"Полет черного орла" - читать интересную книгу автора (Якоби Кейт)

ГЛАВА 5

Финлей поежился и потер руки, потом натянул повыше ворот своей толстой шерстяной куртки. Все равно сквозняк пробирал до костей, и приходилось стискивать зубы, чтобы не дать им стучать. С тихим вздохом Финлей наклонился вперед в своем кресле и еще раз окинул взглядом расчерченную на клетки доску, на которой он так искусно расположил свои фигуры, что у Патрика не оставалось никакой надежды избежать поражения.

— Ну? — поторопил Финлей противника. — Ты собираешься ходить или наконец решил сдаться?

Патрик сначала никак не откликнулся, потом покачал головой, не сводя глаз с доски. Рассеянно подняв руку, он отбросил со лба прядь волос, постучал пальцем по подбородку и медленно наклонился вперед. Его пальцы нерешительно коснулись одной из фигур.

Раздавшийся рядом резкий вздох заставил его помедлить. Сидевший слева человек беспокойно заерзал, и это побудило Патрика выбрать другую фигуру. Он сделал ход и откинулся в кресле, послав Финлею насмешливую улыбку.

— Ах, не будь таким самодовольным, — буркнул тот, снова сосредоточив внимание на доске. Финлей изо всех сил делал вид, будто не замечает сидевших рядом Деверина и Оуэна. Да, впрочем, ход Патрика ничем не нарушил его замечательный план. Все в порядке. Патрик не заметил приготовленной для него западни — он обнаружит ее, только когда уже будет поздно, — и никакое вмешательство зрителей тут ничего не изменит.

Тем не менее Финлей выдержал паузу, прежде чем сделать следующий ход. Ему давно было ясно, как следует действовать, но если бы он не подождал, остальные обвинили бы его в нетерпеливости. Поэтому он несколько минут просто сидел, барабаня пальцами по столу.

— Милорд, может быть, вы пожелаете…

— Что? — вскинулся Финлей, бросив испепеляющий взгляд в сторону Оуэна. Тот явно попытался скрыть усмешку, пожал плечами и снова прислонился к стене. На всякий случай Финлей грозно посмотрел и на Деверина, который сидел с противоположной стороны, и снова попытался сосредоточиться на игре. Бывали моменты, когда он искренне жалел о том, что позвал Деверина и Оуэна в Анклав.

С подчеркнутой старательностью он выбрал фигуру и передвинул ее; оба зрителя немедленно тяжело вздохнули и покачали головами.

— Да прекратите же!

— Простите, милорд. — Деверин явно с трудом сдерживал смех. — Я ведь ни слова не сказал.

Финлей обеими руками вцепился в край стола, моля богов послать ему терпение.

— Если не можете вести себя тихо, вы оба, то найдите себе какое-нибудь другое место. В вашем распоряжении вся пещера. Вам что, обязательно сидеть рядом с этим столом и действовать нам на нервы?

— Вот как? — протянул Оуэн. — А мы и не знали, что действуем на нервы почтенному Патрику.

Финлей наклонился вперед:

— Это потому, что вы ему помогаете — хоть и прекрасно понимаете, как это несправедливо.

— Да ведь Патрика не обучал игре ваш батюшка. Он лишен… — Оуэн помедлил, подбирая слова, — лишен преимуществ полученного вами образования.

— Да ладно, Финлей, — с дружелюбной улыбкой откликнулся Патрик. — Они совсем меня не раздражают. Ну вот, я делаю следующий ход — и они ни словом мне его не подсказали. Теперь ты доволен?

Выругавшись про себя, Финлей снова сосредоточился на игре и передвинул еще одну фигуру, готовясь к тому, чтобы захлопнуть ловушку. Сделав ход, он с подозрением взглянул на обоих зрителей, но те сидели молча, с невинными лицами. Нахмурившись, Финлей проворчал:

— Вам что, нечем заняться? Как насчет учений с новобранцами?

— Финлей, — урезонил его Патрик, — солнце село четыре часа назад.

— Правда? — Да.

— А почему они сами не могут об этом сказать?

— Потому что ты только что велел им помалкивать. Насмешливый огонек в глазах Патрика ужасно разозлил Финлея, но он чувствовал себя слишком усталым, чтобы продолжать перепалку. Вместо этого он поднялся на ноги и отошел от стола.

Его сапоги гулко стучали по камню пола, рождая отзвуки, разносившиеся по всей огромной пещере. Финлей медленно дошел до двери, ведущей в один из туннелей, потом повернул и двинулся обратно. По пути он остановился перед углублением в стене; две низкие ступени вели к деревянной платформе, на которой находился Ключ, безмолвный и безразличный к человеческим заботам. Кованый треножник, на котором он висел, показался Финлею чересчур разукрашенным, а сам колокол — тусклым и бесцветным. Сейчас трудно было представить себе, что в этом предмете сосредоточены такие огромные сила и влияние. Он выглядел скорее старой корабельной принадлежностью, ненужной и забытой.

— До чего же долго…

— Значит, столько времени и нужно, — осторожно ответил со своего места Оуэн.

— Ох, хотел бы я, чтобы здесь был Роберт, — пробормотал Финлей в пустоту пещеры.

— Зачем? — рассмеялся Патрик. — Чтобы научить тебя, как меня побить?

Финлей бросил на него ледяной взгляд.

— Я не нуждаюсь для этого в советах брата. Уверяю тебя, я вполне справлюсь и без чьей-то помощи.

— Тогда иди сюда и докажи это.

— «Побить» можно по-разному, — буркнул Финлей, но не смог удержаться от смеха. — Ладно, ходи. Не могу же я дожидаться тебя всю ночь.

— Финлей!

Он резко обернулся и увидел в двери в туннель свою мать. Она казалась усталой, но довольно улыбалась — и этого для Финлея было довольно. Не медля ни секунды, он бросился к ней; остальные тут же последовали за ним.

— Ну?

— Можешь теперь войти, — с улыбкой сказала Маргарет. — Фиона тебя зовет.

— С ней все в порядке?

— Конечно. — Маргарет рассмеялась и быстро обняла сына. — И с твоей новорожденной дочерью тоже.

— Дочь! — Финлей понимал, что улыбается совершенно по-идиотски, но ему было все равно. Он через плечо оглянулся на друзей. — Слышали? У меня еще одна дочь!

Финлей по пустым и холодным переходам спешил в свои покои. Откуда-то доносились голоса и звуки музыки; он чувствовал ту всеобъемлющую теплоту, что всегда была частью этого высокогорного убежища. Мало кто решался приблизиться к горам Голета, и в разгар зимы было даже трудно вспомнить, что в долинах лежал целый мир, мир, где ничего не было известно о горных отшельниках.

Дойдя до двери, Финлей увидел ожидающую его Марту. Она ничего не сказала, только жестом указала ему на спальню. Комната была хорошо освещена; Финлей сразу заметил, какой измученной выглядит его жена. Тем не менее она улыбнулась и сразу стала, несмотря на усталость, прекрасной. Финлей подошел к постели, осторожно присел и поцеловал Фиону.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Прекрасно, — прошептала Фиона, погладив его по щеке. — Познакомься со своей дочерью.

Фиона немного развернула лежащий рядом сверток, и Финлей увидел крохотное личико, утопающее в кружевах. Глазки малютки были закрыты, казалось, она погружена в глубокие размышления. Задержав дыхание, Финлей коснулся пальцем нежной щечки; в награду девочка еле слышно икнула. Финлей с широкой улыбкой снова повернулся к Фионе.

— Я уже начал беспокоиться. На этот раз все тянулось гораздо дольше. Ты уверена, что у вас обеих все в порядке?

— Все хорошо, уверяю тебя. Мне помогали твоя матушка и Марта, и даже Арли ждал за дверью на случай, если потребуется целитель. На самом деле иногда такие дела требуют времени. У меня сложилось впечатление, что твоя дочь — в отличие от своего отца — не так уж торопится вступить в этот мир.

Финлей усмехнулся и поудобнее уселся на постели, обняв Фиону за плечи. Поцеловав ее в лоб, он снова посмотрел на новорожденную девочку. Она выглядела такой… такой совершенной! Слишком прекрасной, чтобы быть настоящей…

— А где Хелен?

— С тетушкой Марты. Когда я в последний раз спрашивала о ней, она крепко спала. Думаю, стоит оставить ее там до утра. Успеет она еще нарадоваться на сестренку. — Помолчав, Фиона тихо добавила: — Прости меня, Финлей.

— Простить? — рассеянно переспросил Финлей, впервые за этот день почувствовавший покой и умиротворение. — За что, ради всех богов?

— Я знаю, ты надеялся, что родится сын. Финлей нахмурился и покачал головой:

— Не говори глупостей.

— Но…

— Брось. Я больше ничего об этом и слышать не желаю. А теперь отдохни. Мы ведь оба знаем, что худшее еще впереди. — Финлей скорее почувствовал, чем услышал тихий смех Фионы, положившей голову ему на грудь. С удовлетворенной улыбкой он продолжал: — Нас ждут бессонные ночи, когда эта малышка в отличие от родителей совсем не будет хотеть спать. Потом она начнет ползать и превратит нашу скромную обитель в поле непрерывной битвы. Потом она начнет говорить и нам придется отвечать на бесконечные вопросы. А уж когда она научится ходить!..

Фиона подняла голову и коснулась губами щеки Финлея.

— Ты всегда все видишь в радужном свете, верно? Только ты почему-то ничего не сказал о том, что начнется, когда наша дочурка начнет интересоваться мальчиками.

— Ну, — ухмыльнулся Финлей, — я рассчитываю, что к тому времени буду иметь достаточно опыта, отпугивая воздыхателей ее сестрицы.

Фиона рассмеялась.

Финлей протянул руку и погладил малышку по щечке.

— Ты уже выбрала ей имя? И сможешь участвовать завтра утром в Представлении?

— В Представлении смогу, хотя и не уверена, сколько последующих празднеств выдержу. Вы, мужчины, совсем не понимаете, чего стоят женщине роды.

— Ох, дорогая, — Финлей обнял разом и жену, и дочь, — ты начинаешь разговаривать совсем как Марта.

Если хочешь, в следующий раз я все время буду рядом с тобой, так что сам все увижу.

Фиона искоса взглянула на мужа и шутливо нахмурилась.

— Что, дорогой мой супруг, заставляет тебя думать, что следующий раз непременно будет?

Финлей открыл рот, чтобы ответить, но вместо этого просто поцеловал Фиону. Всегда можно найти способ заставить логику замолчать и тем самым победить в споре…

Маргарет зевнула и поудобнее устроилась в кресле.

Жаль, конечно, что музыканты больше не играют, но время действительно позднее и почти все, участвовавшие в празднестве, уже отправились спать, так что пещера, от которой отходило с полдюжины туннелей, совсем опустела. В большинстве семейств были маленькие дети, а старики — джабир Уилф и его приятель Генри — ушли уже давно. Фиона тоже удалилась к себе, чтобы отдохнуть.

Прежде чем Маргарет успела отказаться, Патрик перегнулся через стол и снова наполнил ее кубок подслащенным горячим вином. Патрик — хороший паренек, хоть иногда бывает слишком энергичным и нетерпеливым. Он работал — и думал — со скоростью, вызывавшей у других изнеможение. Его длинные прямые светлые волосы никогда не бывали достаточно коротко подстрижены и при каждом движении падали ему на глаза. Может быть, больше, чем кому-то еще, Маргарет была обязана Патрику тем, что стала чувствовать себя как дома в этом странном месте, в окружении колдунов и их семейств. У него всегда находилось время, чтобы все ей объяснить, помочь понять, что же собой представляет Анклав. Однако, несмотря ни на что, не проходило дня, чтобы Маргарет не мечтала о возвращении в Данлорн.

— Знаешь, — тихо, чтобы не потревожить малышку, которая спала у него на руках, сказал Финлей, — я не уверен, что когда-нибудь привыкну к тому, чтобы быть отцом.

— То же самое говорил твой батюшка, — улыбнулась Маргарет.

— Правда? — Финлей поднял на нее глаза. — Когда?

— Обычно когда вы с братом затевали очередную потасовку.

— Ох… — Финлей усмехнулся и опустил голову.

— Хотела бы я, чтобы Роберт обзавелся такой же счастливой семьей, как и ты, — продолжала Маргарет. — Это могло бы изменить всю его жизнь.

Финлей кивнул, но не осмелился взглянуть на мать.

— Для этого еще есть время, матушка. Ему всего тридцать пять.

— А мне почти пятьдесят два, Финлей, — рассмеялась Маргарет. — И мне хотелось бы увидеть его детей своими глазами. Наверное, никаких новостей больше не было с тех пор, как пришло последнее известие от Мердока?

Когда Финлей ничего не ответил, заговорил, поднимаясь на ноги, Патрик:

— Нет, ничего больше.

— Но ведь прошло почти семь месяцев. Чем может Роберт быть так занят, чтобы даже не прислать весточки о том, что он жив? Достаточно уже и того, что пять лет его не было в Люсаре…

— Будь благодарна за то, матушка, — прервал ее Финлей, — что нам известно: он вернулся. Если бы не Мердок, мы бы вообще ничего не знали.

— Но нам по-прежнему ничего не известно о том, что Роберт затевает, — сказал Патрик.

— А он затевает? — пробормотал Финлей; его внимание было целиком поглощено дочерью.

— За эти пять лет Роберт переодетым пробирался в Марсэй не один раз и передавал нам известия через Мердока. Как я понимаю, он не может теперь явиться в Анклав, когда пожелает, но зачем так рисковать, проделывая весь путь до столицы? Для него нет места опаснее. И если он ничего не затевает, зачем нужно, чтобы архидьякон Годфри шпионил для него при дворе?

— Что толку гадать? — проворчал Финлей.

— А как насчет пророчества?

Эти слова заставили Финлея поднять глаза. Его темные волосы были короче, чем у Патрика, но тоже падали на глаза. Старый шрам на щеке в свете свечи не был заметен.

— Видишь ли, с тех пор как Роберт ранил его в Элайте, ничего не слышно об Ангеле Тьмы. Пока он снова не объявится, Роберт может не обращать внимания на пророчество. Да и зачем ему это нужно? Пророчество и так уже многое разрушило в его жизни.

— Но…

— Если Роберт тайно путешествует по Люсаре, он лучше, чем мы здесь, может судить о том, какова опасность. Ты знаешь не хуже меня, что, если бы нам что-то грозило, Роберт явился бы в Анклав, не посмотрев на то, что его отсюда изгнали. Так что, Патрик, наслаждайся покоем. Откуда нам знать, долго ли он продлится?

Патрик откинулся на спинку скамьи и отхлебнул вина.

— Конечно, недолго.

— Недолго… — Финлей покачал головой и снова взглянул на малышку. Маргарет, наблюдавшая за ним, подумала, что в этот момент он выглядел ужасно уязвимым и одиноким. Она сделала движение в его сторону, но тут Финлей поднял глаза и улыбнулся. — Только знаешь, матушка, я ведь и раньше говорил тебе, что не следует тревожиться о Роберте. Он уже большой мальчик и вполне может о себе позаботиться.

Маргарет повернулась к Патрику:

— Удивительное дело: Финлей, пока был мальчишкой, никогда меня не слушался, а теперь, став взрослым, похоже, ожидает от меня полного повиновения. Как вы думаете: я в этом виновата или тут есть что-то странное?

Патрик со смехом встал со скамьи.

— Вы не виноваты, леди Маргарет. У Финлея много странностей. Я отправляюсь спать. Доброй ночи всем.

Направившись к двери, Финлей споткнулся и ударился о стену. Подавив стон, он заставил свои сонные глаза открыться немного шире, чтобы не наткнуться еще и на Хелен, бегавшую по гостиной.

— Я есть хочу, папа! Есть, есть, есть!

— Да, я понял. Только не кричи и пусти меня к очагу.

— Давай я помогу, папа!

Хелен распирала энергия, которой Финлей мог только позавидовать. Его мозг, казалось, превратился в студень, а руки и ноги отказывались шевелиться. Сколько ему удалось поспать? Часа два или три? Вот уже две недели каждую ночь повторялось одно и то же. Малышка Бронвин не желала засыпать, и им с Фионой с трудом удавалось ее укачать.

Финлей вынул из буфета тарелки и вручил Хелен. Девочка с полным сознанием важности порученного дела отнесла их на стол и принялась расставлять так, как это делала ее мать. Финлей нарезал хлеб и сыр, налил дочери молока, усадил ее за стол и велел сидеть смирно. Потом, поставив тарелки на поднос, он вернулся в спальню.

Фиона сидела рядом с колыбелью, укачивая малышку. Когда Финлей поставил поднос ей на колени, она улыбнулась мужу.

— Не соскучишься, верно? — прошептал он. Громкий стук в наружную дверь заставил его подпрыгнуть. Он с опаской взглянул на дочь, но все обошлось: девочка не проснулась.

Махнув рукой Фионе, Финлей быстро прошел в другую комнату и отворил дверь. На пороге стоял Патрик, взъерошенный и еще не совсем проснувшийся.

— В чем дело? Ты чуть не разбудил ребенка.

— Прости. — Патрик решительно отмахнулся от упрека. — Разве ты не слышал? Совет заседает с самой полуночи.

— Почему? Что случилось? Патрик схватил Финлея за руку.

— Вечером из Марсэя приехал Мердок…

Финлей тут же подумал, что это как-то связано с Робертом, но Патрик не стал дожидаться его вопросов.

— Он привез известие от Годфри — предостережение. Вогн получил в свои руки Брезайл!

— О боги! — выдохнул Финлей, чувствуя, как по его телу пробежал ледяной озноб. — Но что…

— Совет приказал разослать вестников, чтобы как можно скорее собрать всех наших. Чтобы разместить их, придется использовать нижние пещеры. Теперь уже, наверное, Брезайл повезли по стране. В опасности каждый из нас.

— В том числе Роберт… и Дженн! Клянусь кровью Серинлета! Что же нам делать?

Патрик запустил руку в растрепанные волосы.

— Не знаю. Может быть, Деверин мог бы пробраться в Клоннет и предупредить Дженн, да только люди Ичерна наверняка его узнают. Что же касается Роберта…

Финлей вернулся в комнату, знаком пригласив и Патрика. Он стал растирать замерзшие руки, пытаясь заставить свой ум работать как положено.

— Брезайл ничего не может определить, если установлена по-настоящему сильная защита, верно?

— Насколько мне известно, нет; но испытывать это на опыте мне бы не хотелось.

— Да и мне тоже… Но у Роберта защита непроницаемая — уж я-то знаю. Я годами пытался обнаружить его, используя умение искателя. Дженн тоже сильна, так что, наверное, им ничего не грозит.

— Наверное?

Финлей повернулся к Патрику, но тут у него возникла новая пугающая мысль. Эндрю!

Сумеет ли он установить защиту? Окажется ли мальчик в опасности?

— Ты прав: Деверину слишком опасно появляться в Клоннете, но ведь можно же найти еще кого-то! Наверняка можно!

Уилф поднялся с кресла и попытался распрямить спину. Слишком долго пришлось ему сидеть, но и стоять тоже было нелегко. Пока Генри, Марта и другие члены совета продолжали обсуждать разные срочные меры, взгляд Уилфа остановился на стене помещения. Длинная комната вся была расписана фресками, изображающими сцены из истории предыдущих поколений. Однако нигде не было ничего столь же угрожающего, как Брезайл Вогна.

Только в такие моменты, как теперь, люди и понимали, сколь хрупко и ненадежно их убежище — Анклав. Постоянная угроза со стороны малахи была всем известна, но только немногим приходилось сталкиваться с ними, так что опасность воспринималась скорее как легенда, чем как реальность. Единственная, кроме малахи, угроза для жителей Анклава исходила от древней Империи, война с которой почти уничтожила колдунов; немногим выжившим пришлось бежать на север. Часть из них основала Анклав, другие рассеялись и с течением времени превратились в малахи.

Те, кто оказался в Анклаве, вели зачарованную жизнь. За более чем пять столетий ни разу существование Анклава не стало известно гонителям колдунов. Благодаря защите Ключа, наложению Печати на всех салти пазар, распространению многочисленных легенд об обитающих в горах чудовищах до сих пор удавалось обеспечить неприкосновенность горной обители.

Когда голоса вокруг него смолкли, Уилф задал вопрос, мучивший его с того момента, как в Анклав явился Мердок.

— Может кто-нибудь сказать мне, что случится, если Брезайл попадет в руки малахи?

Кашель и скрип кресел были единственным ответом. Уилф обвел взглядом членов совета.

— Я хочу сказать: если предположить, что такое случится, окажется ли достаточной защита, которую дает Печать? Вогн — страшная угроза, признаю, но малахи — совсем другое дело. Им известно, что мы, салти пазар, где-то рядом, но они никогда не могли нас обнаружить. Что случится, если они с помощью Брезайла поймают одного из нас и сумеют сломать Печать? И еще: что, если Брезайлом завладеет Ангел Тьмы? Ведь Ключ сказал, что он — самая большая для нас опасность. Кто из нас сумеет выстоять и под пыткой не выдать секрет Анклава?

— Тут ничего нельзя предполагать, — ответил Генри. — Печать никогда не подвергалась подобному испытанию — и я не думаю, что найдется доброволец, который захотел бы проверить надежность Печати на себе.

Марта наклонилась вперед, отодвинув лежащие перед ней бумаги.

— Не хотела бы говорить не в очередь, Уилф, но мне кажется, что ты заглядываешь слишком далеко и слишком поспешно. Во-первых, малахи должен подобраться к Брезайлу, чтобы его украсть, так, чтобы самому не оказаться разоблаченным. Во-вторых…

— Чтобы защититься от Брезайла, требуется только по-настоящему надежный щит, — перебил ее Уилф.

— Во-вторых, даже если салти пазар и окажется схвачен, нет никаких оснований предполагать, что Печать теперь окажется менее надежной, чем раньше. Печать не дает говорить об Анклаве, кроме как по доброй воле, или с людьми, на которых она тоже наложена. Печать не подводила нас полтысячелетия, Уилф, и сейчас не время начинать подвергать ее сомнению. Нам и без того есть о чем тревожиться.

— И все-таки, — настаивал Уилф, — такое возможно. Вот и Генри говорит: Печать никогда не подвергалась испытанию. — Уилф вернулся к своему креслу, но не стал садиться. — Если бы Финлей не был так неосторожен, у Вогна не оказалось бы аярна, чтобы создать Брезайл. И если бы его проклятый братец в своем высокомерии не прибег к Слову Разрушения у всех на глазах, Вогн не счел бы необходимым выступить против… против мерзкого колдовства. Клянусь богами, эти двое…

Марта с мягкой улыбкой поднялась со своего места.

— Едва ли нужно напоминать тебе, что только благодаря Финлею мы имеем обученных воинов, способных защитить наше убежище, если на самом деле возникнет угроза Анклаву, а также что его… проклятый братец, по словам Ключа, единственный, кто способен противостоять Ангелу Тьмы.

Уилф закряхтел:

— Не знаю, не знаю. Но не забудьте о том, что вы все обещали. Я позволил Финлею отправить посланца к Дженн только потому, что ей и в самом деле может угрожать опасность, хотя при таком супруге мне это представляется сомнительным. К тому же я хотел напомнить ей о нас и ее данном мне слове.

— Едва ли она могла забыть, Уилф, — откликнулась Марта.

— Все равно: она поклялась Встать в Круг, когда я умру, а мне кажется, что даже все вы не сможете уговорить ее явиться сюда, да и Финлей не станет мысленно говорить с ней по доброй воле.

— Никто с тобой и не спорит, Уилф, — улыбнулась Марта. Она была такой мягкой, что в ее присутствии Уилф никогда не мог долго гневаться. Да, как хорошо, что он предложил ей войти в совет и, благодарение богам, она согласилась. В последние двадцать четыре часа ее помощь была бесценной.

Марта двинулась к дверям.

— Я должна разобраться с людьми из Данлорна. Они предложили, что отправятся в долину за продовольствием. Я собираюсь посылать их небольшими отрядами и не всех сразу, чтобы это не вызвало подозрений. Тебе следует отдохнуть, Уилф. Арли знает прекрасный рецепт бодрящего питья, он тебе его приготовит. Спокойной ночи.

Она открыла дверь — и обнаружила на пороге воина, который как раз собирался постучать.

— В чем дело? — спросил Уилф, выходя вперед.

— Прости, джабир, но тебя просят выйти к воротам.

— К воротам? Это еще зачем? Разве тебе неизвестно, что снаружи темно?

— Да, джабир, но часовые увидели кого-то на тропе. Уилф вздохнул. Похоже, этот день никогда не кончится.

— А кто это, они видели?

Молодой человек сглотнул и кивнул:

— Это Роберт — и к тому же не один.

Путешествовать по горам Голета зимой было нелегко даже при благоприятных обстоятельствах, но подниматься по тропе к Анклаву, обледенелой и предательской, в темноте граничило с безумием. Тем не менее Роберт не останавливался, уверенно направляя коней: его колдовское зрение позволяло ему быть уверенным, что они с Дженн благополучно минуют все опасные места и не рухнут вниз, в долину, вместе со снежной лавиной.

Дженн ехала позади Роберта. Лишь изредка нарушала она молчание, которое длилось все время пути, чтобы предупредить об опасности, которую Роберт мог не заметить. Он тоже не обращался к Дженн, хотя ее молчание делало для него путешествие особенно трудным. Да, у нее есть полное право сердиться, полное право ненавидеть его…

И она ведь так и не сказала, почему переменила свое решение.

К счастью, колдовская сила обострила зрение Роберта — иначе он едва ли нашел бы огромную, покрытую снегом скалу, скрывающую врата от любопытных взглядов. За ней вздымался отвесный бело-серый склон горы — само олицетворение зимы. Подъехав к скале, Роберт остановил своего измученного коня и спешился. Дождавшись, чтобы к нему присоединилась Дженн, он снял перчатки.

— Ты помнишь, что нужно делать?

— Чтобы пройти сквозь врата? Помню. Но ведь, наверное, осветить дорогу я не могу? — Ее голос был еле слышным шепотом.

— Нет, пока мы не минуем врата.

— Роберт…

— Да? — Бросив взгляд на Дженн, Роберт обнаружил, что она со страхом смотрит в темноту провала за скалой.

— Ты уверен, что нам удастся?.. Если Ключ сделал так, что ты не сможешь пройти через врата, то буду ли я в силах это изменить?

— Едва ли сейчас подходящее время, чтобы задаваться этим вопросом — тем более что ответа на него я не знаю. Мне известно только то, что сказал Ключ: «Не возвращайся, пока ее не будет с тобой». Он имел в виду тебя. Ну вот, мы оба здесь, так что все должно получиться.

— А если бы меня не было с тобой? Что случилось бы, если бы ты попытался проникнуть в Анклав один?

Этот вопрос Роберт задавал себе последние шесть лет — и ответ, к которому он приходил, был не особенно обнадеживающим.

— Но ты же здесь. Дженн кивнула.

— Что ж, давай попробуем. — Она повернулась, ничего не видя в темноте, и коснулась Роберта. — Веди лошадей и дай мне руку.

Крепко сжимая руку Роберта, Дженн двинулась вперед; Роберт осторожно направлял ее в нужную сторону. Они углубились в черную пустоту; ни обычные чувства, ни колдовское зрение не говорили им ни о чем необычном. Один шаг, другой и вдруг…

Роберт перестал ощущать поводья коней… руку Дженн… он ничего больше не мог коснуться. Он словно плавал, лишенный колдовского зрения, лишенный человеческих способностей видеть и слышать.

«Дженн!»

«Так ты вернулся».

«Да».

«Зачем?»

«Ты же Ключ!»

«Зачем ты вернулся?»

«Если ты Ключ, ты должен знать».

Что-то словно щелкнуло в голове Роберта, и все ощущения вернулись к нему. Дженн все еще держала его за руку, но теперь она зажгла колдовской свет и настороженно смотрела на своего спутника.

— Что произошло?

Роберт огляделся вокруг. Лошади шли за ним, другая его рука все так же сжимала поводья, перед ним раскинулась знакомая пещера. Все было, как всегда.

— Ключ… впустил меня. Что ты видела?

— Я продвигалась вперед и вдруг ощутила то покалывание, которое всегда бывает, когда я прохожу сквозь врата. Я сделала шаг вперед, но ты исчез. Я остановилась, и тут же снова появился ты. Я знаю, что звучит это странно, но именно так все и было.

Роберт покачал головой и слегка улыбнулся:

— Нет, это звучит совсем не странно. Пошли.

Они прошли по туннелю к другому его концу — выходу на плато на вершине горы; там их уже ждали встречающие: дюжина вооруженных мужчин с факелами в руках и старик.

— Привет, Уилф, — сдержанно приветствовал его Роберт.

Джабир стоял, скрестив руки на груди, и качал головой, словно не веря собственным глазам.

— Я так и думал, что нас ждут неприятности. Я даже боялся, что Ключ перестал действовать. Я даже усомнился в правдивости часовых, когда мне сказали, что ты приближаешься к горе. А теперь я вижу, что ты и Дженн захватил с собой. Как практично с твоей стороны!

Дженн обошла Роберта и встала между двумя мужчинами.

— Ключ пропустил его во врата, Уилф. Теперь ты не сможешь вышвырнуть его отсюда.

— Ключ пропустил его? — повторил Уилф с насмешливой улыбкой. — Мало же ты смыслишь в том, как он действует. Тебе удалось пройти через врата, Роберт, но дальше ты не пройдешь, если немедленно не сообщишь мне, чего хочешь. Зачем ты явился?

— Я хочу обсудить это с советом в полном составе. Улыбка Уилфа стала почти торжествующей.

— Так ты прибыл не только для того, чтобы повидаться со своей семьей?

— Уилф, — вмешалась Дженн, — пожалуйста! Мы карабкались на эту проклятую гору двенадцать часов без перерыва. Неужели нельзя поговорить в тепле?

— Ты можешь идти, если хочешь, моя дорогая, но Роберт не сделает дальше ни шагу, пока не ответит на мой вопрос. Я не потерплю, чтобы он снова отравлял Анклав своей ложью.

Дженн бросила взгляд на Роберта, но не двинулась с места.

— Ну так что? — продолжал Уилф. — Собираешься ты сказать мне, для чего явился, или сразу отправишься в обратный путь?

Роберт посмотрел на сопровождавших Уилфа воинов. Некоторых из них он знал; никто из них не одобрял требования Уилфа, но это не делало положение легче. Роберт устало покачал головой: выбора у него не было. Ситуация выглядела полной иронии, учитывая причину, приведшую его в Анклав.

— Хорошо, я скажу тебе. — Прежде чем продолжать, Роберт бросил быстрый взгляд на Дженн. — Я действительно хочу повидаться со своей семьей. Но есть и другая причина: я должен просить Анклав о помощи, а также…

— Что также? — с издевкой протянул Уилф.

— Я знаю, кто такой Ангел Тьмы.