"Сезон охоты на ведьм" - читать интересную книгу автора (Иванов Сергей Григорьевич)1. Ночные рыцариМесто показалось Вадиму угрюмым, как и положено кладбищу. Было оно обширным, заросшим старыми деревьями, наполненным шелестом, словно шепотом. Если на нем и хоронили еще, то не в этих местах — судя по датам на камнях, покойников не беспокоили здесь лет тридцать. Свой бронированный четырехколесник, вместе со всем арсеналом, Валет оставил за оградой, а с собой прихватил лишь крохотный огнестрел, едва ощутимый под грудным панцирем. (Вадиму, впрочем, объявил, что “в святилище ходить с оружием не след”.) На тропинке никто им не встретился, однако по сторонам Вадим чувствовал сторожкие сознания, не обделявшие поздних гостей вниманием. Сейчас же фиксировал расположение постов, обозначая на мысленной карте, и без всяких техсредств передавал картинку Эве, сразу знакомившей с ней Брона. А уж как распорядится этим знанием росич, нетрудно было представить. День прошел бурно. До сих пор в голове шумело от нескончаемых дебатов, словно расходящийся смерч вовлекавших в себя участников, причем едва не каждого приходилось убеждать наново. Как говорится, “две головы лучше” — но только когда они больше заинтересованы в результате, чем в ублажении амбиций. А уж много голов!.. Еще чуть, и у крутарей пропала бы всякая охота связываться с этими инфантильными, обиженными на мир умниками. Если б не занудливое, словно осенний дождь, упорство Вадима, изо всех сил старавшегося погасить взаимные наскоки, и не колдовские чары Эвы, умело поддержанные обаяшкой Кирой,— вряд ли получилось бы “обручить мозги с мускулами”. Тем более последние оказались, ненамного глупее первых — во всяком случае, здравого смысла в них обнаружилось даже больше. В конце концов удалось выстроить некую структуру, более-менее устраивающую всех и, по первому впечатлению, работоспособную. Даже приняли совместный план действий, хотя чего это Вадиму стоило!.. Однако крутари вообще не любили медлить, а каждого из спецов подгонял страх: кто поручится, что в ближайшую ночь придут не за ним? И теперь всем составом они пытались претворить этот план в жизнь, хотя Вадиму, например, не помешало бы на часок отключиться, чтоб восстановить в голове ясность. — Ты уверен, что риск оправдан? — спросил он, еще прикидываясь олухом.— Сунуться в самую преисподнюю… подставить свою задницу… Это ж клоповник, сборище кровососов! Вздрогнув от “случайного” попадания, Валет негромко ответил: — Здешние ребята много знают, и лучше иметь дела с ними, чем дожидаться второго наезда. Сердешный, он понятия не имел ни о последних приключениях Вадима, ни о его переезде на новую квартиру, ни о новых возможностях и нынешнем статусе старого приятеля. С тех пор как тот прознал про заигрывания Валета с “вепрями”, про его странную сдачу клиентов, больше похожую на продажу крепостных, контакты между прежними дружками сошли на нет. Малые предательства (малые ли?) родили большое недоверие. Однако вслух Вадим об этом не объявил, а Валет, кажется, ничего не заметил и продолжал исполнять давнюю просьбу Вадима: вызнать про тех, кто одной ненастной ночью напал на него прямо в квартире. Такая у них образовалась игра… Впрочем, Валету не позавидуешь — похоже, за него взялись всерьез, причем с обеих сторон. Куда податься несчастному крутарю? — Полагаешь, с ними можно договориться? — спросил Вадим.— А не выйдет договор боком? Есть публика, которой лучше сторониться. — Ну, Вадя, “волков бояться”!.. — Я больше опасаюсь “гиен” или “шакалов”,— возразил тот.— Особенно прирученных. Полагаешь, из-за них не выскочит тигр? Валет деланно рассмеялся, тут же сорвался в кашель. — Чего ты себя накручиваешь? — сказал он, прочистив горло.— Не узнаю, ей-богу. Это ж обычный кабак, каких десятки. — На кладбище? — Ну и что? — Чего ж ты гардов не прихватил? — Зачем? Да мы в паре дюжину раскидаем! — Спина к спине? — И нечего там стеречься, все чисто. Думаешь, я не бывал там? — “А ежики все падали и падали в яму”,— пробормотал Вадим, сдаваясь. — Чего? — удивился крутарь. — Так, вспомнилось,— вздохнул Вадим.— “А я как будто бы из последних сил…” Это и вправду была его последняя попытка удержать беднягу на краю. Но очередной раз тот пренебрег протянутой рукой, скорее даже не заметил — и на всех парах влетал в пропасть. Нельзя же совсем лишать его выбора? Видимо, Валет все уже взвесил, как истый крутарь, и рассудил: дела важнее симпатии. “Тут ничего личного, sorry”,— уж как водится… Вот и еще одним приятелем стало меньше. А друзья — есть ли они вообще? Высокий силуэт костела, давно утратившего на шпиле крест, а с ним и прежнюю суть, все четче проступал из ночного мрака. От церкви теперь исходил густой смрад, будто ее по крышу забили мертвечиной,— но принимался он не носом, поэтому Валет, например, вряд ли ощущал что-нибудь, кроме смутной тревоги. Зато любая ведьма обошла б это место за километр. Из слов Эрнста, уже бывавшего на таких сборищах, явствовало, что от Шершней сюда заявится вожак, он же Магистр (в смысле — наставник?), с несколькими Слугами — именно так, с большой буквы. (О это высокое звание слуги!.. если прочих считать рабами.) Кроме троих, сподобившихся угодить в Шершни, посвящать будут с десяток падальщиков, но этих определят в найты. Что значило сие слово, оставалось гадать, поскольку смысл зависел от написания: либо knight — рыцарь, либо night — ночь. Либо оба значения вместе, то есть рыцарь ночи. Весьма романтично, но не слишком понятно. Прошедший через такое Эрнст (о самой процедуре он предпочел не распространяться) утверждал, что после посвящения у него ощутимо прибавилось сил, особенно в ночные часы,— так что, видимо, это не было пустой формальностью и больше напоминало рукоположение в братстве творцов. Кандидатами в найты занимались Слуги, а будущих Шершней обхаживал лично Магистр. Насколько Эрнст понял, у каждого Слуги не могло быть больше дюжины найтов — как и Слуг у Магистра. А сам Магистр был лишь слугой у Главы Роя. Отсюда легко вывести общее число Шершней, по мере убыли восполнявшееся на таких шабашах. И к ним — более тысячи семисот найтов, рассеянных по Вольному Городу,— громадная сила!.. Уже сейчас Шершни могли разделаться с любой из крутарских стай, если б решились себя обнаружить. Конечно, каждый росич в бою стоил нескольких найтов, набранных из отребья,— но совладать со всей тьмой, да еще предводительствуемой Роем!.. Интересно, что делается с новообращенными Шершнями? — подумал Вадим. Судя по стати Эрнста, отнюдь не богатырской, тому суждено было в кратчайшие сроки заполнить пустоты в Шершневом скафандре, чтоб выйти на положенные габариты,— какая Текучесть, а!.. А с остальными что? В кого трансформируются найты в конце концов? Еще вчера Вадим понял смысл акции, устроенной Эвой в зверинце Гоша, на свою беду взявшегося ублажать падальщиков. Конечно, провоцировать негоже никого, однако само присутствие ведьмы вызывает из человечьих глубин скопившуюся мерзость, будит первобытный мрак. Это слабые выдумали, будто ведьмы вводят в грех,— те ведь не опасны святым или героям? Лишь потенциальные грешники усматривают в ведьмах отражение низких страстей, сваливая на женщин собственную вину. Мертвое тянется к живому, и ведьмы, эти сгустки Хаоса, служат безотказной приманкой для отмеченных Тьмой. Потому-то при виде Эвы так всколыхнулись найты, доселе неразличимые в толпе!.. Может, неспроста именно их подмяли Шершни, лишь усилив природные склонности? Даже мясорубы оказались у Роя в подчинении: через брата Эрнста и отца Серафима. Значит, протянулась еще одна цепочка — к Мстителям. Творцов Шершни контролируют, спецов похищают, серков отлавливают… Черт возьми, остался ли хоть кто-то в городе без их назойливого внимания? Тропинка через кладбище наконец кончилась, доставив путников к высокой безглазой стене, в основании которой угадывалась тяжелая дверь. За ней Вадим различил гул многих голосов, но любому зауряду окрестная тишина показалась бы мертвой. Неподалеку Вадим ощущал с полдюжины найтов, а разбросав Довольно робко, словно бы в первый раз, Валет тронул дверь, и та сразу открылась, готовая заглотнуть любого. Пригнувшись, они вступили, миновали тесную и темную, пропахшую плесенью прихожую, раздвинули пыльные шторы. И окунулись в сумрачный неровный свет, после наружной темноты показавшийся ярким. Исходил он от развешанных по стенам газовых фонарей, стилизованных под смоляные факелы, вполне гармонировавших со сводчатыми потолками и окнами-щелями, завешенными наглухо. А по кругу на полу, точно для подстраховки, багрово пылали лампы, знакомые Вадиму по загородному Гнезду. Помещение оказалось просторным, и народу хватало, даже слишком. Выглядела публика разношерстной: щеголеватые “гиены”, шерстистые “выдры”, драные “шакалы”, грозные “гишу”, палочники, цепники, секачи,— но по нутряной сути, как ощущал ее Вадим, они различались мало, а потому уживались: “ворон ворону глаз не выклюет”. Это не та взрывная смесь в трактире иудеев, к которой поднесла спичку Эва,— здесь все ринулись бы в одну сторону, а не друг на друга. Однако теплоты меж ними не было, будто сплачивала их не взаимная тяга, а общая подчиненность. Боевым братством здесь не пахло — еще очко в пользу росичей. Оглядевшись, Валет призывно махнул ладонью и вразвалку зашагал к небольшому, накрытому уже столику в самой глубине зала. Обходя пирующих, Вадим осторожно двинулся следом. Наконец они достигли заветного столика и уселись, боком к стене. Вадим поспешил занять место укромнее, чтобы стена защищала и сзади,— Валет не препятствовал. Вообще он походил сейчас на спущенный баллон, словно уже исполнил роль и дальше от него ничего не зависло. Наверное, так и было. К тому ж новые знакомцы Вадима, оккупировавшие ближние столы, перестали отворачивать лица (будто он не опознал их по затылкам) и теперь со зловещими ухмылками поглядывали на гостей. Мышка вбежала, привлеченная душком сыра, клетка захлопнулась — чего еще? Осталось выяснить, кто тут сыр. А в соседнем углу трое мосластых дылд сосредоточенно гоняли в новус, популярную в этих местах замену бильярда, попроще и покомпактней. Во времена Вадимовой юности с таким же увлечением резались в настольный теннис, а вместо новуса практиковалась игра в “чапая” — без кия, пальцами, на шахматной доске. Но даже в новусе не применяют стальные кии, с заточенными остриями и ребристыми рукоятями,— это ж пырялы, оружие таинственных тыкачей!.. А шашки у них тоже стальные? — заинтересовался Вадим. Не перенимают ли тыкачи опыт иудеев, швыряющихся шарами? “Легким движением руки” шашечка превращается в… сюрикэн? Такая была безобидная игра — этот новус. Прекратив озираться, он уставился на Валета. А тот упорно глядел в сторону, с тоской ожидая бестактных вопросов. Кажется, наступал “момент истины”. Ах, как не хочется! — поморщился Вадим. Как неловко и стыдно уличать в мерзости человека, в целом симпатичного. И зачем он влез в это, господи… — Ну,— спросил Вадим негромко,— что сие значит? — Он кивнул на соседей: — Это и есть твои “ребята”? — Расследование завело слишком далеко,— нехотя сообщил Валет, отводя глаза еще дальше.— Знал бы вначале, и связываться бы не стал. — Мне что, тебя пожалеть? — Меня взяли за глотку,— продолжал крутарь.— У каждого есть слабые места, понимаешь? Этот Аркан… Сейчас, угрюмо подумал Вадим. Как не понять? Сейчас я тебя так пойму!.. А вслух сказал: — По-моему, он не такая крупная сошка в своей кодле. Чего ж перед ним выслуживаешься? — Сошка помельче, зато стая больше,— возразил Валет.— Черт знает, что их сплачивает, но другим тут ловить нечего. Куда мне против Шершней со своими уличными драчунами? И Брону не совладать, только ребят зря положит. — А тебе жаль? Так посоветуй ему! — Брона не знаешь? Послушает он, как же! — Тебя напугали или купили? — прямо спросил Вадим. — Fifty-fifty,— выдержав паузу, сознался крутарь.— У найтов, чтоб ты знал, потенция подскакивает вдвое. А уж у Слуг!.. — Вот что тебя волнует, да? — А знаешь, что сила у найтов возрастает раза в полтора? — Процентов на сорок,— уточнил Вадим.— Нормальная оптимизация нервной системы, я и сам могу устроить. — А еще Шершни наделяют гибкостью… — Тоже не проблема. — …и могут сделать классного бойца из любого. Стрелять без промаха, в драку включаться мгновенно, не думая отвечать заготовкой, выверенной до миллиметра. — Это трудней,— согласился Вадим.— Заправить тело рефлексами, передать их напрямую — высший пилотаж. Но если напрячься… Заметил, как прибавил Гризли? А ведь это я над ним поработал! — Чего ж молчал? — обиделся Валет. — А ты спрашивал? Только сейчас раскудахтался: найты, найты!.. Нашел кому завидовать. Или метишь выше — в Слуги? Кстати, одно место вакантно: кандидат не явился. Уж не тебя ли на него прочат? Правда, раньше над тобой был один Брон. А сколько хозяев появится там, не прикидывал? — Начальник всегда один: непосредственный,— мрачно возразил Валет.— А уж кто там выше — не моя забота. — Дружок, ты не нюхал пирамиды. Думаешь, начальник давит лишь своей тяжестью? Дудки! Отдаешься ведь не только ему, а и всей швали, какая над ним. К тому ж эта пирамида особенная. Уж здесь тебя выдоят насухо! — Откуда знаешь — ты ж там не бывал? — Чтобы брезговать дерьмом, не обязательно его пробовать. Впрочем, у каждого свой вкус. Только, ради бога, не утверждай, что это мед! — Сам говоришь: “у каждого свой вкус”. — Господи, Валек,— не выдержал Вадим,— ну и сэнсэев ты себе подыскал!.. Чем плохо тебе было под Росью? — Да разве Брон прикроет, как они? — пожаловался Валет.— Сюзерен, как же!.. Он воли дает — хоть залейся. А на кой она мне? — Тоже потребовалась “уверенность в завтрашнем дне”? — изумился Вадим.— Чуть порезвился на просторе и уже стосковался по клетке? Ты что, болен или состарился? Или еще не вырос? Так ведь поздно расти! — Почему это “поздно”? Шершни обещали мне Силу — может, я еще обставлю вас с Броном. — Под крылом у Шершней собираются бездари, завистники, мизантропы, а слабаков они сами заворачивают — за ненадобностью. Либо пожирают. Не боишься, что тебя пустят на корм? — Мало ли чего я боюсь. — Слушай, мне тоже доводилось пугаться,— сказал Вадим,— и даже сильно. Но ведь я никого не предавал? — Ты один,— возразил Валет.— А у меня семья. — Тем более! Хорошенькое будущее готовишь детям и какой пример подаешь. Стоило плодить, а? Что ты оставишь вечности? — С тобой забыл посоветоваться!.. — Нет, ты даже не Валет,— со вздохом произнес Вадим.— Ты — Бар. — Это еще кто? — Был такой персонаж в “Королевстве кривых зеркал” — читается наоборот. Правда, он все же восстал, как и положено пролетарию, а вот куда забредешь ты? — Здесь меня зовут Вольт,— угрюмо сообщил крутарь. — Не густо,— заметил Вадим.— Где-то между четвертым и пятым уровнем, верно? Ни туда ни сюда. Наверно, торговался плохо — я ведь дороже стою!.. — Слушай, я не виноват, что ты повздорил с Шершнями,— нервничая, сказал Валет.— Почему я должен тебя прикрывать? — Прикрывать — не обязан,— согласился Вадим.— Зачем было подставлять? Ты в самом деле настолько запуган? — Да почему запуган! — взвился Валет.— Просто это их сфера, понимаешь? Я не имею тут никаких прав. Боже мой, Вад! Уж так здесь ведутся дела — я-то при чем? — “Только бизнес”, верно? Обернувшись, Вадим посмотрел на выход, уже перекрытый троицей вооруженных громил, затем на соседний столик, занятый личной сворой Аркана. И встретился с его злорадным взглядом. “Я ж говорил, что тебя сдадут!” — ясно читалось на обрюзгшей физиономии, украшенной многими шрамами. Он и сейчас был навеселе, будто просыхал теперь редко, преследуемый страхом. Самое забавное, что среди публики оказалось немало других знакомых — к примеру, тот самый Вовчик, помятый Эвой и еще не снявший бинтов. Кстати, сидел он рядом с Арканом, а значит, входил в его команду. И тут же расположилась та потешная парочка гардов: коротыш с щетинистой круглой головой и долговязный рукопашник. Еще присутствовал “гишу” по прозвищу Слон, памятный Вадиму по той же свалке в трактире,— но он сосредоточенно насыщался и по сторонам не смотрел. — Ни при чем? — переспросил Вадим.— Будто не ты зазвал меня в гости к Аркану! — Сунув руку под мышку, он нащупал рукоять.— А не боишься, что сперва я посчитаюсь с тобой? Побледнев, Валет было дернулся, но тут же оцепенел, завороженно глядя на напрягшуюся руку бывшего приятеля. — На твое счастье, я не меняюсь так быстро,— произнес Вадим, вынимая руку пустой.— Что сделалось с тобой, Валя? Ты же был приличным парнем. — Очень жаль, Вад, но мне не оставили выбора,— пробормотал тот, не поднимая глаз.— Сейчас они сильней. Попробуй с ними договориться — ты ведь зачем-то нужен им. Иначе… — У меня ощущение, будто тебя похоронили,— грустно сказал Вадим.— Конечно, дай бог тебе здоровья… Есть травмы, несовместимые с жизнью, и есть деяния, несовместные с дружбой. Но крутарь только ссутулился больше, словно под неподъемной тяжестью в тренаж-зале. Не сумеешь такую сбросить — раздавит. — “Расставанье — маленькая смерть”? — выдавил он наконец, судорожно улыбаясь. — Не задержишься поглядеть, как меня станут убивать? — пригласил Вадим.— Пощекочешь нервишки, а? Это не какой-нибудь триллер — все в натуре, без обмана! — Во всяком случае,— Валет еще понизил голос,— я не стал говорить, на что ты способен… — Щедрый подарок! — Ну правда же, Вад,— они знают лишь то, что сами видели. А разве у тебя не найдется, чем их удивить? Если речь пойдет о жизни… — Проблема в том, что даже ради жизни я не смогу в них стрелять. — Тем лучше, Вадик, тем лучше!.. По-моему, они настроены лишь на захват. А ствол даже не пытайся вынуть — тогда уж точно начнется пальба. — Еще будут рекомендации? — поинтересовался Вадим, усмехаясь.— Страхуешься на все случаи, Валек? Тогда и тебе совет: линяй отсюда и больше в эти дела не встревай, иначе тобой займутся вплотную. Можешь считать это пророчеством и — проваливай! — А с перстнем что делать? — спросил крутарь, еще пытаясь играть честного.— Задаток твой… — Да подавись! Вымученно улыбаясь, Валет поднялся и без оглядок двинулся к выходу. Против опасений его отпустили. Сейчас пришло только время Вадима: кольцо вокруг него сомкнулось. Но здешние парни и впрямь, кажется, заблуждались на его счет — еще сильнее, чем Валет. Когда рядом находились партнеры по триаде, Вадим больше боялся переусердствовать. Громила Адам служил таким кладезем бойцовых ресурсов, что мысленный контакт с ним любого мог превратить в смертоносную машину. Кто ж вместо Эрнста? — думал Вадим, озираясь. Слон или, может, второй “гишу”? По габаритам они подходят больше. Хотя Валет был бы полезней. Или Шершни уже знают, что мы, знаем, что они… Или у них иная логика? Черт… — Чего ж ты, падла, все вынюхиваешь вокруг? — гнусаво спросил Аркан.— Приключений на задницу ищешь? Так ты их нашел. Сейчас преподнесем в лучшем виде! Подручные с готовностью заржали, подкрепляя выпад главаря дружным подтявкиванием. Как видно, Аркан принадлежал к сорту людей, которые по-настоящему расцветают лишь в компании, сплачивая вокруг себя слабых, вовлекая их в стихийную стаю и всем составом наваливаясь на одиночек. Без такой поддержки они стоили дешево, не выделяясь, как правило, ни особым умом, ни настоящей силой. Часто их называли лидерами, но шли за ними одни неудачники — другое дело, что таких большинство. Однако Вадим не удостоил “вепря” взглядом, не доставил ему такого удовольствия, и тогда Аркан взорвался: — Еще не понял, придурок? Ты здесь никто, грязь навозная! И не тебе разевать пасть на найтов! — А кому? — сейчас же спросил Вадим. — Ч-чё? — Как забавно,— сказал он.— Я же по всем статьям лучше, и ты это чувствуешь. Ты как тот попугай из анекдота, который ни фига не умеет, зато остальные зовут его боссом. Каждый гордится чем может, верно? — Крутого из себя строишь? — опомнился “вепрь”.— Видали мы таких!.. Знаешь, скольких дуриков уже закатали в бетон или отправили рыбам на корм, сперва хорошенько поджарив? А скольких я лично “опустил”, знаешь? Однако наскакивал на Вадима с опаской, озадаченный его спокойствием. И оглядывался на подручных, ища поддержки, даже пинал их под столом шипастыми сапогами. — Эй, ты чего думаешь о себе, тля? — грозно вступил Вовчик, делая вид, что поднимается.— Кто ты вообще? Только и умеешь, что по карманам шмонать да за бабами прятаться! Видно, тогда он не скоро очухался, пропустив дальнейшее действо,— как и Аркан. Кто же вытащил их из рассыпающегося “Перекрестка” — преданные соратники? Или рачительные хозяева, пробравшись через подкоп? Вовчик был в той же нарядной, отороченной пепельным мехом форме, слегка потускневшей за давностью. Теперь, наглядевшись на модели самых разных стай, Вадим сообразил, откуда его выперли: из Орды. Если он и там не прижился!.. Савсэм дыкий, да? Хотя обликом парень на азиата не походил — скорее на грека. — Со свиданьицем! — приветствовал его Вадим.— Так ты уже “вепрь”? — Почему “уже”? — оскорбился тот.— Сбрендил, что ль? Да мы теперь любую стаю за пояс заткнем! Выходит, не случайно Эва выделила его из всех. Да и когда она действовала наобум? — И Орду? — Запросто! Я еще поволоку Бату за колесником — попомнит он меня, нажрется навоза вместо конины! — Кошмар! — согласился Вадим.— А как тебя к ордынцам-то занесло? — Чтоб ты знал, мой папашка из Молдовы,— похвалился Вовчик.— Гагауз!.. — И что? — Дед Пихто! — не вполне в рифму огрызнулся толстун.— Гагаузы — те же турки, понял? — Так ты теперь мусульманин? — сообразил Вадим.— Чудеса!.. И обрезание уже сделал? — Я тебе щас обрежу,— посулил Вовик.— Под корень! Вадим недоверчиво улыбнулся. — Как там, в мусульманстве, насчет “подставь другую щеку”? — поинтересовался он.— Одну тебе уже попортили. Угрожающе супясь, парень поднатужился, силясь разродиться чем-нибудь пообидней, затем вдруг сморщился и поник, словно проколотый шар, почти готовый заплакать,— все-таки нечаянная встреча с Эвой обошлась ему дорого. Вообще, без потерь тут редко обходится. Одних она ранит, других ломает — хорошо, если не совсем. Вадим усмехнулся: товарищи по несчастью, надо же!.. Однако продолжать пикировку ему расхотелось. — Ну хорошо,— сказал он,— вот сдадите меня — дальше-то что? Разве это я мешал вам жить? — А дело вовсе не в тебе,— ответил Аркан.— Подумаешь, пуп!.. Я из принципа тебя задавлю. — “Ничего личного”, да? — улыбнулся Вадим.— Я всегда говорил: принципы нужны тем, у кого туго с совестью. — Давай-давай — повыступай!.. А после мы выдерем тебе ноги. — А что на это скажут Шершни? Вам как велено доставить меня: целым или по кускам? — Не оговорено,— соврал Аркан.— Уж как введет. Так что помалкивай в тряпочку! Снаружи, за толстыми стенами костела, что-то происходило. Проникать туда — Кому сигналишь? — тотчас всполошился Аркан, кося глазами по сторонам.— Думаешь, тут идиоты сидят? Ну говори, мразь! — Ты параноик, что ли? — огрызнулся Вадим.— Заговоры еще не мерещатся — или погони? А может, и вены уже резал? Псих… И угодил по больному месту. — Гнида! — заорал “вепрь”.— Я тебя щас на части порву и свиньям разбросаю, а печенку сгрызу лично! — Как самурай, что ли? Тебе б стихи писать — стал бы танкистом. Вроде опять попал, потому что теперь Аркан едва усидел, так его распирало. (Господи, и здесь поэты!) — Умный, да? — взревел он.— Знаешь много? И замолчал, испуганно озираясь. По залу катануло упругим порывом, и одновременно погасли факелы — наверно, просто перекрыли газ, для пущего эффекта синхронизировав с воздушной волной. Даже напольные лампы заметно потускнели, опуская помещение в густой сумрак. Затем под кафедрой распахнулись резные створки и по короткий лесенке поднялись четверо, один за другим,— громадные, тяжелые, залитые в черный шипастый пластик. И тотчас смешанная стая рыкающих, чавкающих, драчливых недочеловеков затихла и присмирела, расцвела подобострастными ухмылками (разве хвостами не завиляла),— так что лишь слепой не распознал бы в четверке хозяев. Шершни не отличались друг от друга ни габаритами, ни облачением, но Вадим сразу ощутил меж ними Магистра, и ощущение ему совсем не понравилось. От вожака исходила Сила, с какой Вадиму еще не доводилось сталкиваться, исключая разве Бондаря и, конечно, Мстителя,— а может, это Вадим стал острее на нее реагировать. А как у Магистра с естеством? — подумал он. Наверняка же тут существует параллель, то есть внутренняя сила сообразуется с мускульной. Если рядовой Шершень лишь слегка проигрывает тяжеловесу-Гризли, насколько ж сильнее у них вожак? Лучше не проверять. Откинувшись спиною к стене, Вадим наблюдал, как развернувшиеся в полукруг Шершни направляются прямо к нему, игнорируя остальных. Уж не меня ль и определили в Слуги взамен Эрнста? — забеспокоился он. Кажется, сейчас состоится образцовое “посвящение”. Этого не хватало!.. Картинка по-прежнему передавалась Эве, а уж как женщина трансформировала ее Брону, лучше не гадать. Пожалуй, Вадиму было б спокойней, если бы росский князь принимал это напрямую,— по крайней мере, тот не станет медлить, когда ценного живца примутся глодать. А Шершни уже надвинулись вплотную. Судя по всему, они-то не страдали недержанием речи и ртов без крайней нужды не открывали. А значит, сразу приступят к делу. Четверо, черт… Много! Неуловимым для заурядов движением, точно профессиональный hitman, Вадим метнулся рукой под куртку, выхватывая оружие — с единственным зарядом. Тотчас нацелил его и выстрелил, продолжая двигаться с предельной быстротой, чтобы не потерять шанса. В грудь Магистра ударил тугой сверток и тут же взорвался, оплетя добычу прозрачными жгутами. В следующий миг жгуты стали сжиматься, сминая громоздкую фигуру в нелепый пластиковый ком. Как ни упирался Шершень, ловушка одолевала. Может, он был не слабее серка, но и ненамного сильней,— из этой сети Магистру не вырваться. Конечно, если ему не помогут. Без промедления Слуги бросились на Вадима. Увернувшись, он вскочил на стол и взвился в воздух, достав до крепления потухшего факела. Стравливая трос, вскарабкался на него и прыгнул еще выше — к потолочной балке. Там уже подцепил тросомет к присмотренному загодя крюку и запустил лебедку на полную. Куль со спеленатым Магистром сдернуло с пола и вознесло в церковные выси — где созерцать его могли немногие, поскольку свет сюда едва проникал. Один из Слуг решился последовать за беглецом и в последнем прыжке почти дотянулся до балки. Но выверенным пинком Вадим остановил “полет Шершня”, и тот лишь чиркнул по балке пластиковыми когтями. Затем грузно обрушился на стол, сокрушив его в щепы,— сам, впрочем, не пострадал, ловко спружинив конечностями. Не обращая внимания на сотрясающийся куль, Вадим расселся с возможным комфортом, посмотрел вниз. Кроме Слуг, там собрались почти все, сбившись в плотную, ворчащую, злобную толпу. Где-то я уже видел такое, удивленно подумал Вадим. Ну да, “Маугли”, сцена с рыжими собаками, сторожащими под деревом,— ничто не ново!.. Если не считать, что у этих “псов” запасены метательные средства, с которыми они управляются получше обезьян. А кое у кого наверняка припрятаны огнестрелы. И долго раздумывать они не будут — нечем. Эти ребята сперва действуют. Но тут шторы на окнах раздернулись, а входные завесы рухнули,— и толпу окружили латники, до изумления похожие на Шершней. Наверно, это и вызвало в толпе секундную заминку, позволившую росичам соскочить с подоконников и изготовиться к бою, наставив длинные мечи. Зато не растерялись Слуги. Мгновенно оценив ситуацию, они разом метнулись к потайному лазу, рассчитывая убраться раньше, чем тут сделается жарко. Но Вадим предчувствовал такой ход. Сильно оттолкнувшись, он пролетел над столами и аккуратно упал одному Шершню на плечи, сбив с ног. Второго подмял Адам, сиганувший с самой верхотуры, чуть ли не от потолка. И оттуда же соскользнули по тросам новые латники, довершая охват. (Они-то и взбирались по наружным стенам.) Но третий Шершень едва не ушел. А загородил ему путь лично Брон, подав пример подданным. Оба выхватили клинки и первыми их сомкнули, разгоняя навстречу друг другу волны стремительных ударов. Застигнутая толпа всколыхнулась, ощетиниваясь множеством лезвий, прутов, заточек, до сих пор спрятанных под одеждой. И раздалась по сторонам, накатывая на редкую цепочку латников. Но те лишь казались разрозненными, а чувствовали друзей не глядя и пеклись об их жизнях, как о собственных. Стараниями Брона они подкопили немало навыков, Вадим же добавил им точности и быстроты, настроив сигнальные системы, а некоторых одарил гибкостью. И поэтому дикому воинству найтов пришлось иметь дело с настоящим боевым строем, прославленным еще македонцами и римлянами,— цельным организмом, умножающим силы своих единиц. Стальную его прочность найты ощутили сразу и отхлынули в смятении. Только двое “гишу”, стремительных и громоздких, не умеющих отступать, прорвали пластиковое кольцо, размахивая тяжелыми секирами (а скорее, их пропустили), и столкнулись с иными противниками, на каждого по одному. Навстречу Слону, самому могучему из “гишу”, выступил Гризли со своим двуручником; второго принял на себя Руслан. Наверно, это стало испытанием для росских мечников, своеобразным посвящением в витязи, поскольку в Шершневом питомнике не нашлось бы зверей опаснее. Неясно, как удалось их приручить, однако натравить “гишу” труда не составило — они и сами приходили в бешенство по любому поводу. Трудно сказать, кто из двоих в каждой паре был сильнее, но по качеству силы они различались разительно. Необузданной мощи найта, звериному напору, за секунды сминавшему робких, противостояла укрощенная ярость турнирного бойца, успевшего поднатореть в самых разных поединках и накопить немалое мастерство. “Гишу” следовали инстинктам, разбуженным в их темной памяти; росичи свои природные склонности сформовали в бесчисленных упражнениях и продолжали шлифовать каждый день, добиваясь филигранности, полнейшего и законченного совершенства, приравнявшего бы их к божеству. Но даже полубоги, согласно мифам, всегда побеждали полузверей — что и подтвердилось в этих двух схватках. Обошлось без крови, как и задумывалось: несчастных уродов попросту оглушили, хотя не с первой попытки. И тут же накрепко связали, чтобы не давать Судьбе лишних шансов. С остальными найтами проблем не возникло. Правда, двое ненавидимых “волками” тыкачей, промышлявших тайными убийствами, попытались прорваться сквозь строй, метя пырялами по глазам, но переоценили свое искусство, больше пригодное для нападений из темноты, или недоучли умелость противников. Тыкачей даже не стали убивать — лишь подловили каждого на выпаде, небрежным взмахом срубив ударную кисть, чтобы не пакостил больше. Зажимая кровавые обрубки, они с ворчанием отступили, укрывшись в глубине толпы, безжалостно сдавливаемой росичами. И ее хозяев не обделили вниманием. Повезло ли Вадиму либо сработали рефлексы,— но своего Шершня он выключил с первого удара. И так же быстро, не вынимая клинков, управился с противником Адам. Зато третий Шершень показал себя крепким орешком, и Брону пришлось драться в полную силу. Поначалу Глава даже отступил, будто его волна оказалась слабее, но что-то помешало Вадиму рвануться на помощь — и тут не было ни глупой щепетильности, ни страха обидеть. Он чувствовал: Брон набирает обороты, и этот этап ему необходим, чтоб подготовиться к следующим. Князь был столь же громаден, как Шершень, и почти столь же быстр и точен, а вот соображал куда лучше, подлаживаясь под стиль противника, и прибавлял на глазах. Скоро бой выровнялся, затем равенство нарушилось вновь, но уже в пользу росича. Брон даже выбрал момент, чтобы бросить взгляд на Вадима и подмигнуть: мол, наша берет!.. Вспомнив, что от него ждут показухи, Вадим протиснулся сквозь росское кольцо, ощутив его как сплошную теплую волну, и вклинился в гущу найтов, окутываясь — Все ж недурная добыча! — отдуваясь, заметил он.— Еще четыре скафандра, не считая содержимого. А что делать с найтами? — Запереть бы их до утра,— откликнулся Вадим, озирая кабак.— А там по ситуации. Все-таки без проколов не обошлось. Забытый на время Магистр ухитрился вытащить нож и испортить хорошую вещь, пропоров в сети дырищу. Куда он девался, затем, Вадим в горячке боя не углядел. И узнал об этом, только окликнув Эву. Оказывается, она-то не упустила вожака, но задержать сумела, лишь переступив через Вадимов запрет (возможно, и Вадим поступил бы так, если б хватило духа). Теперь бедняга лежал возле кладбищенской ограды бездыханным, неподвижным и утыканным десятком стрел, словно подушка для иголок. Зная Эву, можно было предположить, что девять стрел его бы не остановило: ведьма не любила лишних расходов — во всяком случае, это касалось боеприпасов. Согнанных в центр найтов быстро разоружили, заодно избавив от лат и кожанок, и препроводили вниз, в угрюмый сырой подвал, уже оборудованный под казематы. Неизвестно, для кого это готовили, но сейчас помещения пригодилось. Даже тюремщики не потребовались, такими надежными оказались запоры. Зато в самой церквушке оставили засаду, чтобы встречать и размещать по камерам новых гостей, буде заявятся. Что до плененных Шершней и раненого Слона, то их отправили во Дворец. Правда, Брон не вполне понял, зачем Вадиму понадобился “гишу”: изучать или приручать,— однако возражать не стал, уважая силу даже во врагах. А вот Аркана решили порасспросить, зажав в темном углу,— тем более с испуга тот сделался говорливым и держался нагло, сыпля матюками да угрозами. И более всего стращал Шершнями. — Вы еще не поняли, во что ввязались! — вставлял он между руганью, сплевывая кровь из разбитого рта (кто-то из росичей успел поучить манерам).— Думаете, это обычная стая? Да они сильнее всех, считая Крепость! Вам не сладить с ними — даже не пытайтесь. — Мы все же попробуем, ладно? — пророкотал Брон, взирая на добычу с брезгливым благодушием льва.— Что нам терять? — Вас всех перебьют! — Тем хуже для тебя, родной: если не вернемся завтра, так и сгниешь в здешнем склепе. Смерть будет долгой и задумчивой — успеешь вспомнить свои, прегрешения. — Гады! — выкрикнул Аркан, захлебываясь.— Гады!.. — А мы при чем? — удивился росич.— Сам себя и закопаешь, если не станешь помогать. Мы ведь не сделаем тебе худа — просто не сможем вернуться. И уж твоя кончина нас не расстроит, раз “всех перебьют”. — Суки! — взвизгнул бандит.— Козлы вонючие! — И тут же спросил: — А где гарантии, что вообще за мной придете? — Чтоб я наврал такой слякоти? — Князь пожал могучими плечами: — Любезный, ты еще и дурак! — Пусть и он поклянется! — падальщик кивнул на Вадима, решившего пока не влезать. — Ишь ты! — хмыкнул Брон.— Дурак, а соображает. — Пусть поклянется! — уперся Аркан, хватаясь за соломинку. Один глаз у него уже заплывал, но вторым, тоже подбитым, он обеспокоенно шарил по лицу Вадима. — Будь спокоен, загнуться не дам,— нехотя сказал тот.— Сам и приеду, если доживу. — И отпустишь? — “Это — вряд ли”,— вспомнил он Сухова.— Хищникам место в клетках. И зачем тебе воля? Сам же от нее бежишь. — Так что ты знаешь? — спросил у пленника Брон.— Говори! — И помни: врать бессмысленно,— добавил Вадим.— Даже не пробуй. — Зачем мне врать? — Аркан оскалил гнилые зубы.— Теперь мы вроде партнеры.— Падальщика передернуло, будто в припадке внезапной верности, однако он поборол слабость.— Что вы задумали — напасть на Гнездо? — Точно. — Во-первых, там нечего делать без Шершневых скафандров и мечей. А свои пукалки засуньте подальше: проку от них!.. — Еще! — Больше всего бойтесь вожаков и, уж конечно, Главу. Он один разнесет вашу команду в брызги, и не думайте, что мне этого хочется. Но шансов у вас никаких!.. — Кто-нибудь спрашивал твое мнение? — Черт вас подери!.. Единственное, что согреет меня перед смертью,— что вы и тут всех опередите. — Что еще имеешь сказать? — Пойла мне дайте,— потребовал Аркан.— И побольше!.. Упьюсь в стельку, чтоб не думать. — “И милость к павшим призывал”,— хмыкнул князь, глядя на “вепря” уже с омерзением.— Тяжело, а? — “К падшим”,— машинально поправил Вадим.— Ну дай ты ему, пусть зальется! Аркана уволокли, продолжая одаривать тумаками за каждый взбрык. “Усталые, но довольные” росичи покидали разоренный кабак, по пути собирая оружие, разбросанное среди обломков. Из оконного проема, усевшись на подоконнике, картинку созерцала Эва, зловеще улыбаясь. — Будем считать это разминкой,— сказал Брон, потирая ушибленный локоть.— “Главные матчи не сыграны”. — Теперь остается ждать,— подтвердил Вадим.— Кстати, времени в обрез. — Машины поданы, сэ-эр.— И князь сделал широкий жест: — Прошу! |
||
|