КАКАЯ ИДЕОЛОГИЯ СПАСЁТ АРМИЮ РОССИИ?

Армия есть огромный, чрезвычайно организованный и привычный к исполнению любых приказов организм, вооружённый как никакой иной институт государства. В государстве нет другой силы, способной даже близко сравниться с армией в возможностях мобилизации множества специально подготовленных людей для ведения войны за государственные интересы, за само его существование. Только у неё есть моральный авторитет прародителя всякого государства, ибо государство и его историческая субъектность создаются вооружёнными дружинами, организую­щими государственную власть как таковую.

Как же случилось, что в современной России такая мощная сила не в состоянии защищать собственные интересы, что она оказалась заложницей продажности и бездарности режима диктатуры коммерческого космополитизма? Как произошло, что при наглом, вызывающем процветании спекулянтов, ростовщиков, казнокрадов, бандитов, воров и сутенёров всякого рода и звания, верные присяге и долгу офицеры стреляются, не выдерживая, что их семьи влачат полуголодное, полунищее существование? Почему армия даже во время войны в Чечне морально и политически терроризировалась, предавалась и продавалась верхами власти и каждый паразит мог её безнаказанно оболгать, оплевать в центральных средствах массовой информации?

Ответ на эти вопросы прост, как всё гениальное, - если, конечно, действительно иметь искреннее намерение найти на них ответ. Сенеке принадлежит мудрая мысль: “Сила, не направляемая разумом, гибнет под собственной тяжестью”. И мысль эта многое объясняет.

Чем больше материальная сила, чем крупнее организация, тем в больше мере она зависит от силы разума, который её направляет. Тогда как “сон разума рождает чудовищ” гибельного для этой силы, для её форм организации распада и саморазрушения.

Россия - страна колоссальная, а потому она чрезвычайно зависит от интеллектуальных возможностей центральной власти выражать свои политические цели, в особенности, цели стратегические. Стратегические цели власти отражаются в первую очередь на армии - важнейшем институте государства. И по положению дел в армии можно вполне определённо судить о способностях власти действительно управлять страной, служить делу её долгосрочного развития, а не просто реагировать на внутриполитические и внешнеполитические обстоятельства. История России и любой другой страны показывает однозначную зависимость глубоких кризисов власти, вообще, и армии, в частности, от кризисов мировоззренческих и политических концепций государственного развития, которые предлагаются властью.

Каким же целеполаганием диктуется политическое поведение нынешнего режима власти в России?

Целеполагание это заложено в начале 90-х годов идеологией и мировоззрением буржуазно-демократического либерализма.

В чём его суть?

В сведении до минимума, а в идеале в ликвидации вмешательства государства в экономическое производство товаров и в товарообмен при интеграции в мировые рыночные отношения. Коммерческий интерес ставится при этом во главу угла в экономическом развитии, он становится безапелляционным судьёй, стоящим над интересами производства, над производительными силами. Для коммерческого интереса получения наивысшей спекулятивной прибыли самыми выгодными являются политические требования борьбы за абсолютные права человека, абсолютную свободу передвижения и выбора страны проживания, абсолютную свободу информации, свободу перемещения товаров и капиталов. Роль государства при этом должна быть сведена только до уровня “ночного сторожа”, до уровня защитника абсолютных свобод индивидуума вести самую выгодную ему коммерческую деятельность, - деятельность космополитическую по существу её требований к организации политической власти.

Значение армии при идеологической, мировоззренческой диктатуре либерализма приобретает поэтому неопределённый, двусмысленный характер. С позиции радикального либерализма она вообще не нужна, ибо она только мешает быстрому становлению мирового рынка товаров, услуг и капиталов. Поэтому радикальный либерализм скрыто или откровенно враждебен армии, что мы и наблюдаем в России со времени начала буржуазно-демократической революции и что доказывалось начальным периодом политической борьбы в других странах, в своё время переживших буржуазно-демократические революции.

Главным противником либерализма оказываются те массы людей, которые связаны с производительными силами и, сознательно или нет, требуют утверждения интересов развития производительных сил конкретной страны над интересами коммерческого космополитизма. Иными словами, они требуют установления в своей стране такой общественной власти, которая бы жёстко контролировала коммерческий политический интерес. Опытом жизни в условиях господства коммерческого космополитизма, которое всегда наступает в условиях хаоса, беззастенчивых спекуляции, ростовщичества, бандитизма, казнокрадства и коррупции, ничем не сдерживаемых после свержения феодального, полуфеодального или социал-феодального, коммунистического государства, эти массы постепенно отчуждаются от либерализма и организуются для борьбы за свои собственные материальные интересы.

Из логики борьбы интересов материальных, экономических произрастает и своя логика борьбы политической. Либералы, вопреки лозунгам и идеалам своих проповедников, ради утверждения либеральных свобод оказываются вынужденными укреплять и расширять численный состав силовых полицейских структур для подавления огромного большинства связанных с производством масс людей. Они всячески поощряют порождённую ими власть создавать внутренние войска, подкупать их всяческими льготами при одновременном росте равнодушия к армии, ухудшении её финансирования, сокращении её численного состава и материального обеспечения. Им нужен полицейский произвол верных им вооружённых сил, а не армия, ибо с позиции либерализма внешних противников страны не существует, есть только внутренние непримиримые враги либералов. С этого обращения к полицейскому произволу и начинается идейное разложение либерализма, он неизбежно запутывается в политической лжи, в лицемерии, в беспринципном цинизме. Он становится не идеологией свободы и всяческих прав, а идеологией оправдания политики подавления меньшинством большинства.

Как и во всякой, переживавшей буржуазно-демократическую революцию стране, установление в России диктатуры коммерческого космополитизма, происшедшего в результате государственного переворота 3-4 октября 1993 года, придало этому процессу жёсткую целенап­равленность, контроль со стороны новой исполнительной власти.

Факты красноречиво говорят сами за себя. На начало 1997 года численность российских внутренних войск практически сравнялась с численностью армии, и при планируемом правительством значительном сокращении армии внутренние войска в ближайшее время станут основными вооружёнными формированиями в России. Внутренние войска гораздо лучше обеспечиваются материально, зарплата в них выше и стабильнее, подтверждена гарантиями власти, их постоянно воспитывают в готовности подавлять всех и вся внутри страны, в том числе и армию. Назначение именно министра внутренних дел генерала Куликова вице-премьером, куратором всех силовых ведомств России, тоже отражает вполне определённую политическую тенденцию, выказывает суть намерений верхов режима диктатуры коммерческого космополитизма, отражает их отношение к остальному населению, оказавшемуся политически подвластным им на данный момент истории.

Однако крах либерализма неотвратимо приближается.

Согласно просочившимся в СМИ официальным данным Министерства Обороны, за 1996 год в армии застрелилось около сотни офицеров из-за невыносимо бедственного материального положения своих семей. Другие источники сведений о положении дел в армии утверждают, что число застрелившихся в пять раз больше. Цифры страшные, они не могут не тревожить армию. Когда вооружённые люди поставлены в условия выбора между полной унижений и нищеты жизнью, с одной стороны, и смертью - с другой, они в конце концов начнут организовываться, чтобы в порыве гневного возмущения повернуть оружие против главарей режима, против его политических и конституционных основ, то есть, в обстоятельствах нынешней России, против либерализма.

Основываясь на анализе закономерностей противоборства политических сил в эпохи буржуазно-демократических революций в других странах, возможным было уже с сентября прошлого, 1996 года утверждать, что страна стоит на пороге стихийных вспышек мятежного недовольства в воинских частях. В силу их неорганизованности они обречены на то, чтобы быть подавленными. Но их подавление создаст непреодолимую политическую пропасть между армией и нынешней властью. Офицерский корпус волей или неволей вынужден будет искать политические причины такого положения дел, и самые деятельные его представители повернутся к поиску идеологии, которая оправдает их перед традицией государственности за готовность изменить присяге и свергнуть разрушающий армию режим.

События последних месяцев и, в особенности, последних дней убедительно подтверждают рост недовольства и неповиновения в армии. Так, по сообщению НТВ, ряда информационных изданий, в расположенной в Ставрополье элитной воздушно-десантной бригаде офицеры впервые в истории российской армии отказались подчиняться приказам пока им не будут выплачены все положенные деньги за несколько месяцев, и выступили они организованно, несмотря на предупреждения власть предержащих о последствиях и на угрозы. Своими действиями они подали важнейший пример, который ускорит поворот к зарождения сословного самосознания офицерского корпуса как самосознания политического. А политическому самосознанию обязательно потребуется отвечающая его кровным интересам идеология, со своим мировоззрением, со своим объяснением задач государства и смысла власти.

Почему армия в конце концов обопрётся на целеполагание государственному развитию, которое предложит интеллектуально оформленная идеология революционного русского национализма?

Потому что только русский национализм отрицает либерализм принципиально, на идеологическом, мировоззренческом уровне. Это отрицание либерализма оказывается политически единственно возможным именно русским национализмом вследствие того обстоятельства, что русский национализм ставит задачей создание современнейшей нации, то есть самого высокоорганизованного социально-корпоративного общества, общества сословно-иерархического и этнократического, как непременного и необходимого условия национализации экономических, юридических, политических отношений. Только на основе такой национализации общественного сознания и всей собственности страны можно всерьёз говорить о прорывном развитии производственных отношений к мировому уровню, без чего немыслимо поднять до мирового уровня производительные силы России. То есть без этого немыслимо создать рыночно конкурентоспособное промышленное и сельскохозяйственное производство, немыслимо сделать Россию промышленно и культурно развитым государством.

В России подавляющее большинство населения живёт в городах и своим существованием полностью зависит от промышленного производства. В конечном итоге в его среде неизбежно зародится политическая воля совершить любыми мерами Национальную революцию, начать создание русской нации, эгоистично-корпоративной и чрезвычайно дисциплинированной, с чрезвычайно высокой этикой производительного труда. И тогда в России начинается ускоренное восстановление и ускоренная модернизация всей хозяйственной жизни страны, в первую очередь, крупнопромышленного производства, как производства высокопроизводительного и прибыльного.

Иначе говоря, если государствообразующий этнос намерен выжить и подняться на ноги, он неизбежно должен будет пройти через русскую Национальную революцию, через национализацию общественного сознания, власти и всей собственности России. Однако при национализации общественного сознания теряется какой-либо смысл в значительных внутренних войсках. А роль и стратегическое значение армии начнут устойчиво возрастать. Ибо быстрое восстановление производитель­ных сил, конкурентоспособного производства обязательно вызовет трения и проблемы национального общества и государства в отношениях с промышленными державами Запада и Дальнего Востока. Эти державы вытеснили Россию из исторически традиционных сфер её экономического влияния, десятилетия развивавшихся во многом благодаря её ресурсам, создают собственные промышленные мощности для эксплуатации этих новых рынков, создают многомиллионные рабочие места за счёт сокращения таковых в нынешней, переживающей диктатуру коммерческого космополитиз­ма России. (В одних только США в 90-х годах число рабочих мест возросло почти на одиннадцать миллионов). И добровольно они ни за что не позволят России вернуться в эти сферы прежнего влияния. Для проведения политики баланса интересов России потребуется сильная национальная армия, обслуживающая национальные общественные интересы.

По объективным причинам никакое иное политическое движение в нынешней России, кроме зарождающегося русского революционного национализма, не в состоянии изложить теоретически выверенную и научно обоснован­ную политическую программу свержения диктата коммерческого космополитизма и обслуживающего его идеологического либерализма. Только революционный национализм предлагает стратегию спасения страны, но на основаниях принципиальной замены основополагающей идеологии власти, то есть замены либерального демократизма на национальный демократизм, диктатуры коммерческого космополитизма на диктатуру промышленного политического интереса.

Поэтому у армии, как и у страны, нет выбора. Её выживание и возрождение полностью зависят от политических успехов русского революционного национализма. Её гибель заложена в сегодняшней диктатуре коммерческого космополитизма.

24 марта 1997г.