Глава 4

По широкой мощёной улице, носящей странное для столицы название Серединка, ехали, весело переговариваясь и строя планы, четверо молодых дворян. Весна скоро на исходе, впереди целое лето, и со всем этим богатством надо было что-то делать.

– А что? Если поспешим, то успеем… – предположил Valle и оглянулся на садящееся за Императорский Сад солнце. Тут лицо его изменилось, и он сделал знак остальным. И было отчего – на некотором удалении за ними чинно и тихо ехал десяток кирасир с имперским штандартом. Сытые, ухоженные кони; отполированные доспехи и оружие, строгий взгляд у старшего – десятника.

– Ага! – строго сказал молодой маг, поворотив своего нервно подрагивающего, боящегося седока коня, и подъехав ближе к сопровождающим. – Так – следят за его высочеством. Внаглую, в открытую и среди бела дня.

Он вытянул в направлении всадников руку, и в ладони его замерцало что-то серое, зыбкое и текучее. И очень неприятное.

– Думаю, в Тайную Палату их тащить не стоит – неровен час, разбегутся. – бросил он в сторону своих спутников, которые тоже вернулись чуть назад. – Тут, на месте, и порешим.

– Никак нельзя, ваши светлости. – чуть струхнул командир всадников. – Положено ведь – чтобы принц при эскорте и с почётом ездили.

Юный дон Кейрос разочарованно уронил в ножны свою рапиру – подраться случая не привелось. Принц же кивнул, задумчиво разглядывая новоявленный почётный эскорт.

– Ну чего привязались? Знаете ведь, что мои спутники куда лучше и сильнее вас как охрана. Ступайте себе…

– Ваше высочество! – старший упрямо мотнул головой. – Император, батюшка-то ваш, ежели узнает – головы поснимает.

– Ну-у, если по званию положено… – насмешливо протянула донья Эстрелла, с бесёнками в глазах глянув на принца. – Тогда пусть себе едут. Всё равно отстанут сразу же за городом.

– Это точно. – хохотнул Ян, несильно, кулаком ткнув в плечо Valle.

– Так не можно ж, ваше высочество! Пощадите! – десятник гнул своё. – Как же престиж-то уроните… без эскорта и люди не поймут.

Принц вздохнул. – Ну ладно, служивые. Не отставать далее десяти шагов, если что – кричите.

И, поворотив коней, кавалькада вновь устремилась вперёд. На окраине прихватили с собой служанку, которая с ворчанием увязалась за ними со своей кобылкой. Против воли Valle прислушался.

–… куда ж в гости, а у баронессы молодой ни одного платья приличного, всё только походное…

– Не бурчи, малышка. – окликнул он её. – Барон и матушка очень любят гостей, тем более если они мои друзья. А если заранее предупреждать, да согласовывать церемонии, да караван с барахлом всяким…

На точёном личике доньи Эстреллы тотчас нарисовалась плохо скрываемая скука и полное согласие со словами баронета. Брат же её только пожал плечами.

– Ну и всё, поехали к нам в замок. – решительно пресёк сомнения Valle. – К тому же барон обещал к моему приезду кабанью да медвежью охоту устроить.

– Это дело! – оживился дон Карлос, и в нетерпении чуть пришпорил своего коня. – У нас всё больше олени да косули. Ну, ещё кошки дикие, птиц много…

Служанка быстро утешилась, весело перебрасываясь шуточками с плечистыми, сильными мужчинами, коих только и набирали в имперские кирасиры. Мало-помалу, проехали высоченные городские ворота в обрамлении двух сторожевых башен, и перед путниками раскинулся в свете вечернего солнца широкий Западный тракт.

– Пи-инь! Пи-инь! – задумчиво чирикнула сизо-коричневая пташка, провожая закатное солнце. Почистила клювик о веточку, на которой сидела и снова тоненьким, заливистым голоском сказала. – Пи-инь!

Затем прислушалась, насторожилась чем-то, и юркнула под прикрытие густых ветвей.

Из леса, где отроду не бывало никакой дороги, вдруг с молодецкой, не совсем подобающей дворянам песней вынеслась кавалькада всадников. Передняя группа из четверых человек весело распевала, а едущая чуть сзади подхватывала густыми голосами лужёных солдатских глоток.

– А зря купец не запер жонку,

– Ведь молода она была.

– Уехал в дальнюю сторонку,

– Она же гостя позвала.

Через узкую полосу свободного пространства у опушки всадники выехали на петляющую лесную дорогу, и за поворотом увидели город.

– Вот и дом. – произнёс один из них, в чёрном плаще, жадно и весело всматриваясь вперёд. – Ага, отец таки починил наконец башню с закатной стороны…

– Брателла! – раздался во дворе замка визг, переполошивший коней, едва отряд въехал в ворота замка, где слуга уже зажигал факелы. С крыльца слетело златокудрое существо в коротковатом платьице и, болтая в воздухе загорелыми дочерна босыми ногами, тут же повисло на шее едва успевшего спрыгнуть на плиты двора Valle.

– Ага! Сеструха-дёрни-себя-за-ухо! – он ласково тормошил её, бросив извиняющийся взгляд на спутников. Те, чуть не падая со смеху, всё же кое-как слезли наземь, с любопытством разглядывая обстановку.

Наконец брат отцепил от себя сестру и, поставив её прямо, представил всех друг другу.

– Надо же, принц Ян! – от удивления девчонка округлила глаза. Затем глянула на свои ноги, ужаснулась и, оробев, унеслась прочь. Valle проводил её нежной улыбкой и повернулся было к свои спутникам.

В это время Карлос, засмотревшись, споткнулся о поилку для лошадей, полную воды, и едва в неё не упал. И было от чего. На шум, во двор из двери, ведущей в кухни, вышла повариха Нгава. Её когда-то выкупил из рабства барон, и она вполне прижилась здесь, лишь в сильные морозы уж слишком жалась к кухонной печи. Так вот – по обычаю своего народа, Нгава носила одежды в обтяжку, и даже немного меньше. Её весьма пышные и, надо признать – ещё недурные формы, в такой упаковке и в комплекте с её чёрной улыбающейся мордашкой производили на любого неподготовленного просто убойное воздействие.

Донья Эстрелла хохотала, повиснув на руке шатающегося от смеха принца. Valle тоже усмехнулся, глядя на сконфуженное, чуть покрасневшее лицо молодого баронета. А тот безуспешно пытался придать себе невозмутимый вид, отчего наблюдавшие за этой сценой ещё больше покатывались со смеху.

– Не переживайте, дон Карлос. – Valle сочуственно похлопал его по плечу. – Не вы первый, не вы последний – бывало и хуже.

– Сын мой! – раздался мягкий голос с высоты крыльца. Стройная, ещё довольно красивая женщина с властным взглядом, стояла в дверях и запросто, с лёгкой улыбкой, рассматривала приехавших. Её простое,без затей, домашнее платье в жёлто-синюю полоску с рюшами просто-таки умилило донью Эстреллу.

– Приехал уже! А мы через седьмицу только ждали. Ну, молодец!

– Привет, мам. – сын нежно обнял её, чмокнул в щёку. Затем отстранился. – Это моя матушка, баронесса Амалия, урождённая и’Вальдес. Позволь представить тебе моих спутников.

Однако женщина перехватила инициативу, запросто отвесив реверанс принцу.

– А вы похожи на родителей, принц Ян. – заметила она. – Давненько я не имела чести приветствовать вас. Жаль, что леди Герда сейчас не может увидеть и обнять… Тогда я сделаю это за неё.

И запросто поприветствовала грустно улыбнувшегося принца.

– Здравствуйте, молодые и, я уверена – достойные представители рода Кейросов. – баронесса обратилась к донье Эстрелле и таки разинувшему рот от удивления Карлосу.

– А, так вы и есть та самая виконтесса Амалия, давняя и закадычная приятельница маменьки? Точно! – радостно сверкая своими чудными глазами, Эстрелла вспомнила, – Это ж вы на том портрете, после бала в новом замке! Вместе с мамой, папой и – да, ещё одним бароном!

– Совершенно верно. Отцом этого вот проказника. – баронесса Амалия бросила на сына любящий взгляд. Затем запросто потрепала по голове засмущавшегося дона Карлоса. – Или вы забыли, что графство Вальдес граничит с баронством Кейрос?

Затем спохватилась.

– Впрочем, что я заболталась? Сейчас мы всё организуем.

– Баронесса. – негромко обратился к ней принц. – А можно по-простому, без пышностей? В вашей любезности и гостеприимстве никто не сомневается, а дома мне все эти церемонии ужасно надоели.

– Как будет угодно вашему высочеству. – баронесса снова собиралась отвесить реверанс, но принц остановил её.

– Принц Ян, и – прошу : по-домашнему, как простых дворян, допустим, соседей?

– Как моих друзей. – улыбаясь, подчеркнул Valle, не сводя с матери любящего взгляда.

Баронесса только всплеснула руками. – Тогда – милости прошу в гости, в наш замок Огненной Песни.

Степенный бородатый гном с полированной, отражающей блики факелов секирой за поясом оказался капитаном гарнизона замка. Баронесса поручила ему позаботиться об эскорте, тот величаво отсалютовал. Десятник гвардейцев уважительно глянул на его неимоверной широты плечи и поинтересовался.

– А пиво доброе тут водится?

Гном осклабился и, привстав на цыпочки, хлопнул ручищей по плечу гвардейца.

– Разных сортов, но непременно высшего качества и – холодное! – голос его оказался под стать своему хозяину – солидный и зычный. – Какое там у вас в столицах предпочитают?

И, так вот мило беседуя, ватага мужчин пошла в казармы.

– Мир этому дому. – привычно пробормотал Valle, зайдя в главное здание замка. Мать ревниво покосилась на его меч и чёрный плащ, которые он беззаботно скинул на руки слуг, и донья Эстрелла с удивлением заметила грусть, мелькнувшую в её глазах.

–…Мир… – столь же привычно сказали остальные, скидывая верхнюю одежду.

Хозяйка улыбнулась и как-то похорошела, оглядывая их.

– Я сейчас распоряжусь на кухню, чтоб нагрели воды вам, помыться с дороги.

– Это было бы очень кстати. – признательно улыбнулась донья Эстрелла. Её брат незаметно чуть поморщился, но покорно пожал плечами.

– Только придётся немного подождать. – ответила баронесса со строго отмеренной ноткой извинения в голосе. – Мы и впрямь не ждали гостей.

Принц и Valle переглянулись, затем одновременно кивнули друг другу. Видимо, они подумали об одном и том же, потому что Valle ответил.

– Мам, распорядись, чтоб тащили холодную, побыстрее и побольше. А уж нагреть-то её нам теперь запросто. Да, а где отец?

Баронесса отдала какие-то указания, которые привели к небывалой доселе активности среди явившихся на зов полусонных слуг, затем вернулась в разговор.

– В Ольховатке сегодня должны были водяную мельницу пускать. Так что барон, – она чуть подчеркнула последнее слово, бросив на сына взгляд. – Барон там, руководит и присутствует.

– Ваша светлость. – здоровяк-гном подошёл совсем неслышно, несмотря на размеры и обилие всякого железа на себе. – Я взял на себя смелость послать гонца с известием к его светлости в Ольховатку.

– Я и не сомневалась, Трент, в твоей смекалке. – ответила баронесса, вежливо улыбнувшись. – Прекрасно!

– Значит, утром барон будет в замке. – кивнул Valle, ухмыляясь. И вдвоём с принцем они пошли осваивать новую волшебную профессию.

После несколько запоздавшего ужина в замке наступило затишье. Уставших с дороги и чуть осоловевших от сытости гостей отвели спать; слуги и горничные, закончив со своими обязанностями, убрались в свои каморки.

– Valle, – негромко обратилась к сыну баронесса, – Я распорядилась отвести разные покои для принца и его невесты…

И посмотрела этак утверждающе, но чуть вопросительно, как умела только она.

Тот хмыкнул.

– Да хоть в разных концах замка. Даже если бы Ян не был волшебником, это им всё равно ничуть не помешает.

Затем, заметив чуть нахмурившиеся брови матери, добавил.

– Внешние приличия соблюдены, а остальное нас не касается. Разве я не прав, мам?

Та, нехотя кивнув, вынуждена была согласиться.

Нгава ещё раз провела грубым льняным полотенцем по и без того сияющему медному донышку кастрюльки для соуса. Улыбнувшись своему отражению в ней, аккуратно повесила её на крючок и огляделась. В кухне, где с некоторых пор она была негласной хозяйкой, царила чистота и порядок. Удовлетворённо кивнув, повариха скинула свой передник и взялась тушить факелы.

Из двери, ведущей в коридор к баронским покоям, вошёл Valle.

– Не спишь ещё, чернышка?

Осклабившись белоснежной улыбкой, Нгава повернулась к нему.

– Да вот уже собираюсь. А что, баронет решил ещё чего перекусить?

Баронет загадочно молчал, осматривая ряды стоящей и висящей кухонной утвари. Связки лука и перца у дальней стены, потушенные печи под дымоходами.

– Слушай… в замке сейчас найдётся смазливенькая служанка без предрассудков?

Нгава только всплеснула руками.

– Э-э, малыш! На тебя тоже весна действует? Раз на сладкое потянуло…

Пару мигов Valle смотрел на повариху, чуть приподняв по давней привычке одну бровь и чуть нахмурив другую, затем тоже усмехнулся.

– Нет. Заметила, как дон Карлос стушевался, увидев тебя? А парню ведь скоро шестнадцать.

Тут уж чёрная повариха удивилась несказанно.

– И до сих пор нецелованный? Непорядок…

Кивнув, Valle продолжил, выразительно звякнув подвешенным к поясу кошелем. – Так найдётся? Золотишка, может, подбросить кому?

Нгава замахала руками. А затем, оглянувшись и чуть понизив голос, доверительно сообщила :

– Да тут уж чуть ли не очередь. Уже две приходили, шептали. Мол, Нгава, господа к тебе благоволят. Может, подсобишь – как бы в постельку к молодому дону запрыгнуть?

С этими словами она сделала смущённое личико, потупила глазки и нежно пролепетала.

– Может быть, этому красивому молодому человеку надо посветить перед сном, или постель расстелить…

– А что горяч он, – уже нормальным тоном продолжила повариха, – так наши девки заметили и смекнули сразу!

Valle тихо хохотал, прислонясь к подпирающей потолок дубовой балке. Глядя на него, Нгава захихикала и сама. Отдышавшись, утёрла слёзы.

– Иди, иди. Раз добро даёшь, сделаем.

Серая летучая мышка, беззаботно порхающая под равнодушно молчаливой луной в поисках мошек, сама не поняла, какая сила потянула её к высокому арочному окну на втором этаже этого родного здания. Там, внутри, было темно и оттуда чуть слышно доносилась весёлая возня.

«Спальня Эстреллы» – пронеслась в её махонькой ушастой головёнке чья-то мимолётная мысль.

«Что такое спальня?» – впору было задуматься этому зверьку, но он не умел даже этого. Потом это непонятное нечто потянуло нетопыря чуть в сторону, к тому окну, где днём поселился молодой парнишка, от которого пахло как-то не так, как от здешних. Звуки здесь тоже не оставляли сомнений в своём происхождении.

Напоследок странная сила потянула зверька ввысь, под самые звёзды в бездонном ночном небе. Не спеша осмотрела залитый лунным светом замок, серебрящиеся стены и крыши. И наконец отпустила, снабдив напоследок целой стайкой вкуснющих, приятно хрустящих на зубках ночных мотыльков.

Замок погрузился в тишину и ночь. Лишь на стенах иногда позвякивали железом солдаты гарнизона, несущие ночной дозор, да в конюшнях тихо ржали во сне притомившиеся за день лошади.

В тёмном холле, через который из входной двери можно было попасть или в служебные помещения или на лестницу и на второй этаж в «чистые» покои, мелькнула тень. Неслышно и привычно пройдя по выложенному каменной плиткой полу, подошла к вешалке из оленьих рогов. Тонкая, изящная рука протянулась вперёд. Нерешительно, несколько раз отдёргиваясь, всё-таки прикоснулась к плащу, чёрным пятном выделявшемуся даже в сумраке большой комнаты.

Если бы кто мог видеть лицо баронессы Амалии, то заметил бы горькую складку, появившуюся в уголках губ. Несколько раз проведя ладонью по холодной, с декоративными стежками коже, женщина тихо вздохнула каким-то своим мыслям. Взгляд её против воли нашёл гигантский камин с почти прогоревшими углями, а ногти с неженской силою впились в колдовскую одёжу.

И всё-таки баронесса совладала с собой. Встряхнув головой, отчего на плечах её взволновались тёмные роскошные волосы, и разлетелись прочь мрачные думы, она так же бесшумно пошла дальше по своему привычному за многие годы пути.

Заглянула в службы, придирчиво оглядывая всё хозяйским оком, проверила замки на погребах и отдельном ходе в подвалы замка. Затем, когда ноги уже понесли её в громадную, расположенную в конце коридора баронскую опочивальню, какое-то неясное предчувствие потянуло заглянуть в гостиную.

Здесь тоже был камин, и его неясный багровый свет пронизывал всю комнату ласковым теплом. Перед ним на толстом старинном ковре, прислонившись к старому, любимому креслу барона, на своём привычном с детства месте сидел – нет, уже не малыш… Уже молодой человек с каким-то непривычно серьёзным выражением лица спал, положив голову на подлокотник.

Мать долго и тихо смотрела на сына, и лишь пальцы её выдавали какие-то тревожные, ломаные мысли.

Из бокового коридора, выходящего на кольцевую наружнюю галерею, неслышно вошла собака. Старая борзая сука по кличке Мальва, которую за прошлые подвиги оставили доживать свой век в тепле и сытости, ткнулась в ладонь баронессы мокрым холодным носом. Хвост приветливо дёрнулся, и на женщину уставились ясные глаза, которые, казалось, понимали куда больше положенного.

Крутнувшись на месте, Мальва принюхалась. Подошла к спящему Valle, осторожно заглянула ему в лицо и издала тихий, невнятный, скулящий звук. Оглянувшись на удаляющуюся хозяйку, улеглась у ног своего приятеля детских игр. Положив голову на лапы, некоторое время глядела в завораживающий танец огоньков в камине, и наконец закрыла свои умные глаза.

Ночь. Полновластная хозяйка вошла в мир неслышно и медленно. Её тёмные крылья закрыли собой обширные пространства, леса и поля, давая отдых одним и заряжая силой других, которым эта пора была в самый раз. Но о них – позже.