"Артистическое кафе" - читать интересную книгу автора (Села Камило Хосе)VIIIВаше превосходительство, дамы и господа! Для меня огромная и незаслуженная честь занимать эту высокую трибуну, с которой я изложу вам… ладно, тему лекции вы знаете сами: единство изобразительных искусств Испании перед нападками наших вековых врагов, которые являются также врагами христианской западной цивилизации. Это для меня огромная честь, дамы и госиода, во-первых, потому что честь, и во-вторых, потому что огромная честь для меня излагать мои взгляды перед многочисленными избранными представителями искусств, политики, юриспруденции, науки, военного дела, литературы, церкви, промышленности, торговли, мореплавания, финансов и т. д. и т. д. Лекция, которую так и не удалось прочитать Энрике Косен-тайне-и-Пратсу, длилась свыше трех с половиной часов, около четырех. – Не находишь ли ты, что она слишком длинна? – Что тебе сказать, приятель! По-моему, если лекция интересная, она не будет слишком длинной, вот увидишь. Дон Мамед приложил сверхчеловеческие усилия, чтобы вновь соединить Росауриту и Кандидо. Узнав о выходке кузины Ренаты, он позвонил Пакито по телефону. – Здесь живет дон Энрике Косентайна-и-Пратс? – Да, сеньор, здесь. – А можно его к телефону? – Обождите минуточку, я посмотрю, дома он или вышел. В коридоре гостиницы, где жил Хулито, раздался громкий голос служащей. – Сеньорито Эстебан! Вас к телефону! Молодой человек из провинции направился в угол, где от запаха капусты гнил телефон. – Слушаю… – Кандидо? Это я, дон Мамед. – А, слушаю вас, дон Мамед! – Я хотел бы повидать вас, Кандидо. – Когда вам угодно. – Да, дружище, это дело надо уладить, так нельзя оставлять. Так больше не может продолжаться! – С превеликим удовольствием, дон Мамед! Благодаря посредничеству дона Мамеда Росаурита и Кандидо помирились. – Я не могла бы жить без тебя, любимый, душа моя… – И я не мог бы, Росаурита… Как мы обязаны дону Мамеду! – Золотые слова, моя прелесть! Дон Мамед для нас, мое сердечко, был добрым гением, который вернул нам радость жизни…. Росаурита и Кандидо купили дону Мамеду галстук за восемнадцать песет. – Важно доброе намерение, дон Мамед, а не цена. Мы хотели бы иметь возможность подарить вам лучший галстук… – Лучший? Да вы с ума сошли! Лучше этого? Я думаю, лучше этого не бывает! Еще лучше? Дон Мамед в новом галстуке приосанился и осмелился подсесть к актеру в темно-сером жилете. – Где вы пропадали? – Вы видите, я здесь! Актер, который, будь у него двойной подбородок, отхаркивал бы лучше, уставился на галстук дона Мамеда. – Черт побери! Новый галстук! Дон Мамед пополнел. Дон Мамед снова стал аппетитной жареной птичкой, которую хочется схватить за лапки и съесть с головой и всеми потрохами. – Да, сеньор, я его только что надел… – Так-так, дела идут хорошо? – Не жалуюсь. Актер в темно-сером жилете едва не улыбнулся дону Мамеду. Но усилием воли подавил улыбку. Актер в темно-сером жилете не сводил глаз с дона Мамеда. – Послушайте, вам сколько лет? – Семьдесят шесть, а что? Актер в темно-сером жилете еще пристальней вгляделся в дона Мамеда. – Ничего, вы кажетесь старше. Дон Мамед вдруг превратился в гадкую жареную птицу, в чучело воробья. Потом он вышел на улицу, темную и холодную, и начал лить слезы – круглые, плотные, желтоватые – слезы, вместе с которыми из него выходил дух. Актер в темно сером жилете был в этот вечер очень разговорчив и любезен. – Что такое сегодня с Санчесом? Наверное, выиграл в лотерею. Придя домой, Санчес уснул особенно крепким сном. |
||
|