Глава 7. И ещё полгода спустя

К празднику Середины Зимы традиционно готовились основательно, по-королевски. За две седьмицы в Лорндейл стали тянуться караваны с припасами, гости и их слуги. Мероприятия намечались с размахом, и весь большой город потихоньку бурлил в ожидании праздников, словно закипающий горшок под огромной снеговой крышкой. Принцесса Берта ещё раз осмотрела свои эскизы, и наконец-то удовлетворённо улыбнулась. В ближних кругах уже циркулировали слухи, что традиционный фейерверк в этом году маги проведут по её рисункам и схемам. А зная способности и тонкий вкус юной художницы, смело можно было ожидать чего-то выдающегося.

Так оно и вышло — пошатываясь от усталости, Сибелис с двумя помощниками произнёс очередное, последнее заклинание из длинного списка. И огненное море, бушующее над столицей, в последний раз лизнуло россыпью огней зимнее небо.

— Уфф! Но это было здорово! — улыбнулась чумазая от копоти Фиона, что ассистировала учителю по его просьбе. Её мнение полностью разделял король, наблюдающий за феерическими картинами вместе с королевой и придворными, а уж о простолюдинах, буквально вопящих от восторга, и вовсе говорить нечего. Карл улыбнулся своей племяннице, и в знак высшей признательности чуть поклонился в сторону стоящих чуть осторонь магов. Затем подал руку своей супруге Изольде и вместе с ней — статный, дородный, с красивой, едва наметившейся сединой в бородке, проследовал во дворец. Здесь уже было всё готово для скромной трапезы — ибо после седьмицы праздников (читай, сплошного обжорства и пьянства вперемешку со зрелищами и прочими развлечениями) что-то в августейшем животе было тяжеловато. И это даже учитывая деликатные меры, принимаемые королевским лекарем, мэтром Лепажем. Но не успели члены королевской семьи и особо приближённые рассесться у стола вслед за своим августейшим повелителем, как снаружи раздался лязг железа. Высокие золочёные двери распахнулись, и в изящную, уютную залу ворвались запорошенные снегом королевские гвардейцы во главе с бароном Твидлих

— в знак неизменного высочайшего доверия именно ему было поручено стеречь спокойствие города и короля на время праздников.

— Хвала богам — успел… Никому не двигаться! — грозно рявкнул барон, а высыпавшая из-за его спины группа стрелков тут же взяла комнату в полукольцо, ощетинившись рылами арбалетов.

— Ваше величество! Я требую, чтобы всё питьё и еда были повторно проверены на предмет яда! — барон обнажил меч и стал подле своего короля, недоверчиво поглядывая на ошеломлённых людей — ну, дёрнитесь кто-нибудь! Нахмурившийся Карл немедля послал за волшебником и лекарем, а сам потребовал объяснений.

— Ваше величество — четверть часа назад патруль в аптекарском квартале наткнулся на умирающего старичка из лавки. Прежде чем подохнуть, аптекарь сообщил солдатам, что кто-то, по повадкам явно дворянин, обманом заставил его показать склянку сильного яду, после чего пырнул кинжалом и скрылся. Больше он ничего не успел сказать — скопытился. Но сигнал немедля передали вверх по команде… Завидев в дверях чумазые лица Сибелиса и Фионы, ещё не успевших ни умыться, ни переодеться, он бросил своим арбалетчикам:

— Пропустить! — а затем пробормотал. — И дай боги, чтобы я ошибся… В это время принц Фред снял с пальца кольцо и со словами:

— А ну-ка… Мне тут Мальва один перстенёк подарила — должен обнаруживать… — поднёс его к своей чаше с вином. У присутствующих волосы буквально встали дыбом — ибо камень в пальцах принца заиграл тревожными сполохами.

— Что?!! — вскричал Сибелис и громко выкрикнул заклинание. Фиона подхватила, усилила его — и над чашей взметнулось бледное, зеленоватое пламя. Но все глаза оцепеневших людей были прикованы к королю — ибо над золотым кубком, что его величество уже держал в руке, взвился такой же недвусмысленный знак. Ругнувшись, он отшвырнул от себя сосуд, словно ядовитую змею, и вскочил на ноги. Он ещё держал себя в руках, но королевский голос, коим его величество обратился к подоспевшему лекарю, не предвещал ничего хорошего.

— Мэтр, потрудитесь объяснить, с каких это пор в Аптекарском квартале торгуют ядами! Бледный Лепаж склонился над лужицей посреди залы, из которой вился призрачный огонь. Понюхал, затем капнул из пузырька с вытянутым носиком, что всегда носил с собой. Пламя из зеленоватого стало багровым, а лекарь сокрушённо покачал головой и встал на ноги.

— Ваше величество — это яд пустынной кобры. В сверхмалых дозах он входит в состав многих сильнодействующих лекарств и мазей. Но в чистом виде — уже одна капля не оставляет никаких шансов человеку. Пока люди осмысливали услышанное, барон Твидлих отдал приказ — оцепить дворец, всех впускать, но никого не выпускать. Тут принцесса Фиона шагнула вперёд.

— Барон, дайте мне десяток человек — я прочешу тут всё. Где-то найдутся либо следы на руках, либо пузырёк. Зная точно яд, заклинание может обнаружить мельчайшие признаки… Сибелис кивнул головой.

— Умно. Только — и мне десяток. Я беру восточное крыло, а вы, принцесса — западное. Вдвоём мы справимся быстрее.

Огоньки над подсвечниками дрогнули и метнулись в сторону — это в комнату вошёл барон. Он стал что-то докладывать королю… Однако её величество королева Изольда неподвижно сидела, уставясь на стол. И она ничего не замечала вокруг, кроме крохотного пузырька с оранжевой жидкостью, и скомканного щеголеватого плаща. Из оцепенения её вывел голос августейшего супруга.

— Мне очень жаль, Изольда… вот эта кровь… — рука короля брезгливо коснулась бурого пятнышка на подкладке лежащего на столе плаща, затем отдёрнулась.

— Маги проверили своими методами, Лепаж своими. Их мнение единодушно — это кровь старичка-аптекаря… Королева едва ли уделила словам Карла много внимания — её мысли блуждали где-то весьма и весьма далеко. Ибо склянку с ядом и следы его же на одежде были найдены в покоях её сына, принца Гуго. А теперь ещё и совпадение крови неопровержимо свидетельствовали — парень расчищал себе дорогу к трону!

— Как ты мог! — вскрик Фионы и раздавшийся затем звук пощёчины свидетельствовал о том, что привели закованного в тяжёлые (учитывая медвежью силу молодого принца) кандалы Гуго.

— Ваше высочество — не стоит, право, руки марать, — проворчал барон, оттаскивая от арестованного плачущую принцессу. А король спросил у старого Сивелла, что сидел с удручённым и задумчивым видом.

— Что посоветуете, граф? Тот покачал седой породистой головой.

— Это далеко не первое покушение на ваше величество. Но измена внутри королевской семьи — это неслыханно! Моё мнение — прежде всего следует сохранить подробности происшедшего в тайне. Барон Твидлих кивнул.

— Это разумно, ваше величество. Десяток слуг да пару ненадёжных солдат пустить в расход… остальные будут молчать. Король покивал с задумчивым видом, обвёл глазами присутствующих. Принца Фреда, на плече которого, не скрываясь, тихо плакала бледная Мальва. Угрюмого Алекса, мрачно глядящего на своего друга. Баронессу Меллих, правда, пришлось отнести в её покои, и Лепаж с Сибелисом сейчас отпаивали её какими-то каплями

— но в молчании этих троих Карл был уверен. Для Берты, тихо утешающей всё ещё всхлипывающую Фиону… для обеих это тоже будет незабываемым уроком. Барон дю Лемеж, обменявшись взглядом с Твидлихом, упрямо молчал. Равно как и Гуго, стоящий в своих цепях с опущенной головой.

— Ну, что скажешь, принц? Допрыгался? Молодой человек поднял лицо.

— Я этого не делал. Король хищно усмехнулся.

— Посмотрим, сможешь ли ты убедить в этом королевского палача! Отдать принца крови на растерзание в пытошные подвалы — это было неслыханно! Какое бы преступление тот ни совершил — это было бы чересчур. И не успел граф Сивелл выразить своё неодобрение, как королева встала со своего кресла, безжалостно комкая в ладонях батистовый платочек.

— Мой супруг — я хотела бы поговорить с вами наедине. Король всмотрелся в бледное лицо королевы, затем кивнул.

— Фиона, ты в состоянии обеспечить нам Завесу тишины? Принцесса, которой Берта ещё утирала последние слёзы, ответила с тяжким вздохом, что постарается. И повелитель, пропустив вперёд свою супругу, прошёл в соседнюю комнату. Здесь никого не было, лишь в камине тихо потрескивал и трепетал огонь. Волшебница немедля поставила соответствующее заклинание. И уже выходя, успела услышать, как дрогнул голос Изольды.

— Карл, если моего сына коснутся хоть пальцем — ты потеряешь меня навсегда… «Ну да, мать есть мать» — подумала Фиона, возвратившись в общую комнату и старательно избегая смотреть на Гуго — «Но каков же мерзкий хитрец — даже я ни о чём не догадывалась!..»

Баронесса Меллих наконец-то заснула, и оставив у дверей её комнаты сразу четверых хмурых гвардейцев, маг с лекарем поспешили в комнату, где проходило совещание. Больше похожее, правда, на суд. Их не сразу впустили, и лишь выглянувший на шум барон Твидлих угрюмо распорядился.

— Пропустить! Сибелис некоторое время задумчиво всматривался в замершего неподвижно принца, затем шагнул поближе, спросил что-то. Затем помахал перед отсутствующими глазами Гуго ладонью, и огорчённо обернулся.

— Что вы с ним сделали? Его пытали? Барон хмуро пожал плечами.

— Ещё ничего… нет, Фиона отвесила плюху сгоряча. А что? Маг испросил разрешения присесть. Невзирая на его простое происхождение, но уважая возраст и заслуги перед троном, это разрешение было ему дано. С облегчением опустившись на золочёный стул, Сибелис заметил.

— Он опять где-то там, в мире своих грёз. Давно с ним такого не было — а я хотел было задать этому отравителю пару-тройку вопросов… своими методами. Интересно, какую власть имеет принцесса над ним? — и он покачал седой головой. Фиона выпрямилась, и зелёные глаза её полыхнули яростью.

— Если вам так хочется знать — да, я спала с ним! Только… только теперь мне нестерпимо хочется пойти вымыться, — добавила она и совсем уж не по-дворянски плюнула в застывшее лицо принца.

— Так ступай, — негромко ответила Мальва, и на её кукольно красивом личике прямо-таки было написано отвращение к этой смазливой рыжей шлюхе. Принцесса кошкой фыркнула на недотрогу, выразив той всю глубину своего презрения.

— Ну уж нет. Матушка не раз предупреждала меня, что королевская семейка это змеиное кубло ещё то. Так что я желаю посмотреть представление до конца… И тут из дверей внутренней комнаты раздался голос короля.

— Подбирайте выражения, моя племянница. Король в сопровождении супруги вернулся с их таинственного совещания. Подвёл бледную, но держащуюся прямо королеву к креслу, помог ей опуститься туда. А затем вновь обвёл взглядом комнату, и все увидели, что венценосный Карл волнуется.

— Сибелис, Фиона — установите такую сильную тишину, какую вы ещё никогда не делали. Пришла пора кое-что поведать… Когда в комнате установилась глухая, вязкая и какая-то липкая тишина, король подошёл к неподвижно замершему Гуго, попытался привлечь его внимание, но только вздохнул.

— Итак, дело было восемнадцать лет назад. Пограничное баронство Келемон взбунтовалось, и вполне могло перейти на сторону Хаоса. В конце концов — мне пришлось пойти на некоторые уступки и вольности, и удалось загасить этот опаснейший конфликт. И тогда… тогда я послал в Келемон свою супругу, королеву Изольду, с визитом дружбы. Принцесса Берта ахнула.

— Как же так? Ведь я помню историю — именно с нападения на Келемон и началась последняя война с царством Хаоса… Королева гордо вскинула голову.

— Да, дочь моя… вражеская армия захватила замок Келемон в тот момент, когда я находилась там. И… и я тоже тогда подверглась насилию. Вновь воцарилась тишина — гнетущая, невыносимая. Лишь хриплое дыхание принца Фреда нарушило её. Он хотел что-то сказать, но лишь рванул ворот. Пуговица, блестя и подпрыгивая на паркете, закатилась под каблук нервно прохаживающегося короля и с хрустом лопнула. Как бедная королева…

— Поскольку в случившемся была моя вина, — продолжил Карл. — Я внял просьбе Изольды и разрешил оставить ребёнка, когда выяснилось это обстоятельство. И, как теперь видно, я проявил недопустимое мягкодушие…

— Сударь мой, вам никогда не понять душу женщины, а тем более матери. — в голосе королевы слышалось отчаяние.

— Быть может. — кивнул враз постаревший и чуть сгорбившийся супруг. — Но я поступил как мужчина, а не как король — а ведь моя первейшая обязанность думать о государстве. Вот и вышло то, что вышло… Фиона горько усмехнулась.

— Да, я видела, как тёмная сила борется в душе принца со светлой. Но кто бы мог подумать — Гуго сын Света и Хаоса одновременно… А Сибелис кивнул белоснежной сединой.

— Именно этим и объясняется двойственность его натуры. И некоторые странности в прошлом.

— И настоящем. — жёлчно заметил король. А затем добавил.

— Королева ясно и недвусмысленно высказалась о том, что она покончит с собой, если с этим… ублюдком что-либо сделают. Но как король — я не вижу ни причины, ни возможности проявить снисхождение. Принцесса Берта на миг задумалась, что дорого дала бы за то, чтобы запечатлеть всю эту сцену на полотне. Потом спохватилась — уж слишком мрачно выходит…

— Отец, неужели вы собираетесь объявить о пошатнувшемся душевном здоровье матушки и заточить её в Башню Скорби? И тут Фред глухим голосом произнёс.

— Я против! Пусть он и бастард, не ваш сын — но он мой брат. И придётся вам посадить в убежище скорбных главою и меня. Одна просьба только — по соседству с мамой. Король так посмотрел на сына, что тот отшатнулся.

— Это что — бунт и неповиновение? Как ты можешь быть столь мягким — ведь и в твоей чаше зелёным огнём пылал яд! Неужто ты уже забыл и простил это? Однако принц уже пришёл в себя. Всё-таки, королевская кровь — не водица. Он долго колебался, глядя на едва дышащую мать — ей единственной разрешалось сидеть в присутствии короля.

— Издать указ и объявить прилюдно о лишении младшего принца всех прав на наследование. Затем — отобрать все причитающиеся ему титулы и привилегии. В течение седьмицы, под стражей, покинуть пределы королевства с предупреждением

— если однажды хоть одной ногой он появится здесь — сразу на плаху. И приказать забыть его имя — не упоминать под страхом смертной казни. Фиона покачала головой, и её шевелюра рыжим пятном качнулась перед затуманенным взором королевы.

— Братец, братец… хотела бы я знать причину твоего неслыханного снисхождения. Давай уж начистоту — все мы знаем, что ты особо не жаловал Гуго. А тут ещё такое…

— Он не твой брат, а мой. — сердито огрызнулся принц. А Берта, поёжившись, добавила.

— Хоть и подонок — а родной брат… Да, Фред, так будет лучше всего. И не скрывать, а наоборот объявить — болезнь так завладела душой несчастного, что он решился на неслыханное злодейство. Но король милостив… и всё такое. Матушка, соглашайтесь! По щекам королевы скатились две капельки, блистающие ничуть не менее её знаменитых алмазных серьг. И медленно, словно изнемогая под тяжким грузом, Изольда склонила голову.