"Сезон охоты на ведьм" - читать интересную книгу автора (Иванов Сергей Григорьевич)

3. Общий сход

Что зависело от росичей, было сделано: приглашения разослали, охрану расставили — втрое против нормы. Малый зал Дворца Турниров, где прежде проводились спарринги да разминки, переоборудовали под новые нужды, расставив в круг столы и задрапировав понаряднее стены. Даже угощение обеспечили, постаравшись угодить всем, а каждую делегацию встречали с почетом, провожая к выделенному месту.

Собрание получилось редким по представительности, тем более по живописности,— куда там гангстерским боевикам! Прежние согорожане разъехались уже настолько, что видеть их рядом казалось странным: такое смешение эпох и стилей уместней на Студии. Современно смотрелись лишь сутенеры, хотя и они выделились бы на улице чрезмерным лоском, словно брали пример с главаря. Зато черные сюртуки с котелками и хасидские бороды иудеев угодили сюда из прошлого века. А уж росичи с ордынцами заехали еще дальше, не перещеголяв только друг друга: латы, клинки, меха, чеканка — кошмар! Кроме основных стай были приглашены вассалы демократичного Брона: к примеру, ярл Отгон, возглавивший дружину губернских викингов (хотя какие викинги из латышей да эстонцев? — примерно как шляхтичи из литовцев), или магистр воссозданного ордена меченосцев, набранного из обрусевших немцев. И единственный ордынский данник, сумевший сохранить автономию,— могучий Ростем. (Зато Валет отсутствовал.) Плотными несмешиваемыми группками крутари восседали вокруг кольцевого стола, негромко переговариваясь со своими и настороженно косясь на чужих, будто прикидывая, кто первый бросит в центр бомбу, чтоб уложить сразу всех,— “и за ценой не постоим”!

А что, с этих станется. Даже иудеи взамен запрещенных на встрече огнестрелов вооружились длинными шпагами, надеясь на молниеносный первый удар. А дальше как бог положит.

Вместе со своей притихшей командой, спецами да творцами (не считая двух женщин), Вадим проследовал к оставленному для них месту, заботливо всех рассадил. Перехватив насмешливый взгляд Брона, вздохнул: действительно, начинать, кажется, придется самому. А может, и заканчивать — как самому нейтральному, не претендующему на верховную власть.

— Обойдемся без предисловий? — спросил он.— Все здесь знают всех.

— Громче! — не глядя на него, рыкнул Бату. Впрочем, и без кагана на Вадима глазело немало — впору было прятаться.

Послушно Вадим прокашлялся и продолжил тоном выше:

— Для начала пусть каждый из Глав пообещает не говорить одновременно со мной и не позволять говорить своим. Вообще, в полный голос пусть говорят только Главы. Иначе мы ни к чему не придем.

Некоторое время все озадаченно молчали. Потом в группках поднялся разноязыкий шепот, затем все перекрыл звучный голос Брона:

— Даю слово!

— И я,— сейчас же присоединился Винт. После паузы заворчал Гош:

— Да подавись!.. Обещаю.

Теперь все смотрели на Бату. А сам он прикрыл глаза и с бесстрастным лицом то ли дремал, то ли прислушивался к советникам, энергично нашептывающим в оба уха. Минута уходила за минутой, а каган словно и впрямь заснул, обмякнув тяжелыми плечами,— эдак конференция могла прерваться, толком не начавшись. Кусая губу, Вадим посматривал то на него, то на Гоша, самого нетерпеливого из крутарских Глав, чтобы успеть заговорить на миг раньше язвительного иудея.

— Ладно,— наконец бросил Бату, словно кость псам.— Согласен.

Но глаз так и не открыл.

С облегчением Вадим перевел дух. Черт бы побрал их тягу к позерству! Он-то опасался, как бы Главы не наболтали враг врагу лишнего, а они умели оскорблять и молчанием. Надо учесть на будущее.

— Для полной ясности,— решился он объяснить.— Данное условие означает, что любой из говорящих умолкает, как только вступаю я. Это убережет нас от перехлестов — по крайней мере, я надеюсь.

Если кто из Глав и угодил в эту простенькую ловушку, на попятную, конечно, не пошел: не выставлять же себя дурнем перед соперниками и подданными?

— И лучше все разговоры вести через меня,— добавил Вадим.— Не потому что мне так уж хочется сыграть главную роль, но кому-то ж надо работать буфером? А каждый из вас, похоже, доверяет мне больше, чем остальным.— Он обреченно вздохнул: — Полагаюсь на ваш здравый смысл, уважаемые Главы, и на чувство юмора. Теперь у вас имеется общий “мальчик для битья”, на которого и посыпется большинство шишек.

Не спеша Вадим обвел глазами собрание, давая время усвоить очередной посыл.

— Еще прошу учесть, что я чувствую собеседника не хуже детектора и любые мои сомнения будут немедленно становиться достоянием всех. Как понимаете, я не дипломат, а потому веду дела как умею, то есть открыто. Конечно, мы не в суде, и “вся правда” здесь не требуется, но уж во всяком случае — “ничего, кроме”.— Он опять вздохнул, словно перед погружением в воду, и заключил: — Засим приступаем — кто первый?

Первым, конечно, стал Гош — он и так молчал слишком долго.

— Почем знать,— пробурчал толстяк,— нет ли среди нас предателя? Мы тут, понимаешь, будем души наизнанку выворачивать, а он…

— Предателя нет,— быстро сказал Вадим.— Я бы учуял.

Точнее Эва, внес он мысленную поправку. Но ее лучше не высвечивать перед всеми — конечно, если сама усидит в тени.

— А они что, смердят иначе?

Вот про запахи не надо, слегка поморщился Вадим. Ну оч-чень больная тема! Об иудеях уже говорено, но ордынцы и тут перещеголяли всех. Как же, им по религии положено не мыться,— во радости-то! Лучше притормозили бы на мусульманстве: все ж “по велению аллаха раз в год меняется рубаха”.

— Хотите подробностей? — спросил он.— Хорошо, тогда давайте определимся с терминологией. Как следует из словаря, “предать” значит “нарушить верность”, а здесь пока никто никому на верность не присягал (имею в виду, конечно, Глав), и вряд ли станет. Собственно, речь идет о совпадении интересов и общей выгоде — давайте этой линии и держаться. А без высокопарных клятв лучше обойтись — тем более, как видно из истории, они потом с легкостью нарушаются. Зато против собственной выгоды пойдет только идиот… Так вот, заинтересованность каждого из Глав я ощущаю явственно, а идиотов среди нас вроде нет. Конечно, если ситуация изменится или если начнут считаться не прибылью, а обидами…

— Ишь, напустил туману! — фыркнул Гош, однако отступил.

— Единственно, что сейчас важно: не служит ли кто из присутствующих Шершням? — Вадим быстро переглянулся с Эвой.— Если желаете, можно устроить проверку.

— Как? — спросил Брон.

— Помните “Копи царя Соломона” и тамошнюю witch-hunt? Примерно так же, только наоборот.

Вадим обвел взглядом Глав, дожидаясь от каждого сановнего кивка, затем столь же величественно кивнул Эве, чтоб выдать ее за простого исполнителя. Легко запрыгнув на стол, ведьма пошла по кругу, безошибочно переступая длинными ногами через блюда, бокалы и бутыли, переводя пронзительный взгляд с одного крутаря на другого, кажется, даже принюхиваясь. Она походила сейчас на овчарку, выуживающую преступника из толпы.

— Он! — вдруг сказала Эва, ткнув пальцем в седобородого морщинистого иудея, похоже старейшину, и пошла дальше, больше не обращая на него внимания. До завершения круга она пригвоздила так еще двоих, не обделив ни сутенеров, ни ордынцев, словно бы уравняв в грехе три племени. Только росичи остались без потерь, но их, само собой, перетрясли раньше. Слава богу, там отступников не выявилось — если не считать одного меченосца из гардов магистра и бедняги Валета, отсеянного еще утром.

— И что с ними делать? — спросил Гош, глядя на старейшину с подозрением.— Вообще, что это значит?

Обвиненный, казалось, зацепенел, будто обыденный жест ведьмы обратил его в камень. Двое других смотрелись так же — собственно, это и было доказательством.

— Что они прошли у Шершней первичное посвящение,— объяснил Вадим.— Стали для Роя вроде послушников.

— Но делать-то чего?

— Я бы просто удалил их из зала и подержал сутки-другие взаперти, для общего спокойствия. В конце концов, вы же не обязаны нам верить? Но и рисковать — глупо. Только, ради бога, воздержитесь от зверств: бедняг вполне могли завербовать насильно! Если желаете, мы потом их поспрашиваем.

— А разговорите?

— Наверняка — и без всякого вредительства. Или вам интереснее процесс?

— Ладно.

Гош махнул своим гардам, и седовласого увели — с полным почтением, но опекая без зазоров, хотя тот не пробовал упираться. Зато ордынца выволокли без церемоний, как и сутенера. К счастью, никто не рвался, не кричал, не оправдывался — всё выглядело почти пристойно. Ну, прихворнули соратники — с кем не бывает?

— Что теперь? — спросил Брон.— Вводная лекция?

В наступившей тишине стало слышно, как проголодавшийся Бату обгладывает индюшачью ножку, хрустя костью и не обращая внимания ни на кого,— словно бы за этим и пришел. Глянув на него, великан Отгон подвинул к себе деревянную миску с “оливье” и принялся наяривать из нее прямо ложкой, точно экскаватор. Ну да, за столом они еще не состязались!

— Похоже, не все представляют масштаб Роя,— согласился Вадим.— Итак, вкратце… Возглавляет Шершней “король”, как они его называют, и под ним дюжина вожаков, каждый из которых командует своей дюжиной.

— Сто пятьдесят семь,— сосчитал Бату.— Не так много.

— Добавьте сюда тысячу-полторы найтов-послушников,— возразил Вадим.— К тому же Шершни — бойцы покруче ваших витязей, росских или ордынских, и лучше вооружены. А каждой дюжине придана вертушка, или стопоход, оснащенные лазерными пушками. По нашим сведениям, вертушек у них девять — сейчас две долой. Если удастся захватить еще одну, шансы на удачу возрастут вдвое.

— Подошли к главному, а? — осклабился Бату.— Давай.

— Еще нет,— возразил Вадим.— Должен предупредить, пока мы видим лишь верхушку айсберга, о прочем остается гадать. Шершни отлавливают серков — зачем? Какое применение они нашли спецам? Насколько тесно завязаны с Мстителями? И наконец, где научились так лихо пробивать ходы в любом грунте?.. Знаете, что весь город изрыт их тоннелями? И почему Шершни еще не добрались до вас? Сейчас бы уже нечего было обсуждать и некому. В любой момент они могут переключиться на Глав.

— Хватит пугать! — рявкнул Гош.— Дело говори!

И чавкающий каган кивнул, подтверждая: заждались, мол.

— Итак, цель,— сказал Вадим.— Не мне и не вам объяснять, сколько крови попортили Шершни в Свободном Мире, прежде чем мы наткнулись на их базу — если не единственную, то основную. Может, еще не поздно покончить с ними, объединив усилия. Если кто-нибудь считает, что проблему можно решить средствами менее радикальными, чем массированный набег, пусть выскажется сейчас.

На этот раз все промолчали с редким единодушием.

— Стало быть, дело за малым: распределить обязанности и согласовать время,— заключил он.— Как понимаю я и, наверно, все вы, общего руководства у нас не получится — ведь ни один из Глав не подчинится другому даже ради спасения души!

— Кстати, о времени,— заговорил Винт.— Почему именно середина ночи?

— Потому что для Шершней — это пик активности. Как я говорил, у них не менее семи вертушек, и в каждой — человек шесть, как минимум. Еще пара дюжин следует за “воронами” низами, остальным тоже хватает забот — вот и прикиньте. По-вашему, лучше сунуться в Гнездо, когда Рой будет в сборе?

— Выходит, захватить базу — половина дела? — уточнил Винт.— А затем придется встречать возвращенцев?

— Если не наломаем дров при захвате, дальше пойдет проще: ведь “вороны” будут возвращаться по одному. Без особой нужды они с базой не контактируют — конспирация, сами понимаете.

— А не проще сбивать их при подлете?

Вадим содрогнулся, хотя ждал этого вопроса. Действительно, чего им беспокоиться о захваченных спецах?

— У тебя что, недобор по сдаче лома? — опередил с ответом Гош.— Тоже, пионьер!.. Лично мне вертушки нужны целыми.

— А мне — груз,— жестко добавил Вадим.— Хочу предупредить особо: если кому вздумается его кантовать, немедленно исключу виновника из союзников — со всеми вытекающими последствиями. Уж лучше тогда сразу выйти из игры.

— Работорговля,— хищно осклабился Бату.— Должно, прибыльное дело!

Покончив с ножкой, он приложился к глиняному жбану с кумысом, выставленному радушными росичами. Памятуя о давнем крымском опыте, Вадим не решился б его пробовать, но духом от жбана тянуло отменно гнилостным. И кагану, похоже, нравилось.

— Если работорговля, то довольно странная — судя по подбору товара,— откликнулся Вадим.— Вообще тут никакой ясности. Кажется, Шершни поставляют сюда “химию”, оружие, транспорт, даже еду — а взамен что? Тоже оружие, произведенное на крепостных заводах? Или нашу загадочную электронику, нацеленную невесть на что? Или человечьи органы, торговлей которых нас стращали когда-то? Никто в точности не знает.

— Меня больше интересует канал, по которому это курсирует,— заявил Брон.— Как бы наложить на него руку?

— И еще вопросец,— проворчал Гош.— Как будем делить добычу?

— Предлагаю сначала ее захватить,— поспешил вмешаться Вадим.— А уж потом — хоть монетку подбрасывайте, хоть стенка на стенку! Без Шершней вы как-нибудь разберетесь.

— Собственно, почему “вы”? — сразу ухватился Винт.— Разве вы сами в дележке не будете участвовать?

— И куда спешите? — вздохнул Вадим.— До дележки дожить надо… Ну хорошо, меня интересуют люди и знания. Устраивает такой ответ?

— Люди как товар? — уточнил скрупулезный Винт.

— Как поставщики органов! — вскипел Вадим, все-таки не сдержавшись.— Ау, парни, вы не слишком увлеклись? Это Свободный мир или вы уже готовы сорваться в работорговлю?.. Ладно, закрыли тему,— оборвал он себя.— Поговорим о распределении ролей… Брон?

— Как понимаю, требуется группа для проникновения и захвата,— отозвался тот.— Человек пятнадцать-двадцать, так? Берусь ее укомплектовать.

— А почему ты? — сейчас же спросил Бату.

— Причин несколько,— охотно объяснил князь.— Во-первых, у меня лучшие поединщики (каган недоверчиво хмыкнул) и самые крупные парни, которым проще сойти за Шершней. Во-вторых, я уже обзавелся вертушкой (теперь Вадим крякнул, но промолчал), а значит, смогу захватить вторую — не отдавать же их тебе? В-третьих, нам с Вадом поладить все-таки проще, а без его команды, сам понимаешь, в Гнездо лучше не соваться.— Брон благодушно улыбнулся и добавил: — Не переживай, все равно ж твои нукеры перекроют выходы, так что дележка состоится при любой погоде — чего б мы там, внизу, ни захватили.

— Для надежности я подорву запасные ходы,— предложил Винт.— Взрывчатки хватит, не сомневайтесь. Лучше переусердствовать, чем оказаться на пути отступающих Шершней. Впрочем, от подкрепления в десяток-другой иудейских снайперов не откажусь — с ними спокойней.

— Если Брон подбросит мне с дюжину подствольных гранаметов,— не растерялся хозяйственный Гош.— Ничем другим латников не остановишь, а мне еще главный вход окружать!

— Значит, встречать вертушки мне? — удовлетворенно констатировал Бату.— Хорошо!

— Не только,— вмешался Вадим.— У тебя самые мобильные воины, на лучших колесниках, и с седел они стреляют не хуже иудеев. Поэтому часть их должна патрулировать окрестные рощи — для перехвата Шершней, вздумавших возвращаться низами или сумевших прорваться сквозь заслон.

— Это — много,— возразил ордынец.— Моих нукеров может не хватить.

— Я подброшу отрядец для усиления,— обещал Брон.— Не в подчинение, нет,— будут сидеть в засаде рядом с ангаром, а в случае осложнений…

— И еще этих… подствольных,— потребовал каган.— С десяток!

Улыбнувшись, росич кивнул.

— Доспехи делить не будем,— поставил новое условие Бату.— Кто взял с бою — тот хозяин.

Теперь Брон рассмеялся даже с одобрением.

— Нормально! — возмутился Гош.— Чего ж мне останется — после гранат?

— А пусть твои стреляют в забрала,— с усмешкой предложил Брон.— Они ж снайперы!

— Интересно, а что вы посоветуете взрывникам? — кисло осведомился Винт.— Пользоваться нейтронными минами?

— Господи, Винтяра, тебе-то зачем доспехи? — удивился Гош.— Кто из твоих сутенеров умеет драться или прилично стрелять? Тоже мне, “бойцы невидимого фронта”!

— Дележка переносится на потом,— напомнил Вадим.— Всё, проехали! Осталось сверить часы и расписать по минутам.

Что и было исполнено — довольно быстро и без особенных споров. Вообще, встреча прошла на удивление мирно. Даже общий нелюбимец Бату не слишком демонстрировал монгольскую надменность, которая была до фени насмешливому Брону и закаленному Винту, зато беднягу Гоша могла взбесить не хуже, чем носорога. (И почему грубияны обидчивее других?) Впрочем, мнительный иудей все же слыл крутарем, а потому в сравнение не шел с большинством творцов или спецов, уязвимых, словно хрустальные вазы. Вот от кого Вадиму пришлось натерпеться — те хоть и умнее крутарей, но в здравом смысле явно им уступали. Такой вот парадокс.

— Надеюсь, у присутствующих,— сказал Вадим в заключение,— хватит соображения не говорить о наших планах никому, включая любовниц. Потерпите хотя бы денек! Иначе мы рискуем напороться на роскошную засаду.

Только совещание завершилось, как делегации потянулись к выходам — каждая к своему, чтоб избежать лишних пересечений. Не прошло и минуты, как зал опустел. Раньше других исчезла Эва, и, кроме Вадима, никто ее убытия не заметил, хотя пялились на ведьму многие,— это называлось “умение отводить взгляды”. Вместе со всеми попыталась улизнуть Кира, чтобы доложиться по службе,— хотя Вадим взял с нее слово повременить. Впрочем, обещанию он не поверил, а потому росичи придержали Киру на выходе и до вечера отправили скучать в детинец, как и договаривались. Туда же увезли “мягкотелых”, заробевших в чужой среде.

Вот самому Вадиму спешить было некуда. И сил, если честно, оставалось до ближайшей постели — правда, с заходом в душ. Откинувшись в кресле, он равнодушно созерцал, как за дверьми исчезают последние из приглашенных, а следом за ними зал покидают броновские гарды, занимая внешние посты. Затем, повинуясь жесту Главы, убрались росские вожаки, оставив его наедине с Вадимом. Перебравшись ближе, князь опустился в резное кресло, жалобно заскрипевшее под девятью пудами его подсушенной плоти, и навис плечищами над столом.

— Охота посплетничать? — осведомился Вадим, катая по столу апельсин.— Или опять грядут секреты? Как надоело!

— Эти твои протеже,— произнес росич для разгона,— замороженные какие-то!..

— У них другой жизненный ритм,— с усмешкой подтвердил Вадим,— как у ленивцев. Но ведь тебя не это заботит?

— Речь пойдет о Валете,— не стал тянуть Брон.— Все-таки пришлось за ним приглядеть.

— И?

— Подтвердилось худшее. Сразу после дневной сходки он созвонился с Арканом, условился о встрече.

— Что, называл “вепря” по имени?

— Нет, но кое-кто у нас знает голос.

— Дальше!

— Встреча состоялась. Конечно, мы не профи, но подслушать удалось многое. И — записать.

— Всё разболтал?

— Всё.

— Ax… Валек, Валек…

— Еще они говорили о тебе. Почему-то Аркану загорелось тебя получить. Валет отбивался как мог, пока вопрос не поставили ребром. Приравняли это к вступительному взносу, а заодно почему-то к искупительной жертве, причем якобы не сам Аркан, а кто над ним. И, что забавно, привести тебя Валет должен в завтрашнюю полночь — к тому самому костелу, про который ты сообщал.

— Надо же,— без восторга откликнулся Вадим.— “Посвящение”, “жертва” — как удачно все складывается! Уж не берут ли Валька третьим, взамен пропавшего Эрнста? А вторым, надо думать, Аркан.

— Судьба дает в руки шанс,— жестко заговорил Брон.— Впервые мы в точности знаем время и место, куда заявятся Шершни. И где кучкуются самые преданные из их подручных — первый эшелон! Лично я не намерен упускать такой случай. Это может стать отличным трамплином для всей завтрашней кампании. Возможно, они даже прибудут туда на вертушке, и тогда не придется захватывать ее специально.

— Зачем им высвечиваться? — возразил Вадим.— Пока мало кто догадался связать “вороны” с прочей Шершневой суетой. Думаю, они приедут на обычных колесниках.

— Что ж, “с паршивой овцы…”. Зато какой урок будет для шушеры!

— Дискредитируют высокое звание? — съязвил Вадим.— Напой-ка мне еще про аристократов духа!..

— Почему только духа? — осклабился росич.— Новую знать поделим на категории. Кто сможет, будет брать силой, кто-то — умом, а кто и святостью. Никого не обидим.

— Особенно если никого не спрашивать… Конечно, штурмовать костел будешь своей командой?

— Зачем вовлекать лишних? С одной-то сворой Шершней справимся сами — шушера не в счет. Конечно, если б кто подсобил изнутри…

— Магистра попроси,— огрызнулся Вадим.— Шершневого.

И поежился. Ну почему он не герой? Насколько бы всё упростилось.

— Ведь ты не хочешь лишней крови?

— Я ее совсем не хочу, особенно своей. Чё надо-то — ворота открыть?

— Слушай, старичок, я в тебя верю,— сказал Брон.— А мой ближний круг доверяет мне. Но будущей ночью на дело отправятся все росичи, до последнего человека,— и многим не помешала бы демонстрация.

— Как по-твоему, достаточно будет броситься с колокольни? — с надеждой спросил Вадим.— Или без самосожжения не обойтись?

— Покажи настоящую работу.

— Опять? Мало мне было Бату!

— Должны ж они увидать, чего стоит ваша троица?

— Самому бы поглядеть.

— Похоже, Валет решился-таки тебя сдать,— произнес князь.— С одной стороны, это, конечно, обидно, зато с другой…

— “Кто предупрежден, тот вооружен”?

— Именно.

Вадим вздохнул, с тоской посмотрел на апельсин: даже аппетит пропал, во как.

— Валек хоть знает, что valet означает “слуга”? — поинтересовался он.— Вот уж истинно: нарочно не придумаешь!

— Так ты согласен?

— Ладно, попробуем,— сказал Вадим.— Только с условием, что Вальку ничего за это не будет,— чем бы ни кончился эксперимент.

— Я не караю отступников,— улыбнулся. Брон.— Пускаю на волю волн.

— Предварительно заколотив в бочку?

— Уж как выйдет.

Покончив со щекотливой темой, князь вспомнил о своей роли хозяина. На сей раз он разлил по чаркам ирландский сливочный ликер — видимо, для разнообразия. Пододвинул к Вадиму фрукты и конфеты, словно любимой девушке. Затем спросил:

— Помнишь наш разговор — про драконов, витязей, героев?

— Ну?

— Как понимаешь, я завел его неспроста. При моем Дворце есть лаборатория, где группа весьма неглупых ребят: медиков, биологов, технарей, даже историков — как раз и занята выведением новых пород… Видишь, я сам сообразил привлечь к делу спецов!

— Ужель наткнулся на кладку динозавров? — ужаснулся Вадим.— Мало нам подбугорных страшил!

Росич не обратил на выпад внимания.

— Знают о них немногие,— продолжал он,— но кое-какие результаты уже появились.

— В самом деле? — Поневоле Вадим заинтересовался, стряхнул с себя вялость.— Питомник героев — это звучит! Но в твоей группе не хватает еще одного спеца: по магии. Вот Бату догадался привлечь.

— А думаешь, почему я обратился к тебе? — сказал Брон.— И почему посылал к Бату. Ты знаешь кого-нибудь, кто понимает в этом больше?

— “Я не волшебник”,— грустно ответил Вадим.— Так чего вы достигли?

— Помнишь, как мы стремились к силе? Сколько усилий потратили, сколько времени. Конечно, мы сделались сильнее многих — да почти всех!..

— Ну,— хмыкнул Вадим, с удовольствием потягивая ликер,— ты-то никогда хилым не был.

— Именно там: в подвальчиках, закутках, комнатках — рождалась нынешняя крутарская сила, формуясь затем в бойцовых школах, обтесываясь в студиях — чтобы создать Истинных! Кто не построил себя сам, сможет угодить разве в “гишу”. Не согласен?

— Чего я опасаюсь — это фанатов,— сказал Вадим.— Таких и в билдинге полно. Одни сбрасывают вес, пока не становятся похожими на скелеты, другие, наоборот, набирают так, что глядеть тошно. А эти амазонки, осатаневшие от стероидов, заросшие волосами, отрастившие подобия фаллосов,— ужас!

— В каждом процессе полно шлака — чего ж ты хотел? Но без упорства в билдинге делать нечего, сам знаешь. Цитирую Гризли: “Пахать надо, пахать!” Или останешься хлюпиком вроде твоих мягкотелых. Стоит таким забрести в зал, начинается потеха! Одни делают проблему из ерунды; другие шугаются, чуть где кольнет; третьи вызубривают билдер-термины и сразу мнят себя мастерами, поучая прочих,— хотя сами не продвинулись ни на йоту. А если их набирается больше двух, всё и вовсе уходит в болтовню. Вот оправдания придумывать они горазды! — Брон хмыкнул: — А помнишь, как вкалывали мы? Пот стекал литрами, в глазах затмение, от перегрузок шатает…

— Это потому, что кровь отливает от мозгов к мускулам,— ехидно пояснил Вадим.— А при плохом кровоснабжении орган атрофируется — что и подтвердилось большинством крутарей.

— Ты же не дурак?

— А я после каждого подхода складывался пополам, чтоб восстановить равновесие,— вот и уберегся. Я хитрый!

— Выходит, можно выстроить тело, не теряя соображения? Но сколь ни качай мышцы, выше головы не прыгнешь — на них будто поставлен ограничитель. Мы вышли на некий предел, почти равный для всех. И дальше, как ни выкладывайся, все проваливается в прорву, словно энергия космолета при сближении со скоростью света.

Чувствовалось, князь говорил о наболевшем — хотя ему-то с чего страдать? Однако сравнение занятное, в духе воображенцев.

— Лучшие из билдеров,— продолжал Брон,— мало отличаются друг от друга и ненамного превосходят норму — раза в три-четыре. Это же мизер! Большое дело: унести на плечах быка — я и сам смогу. Ты слона потаскай. А у богатырей, если не врут легенды, прирост силы шел на порядки — в одиночку они стоили армий.

— Подумаешь, легенды! — фыркнул Вадим.— Я и не то сумею изобразить — да любой из творцов!.. Ты видел “Подвиги Геракла”? А ведь Ривсу далеко до тебя.

— Хорошо,— не стал упорствовать князь.— Отставим мифы, обратимся к фактам. Что такое серк?

— Если говорить о термине, скорее всего это производное от берсерка или бьорсьорка, что значит “медведеподобный”,— нечто сродни оборотню. Если ж о сути,— Вадим пожал плечами.— По-моему, душа здесь теряет контроль над телом, отлетая невесть куда. Известно, что любое животное, равное человеку по весу, намного сильнее его. Значит, именно разум стопорит мышцы — точнее, немалая доля нашей энергии расходуется на связывание души с телом. Освобожденный от этих пут воин превращается в зверя и получает для своих нужд новые резервы: громадную мощь, чудовищную реакцию, редкостную живучесть. Другое дело, что приручается такой бедняк куда легче, если знаешь способ. Кстати, тело без души, подчиненное колдуну, как раз и есть зомби — если отвлечься от киношных штампов.

— Стало быть, тут мы выходим на следующий уровень,— резюмировал Брон.— Какой?

— Масса возрастает раза в полтора, удельная сила — вдвое. Вот и считай.

— Тот же трехкратный скачок, что у билдеров.— Князь удовлетворенно рассмеялся.— Уже кое-что, верно?

— Да, но какой ценой?

— Ну, это вопрос! Ведь берсеркерство, я слышал, можно поставить под контроль и спускать с поводка лишь при крайней нужде. Разве не так поступали лучшие из викингов?

— Это тебе эстонцы поведали? — усмехнулся Вадим.— А про “берсеркерское бессилие” они не сказывали? А про необратимые сдвиги в психике?

— Но у Гризли, кажись, получается,— заметил князь.— Правда, до серков еще не дотягивает. И что, по-твоему, нужно, чтоб не сорваться в зверство?

— Как и в магии, нужна привязка к другим — хотя бы через честь, в рамках племени, сословия, боевого братства. Потому-то драконы не лгут, а если играют, то по правилам,— иначе лишатся могущества. Но и тут равновесие шаткое, тем более якорей у вас не так много. Опасно расходовать жизне-силу большими порциями: может забросить слишком далеко.

— Ага, вот и всплыл термин! — обрадовался Брон.— К нему я и вел — точнее, к ней.

— Никак не забудешь “тревожную молодость”? Так ведь это не вполне та жизне-сила, коей поклоняются билдеры.

— Значит, чтобы остаться человеком, силач должен быть добрым?

— Ну, в обыденной жизни сильнее как раз злые, поскольку ближе к зверью и отбирают энергию у ближних. Но чудищ-то побеждают герои — на пике общих устремлений, заряжаясь силой от многих тысяч.

— Так, добрались наконец до героев. И что это, по-твоему?

— Если хочешь, герои — защитная реакция народа на угрозу, против которой бессильно прочее. Лишь тогда меж людьми возникают энергоканалы и к самым достойным устремляется жизне-сила — сколько те смогут воспринять, какие емкости успели подготовить. Конечно, если герой и без того силач, его потенции прибывают с той же кратностью. Однако мало быть силачом, чтоб сделаться богатырем. Думаешь, отчего с демонами сражались святые? Не потому же, что их награждали званием посмертно.

— Тогда почему герои исчезли? — спросил Брон.

— Потому, что пропали чудища и демоны, а с прочим зверьем научились справляться обычными средствами. Герои ведь нужны не для сражений с людьми. Хотя при случае не оплошают и против армии, если народная к ней ненависть превысит некий порог.

— Но сейчас демоны вернулись?

— В том и дело.

— А всякое действие…

— Не очень на это рассчитывай,— предупредил Вадим.— Вдруг противодействие запоздает? Или ты окажешься не столь честен, сколь силен — в пределах отпущенного.

— Но разве ты не святой?

— Кто,— оскорбился Вадим,— я? Иди ты!

Князь снова рассмеялся и сделал длинный глоток, наверстывая отставание,— будто выяснил уже все.

Однако расспросов не прекратил:

— А как узнают люди, что нужна помощь?

— По радио,— буркнул Вадим,— нутряному. Почти у каждого сквозь сознание пропущены мириады нитей, незримых и неощутимых, объединяющих с людьми. Потому и самых закоренелых часто не отпускают угрызения, доводя до безумия — или покаяния. Если это абстракция, откуда такие метания? Правда, обычно нити поставляют лишь информацию, а вот чтобы перевести их на энергоуровень…

— Ну?

— Зависит от того, насколько сумеешь отречься от себя,— сказал Вадим.— Но если сам, без оглядки распахнешь душу людям, они ее не обделят.

— Ну да, плевками,— поддержал крутарь.— Не обделают — и на том спасибо.— Он опять заулыбался, обнажая крепкие зубы: — Ты еще и проповедник, надо же!..

— Ну извини.

Вадим и впрямь устыдился: с чего его на патетику потянуло? А еще вдруг захотелось, чтобы рядом заплясали ордынские танцорки, мотая аппетитными попками, раскачивая круглые груди. Только не по принуждению, ладно? И не под восточную музыку, упаси бог.

Надо меньше пить, сказал он себе со вздохом. Или жестче следить за собой. Ишь, сластолюбец! Размяк в тепле и неге, под вкрадчивый ликер.

— Не задумывался, откуда пошло дворянство? — спросил Брон.— Благой род, ну да… Род, прославленный высокими моральными качествами!

— Или богатством и властью? — предположил Вадим.— А прочие благости присваивались задним числом. У нас всегда лучше выглядят те, кто сверху.

— Думаю, у истоков все же стояли святые и герои. Иначе откуда столько почтения к их потомкам?

— Родники часто бывают прозрачными,— согласился Вадим,— а в море впадает такая муть!.. Но смертность у героев наверняка была выше, чем у прочих: сражались-то на пределе — с чудищами, не с мельницами. И уж им никогда б не ударило в голову заняться селекцией, выводя чистопородную хилоту, в большинстве бездарную. Недаром же “солнцем русской поэзии” оказался мулат, а первейшим российским ученым — простолюдин? И сам ты не чистых кровей,— перешел Вадим на личности.— Иначе давно бы пошел ко дну, как тот “Варяг”, ан нет, выплыл!

— Ну, спасибо,— хмыкнул Брон.— Сказать, что всплывает первым? И все ж в делении на сословия был смысл: каждому да воздается!

— Если аристократия такая замечательная, зачем ей фора? — удивился Вадим.— Или она всем хороша, только неживуча? Тогда, извини, придется приравнять ее к старикам и калекам. Им у нас тоже почет.

Как и положено, бывший дворянин, он же нынешний вождь и будущий Глава, отстаивал сословность, зато беспородный “не поймешь кто” всяко сему противился. Непреложное правило: личный интерес определяет взгляды.

— Честь и сила! — возгласил князь.— Вот составляющие новой расы — драконов.

— Господи,— с тоской вздохнул Вадим,— расизма нам не хватало! А с прочими что делать — испепелять?

И замолчал, ожидая явления, даже обернулся на вход.

Отворилась дверь, и в зал вступила юная женщина в облегающем платье до пят, вышитом по кромкам. Оглядевшись, направилась к ним. С интересом Вадим вскинул брови: светлые тона, мягкая ткань, льняные волосы до лопаток, стройный стан, плавная поступь, спокойные милые черты — стиль древней Руси, как его изображают в кино. Наверное, Брон долго ее подбирал. И девочке повезло: за князем как за гранитной стеной. Или это княжна?

Росич с готовностью поднялся красавице навстречу, взгляд его потеплел. Вспомнив Беленького, Вадим тоже поспешил встать, даже поклонился, изображая воспитанность. Ну, что там еще у нас, у князьев, принято?

— Чего тебе, лапушка? — спросил Брон, умеряя свои раскаты.

— Долго еще, Славик? — Женщина застенчиво склонила голову, отвечая на приветствие.— Я побуду с вами, ладно? Муторно что-то.

— Конечно, милая, усаживайся… Ах да,— спохватился князь,— я ж вас еще не знакомил! — Он накрыл ладонью тонкое плечо подруги: — Хозяюшка моя, Лина. Забрал ее покуда во Дворец, вот и мается на новом месте… А про Вада я тебе сказывал.

— Вы не озирайтесь на меня,— сказала княгиня, бросив на гостя любопытный взор.— Я посижу тут тихонько, поклюю чего-нибудь, умные речи послушаю. Болтать не буду!

И она в самом деле скромно присела за спиной мужа, потянув к себе блюдо с брусникой. Невольно Вадим позавидовал этой идиллии. Еще одна счастливая семья? И народится у них много маленьких княгонят.

— Прогоним еще разок,— заговорил он, выдержав вежливую паузу.— Билдеры сильнее нормы примерно втрое, серки превосходят билдеров во столько же — и это уже предел для человечьего естества. Дальше начинается фэнтези: герои, оборотни, вампиры… Мстители.

— Этих ставишь отдельно? — не пропустил Брон.

— Если они оборотни, вряд ли обычные. Раз уж человека требуется сперва раскочегарить до серка… Не слишком ли окольный путь для создания простой нечисти?

— Простой? — хмыкнул росич.— “Это дубли у нас простые!”

Ишь ты, фантастику цитирует! — подивился Вадим. Эрудит.

— Думаешь, оборотни далеко ушли? — спросил он.— Сложные там не надобны — их в пирамиду трудно втиснуть. Надобны простые, гладкие и одинаковые, как строительные плиты. Тогда и конструкция выйдет на загляденье — тем, кто такую красоту понимает.

— Вишь, какая обида: ни в пирамиду нас не втиснуть, ни любоваться ею не умеем,— посетовал князь.— Нестандартные мы!

— И вот что самое занятное,— сказал Вадим.— Я лишь недавно понял. Чтобы силач трансформировался в героя, ему нужно одолеть нечисть, наделенную Силой. Богатырская мощь рождается в борьбе с чудищами, индуцируется ими! И тут важно не промахнуться с подбором противника — конечно, если тебе предоставят выбирать.

— “Нечисть”,— выделил князь ключевое слово.— Это что?

— Или “нежить” — как хочешь. Это те, от князя Тьмы до последнего найта, кто включен в пирамиду Порядка, силящегося по своему подобию выстроить реальность, сделать ее столь же мертвой. Попыток уже было немало, и, боюсь, нас угораздило подвернуться под очередную.

— Зато какая мощь идет в руки!

— Конечно, для таких фанатов силы — это шанс. Пусть все летит в тартарары, зато к нам не подступись!.. Но имей в виду, даже состоявшийся богатырь может в полную проявиться, только сражаясь с чудищем. Либо с полчищем, заряженным чудовищной идеей и направляемым чудовищной волей,— с теми, кого Порядок уже подмял.

— С захватчиками, стало быть?

— Да уж не с освободителями,— подтвердил Вадим.— Какой поборник свободы станет покорять земли огнем и мечом? “Кто с мечом”, тот и от него — диалектика! А без истинного Врага можно и на печи посидеть — годков эдак с тридцать.

— Значит, начинать придется с оборотней,— задумчиво молвил Брон.— Подходяще!

— Увы,— вздохнул Вадим.— Для начала со Слугами бы управиться — настоящими, уровня серков. Как я понимаю, оборотни превосходят их втрое. А уж вампиры!..

— А Мстители? — снова спросил росич.

— Черт их поймет. По-моему, это личинки, но чьи? Во всяком случае, Мститель опасней оборотня, и если б мы его не подранили, от нашей триады остались бы клочья.

— Хорошо, а куда отнести колдунов?

— Вот тут давай определимся с терминами,— предложил Вадим,— чтобы не путаться. Все, что по нашу сторону, зовем магией, что по их — колдовством.

— И что выходит?

— Выходит, колдуны — это те, кто стоит над вампирами. И я даже представить боюсь их Силу.

— А кто ж тогда маги?

— Вот маги еще толком не проклюнулись из творцов, и неизвестно — проклюнутся ли.

Крутарь с небрежением фыркнул: дождешься от них!

— А больше не из кого,— возразил Вадим.— Ну, есть еще такое странное образование, как магическая триада, но пока ее соберешь!.. На всю губернию я знаю одну — собственную. Не считая пропавшей, тоже моей. Ведьм у нас пока хватает, силачи не перевелись, но где набирать святых? Если уж меня, грешного, выдвинули на эту роль, значит, остальные еще хуже. Видно, стараниями самодержцев и большевичков не осталось на Руси блаженных — даром что “святая”. А без них, получается, не выжить. Такой вот пробел в составе народонаселения — и что прикажете делать? Другого-то народа у нас нет, а если что меняется, то в худшую сторону.

— “Есть такая партия!” — со смешком сказал князь.— Если богатыри — не мы, то кто же?

Чуть сдвинув взгляд, Вадим увидел распахнутые глаза Лины: она смотрела на мужа с испугом. Действительно, ничего не дается даром. Бедная девочка!