ПОЛИТИЧЕСКИЙ ШЛЯГЕР ГЕНЕРАЛА РОХЛИНА

Здравомыслящие наблюдатели политической мышиной возни в России не могут не задаваться вопросами о причинах столь неожиданного взлёта популярности генерала Льва Рохлина, его превращения в едва ли ни главного вождя воинственной противопрезидентской и противоправительственной оппозиции. Его заявления о скором свержении Президента и правительства конституционными мерами и в защиту Конституции полны такой уверенности, какой давно уже не слышалось в стане противников режима, где укоренился комплекс вечно проигрывающих.

Что же происходит? В чём дело? Действительно ли настало время коренных перемен в основаниях режима и приближается существенный поворот в деле обновления власти и её политических целей?

Ответственно и прагматично ответить на эти вопросы невозможно без понимания значения политэкономического и идеологического базиса в организации системы власти. А как раз такого понимания не видно ни у Рохлина, ни у прочих вождей оппозиции, ни у клик олигархии, являющихся подлинными хозяевами страны, осуществляющих своекорыстную диктатуру коммерческого космополитизма. Не видно такого понимания и у всего роя официозных и оппозиционных политологов, социологов и экономистов.

Так что же происходит на самом деле?

Всякий разговор о Конституции и конституционности бессмысленный, если не упоминается идеологическое насилие, на которое Конституция и конституционность опираются и которое позволяет создавать политический язык для партийных организаций господствующего класса, позволяет выстраивать устойчивую власть посредством пропагандистской борьбы политических сил, допущенных к участию в узаконенной Конституцией игре в политическую борьбу. Если нет опоры на идеологическое насилие, власть господствующих сил вырождается в чиновно-полицейский тоталитаризм, не нуждающийся ни в какой Конституции и не терпящий никакую конституционность.

Поэтому заявления генерала Рохлина о намерении создаваемого под флагом с его именем нового движения защитить конституционность и только строго конституционными мерами свергнуть клику власти, сразу же подразумевают, что должна быть некая приемлемая либеральному мировосприятию идеология, на которую он собирается опереться. Говоря о приверженности конституционности, он по политическому существу дела будет вольно или невольно бороться за нынешний режим либеральных политических и имущественных отношений, но как бы освобождая его от "плохих парней", которые "случайно" оказались на вершине власти.

Так ли это? Действительно ли всё дело в проблеме замены "плохих парней" на "хороших" и стоит только добиться такой замены в верхах власти и правительства, как положение дел в стране резко изменится к лучшему?

Такой взгляд на сложнейшие вопросы политической борьбы на переживаемом Россией этапе становления нового государственного устройства и новых экономических и политических отношений крайне наивный и безответственный.

Нынешняя Конституция РФ создавалась для оправдания объективного, то есть не зависящего от чьей-либо личной воли государственного переворота 3-4 октября 1993 года и для установления объективного режима диктатуры коммерческого космополитизма. Её базовой, основополагающей идеологией, которая стала выполнять роль идеологического насилия нового политического режима, был гуманитарный либерализм. Эта Конституция, как в своё время царская Конституция Российской империи 1905 года, породила условия для появления действующих в её правовом поле устойчивых политических партий, и она же позволила за прошедшие годы сложиться господствующему классу нового режима, который навязал стране наиболее выгодные этому классу и только ему экономические и политические отношения. Верхом слабоумия в политике являются требования свержения власти и правительства без выяснения кровных интересов господствующего класса и без ответа на вопрос – возможно ли изменить положение дел в условиях господства данного господствующего класса? А ответ на этот вопрос позволит ответить и на взаимосвязанный с ним. Можно ли изменить положение дел при той Конституции, при которой сложился данный господствующий класс?

Что же представляет собой господствующий класс нынешней России?

Установление режима нынешней власти в России в октябре 1993 года стало возможным вследствие того конкретно-исторического обстоятельства, что в результате русской буржуазно-демократической революции, начавшейся в 89-91 годах, спекулянты, ростовщики, казнокрады, коррупционеры, бандиты – и, практически только они, – оказались первыми многочисленными частными собственниками, изменяющими отношения собственности в стране. Сначала смутно, потом всё определённее они стали осознавать себя особым слоем среди населения России. Главным объединяющим их материальным интересом стал коммерческий интерес получения наивысшей спекулятивной прибыли, интерес отмывания через коммерцию преступных доходов и преступно добытой собственности. А идеология либерализма, в том или ином её виде, позволила создавать им свои политические партии и свой язык пропаганды для контроля над зарождающимся общественно-демократическим сознанием остального населения страны. Им-то и понадобился политический переворот для утверждения своих экономических и политических интересов в качестве главных интересов исполнительной власти вообще и принимающего экономические решения правительства в частности. Либеральная Конституция писалась выразителями их интересов и в их интересах, и она позволила им с помощью своих либеральных политических партий превращаться в господствующий класс России, укрепляющий свою политическую диктатуру коммерческого космополитизма.

Политические проблемы режима начались с того, что молодой господствующий класс не имел ни опыта, ни сил заняться коммерческой эксплуатацией внешних рынков, а потому принялся за корыстно хищническую эксплуатацию внутреннего рынка. Однако, при всех огромных сырьевых и материальных ресурсах, Россия не в состоянии жить только продажей этих ресурсов, только коммерцией, – хотя режим вначале делал всё, чтобы заставить её жить именно коммерцией и, тем самым, обеспечить расширение политической базы своей поддержки в борьбе с коммунистами. Поскольку Россия не достигла высшей эффективности капиталистического способа хозяйствования, не достигла самой успешной конкурентоспособности экономики на мировых рынках и не является центром обслуживания мировой торговли, постольку коммерцией в ней могут жить лишь несколько процентов её населения. Тогда как остальные, то есть подавляющее большинство, для приобретения средств жизнеобеспечения посредством рыночного товарообмена должны заниматься производительным трудом, товарным производством.

Сейчас подступил очень важный политический момент. С одной стороны, нарастающее с зимы 1997 года массовое осознание необратимости происходящих буржуазно-демократических преобразований похоронило коммунистов, как серьёзного политического врага режима. А с другой стороны, хищническая коммерческая сверхэксплуатация России разрушила производительные силы регионов, резко сократила товарную массу для коммерческих сделок и привела к резкому падению покупательской способности населения.

Последнее время происходит устойчивое ухудшение положения дел у тех, кто занимался мелкой и средней по объёму сделок коммерцией, в их среде ширится финансовая несостоятельность, – что ведёт к сокращению политической базы режима как такового и к одновременному росту социальной неустойчивости и неустойчивости исполнительной власти. Господствующий класс встревожен вызревающим острым политическим кризисом. Встревожен он, в частности, тем обстоятельством, что повсеместное ухудшение состояния экономики страны продолжается при откровенном росте накопления капиталов у узкой группы самых аморальных и коррумпированных дельцов, превращающихся в олигархию наверху власти и использующих тесную связь с властью для собственного обогащения.

Олигархия организуется не идеологически, а личными связями между кланами и внутри кланов. Потому она отчуждается в своих интересах от интересов породившего её класса, от идеологии этого класса. Она вырождается в циничную силу, которая вынуждена всё шире опираться на полицейские средства утверждения своей власти, направляемые уже и против мелкобуржуазной среды класса представителей коммерческого интереса, среды энергичной и решительной, приспособившейся за несколько лет к любым способам борьбы за получение корыстных доходов.

Ожесточающееся противостояние этой среды, требующей восстановления власти класса, среды, которая утвердилась в регионах, в Государственной Думе, с одной стороны, и циничной и беспринципной олигархии – с другой, есть главная причина краткосрочного успеха в политике Лебедя и, после его провала, Рохлина. Их политический взлёт обусловлен именно стремлением господствующего класса выразителей коммерческого политического интереса установить контроль над олигархией, заявлениями о готовности бороться за политические задачи сложившегося за годы революции господствующего класса как такового. Именно господствующий класс требует жёсткой конституционности, господства идеологического либерализма, тогда как олигархия чаще и чаще доказывает готовность насиловать конституцию и гуманитарный либерализм ради только собственных, узко корыстных интересов.

То, что вождями класса новых собственников становятся генералы, отнюдь не случайно. Олигархия высказываниями Президента откровенно намекает о намерении применять военную силу силовых ведомств для подавления выступлений класса против её положения у власти. Но интересы офицерского корпуса силовых структур по политэкономическому положению этого корпуса – городские мелкобуржуазные интересы. И политически активные, оказавшиеся отставными генералы способствуют политизации офицерского корпуса внутри армии, во внутренних войсках, помогают им осознать свои мелкобуржуазные интересы, как чуждые интересам олигархии.

Как раз по этим причинам, чтобы ослабить влияние класса выразителей коммерческого политического интереса на офицеров, космополитическая и насквозь аморальная олигархия последнее время вдруг стала уступать патриотическим государственническим настроениям, традиционным для вооружённых сил, а частью даже стала суетливо напяливать на себя русские патриотические и народнические «одежды».

Подобное положение дел не ново в мировой истории, – оно, в частности, наблюдалось в последний год правления одиозной Директории в эпоху классической Великой французской революции. Как и сейчас в России, Директория тогда во Франции за пять лет выродилась из системы обслуживания диктатуры класса коммерческого космополитизма в диктатуру олигархической клики самых богатых спекулянтов и ростовщиков, не брезговавших ничем для обогащения в первые годы революции, и тесно связанных с ними бюрократов исполнительной власти режима.

Раздражение класса коммерческих спекулянтов Директорией за её неспособность продолжать углубление развития буржуазно-капиталистических форм хозяйствования достигло такого накала, что в законодательном Совете Пятисот, аналогичном нашей Государственной Думе, большинство вдруг стали громко утверждать, что продолжаться так дольше не может, что чаша терпения страны переполнена. Лидерами этих новых настроений стали военный министр генерал Бернадотт, а так же уволенный в отставку и избранный депутатом Совета Пятисот, завоевавший славу первыми победами над контрреволюционными силами интервентов генерал Журдан. Большое влияние на политическую консолидацию противников Директории имел знаменитый генерал Лафайетт, который плёл заговор из-за границы с помощью своих эмиссаров. Все они говорили о том, что пришло время любыми мерами спасать страну от клики бездарной олигархии, окопавшейся у исполнительной власти и захватившей власть, приведшей страну к глубочайшему общегосударственному кризису.

В борьбе с олигархией они даже шли на союз с многочисленными депутатами-якобинцами, которые отражали тот же спектр политических настроений, какой в современной России представляют коммунисты, социал-демократы и народные патриоты.

Может ли движение Рохлина изменить положение дел?

Нет.

Потому что, во-первых. Общегосударственный кризис набирает силу объективно, ибо это есть кризис господствующего класса и его идеологии либерализма, защищающей интересы лишь нескольких процентов населения России. Чтобы контролировать остальное огромное большинство, нынешняя Конституция режима должна оправдывать циничную и асоциальную классовую диктатуру, и защита нынешней конституционности есть защита этой циничной и направленной против абсолютного большинства асоциальной диктатуры класса коммерческих спекулянтов.

Во-вторых. Характерной особенностью вызревающей новой политической ситуации в России является осознание подавляющим большинством живущих в производительных регионах, что они оказались в результате "реформ" экономически и политически проигравшими, и политические отношения, либеральная Конституция, господствующий класс как таковой не способны выражать их коренные материальные и моральные интересы. В ближайшее время им понадобится идеология политической самоорганизации, враждебной либерализму и коммерческому космополитизму, идеология более широкой демократии, нежели либеральная.

Исторический опыт других, переживавших буржуазно-демократическую революцию стран, свидетельствует однозначно: такой идеологией может быть только и только государственнический национализм, нацеленный на утверждение диктатуры спасения производительных сил, на установление диктатуры промышленного политического интереса. Ни нынешний господствующий класс, ни нынешняя Конституция России не в состоянии отражать эту жизненную потребность подавляющего большинства населения страны. Наоборот, господствующий класс становится политически враждебными этому большинству, через свою Конституцию навязывает ему свою волю, свои интересы, свою политику. И когда большинство политически осознает, что меньшинство навязывает ему свои классовые интересы, оно при необратимых процессах углубления демократизации найдёт идеологию и формы самоорганизации, неизбежно раздавит это меньшинство. Падение политической активности населения страны в условиях действующей Конституции, когда на выборы всех уровней трудно собрать даже 25% избирателей, яснее ясного отражает повсеместный рост недоверия к нынешней Конституции и конституционности, оно свидетельствует о кризисе этой Конституции и конституционности.

Правящая в России олигархия, теряя связь с классовой идеологией либерализма, освободившись от её дурмана, сейчас стала гораздо трезвее Государственной Думы. Она принялась инстинктивно и лихорадочно искать опору в набирающем силу русском государственническом самосознании. Ею началась широкая спекулятивная эксплуатация слова русский. Однако можно сколько угодно говорить о русской армии, о русском маршале Жукове, о русском патриотизме, о русском государстве, но пока экономическим базисом режима остаётся исключительно спекулятивный и ростовщический капитализм, пока олигархия остаётся в нынешнем её виде, до тех пор ничто коренным образом не изменится.

Вырваться из удушающих объятий общегосударственного кризиса возможно только и только через революционную смену базовой идеологии власти и Конституции, через социальную революцию в форме революции Национальной. Лишь политическая партия борьбы за такую революцию решительно обопрётся на кровные интересы подавляющего большинства городского населения России, связанные с промышленным рыночным производством. Опираясь на выражающую интересы промышленного развития идеологию русского городского национализма, она поставит задачу создания принципиально нового правящего класса, как класса общественных взглядов и интересов.

Почему эта идеология не может быть идеологией некоего евразийского российского национализма, а будет выступать именно в качестве идеологии революционного русского национализма?

Потому что русское общественно-государственническое самосознание, русская общественно-государственническая культура на сотни лет опережают в своём социологизирующем этику корпоративного труда развитии прочие культуры народов и народностей России. В силу этого обстоятельства, только русские, – не все, а самые здоровые, самые социально развитые, прогрессивно авангардные слои среди русских, – созрели до самых передовых, конкурентоспособных социально-корпоративных производственных отношений, до прибыльной эксплуатации самых передовых производительных сил, самого современного промышленного производства. А никакое иное производство при осуществившейся в последние годы интеграции России в мировую экономику не может стать рентабельным и конкурентоспособно-прибыльным в сравнении с зарубежным. То есть никакое иное производство, кроме самого передового и высокопроизводительного, не обеспечит материальное и моральное благополучие большинству занятых в нём, не породит хозяйственную предприимчивость самых образованных русских горожан и селян.

Задачу такого тяжелейшего дела по революционному переустройству хозяйственных, юридических, политических отношений, смене правящего класса государства в силах решать только и только политическая организация, вооружённая самой передовой националистической идеологией, рассчитанной на широчайшее участие лучшей молодёжи и революционно дисциплинирующей её своими великими целями. Никакая иная политическая организация не сможет стать прогрессивной, но наоборот, обязательно окажется реакционной, отвлекающей от подлинного пути выхода из общегосударственного кризиса, а потому неизбежно обречённой на политический провал.

Как с позорным треском провалился не понимавший этого генерал Лебедь, так же провалится и генерал Рохлин. Они подобны певцам однодневных шлягеров. Их время проходит, едва наступив. Они не способны понять, что метла Национальной революции уже независимо от чьей-либо субъективной воли делает исторический замах, чтобы к началу следующего тысячелетия вымести прочь нынешнее поколение официозных политиков и дать дорогу новому поколению, молодому поколению политиков, готовому к осуществлению национализации экономических, юридических и политических отношений, к наивысшей социологизации этих отношений. Они не способны понять, что метла Национальной революции подготовит дорогу такому поколению, которое видит в повороте к становлению русской национальной общественной власти необходимое условие для прорыва государства к лидерству в мировом промышленном развитии, достичь которого русская национальная Россия может и должна к середине ХХI века.

                                                                        15 сент.1997г.