"Милый муравей" - читать интересную книгу автора (Кайл Дункан)

Глава 4

Я повернулся, и ствол ружья тут же переместился и мою сторону. Мужчина был настоящим великаном, мне не доводилось видеть таких ни разу в жизни. Огромная широкополая шляпа прикрывала ею голову. Нас разделяло около двадцати футов. Я пошел навстречу, не совсем представляя себе, что делать дальше.

— Ты... выходи! — повелительно произнес человек, не отрывая от меня взгляда.

— Надо выйти, Джейн.

— Я новая хозяйка Стринджер Стейшн, — скачала Джейн и шагнула вперед.

Мизансцена изменилась мгновенно: великан бросил ружье, стащил шляпу с головы и стоял, смущенно потупясь, комкая ее в руках.

— Я извиняюсь, мисас, — снова и снова повторял он.

— Кто ты такой? — спросила Джейн в лучшем армейском стиле. — И что ты делаешь на моей земле?

— Билли, — пролепетал он.

— Повтори. Более отчетливо.

— Билли Одна Шляпа, — как можно яснее произнес он.

— Почему ты здесь?

— Я туг живу, мисас.

Джейн обернулась в мою сторону и кивнула: Стейнби, кажется, говорил про какого-то аборигена.

— Ты что-то вроде управляющего? — уже мягче задала вопрос Джейн.

— Да, мисас.

Джейн сделала шаг вперед и протянула ему руку:

— Вы хорошо помогали миссис Грин, я слышала. Надеюсь, будете так же помогать и мне?

Это был момент, достойный кисти великого художника: гордая белая девушка и абориген-великан пожимают друг другу руки.

— Здравствуйте, мисас, рад встретить вас на Стринджер Стейшн.

— Я чужеземка и совсем ничего не знаю о ферме.

— Добро пожаловать, мисас. Ваш муж тоже. — Он смотрел на нее, покачивая головой.

Я засмеялся, а Джейн улыбнулась и уточнила:

— Это не мой муж. Билли.

— Я что-то вроде полиции, — пояснил я.

— Что произошло в доме? — поинтересовалась Джейн.

— Расскажите, только не здесь, на солнцепеке. Давайте зайдем в дом и приготовим чай, — предложил я.

Металлический чайник был изрядно помят, но дырок в нем не обнаружили, баллон с газом, хранящийся в специальной кладке, тоже уцелел. Пока закипала вода, Джейн расспрашивала аборигена о его семье. Я отправился на поиски чашек и нашел лишь старые, покрытые пятнами металлические кружки, — от всего, что бьется, остались одни черепки.

— Кто это сделал и когда? — спросил я, приступая к чаепитию. Как и все люди его племени, Билли был застенчив и малоразговорчив. И не сразу нам удалось расшевелить его.

— Четверо на самолете, — он показал на небо, — оттуда. Сломали дверь, прошли через дом, все поломали.

Я подумал, что, может быть, и сам Билли с приятелями-аборигенами однажды забрались сюда в поисках спиртного и, ничего не найдя, пришли в ярость, все разгромив. Они любители заглянуть в бутылку. Но я ошибся.

— Били меня, жену, двух мальчиков, — продолжал Билли.

— Били тебя? Почему?

— Старался остановить их. Они сказали — прочь. Повалили на землю и били.

— Когда же это случилось?

— Три недели...

— Кто они? — спросила Джейн.

Билли пожал плечами:

— Ты их не знаешь?

— Незнакомцы, — лаконично ответил Билли.

Абориген оказался человеком спокойным, по-английски говорил только в случае крайней необходимости. Ныне в Австралии аборигены входят даже в состав правительства, есть они и в милиции и среди спортсменов, но это с недавнего времени. Попадаются и такие, которые выступают против белых, не принимая их в силу своих традиций.

Я начал задавать вопросы, будто полицейский: попросил описать мужчин, цвет самолета и т. д.

Джейн же интересовало, что им было нужно в Стринджер Стейшн.

Билли не знал.

— Может быть, все же спиртное? — предположил я.

— Нет, — покачал головой Билли.

Были ли они здесь когда-нибудь раньше? Нет. С тех пор, как учинили разгром, — тоже нет.

Отложив беседу, мы решили заняться делами, в данный момент более необходимыми.

— Генератор, Билли?

Тот показал мне на одно из стоящих рядом сооружений. Обнаружился в нем и древний американский дизель с пустым баком, следовательно, бесполезный. По счастью, в сарае оказался запас топлива, и после того, как я влил в дизель несколько галлонов горючего, он сразу же с готовностью заработал, к моей великой радости, — крутить вручную старый дизель при такой жаре не слишком-то весело. Ветряной насос, лопасти которого свободно вращались, обещал набрать большую емкость воды.

Казалось, все оставалось в рабочем состоянии. Я пошел доложить об этом хозяйке, которая пыталась навести хоть какой-то порядок в доме.

— Загадочно, — сказала Джейн. И наморщила лоб.

— Загадочно?

— Вы так не думаете?

— Вы имеете в виду место, или страну, или дом, или что-то еще?

— Все в порядке, сказали вы? — Джейн посмотрела на меня, — Все в порядке, за исключением дома. Генератор работает, вода есть, а здесь все разрушено.

— Есть и нечто более загадочное.

— Что именно?

Я предложил Джейн выйти из дома.

— Посмотрите вокруг.

Джейн послушно огляделась.

— Что видите?

— Вы прекрасно знаете что. Старые, облупленные строения, сломанные заборы, дикие стада скота.

— Стада всегда бегают свободно, Джейн.

— Ну, ладно; — Джейн сложила руки на груди. — В чем же проблема?

— Эта ферма может приносить очень большой доход, — пояснил я. — Две тысячи долларов, по меньшей мере.

Возможно, такие деньги и можно было выручить, если бы за фермой был соответствующий уход. Может быть. Позже мы это проверим. А пока я отправился осматривать постройки. В обитом жестью сарае, где было жарче, чем в духовке, я обнаружил грузовик, включил мотор, и старая «тойота», заурчав, завелась.

Выключив его, я пошел дальше и обнаружил кладовую для продуктов, но сейчас там хранилось лишь немного маиса. Вполне возможно, Мэри Эллен держала кур, которые, как я полагаю, разбежались, поскольку в металлической сетке было больше дыр, чем самой сетки. Ни ограды, ни кур и, естественно, ни яиц.

В четырех-пяти сотнях ярдов от дома стоял трейлер. Я решил, что люди, которые стоят и сидят в тени баобаба неподалеку от трейлера, вероятно, семья Билли. Они что-то оживленно обсуждали, активно жестикулируя. Скорее всего нас: новую мисас, которая выглядела очень самоуверенно, и ее прирученного мужчину. Я сначала решил подойти, взяв с собой Билли, чтобы получить побольше информации, но передумал. Было слишком жарко идти пешком, но не менее жарко и ехать на машине. Завтра утром можно будет предпринять такую поездку. Рано утром.

А сейчас я открыл следующую дверь. Открыл — это легко сказать. Старая амбарная дверь еле держалась на перекосившихся петлях, и с меня уже сходил седьмой пот, пока я приподнимал, а потом толкал ее внутрь. За дверью оказалась часовня — старая молельня с двумя грубыми скамьями и алтарем, на стене — изображения Христа и Девы Марии, на аналое — Библия. Несмотря на сплошную пыль вокруг, появилось ощущение умиротворенности, какое возникает в пустых церквах. Мысленно я представил себе пожилую леди и престарелого священника и ту нехитрую службу, которую он должен был служить во время своих редких визитов сюда.

Это было умилительно. Выйдя из часовни и обойдя вокруг здания, я увидел то, что тронуло меня еще больше.

— Тут могилы.

Пока меня не было, Джейн разыскала лестницу, приставила к стене дома и, забравшись на нее, осматривала в бинокль окрестности. Жара наконец начала понемногу спадать.

— Покажите мне, — попросила Джейн.

Могилы было три, расположенных позади часовни под сенью огромного камня, возвышавшегося позади них на десять или двенадцать футов.

— Мэри Эллен Эммет, — прочла Джейн, стоя на коленях перед небольшим холмиком, обложенным плоскими камнями. В головах стоял деревянный крест, на котором написано имя и дата смерти, рядом — черепки керамического горшка, из которого торчало два сухих стебелька, бывших когда-то цветами.

БИЛЛ СТРИНДЖЕР

любимый муж Мэри Эллен

умер второго ноября 1923 года

на 40-м году жизни

Это был человек, выигравший Стринджер Стейшн. Не то разоренное, опустевшее место, которое мы увидели сейчас, а ферму Стринджер Стейшн, какой она была шестьдесят лет назад, с новыми, радующими взгляд постройками. Человек, который выиграл ферму в игру ту-ап. На следующей могиле тоже лежал камень, но более крупный, уже начавший по краям разрушаться. Надпись, сделанная золотыми буквами, гласила:

Священной памяти Джона Джозефа Грина — возлюбленного мужа Мэри Эллен Грин, умершего в сентябре 1971 года в возрасте 76 лет.

Могилу обрамляли продолговатые черные камни. Все это навевало грусть.

* * *

Солнце на этой географической широте садится очень быстро, и сразу после шести часов вечера мы плотно закрыли ставни, повесив на окна противомоскитные сетки, и занялись приготовлением обеда из того скудного ассортимента продуктов, которые оставил нам Стейнби.

— Интересно, какую пищу готовила себе Мэри Эллен? — спросила Джейн.

— Тушеное мясо и дампер[4] или свежее мясо со своей фермы.

— Что такое дампер?

— Вид хлеба, который можно приготовить в били[5].

О били Джейн уже знала, но она задала мне еще массу других вопросов о жизни на таких вот отдаленных фермах. Я ответил, на какие только смог. Вырос я в городе, и, хотя часто ходил в пешие походы, образ жизни на таких фермах был мне тоже не слишком-то известен.

После ужина Джейн решила заняться составлением генеалогического древа своей семьи, и мы сели за расшатанный стол на таких же расшатанных стульях.

— Представьте, прожить шестьдесят лет на одном месте, — задумчиво проговорила Джейн.

— Да, в аду и то веселее.

— О, как вы можете!

— В конце концов, тал: хоть есть компания. Есть с кем поговорить, — защищаясь, ответил я.

— У нее был супруг, насколько вы помнить. Здесь.

— Да. Даже целых два. И жизнь, которая с готовностью как бы говорила им: «Добро пожаловать».

— Вы считаете, они не были счастливы? — с огорчением в голосе спросила Джейн. Она хотела, чтобы люди, лежавшие там, возле часовни, были при жизни счастливы. — Представьте себе, они привыкли к этому месту. У людей так бывает, — продолжала она упорствовать.

— А вы не думаете, что здесь можно заскучать? Шестьдесят тоскливых лет на одном и том же месте. Господи, подумать только! У нее было столько денег, Джейн. Да эта ферма. Все ее. Если бы она вдруг захотела жить в Перте или Париже, не важно где, она могла бы уехать туда. Но она оставалась. QED[6]. Хотя, может быть, но он не хотел жить в Перте...

Сняв закипевший чайник, я протянул Джейн кружку горячего крепкого чая.

— Попейте.

Джейн опустошила полкружки.

— Вы хоть когда-нибудь видели ее?

В ответ — отрицательный жест.

— Тогда выбросьте из головы нею эту романтическую чепуху. Она не ближе нам, чем капитан Кук.

— И все-таки...

— А мы сами сейчас так далеко ото всех, что у нас нет даже радио.

Что вернуло ее наконец из романтических грез на землю. Несколько мгновений она пристально смотрела на меня, потом бодро сказала:

— Давайте поищем другой чайник, этот скоро развалится, а ведь мистер Стейнби появится только через пять дней.

— Стейнби — это хорошо. А вот что нам делать, если снова появятся те?

— Вы думаете, это возможно?

Я пожал плечами:

— Зачем они прилетали сюда?

— Наверное, посмотреть, нельзя ли что-нибудь украсть. Если они это уже нашли и взяли, мывсе равно никогда не узнаем, что именно. Зачем же им снова возвращаться?

— Вы необычная женщина. — Я рассмеялся.

— Почему?

— У людей существует общая нормальная реакция на любое вторжение. Они дрожат от страха, особенно женщины. Это же преступление против человека!

— Против мужчин?

— Против человечества в целом, включая и женщин? Вас это не бросает в дрожь?

— Это же мой дом.

— Теперь ваш.

— Да, но это не мой дом.Может быть, в этом дело?

— Может быть.

— И все же вы считаете, они вернутся? — настаивала Джейн.

— Или вернутся, или они собираются сделать что-то другое.

— Что вы имеете в виду?

— Послушайте, мы здесь оторваны от мира. Да, сравнительно недалеко находится Бурке, там есть все службы: врачи, прилетающие на вертолетах, полиция. Если происходит что-то серьезное, они быстро оказываются на месте. Но мы не сможем их вызвать. Нет связи.

— Итак, если они вернутся?..

— Вокруг нас восемьдесят с лишним квадратных миль, а мы — как иголка в сене. Остается надеяться, что никто не появится в ближайшие несколько дней.

— И все-таки я не вижу причины, из-за которой им понадобится сюда возвращаться, — продолжала настаивать Джейн. — Здесь нет ничего такого...

— Неверно, — ответил я и сам поразился своей мысли. — Здесь есть мы.