"Сезон охоты на ведьм" - читать интересную книгу автора (Иванов Сергей Григорьевич)

2. Кое-что в придачу

Вдыхая дразнящие ароматы, он следом за Кирой поднялся по узкой винтовой лесенке, через низенькую дверь вступил в затененную комнату и сразу уткнулся взглядом в сухощавого невзрачного человека, угнездившегося в глубоком кресле. Укоризненно покачал головой, хотя почуял того еще со двора.

— Это не засада,— быстро возразила Кира.— Я же обещала!

— Насколько я разбираюсь в шефах,— предположил Вадим,— это один из них. Наверно, твой самый любимый, непосредственный? — Он вздохнул: — Все же решили меня дожать? Ну, бог в помощь.

Оглядевшись, опустился на диван, столь же комфортный, как прочая здешняя мебель, разбросал руки по спинке и вытянул ноги. Везет мне сегодня на начальство! — отметил с легкой усмешкой. Правда, после Бондаря это, пожалуй, шажок вниз.

— Итак,— бесцветным голосом заговорил шеф, видимо, продолжая играть в невидимку, и вдруг улыбнулся с внезапным обаянием: — Итак, вы и есть тот самый Вадим, “одним махом семерых побивахом”?

— Вам видней,— сдержанно откликнулся “тот самый”.— Затем у вас и подчиненные, чтобы докладывать.

С любопытством, но не впрямую он разглядывал хозяина, заодно просвечивая, словно рентгеном, своим мысле-облаком. Помимо прочего под одеждой обнаружилась пара компактных огнестрелов, неприметных снаружи. И тело у гардейца оказалось редкой тренированности, хотя снаружи не скажешь. Похоже, боец он классный.

— А меня можете звать Алексом,— разрешил шеф. Усмехнувшись, Вадим пробормотал:

— А где же тогда ваш Юстас?

— Простите? — не расслышал тот. Или сделал вид, что не расслышал, поскольку чуткость имел редкостную, почти запредельную — тоже из доморощенных экстрасенсов.

— Так, пустяки,— сказал Вадим.— И что желаете, Алекс? Рассказать сказочку про доброго государя, окруженного злыми боярами?

— Зачем упрощать? — возразил тот, с завидной легкостью включаясь в дискуссию.— Однако почему его не сравнить — с теми же репрессорами, например?

— Да уж, рядом с ними кто угодно покажется голубком! Не за этим ли их и держат, а?

На секунды удалившись на кухоньку, издали похожую на симпатичную декорацию, Кира вернулась с просторным подносом, груженным фруктами и напитками. Похоже, хозяева имели представление о вкусах гостя — ни лишних градусов, ни калорий, не говоря о мясе. А может, их вкусы совпадали: боевую-то форму всем надо поддерживать.

Кстати,— подумал Вадим, а как попадают сюда эти плоды, как выдерживают бугорные перегрузки? Не из старых же запасов черпают?

— Недурно вас снабжают,— заметил он вслух.— Прямо с барского стола?

— Во всяком случае, перекупить нас трудно,— ответил Алекс.— Вообще, в Крепости можно жить, если имеешь что продать заправилам. Хотя это не самое важное.

— Теперь по сценарию мне нужно спросить: а что же тогда “самое”? — предположил Вадим.— Этого вопроса вы ждете? Допустим, я его задал.

— Допустим,— с улыбкой согласился хозяин.— Насколько понимаю, главное для вас — предельно ослабить управительский давёж, верно? Так вот, в нашей системе вы будете подотчетны лично мне, и у меня нет резона слишком на вас нажимать. А надо мной, сами понимаете, только Первый. Если нельзя вовсе избавиться от пирамид, почему не выбрать самую простую — пока еще можно выбирать?

— А что, уважаемый,— вдруг спросил Вадим,— “сексот” — это и вправду “секретный сотрудник”? — И процитировал зачем-то: — “Я с детства не любил овал!”

— Ты бы не придуривался, милый,— попросила Кира, разливая чай, клубящийся забытыми ароматами.— Серьезный же разговор!

— “О,— вскинул Вадим палец,— начинается!..” На самом-то деле я не подчинен сейчас никому,— продолжил он уже другим, доверительным тоном,— поскольку никто меня по-настоящему не нанял — то есть не получил моего согласия, искреннего и добровольного. Я не включен ни в одну из пирамид, понимаете? Все они властны лишь над моим телом, но вы желаете заполучить душу, ведь так?

— А почему не вернуться к реалиям? — сказал Алекс, прихлебывая оранжевый сок из запотевшего бокала.— Я не расположен сейчас говорить о душе. Это же надолго, верно?

— Хорошо,— кивнул Вадим.— К примеру, я не собираюсь исповедоваться — ни богу, ни начальству. Ну нет у меня такой потребности! Доложиться по службе — это одно, а…

— А большего не требуется,— вставил хозяин.

— Ну да,— не поверил Вадим,— у вас же там, в губернаторской гардии, как в небольшой, зато дружной семье? Вы всем словно отец родной, а перед трапезой положено помянуть молитвой Первого, благодетеля и кормильца. Но если кто подпадет под подозрение или просто попробует обособиться, ему тут же устроят родительскую субботу, и хорошо, если обойдется без летального исхода. Знаю я вас, фанатов высокой цели! Ради пользы можно в крови выкупаться и лучшего друга порешить, а грехи потом отпустите вы либо боссик повыше.

— Вы что же, против любых организаций?

— Ну почему — “против”? Я вне их, сам по себе. Кому от этого хуже?

— Но теперь вас взяли в оборот репрессоры. Не пора ли прибиться хоть к кому?

— Не очень на это напирайте,— предостерег Вадим, прохладно улыбаясь,— не то решу, будто вы же меня и подставили, чтобы затем использовать. Как понимаете, от таких домыслов доверия не прибавится. Кого можно завербовать, предварительно загнав в угол? Только будущих предателей!

— Но ведь что-то вы можете предложить,— сказал Алекс.— Иначе к чему разговор?

Вадим пожал плечами: как будто это я его затеял!

— Сотрудничество,— ответил он.— Взаимовыгодное, основанное на совпадении интересов. Не скрою, кооперируюсь не только с вами.

— Ну да, еще с крутарями,— щегольнул информированностью гардеец.— И с воображенцами — тоже конспираторы!.. Но почему я должен вам верить?

— А вы не должны,— сказал Вадим.— Как и я вам. Однако ваше вранье я почувствую, будьте уверены, а сам привык вести дела корректно. Если не переусердствуете с подозрительностью, в накладе не останетесь. Но попробуете из глупой жадности заглотнуть лишнее…— Он снова пожал плечами: мол, не взыщите.— Не устраивает?

— Все равно вас придется зачислить в штат,— заметил Алекс.— Даже поставить на довольствие — как тайного агента. Иначе репрессоры не отвяжутся. Тогда в чем разница?

— В самоощущении. Вы оплачиваете мои услуги, если хотите, но я остаюсь себе главным начальником. И никогда долг не задавит во мне совесть, и сами вы воздержитесь от наездов.

— Тогда давайте говорить предметно,— не стал затягивать Алекс.— У вас есть что подбросить нам прямо сейчас? Вы же знаете, что нас интересует.

— Ищете татей, злоумышляющих против Первого? — Вадим усмехнулся.— Думаете, вам позволят играть в суперменов? Не видите, что происходит вокруг: общее расслоение! Скоро губернцев поделят на сорта — не формально, по существу. Людей переиначат до самых глубин. Кто-то угодит в овцы, кто-то — в овчарки, кто-то — в пастухи. Но вот кто станет хозяином, вы не задумывались? Первый-то явно не тянет. И что сможет противоставить этому горстка гардейцев, пусть сверхумелых?

— Допустим, вы правы,— сказал Алекс.— Что делать тогда?

— Определиться, чего вы хотите — для себя, для Первого, для людей. И что вы можете — сами. И какая помощь требуется от других. Вы же должны быть информированы лучше меня!.. Не решаетесь переварить факты? Черт возьми, обратитесь к аналитикам — среди спецов такие не перевелись.

— Например, вы?

— Я — интуитивист,— возразил Вадим.— Никто не обязан доверять моим прозрениям. Вы же трезвые люди, Алекс!

— Но сами вы доверяете им?

— Приходится. Пока что они не подводили.

— Значит, вопрос в том, насколько мы доверяем вам.

— Я не бог и не требую слепой веры. Это — ваши проблемы.

— И мы будем их решать,— кивнул Алекс.— Вместе с другими.

— Только надолго не откладывайте. Времени — в обрез.

— Вы в этом уверены?

— Ну хорошо,— сказал Вадим,— задвинем мою интуицию подальше, обратимся к фактам. Вам интересно?

— Даже весьма!..

— Факт первый: лет двенадцать тому кто-то неведомый, но, видно, могучий взял да запихнул нас в здоровущую чашу и с каждым годом все наращивает стенки, чтобы надежнее отгородить от мира. Не знаете, кто?

— Не наш профиль,— отказался Алекс, пожав плечами.— Мы занимаемся охраной.

— Факт второй,— продолжил Вадим.— С той же поры губернию принялись перестраивать в подобие скотофермы — с разными породами, от тягловой до кормовой. Даже хищников на нас спустили, чтобы не расслаблялись. Причем на сей раз не просто втискивают людей в несвойственные им роли, из которых те рано или поздно выломаются,— а приводят в полное соответствие с ролями, чтоб люди вписались в них, как влитые. Для этой эпохальной задачи используют разные средства: от тивишных вставок, облучающих всякой гадостью, до пресловутой “химии”, превращающей в зверье. Опять не ваш профиль?

— Как это скажется на безопасности Первого?

— Никак — если это исходит от него. А если нет?

— Ну хорошо,— сказал Алекс.— Что-нибудь еще?

— А как вам нравятся суточные перепады взбесившейся погоды? А ночные убийства? А жуткие чудища, заполонившую губернию?

— Но ведь я не синоптик и не зоолог!

— Но вы же гардеец! — в тон воскликнул Вадим.— Или гард? И любой такой фактик может оказаться важным для ваших дел. Откуда проникает зверье, где этот канал, кто его установил? Тоже, полагаете, Первый? А может, кто-то раскручивается за его спиной и беднягу сковырнут, лишь только пропадет в нем нужда? И как тогда будете выглядеть вы, доблестные охранители его особы? По-моему, бледно. Это вас не волнует?

— Волнует, конечно. Потому и требуется ваша помощь.

— Не только моя. Я ведь что пытаюсь вдолбить: эта проблема слишком масштабна, чтобы решать ее вашей квалифицированной, но слишком узкой компашкой. Рано или поздно придется пойти на сговор — с противниками Крепости и вашими естественными союзниками. Правда, для начала не худо выяснить, что вам важнее: благополучие Первого или процветание Крепости?

— Ну, понимаете,— с улыбкой сказал Алекс,— это довольно трудно разделить.

— Ну да, “Ленин и партия — близнецы-братья”!.. И все ж одним из сиамцев придется жертвовать — иногда такие операции проводят.

— Пока я так не считаю, извините,— столь же мягко, словно больному, возразил хозяин.— Однако над вашими словами обещаю подумать.

— По-вашему, я злокозненно пытаюсь “вбить клин”? — ухмыльнулся Вадим.— Может, и так, но что это меняет? Во всяком случае, не факты.

— Кстати, о фактах,— сказал Алекс.— Что за эксперимент вы проводили прошлой ночью?

— Имеете в виду последний, с тивишниками? — уточнил Вадим.— А что вас интересует?

— Сумеете повторить?

— Повторить не проблема, любой сумеет. Труднее уцелеть.

— Потому и обращаюсь к вам. Что это было?

— Может, тот самый проход? — с улыбкой спросил Вадим.— Только прогуливаться по нему еще рано.

— Вы ребус загадываете или делитесь информацией?

— Хорошо,— сказал Вадим и, потянувшись, развернул к себе приемник.— Что это, по-вашему?

— Тивишник,— терпеливо ответил Алекс.

— То-то, что не телевизор. По тому мы лишь глядели, чего дозволят, а этот сам смотрит на нас. Помните надзирательные зеркала?

— Полагаете, он работает как телекамера?

— Хуже — как заклинатель. Все увязано в этом паскуднейшем из миров, нашей губернии,— от пресловутого Бугра до тивишника. А откуда скопировано, знаете? Из наших же душ… Ну, может, не вполне наших, однако во Вселенной души, видимо, мало разнятся… Заметили, Алекс,— хмыкнул Вадим,— мы опять вернулись к душе? Иногда без нее не обойтись. Ибо, заглядывая по ту сторону экрана, попадаешь в миры не столь отдаленные, как хотелось бы, а там такие понятия в порядке вещей. И оттуда проникает к нам всякое, в том числе редкостная мерзость,— пока лишь взглядами, но кто знает, что воспоследует?

— Например?

— Например, будет ваш старикан клевать перед экраном тивишника, по обыкновению наклюкавшись бренди, а оттуда вдруг протянется лапа с полированными коготками тигра и сомнет ему череп, словно перезрелый помидор. То-то будет для вас сюрприз!.. И не говорите тогда, что я не предупреждал. Кстати, любой из вас от этого не застрахован.

— Намекаете на инопланетян? — спросил Алекс.

Вадим рассмеялся.

— На иномирян! — сказал он.— Вам хорошо: вы не объелись фантастикой, и вас от такой версии не мутит,— а потолкуйте об этом с воображенцами!.. Может, и “зеленые человечки”, не знаю,— Вадим пожал плечами.— Только вряд ли на летательных тарелках — к чему плавсредства, когда имеется мост? Все равно что переплывать Ла-Манш над самым тоннелем.

Алекс вскоре ушел, решив, видно, что для первого сеанса его присутствия довольно и теперь клиента надо ублажить — не одной беседой или гурманской снедью, а чем-нибудь покруче. Тем более остался он в хороших руках.

— Ну-с,— произнесла Кира, распахивая в стене неприметную дверцу,— приступаем к водным процедурам.

Изнутри брызнуло теплым светом, дохнуло горькой влагой, даже донесся ласковый манящий плеск. Словно открылось оконце в южные моря.

— Господи, опять ванна! — обреченно сказал Вадим.— Это как рок. Когда-нибудь меня в ней утопят.

— Сам разденешься? — спросила девушка.— Или помочь?

— Не дождетесь!..

Через минуту, постанывая сквозь зубы, Вадим уже блаженствовал, размякнув всеми членами в душистой жидкости, словно в невесомости, и отгоняя прочь сторонние мысли, заботы, воспоминания — отстраняясь. Здешняя ванна оказалась не слишком объемной, зато формой и покрытием напоминала створку исполинского моллюска. А выложенные розовым кафелем, усеянные мерцающими ракушками фигурные стены и перламутровый пол, залитый бурлящей водой, усиливали сходство комнатки со сказочным гротом, из которого только недавно вынесли сокровища. А вот горячей воды осталось в избытке — она упруго струилась из многих щелей чудесной ванны, не позволяя Вадиму совсем уж разомлеть и приятно будоража. Правда, кой-чего здесь все же не хватало — привычного, обязательного, неизбежного… Чего?

Словно отвечая, дверь приоткрылась, и внутрь скользнула нагая Кира. Тихонько шлепая по мелководью, она подкралась к ванне и забралась в воду, непринужденно разместившись у Вадима в ногах. Насколько он разглядел, ухоженным у нее стало не только лицо, но все тело: ни лишнего волоска в укромных местах, ни заусеницы на сияющих ноготках — кожа будто отполирована. “Все для фронта, все для победы”?

Вздохнув, Вадим укоризненно посмотрел на своего меньшого наперсника, от таких ракурсов беззастенчиво воспарившего к поверхности, и туда же с усмешкой глянула Кира, пробормотав, как подумав:

“А ничего ключик, соответствует!”

— Надо снять вчерашний стресс,— добавила она затем.— Имеем право?

— Да? — настороженно откликнулся Вадим.— И каким способом?

— Давай тебя поскоблю,— вкрадчиво предложила девушка.— Могу даже помассировать — я умею, не сомневайся!

— Еще про “живое мыло” расскажи,— проворчал он.— Слышали, знаем!.. У вас всех так готовят?

— Как?

— Э-э… разносторонне.

— Ведь ты еще не пробовал?

— Верю на слово. Тяжелая у тебя служба, да?

— Не сейчас. Иногда удается сочетать пользу с кайфом.

— Ну да, “коня и трепетную лань”. Ты всем это говоришь?

— Все-таки не веришь?

— Да нет, это я так отбиваюсь,— признался Вадим,— из последних сил.

— Господи, зачем? Это ни к чему тебя не обяжет, даже жениться не обязательно! — Кира хмыкнула.— Может, ты монах?

— Да,— с готовностью подтвердил он,— и уже дал обет безбрачия! Теперь ты меня отпустишь?

— Еще чего! Только раззадорил.

Наклонившись, Кира принялась разминать его расслабленные голени, затем переключилась на бедра. Непривычно податливый, Вадим наблюдал за ней с опаской, но и с любопытством. Действительно, технику этого дела девушка постигла до тонкостей, словно смежную специальность, к тому ж и задатки присутствовали. Может, не вполне пока реализованные, однако и такого хватало, чтобы любого клиента довести до кипения. Ну-ка, подбавь парку!..

— Пора мемуары писать,— пробормотал Вадим.— В каких только ваннах за последнее время я не побывал, а главное — с кем! Так недолго и свихнуться — на ванной-то почве… Эй, ты чего там разглядываешь?

— Какие нежные у тебя подошвы,— заметила Кира.— У других — такие копыта! Педикюр, что ли, делаешь?

— Спроси еще, не завиваю ли волосы. Кто я, по-твоему?

— Даже ногти не полируешь?

— На ногах? Кошмар!

— Но ведь странно: ступни, точно у ребенка…

— Что ли, и детей ублажала? — Вадим вздрогнул, вдруг ощутив касание, якобы нечаянное. Конечно, можно было отстраниться, но… не хотелось.— Слушай, коллега,— все-таки воззвал он,— не пора ли притормозить? Глупо же доказывать, кто тут сильней.

— Еще упорствуешь? — с неудовольствием спросила девушка.— Может, хватит ломаться — а, дурачок?

— Нечто подобное я уже слышал сегодня,— ухмыльнулся Вадим,— то ли от расследователя, то ли от Бондаря. То ли от обоих.

— Хорошо, а что делать мне? — осведомилась она.— Не щадишь себя, подумай о других. Я ведь уже завелась!

Все-таки нашла, чем ущучить. Вот так: “горя другим…”.

— Так быстро? — спросил Вадим.

— Ну да,— с сарказмом воскликнула Кира,— еще и суток не прошло!.. Ты хоть представляешь, насколько к тебе тянет? Слыхал про магнетизм?

Не только слыхал — испытывал, с невольной дрожью вспомнил Вадим. И тоже совсем недавно.

— Только не надо делать из меня Распутина,— запротестовал он.— Тоже, “russian love machine”! И на Калиостро я не тяну. Девочка, ты же профи — разве похож я на властителя душ?

— Зато умеешь к себе располагать. И тогда “душам” самим хочется тебе угодить — из симпатии.

— За Бондарем я этого не заметил.

— Может, у него и души нет?

— По крайней мере, я в нем души не чую,— с усмешкой сказал Вадим.— Или “не чаю”? Ладно, предлагаю компромисс.

— Ну?

— Лучше я сам сделаю тебе массаж — как умею. И если не дойдешь при этом до пика, предоставлю свободу действий.

— Ловлю на слове! — поспешно вставила Кира.

— Только играть честно, договорились? Будешь мешать — останешься при своих.

Неожиданно она рассмеялась, затем спросила:

— Тебе самому не смешно? Господи, ну не все ли равно, на какой из пальцев меня насадишь: большой или чуть поменьше! Или это будет язык?

— Никаких пальцев — только ладони,— заверил Вадим.— Если интересно, не войду в тебя и на столько,— он обозначил сантиметр.— Представь, что ты девственница.

— Ты кому-то хранишь верность? — сообразила она.— Бедняга!.. Кто бы ради меня пошел на такие жертвы?

— Ну-ну, не притворяйся,— со вздохом возразил он,— не настолько ты жестокая. И кому нужна моя верность?

Разложив Киру под поверхностью, в перекрещении теплых струй, Вадим принялся за дело, тоже начав продвижение с самой периферии. Закрыв глаза, девушка честно вслушивалась в себя, а может, не поверила обещанию и хотела урвать по максимуму. Постепенно ее тело наполнялось дрожью, хотя Вадим еще не приблизился к туловищу. Кажется, она умела заводиться не хуже Алисы, хотя по-иному. И опять ванна, господи!..

Вадим содрогнулся: вот и опять прорвалось воспоминание, сколько он ни стерегся. Слишком свежи впечатления. Снова захотелось выть от смертной тоски, а такая роскошь сейчас не для него.

С усилием Вадим отстранился (который раз за сегодня?), вернувшись мыслями к Кире. И опять ощутил, как сильно к ней влечет, причем на всех уровнях. Действительно, обоюдное притяжение, как и положено в природе. Собственно, это и настораживало. И опасался он не слияния тел: подумаешь, “сучок в дуплецо”,— разве в этом измена? Но чем могло обернуться слияние душ, дополняющих друг друга настолько? Вон, поддался на Юлькины уговоры — и где она теперь?

“Я приношу людям несчастья,— покаянно думал Вадим.— Притягиваю их, точно одинокое дерево — молнии. Но от моей дубленой шкуры они отскакивают и рикошетом поражают ближних. Что ж мне, поселиться в лесу, как Михалычу, и никого не принимать?”

Однако Кире досталась от него полная мера — тем более она и впрямь оказалась “на взводе”. Раз за разом девушка взлетала на гребень, стеная и плача, и сил у нее хватило надолго, прежде чем волны пошли на спад — и то благодаря искусному дирижированию Вадима, словно бы разливавшему по ним масло. Если бы не это, Кира могла войти в резонанс, когда жизне-сила стекает в разверзшуюся яму, точно в прорву,— и тогда неизвестно, спасли бы гардейку редкое здоровье и профзакалка.

Затем он перенес обессиленную девушку в постель, уже разложенную на диване, и лег с нею рядом, уступая настойчивым рукам.

— Ну хорошо,— пробормотала она, засыпая,— за сегодня ты отработал. Но вот завтра!..

Завтра, усмехнулся Вадим. Что будет завтра — продолжение этого затянувшегося на годы сна? А не пора ль проснуться? Все ж не Илья Муромец — по тридцать лет на печи сидеть. Что-то в мою конструкцию забыли вставить… может, фитиль?

Он и сам прикорнул, однако недолго,— эта потребность становилась у него все слабей, теперь Вадим возрождался с быстротой полуночного вампира. К тому же рядом — слишком близко, слишком в обнимку — дышало распахнутое сознание.

Начинается! — подумал он с недовольством. Уж помассировать нельзя, чтобы не влезть в душу. Оно мне надо? Вообще хоть кому-то? Бедная девочка! Ей так хочется казаться профи.

— Послушай,— позвал он негромко.— Кира, ау!

— Ну? — сквозь дремоту промямлила та.— Чего тебе, а? Непокойный…

— Откуда ты взялась — знаешь?

— Чего? — повторила она уже внятно.— Ты о чем?

— Ну, кто твои родители?

— Детдомовские мы,— отрезала Кира.— Спи!

— Уверена?

Отстранившись, она подняла голову, глянула на Вадима в упор.

— В чем дело, партнер? — спросила, с прохладцей.— Может, бумагу показать?

— Успокойся, тебе я верю. Но…

— Ну что?

— Доверяешь ли ты сама своей памяти?

— Господи, Вадим! Меня забрали из детдома лет в пять. Не в семью, нет — в спецшколу, где дрессировали до недавних пор, точно какого-то ниндзю. И вся биография! Много ты сам помнишь о том нежном возрасте?

— Я — много. Но это мои проблемы.

— По-твоему, у меня ложная память? А с чего ты это взял, интересно?

— Ты расслабилась,— объяснил Вадим.— До самых глубин, даже перегородки поплыли. А я был настроен на тебя — ну, во время массажа. И потом, наш телесный контакт… Тут не захочешь, а услышишь.

— И что?

— Вообще, не люблю соваться в чужие дела…

— Ну дальше, дальше! Хватит оправдываться.

— У тебя на памяти блокировка,— решился он.— Знаешь, как в компах: “доступ к секретным файлам ограничен”. А может, и вовсе закрыт — не разобрал. По-моему, это касается первых твоих лет.

— Выходит, ты различил за блоком хоть что-то? — спокойно заметила девушка.— Ну давай, верзила, пали!

— А не боишься?

— Собственно, чего? Как говорится, терять — нечего. Вот если б я была законной наследницей Первого… Вдруг и вправду? — оживилась она.— Вот был бы финт — как в глупейших Студийных сериалах!

— Нет,— прикрыв глаза, возразил Вадим,— с Первым ты не в родстве. Хотя некая связь ощущается.

— С чего бы? — хихикнула Кира.— Уж не на него ли я работаю? Провидец, ну!

Кажется, ее это забавляло — или делала вид. Сейчас Вадим больше зондировал собственную память, куда записал недавние впечатления. Да и Кира уже проснулась, успев восстановить оградительные перегородки.

— Я ведь имею в виду первые годы,— напомнил он.— Или ты в сексотах с пеленок?

— Хорошо, а кто тогда мой отец? Не видишь?

— Такое чувство, будто знаю его. Точнее, знал — давно. Может, и вспомню, когда переберу всех.

— Мать?

— По-моему, ее уже нет. Мне так кажется.

— Не густо,— вздохнула девушка.— Что-нибудь еще?

— Похоже, у тебя имелась сестра. И брат… как будто. Или вторая сестра — не разберу.

— Они-то живы?

— Я ж не волшебник,— с извиняющейся улыбкой сказал Вадим.— Учусь только. Понимаешь, у каждого человека свой круг подобия

— Дальше не продолжай — наслышана.

— Но есть и другой круг — внутренний. Круг любви, где бушуют главные “страсти Господни”. Где за каждого готов жизнь отдать или, по крайности, ею рискнуть.

— Таких не осталось,— уверенно сказала Кира.— То есть по долгу службы я, конечно, рискну, но при чем здесь любовь? — И тут же съехала на прежнее: — А хочешь, попробуем с тобой?

— Вообще, дилеммка занятная,— произнес Вадим.— Что выше: долг или любовь? Я не спрашиваю, что победит,— у каждого это решается по-своему, в зависимости от прочности связей.

— А вот ежели слон схватится с китом,— тоненьким голоском вставила она,— кто переборет?

— Именно,— усмехнулся Вадим.— Но если сыщется кто-нибудь из твоих родичей, проблема может всплыть. Или кто-то из круга подобия переберется в ближний.

— И я его “возлюблю”? — хмыкнула девушка.— Или довольно дружбы?

— А ты видишь разницу?

— Родство душ, да? Превосходно!.. Тогда еще вопросик, из свежих: может ли девушка дружить с парнем? И в каких пределах?

— Сама решай.

— Интересно, как — опытным путем?

— Кстати, есть и такие, у кого круг подобия совпадает с внутренним,— добавил Вадим.— Но это уже святые — не по назначению церквей, по сути. Или наоборот, полное зверье — когда подобие ограничено родичами.

— У тебя на попов зуб? — поинтересовалась Кира.

— Не терплю чинуш и формалистов. А когда это вместе… Знаешь, церковники неоригинальны даже в заблуждениях. Как они возводят свои знания в абсолют, так и Порядок стремится утвердить себя навечно… Еще не терплю монополий, на божественное в том числе. Это развращает одних и осложняет жизнь прочим.

— Слушай,— внезапно спросила девушка,— а что было у тебя с Эвой?

На секунду Вадим опешил, затем вспомнил: маячок, ну конечно! Оказывается, то была не просто пикалка, и все откровения у Бондаря уже записаны куда следует. И прослушаны, и проанализированы. Чтобы в нужный момент выстрелить в размягшего клиента, исторгнув из него новые признания.

— Lamour,— сказал он небрежно.— Или amor. Или love. В общем, сплошное безумие.

— Внутренний круг? — уточнила девушка.— Что ли, вправду с катушек слетел — это ты-то? Не верю!.. А кто она?

— Ведьма,— ответил Вадим.— Причем без кавычек.

— Шутишь?

— Даже не думал. Врагу не пожелаешь такого переплета!

— И что было потом?

— Было и есть: пожинаю последствия. Что-то я подцепил у нее — посерьезнее СПИДа. Впрочем, винить некого: знал, на что шел.

— Так уж и знал?

— Ну, не всё,— признал Вадим и усмехнулся: — Однако если бы пришлось начать сызнова…

— И она действительно возникла вдруг? Ни с того ни с сего…

— …раскроила мне череп,— заключил он, кивая.— Если я и молился о ком, то не о ведьме — уж никак! До сих пор не понимаю: почему я? Из всех миллионов… Иногда мне кажется, что здешние заморочки — следствия ее пришествия. И отчего так раздухарились репрессоры: опасаются второго?

— А ты, небось, наоборот: надеешься?

— Знаешь, что я натворил прошлой ночью? — спросил Вадим.— Устроил Эве замену, породил новую ведьму. Еще один триумвират — съехать можно! Нашей губернии только его не хватало.

— Господи, Вадим, хватит! — не выдержала девушка.— Тут и без мистики голова кругом.

— Может, оттого и кругом, что без мистики? — засмеялся он.— Что тебя в ней пугает? Это не так уж страшно — вблизи. И ведьмы, если разобраться, вовсе не исчадия ада, как твердят самозваные святоши, “пастыри” с “отцами”, а обычные женщины, только с избытком Хаоса в крови. И сжигать их не обязательно — они сами сгорят до срока, если не найдут, за что зацепиться. Им нужен стержень — всего лишь. В себе либо снаружи. И тогда они смогут подняться до святости — только они, заметь! А ты думала, мадонны проклевываются из беспорочных монашек, зомбированных церквью? Те не грешат лишь потому, что спрятаны от жизни, чуть ли не закопаны,— а мадоннами не могут стать по определению. “Невесты Христа”, как же!.. Хоть бы его, беднягу, спросили: а нуждается ли он в таком гареме?

— Ну ты, “парадоксов друг”,— жестким кулачком Кира пнула его в живот.— Ты развлекаешься или мозги пудришь? Так и поверю сейчас: в чудеса, в волшебников, в “зеленых человечков”!..

— И не надо,— сказал Вадим.— Думаешь, хочу убедить?

— Конечно, ты выше этого!

— Мне нужен скептик. Вот и держись образа — только не в ущерб логике, ладно? Иначе не смогу тебя слушать. Но ведь ты девочка умненькая?

— Или сообразительная? — спросила она.— Или мудрая?

— Уже навели обо мне справки! — усмехнулся Вадим.— Наверно, и о перегородках наслышаны? С ними-то у тебя порядок — значит, ты не просто соображаешь, ты думаешь. Но вот для мудрости тебе не хватает предвидения, увы. А еще — воображения, умения ставить себя на место других.

— А сам-то, сам!.. Выпутываешься с блеском, но зачем попадать?

— Попадают-то чаще другие, а мне приходится выпутывать, разве нет? Хотя на всех моего предвидения не хватает, это верно. К тому же постоянно вставляют палки в колеса — надоело!

— В колеса ли? — хмыкнула девушка.— Кто бы мне вставил.

— Не веришь?

— Еще про Судьбу расскажи!

— Тоже, думаешь, “мистика”? А ведь это одно из наименований того же Порядка. Другой, дело, он только эскизно прочерчивает судьбы, иначе жизнь потеряла бы смысл. Но не прочь, видимо, и прорубить их в скале, словно тоннели, а многие ему в этом помогают либо потворствуют.

— Но не ты?

— Не я,— согласился Вадим.— У меня туннелефобия. И знаешь что…

— Ну?

— Все думаю: чего ж я столько времени спал, точно куколка? Вчера будто забрезжило, но тут этот налет… Пся крэв! — вдруг воскликнул он.

— Что еще? — забеспокоилась девушка.

— Прошлой ночью я сдуру, как водится меж честными людьми, выложил свои подозрения Алисе: ну, что она откачивает у меня “живую воду”, дабы не буйствовал, и сбывает на сторону, неведомым сообщникам. В общем, ничего ужасного — мало ли кто мной пользуется? Но к утру Алисы не стало — ее убрали, обрубили еще одну нить! “Как мне обрывки их соединить”?

— Да ты поэт!

— Не я — Шекспир.

— Полагаешь, ее подослали?

— Теперь уверен — недаром же у Бондаря мои фотки аж с тех времен! Только сама Алиса о том не ведала, иначе б я раскусил ее куда раньше.

— Может, ее все-таки не убили? — предположила Кира.— Или, точнее, убили не ее? Не вижу смысла.

— Может быть, может быть…

Вадим почувствовал, как отпускают грудь незримые обручи, и только сейчас оценил, насколько они мешали дышать. Не то чтоб он совсем поверил в гибель Алисы… Впрочем, в ее спасение тоже верилось слабо.

— Кто-то использовал меня в роли дойной коровы,— сказал он,— а заодно подсадной утки. Но в последние дни я сделался слишком активен, и за меня принялись всерьез, равно как и за мое окружение. Пару раз я сорвался с крючка, а сегодня Бондарь вдруг сам меня отпустил — на развод, что ли? Или рассчитывает изловить на меня рыбку крупней? Что-то изменилось с позавчерашнего дня — что? И почему он допытывался про Юльку? Черт, надо разыскать ее — срочно!

Отодвинувшись от девушки, он поднялся с постели и стал одеваться, с опаской прислушиваясь к себе. Что-то бурлило в глубине сознания, грозя вскорости разродиться — прозрением либо чем похуже.

— Я с тобой! — сейчас же вскинулась Кира. Вадим глянул на нее с сомнением:

— А потянешь?

— К твоему сведению,— сообщила она, тоже хватаясь за одежду,— от этих игр у нашей сестры только прибавляется сил. Недаром восточные немцы использовали секс вместо допинга.

Но лишь для спортсменок! — подумал Вадим. Другое дело, где черпают девицы эти силы. Ничего ведь не приходит из пустоты.

— Да, но тебе-то зачем влезать? — сказал он вслух.— Кто знает, куда я влечу теперь! Правоверным гардейцам лучше избегать моих разборок.

— Считай, я просто возвращаю долг,— предложила Кира.— К тому ж до утра я вроде как в отпуске.

— Ну, как знаешь.

Почти бегом они спустились по винтовой лестнице в гараж, снова загрузились в машину. Только теперь за руль сел Вадим.

— Пристегнись,— попросил он.— Покажу, как ездят крутари.

— Напугал! — сказала Кира, однако повиновалась, признавая за ним главенство на эту ночь.— Куда сейчас?

— Ко мне — для начала.

Ворота разъехались. На предельном ускорении колесник прорвался сквозь хлещущие ветви, сразу повернул, чисто вписавшись в арку, и выскочил на тихую темную улочку.

Как быстро прошел день!

— Выпендриваешься? — спросила девушка.

— Испытываю,— возразил Вадим.— Ничего машинка! Шины цепкие, мощи хватает, шумит не слишком.

— Конечно, это не “ворон”,— ревниво заметила Кира.

— Да уж конечно! — хмыкнул он, снова вспомнив Гайдая — прямо современный фольклор. Впрочем, уже не вполне современный, не для Киры. Но его “И. В.” — это был класс!..

И добавил, со значением подняв палец:

— “Дальше — тишина”.

— Опять Шекспир? — блеснула эрудицией девушка. А может, просто угадала.

— Точно. Но теперь в интерпретации Лозинского. Все же вольготно жилось Вильяму! — позавидовал Вадим.— Почти все сюжеты он брал из истории либо из преданий, а то и вовсе заимствовал. Зато потом делал из них такие конфетки!..

— Я молчу,— напомнила Кира.

Умолкнув тоже, Вадим на полной скорости принялся кружить по пустынным улицам, проверяя себя на “хвостатость”. А мысле-облаком обследовал все закутки шустрой машины — занудливая процедура, однако насущная. В повороты влетал не тормозя, и тогда обоих мотало на ремнях, но страховка оказалась надежной.

Лишь уверовав в отсутствие слежки, Вадим направил колесник к цели, разбрасывая  пошире: не дай бог, прицепится кто. Наверняка же Бондарь просчитал ближайшие шаги поднадзорного и учел его повышенную чуткость. Правда, он мог ошибиться в оценках — на этом и стоит сыграть.

— По-моему, мы направляемся не к тебе,— негромко заметила Кира.

— А что я там потерял? — откликнулся Вадим.— Ляпнул, что в голову пришло,— лишь бы не разочаровывать гаражных слухачей. И колесник мог быть напичкан электроникой.

— Нет? — удивилась она.— Ты проверил?

Вадим усмехнулся:

— Похоже, Алекс меня оценил и с машиной решил не глупить. Так что осталась ты, милая, без прикрытия!.. Впрочем, еще не поздно сойти. “Остановить жизнь” или как?

— Жди! — фыркнула Кира.— Уж если доверила тебе самое дорогое: девичью честь…

— Ты служебную доверь,— сказал Вадим.— Эти мне самураи, князеньки, сюзерены с вассалами!.. Детство человечества.

— Раз нельзя без игр, достойней играть по этим правилам,— примирительно возразила девушка.— Или ты знаешь лучшие?

— Лучше подрасти и начать взрослую жизнь. Это не так скучно, как кажется.

— Об этом после расскажешь, ладно? Сейчас объясни, куда мы едем.

С сожалением Вадим пожал плечами: какими прагматичными бывают женщины!

— Помнишь, как замельтешил я возле подбитого “ворона”? — спросил он.— Ведь я там Юльку учуял — больше некого. Сколько б она ни пряталась от меня, разве такую магию скроешь!

— Опять за свое? — возмутилась Кира.— При чем здесь магия? Давай придерживаться фактов, как и раньше,— твоя ж идея!

— Так меня, так,— одобрительно закивал Вадим.— Только я ведь и говорю о факте. Ну чую я магию, что поделаешь? И если сей факт мы отринем за неправдоподобие, дальше не сдвинемся.

— Господи, Вадим!.. Ты все уши прожужжал мне про Порядок да Хаос — ладно, куда ни шло, сойдет за мировоззренческую концепцию. Но магия?!

— Милая, дальше и вовсе просто: магия есть процесс созидания, и происходит он, когда Порядок закорачивается на Хаос. Это как пробой в конденсаторе, знаешь?

— “Порядок на Хаос”,— гнусаво передразнила она.— И все, да? Какая прелесть!

— Ну ты же слышала байку про “живую” и “мертвую” воды? “Мертвая” — это концентрат первородных программ, восстанавливающий поврежденные тела по изначальному образцу; а вот “живая”…

— Это рассудок у тебя поврежденный! — перебила Кира.— Куда мы все-таки едем, мучитель, ты можешь сказать?

— К нашему “ворону”, конечно,— ответил Вадим.— Без него теперь не обойтись… И не говори, что женского в тебе недобор! — хмыкнул он.— По-моему, в самый раз — судя по аргументации.

— Зачем тебе Юля? — строго спросила девушка.— Ты во что меня втравил? Признавайся! Личные делишки обстряпываешь?

— И это тоже,— не стал оспаривать он.— Но главное: в здешнем временном потоке наметился узел, и приходится он аккурат на крошку Юлю. Поворотные моменты Судьбы — слыхала про такие?

Это заявление озадачило Киру — на некоторое время. Пока она распутывала фразы, не слишком понятные самому Вадиму, колесник покинул скученные довоенные постройки и вырвался на широкий проспект, стрелой убегающий к окраинам. И тут Вадим выжал из машины все, соревнуясь с летящими по небу тучами.

Погода уже напоминала позднюю осень, и даже снежок принимался сыпать раз за разом, словно для пробы. Черные тучи нависали сегодня особенно низко, едва не касаясь крыш высотников, однако Вадим с тревогою озирался, высматривая вертушки — Шершней или блюстов… или репрессоров. На этих просторах скрыться от них будет трудно. А ну как вынырнет из облаков парочка “воронов”!

Впрочем, великолепная машина, разогнавшись, уже и сама неслась по шоссе со скоростью вертолета. Теперь Вадим чувствовал ее, как собственное тело, и легкими движениями рук плавно водил от края к краю асфальтового полотна, выбирая наилучший путь. Редкие патрули блюстителей, приткнувшиеся на обочине, даже не пытались за ней пристроиться и только провожали гонщиков напряженными взглядами, словно потенциальных самоубийц. Затем блюсты наверняка извещали по рации кого следует, так что скрытничать дальше смысла не было. По счастью, на дороге не встретилось ни одной своры Боевых Псов, которые вполне могли устроить заслон, не поглядев на гардейские эмблемы.

— А интересно, что Юлька затеяла? — заговорил Вадим снова.— “Папеньку” она тряханула крепко — видно, в самом начале ночи, когда тот еще набирал силу, зато уже имел чего рассказать. Конечно, если бы спрашивал кто другой, не ведьма,— осклабясь, он покосился на Киру,— фиг бы этот прохвост поплыл! Но Юлька вполне могла его раскрутить — недаром же Бондарь так всполошился? И вот теперь начинается гонка: кто найдет ее первым,— прям как в кино.

— Ты печешься о девчонке, будто ее отец,— заметила Кира то ли с осуждением, то ли с ревностью… то ли с завистью.— Но разве может профи быть порядочным человеком?

— И что, по-твоему, порядочность?

— Ну, хорошим, добрым… душевным.

— Опять некорректно: для кого хорошим, что такое доброта? А душу и вовсе лучше не трогать!

— Тогда еще вопрос,— состроила гримаску девушка,— может ли хороший человек не быть занудой?

— А ты видала таких?

— Мне ведь и зануды до сих пор не попадались. То есть обычных-то навалом, но чтоб и человек приличный!..

— А что, селянка,— весело спросил Вадим,— “хочешь большой, но чистой любви”?

— Кто ж ее не хочет? — откликнулась Кира, и опять он не понял, то ли девушка видела фильм, то ли попала случайно.— Только нам это по статусу не положено. “Первым делом — самолеты”, верно?

Отстегнув ремни, она без церемоний стянула с себя платье, перебросив назад. Затем извлекла из-под сиденья плотный темный комбинезон, бронированный тонким пластиком. Сбросив и туфельки, принялась в него втискиваться, конечность за конечностью, словно кисть в тесную перчатку,— пока снаружи не осталось только лицо. Хотя Кира и оделась, выглядела скорее голой. Похоже, эта ткань из тех, что наносятся прямо на кожу, а высыхая, превращаются в эластичную оболочку. Довершили наряд изящный, как ее головка, шлем с массивными, напичканными электроникой очками да сложная сбруя из прочных ремней — с ножнами, кобурами и прочими причиндалами. Через пяток минут Кира была полностью экипирована для ночных приключений — не то что сутки назад, когда из всех средств у нее сохранился лишь крохотный передатчик, запрятанный невесть куда. Нарядная бабочка преобразилась в хищную личинку, вдобавок упакованную в непробиваемый кокон. “Метаморфозы, метаморфозы” — туда, обратно.

— Недурно,— одобрил Вадим и поинтересовался: — Наглядная агитация или вправду куда собралась?

— Шутник!

Он засмеялся:

— Нет, в самом деле, Кирочка!.. Мне б только до крутарей добраться, а там я тебя отпущу, идет? Кто знает, как повернется дело: может, придется выбирать между Юлькой и Первым.

— Тогда мой прямой долг увязаться за тобой,— заявила девушка.— Конечно, помешать вряд ли смогу, но хоть чаши весов попытаюсь уравнять. Не совсем же я тебе безразлична?

— Ты настолько любишь Первого? — удивился Вадим.— И есть за что?

— Должна ж я кого-то любить! — пожала она плечами.— Если хочешь, он вместо отца. А Алекс как старший брат. Понимаю: замена неравноценная,— но ведь другой нет?

— Занятно,— пробормотал Вадим.— Вот к чему приводит незаполненность внутреннего круга… Как же продраться сквозь твои блоки, янычарка? И кто их понаставил, хотел бы я знать.

— А уж я-то! — поддержала Кира.— Только не сейчас и не здесь, ладно? Подождем следующего сеанса. Ты ведь его проведешь?

— Если доживу,— буркнул он уже совсем тихо, для себя.

По бокам уплывали назад последние дома, сплошь темные и пустые, за начинающейся пургой больше похожие на грозди прибрежных скал. А раскинувшийся за кольцевым шоссе лес смахивал на штормовое море, расступавшееся перед летящей машиной по велению пророка.

— Не слишком ты гонишь? — небрежно спросила Кира.— Дорожка уже не та. А ну звезданемся!..

— У меня абсолютная координация,— успокоил ее Вадим.— И почти такая же чуткость. Не заметила?

— Тебе видней,— признала она, однако снова пристегнулась, чтобы не искушать судьбу,— истинный профи.

Но заснеженный, непролазный лес скоро раздвинулся, и взглядам предстал аккуратный поселок, освещенный экономно, но без скупости, и с пленочной Крышей, растянутой над центром и постепенно продвигавшейся к окружной Стене. Поневоле и крутарям приходилось подражать Крепости — тем более за городом превратности загубленного климата ощущались сильней.

— Сюда и пристроил нашего “ворона”? — догадалась Кира и с сомнением поджала губы.— Думаешь, вернут?

— У каждого своя честь,— ответил Вадим.— Крутари, к примеру, не разевают роток на чужое. Что мое — то мое.

— Ну да, пока сам ты нужен им больше “ворона”,— хмыкнула девушка.— А потом покажут, кто здесь хозяин!

— Но ведь я им нужен, верно? Сейчас и потом.

И так же нужны им частники, иначе найдут другую Крышу. А сделать из них крепостных — что ж, пример перед глазами! К нашему счастью, Брон не дурак.

— Ну, дай Бог…

Подняв с рации трубку, Вадим переговорил с дежурным вожаком и через главные ворота беспрепятственно проехал к ангару, наскоро сработанному из парочки гаражей. По соседству с ним велись такие же работы, будто Брон вознамерился обзавестись воздушным флотом — далеко идущие выводы из единственного удачного приобретения. Но здешний Глава всегда глядел вдаль, и это было не худшей из его черт.

Распахнув ангарные ворота, Вадим забрался в вертушку и сразу запустил моторы. К тому времени, когда “ворон” стронулся с места, влекомый турбинными струями, Кира уже сидела рядом и сосредоточенно разбиралась в управлении, словно готовилась подменить пилота. Мельком взглянув на приборную панель, Вадим убедился в том, что уже чувствовал: вертолет заправлен под завязку. И только тот выкатился на площадку, как дрогнули и стали разгоняться винты, вздымая снежные вихри. А через минуту “ворон” взлетел — почти без шума, как и всегда.