитель Аскарлы, иллитид известная под именем Вестресс, даже и не пыталась опровергать эти слухи. Обладательница огромной магической силы и туманного прошлого, Вестресс объявила себя Регентом, управляя подводным королевством за отсутствующего кракена. По крайней мере, так она заявляла, и пока что никто не осмелился бросить ей вызов. Благо, правление Вестресс не ограничивалось Аскарлой. Широко заброшенная сеть шпионов и убийц, Общество Кракена, простирало свое влияние по всем Северным Землям.

Сама Вестресс была исключением среди своего вида. Иллитиды не обладают — по крайней мере, не демонстрируют — пол, но это существо проецировало ментальный “голос” определенно женственный, и царственностью не уступало любой королеве. По человеческим стандартам, иллитиды являлись уродливыми созданиями, напоминавшими отвратительную смесь кальмара и человека. С грубо напоминающей человеческую, фигурой, но высоким куполом головы, лиловой кожей и белыми, пустыми глазами. Четыре извивающихся щупальца образовывали нижнюю часть лица иллитида, скрывая острозубую пасть. Все же, Вестресс как-то удавалось демонстрировать элегантность, противоречившую ее облику. Бледно-пурпурные аметисты украшали ее трехпалые ладони, обрамляли серебряный обруч на голове. Широкие рукава лиловой шелковой робы шуршали в такт движению челнока ее ткацкого станка.

Регент Аскарлы отдыхала. Ткачество было ее хобби и ее страстью, она занималась им все свободное от обязанностей своего положения время. Иллитид видела всю жизнь как гобелен, и могла вплести в нить почти все что угодно: драгоценные камни, украденные мечты. В настоящий момент она сидела перед гобеленом, изображавшим город у побережья, населенный бывшими рабами, прежде служившими ей и поддерживавшими целостность заполненных воздухом помещений Аскарлы. И вдруг, ошеломив ее, фигуры морских эльфов на гобелене начали корчиться как от боли.

Вестресс резко встала. Это было невероятно. Само собой, она не возражала против мучений духов морских эльфов, плененных в гобелене — нет, конечно! Беспокоило ее то, что кто-то попытался войти в контакт с мертвыми эльфами. Кто-то могущественный.

Иллитид ожидала, что подобные попытки будут предприняты, но охотники на тюленей не могли достичь Уотердипа так скоро, и она точно знала, что на борту их корабля не было жрецов. Ее планы нарушились.

Вестресс покинула ткацкие покои, и торопливо направилась в комнату где хранились ее кристаллы наблюдений. Обладая ресурсами Общества Кракена, она получит ответ в считанные минуты.

И прежде чем истечет день, длинные щупальца иллитида оплетут жреца или жрицу, посмевшего встать на дороге у Регента Аскарлы.