"Тень Тота" - читать интересную книгу автора (Михаэль Пайнкофер)

Глава 2

Дневник Сары Кинкейд

Аббасия, Каир, 19 декабря 1883 года

Когда Сара подходила к старинной обсерватории, высившейся на пологих склонах Мокатамских гор на северо-востоке города, день клонился к закату. Выстроенное некогда халифами величественное сооружение в форме купола с башней и большой смотровой площадкой имело почти тысячелетнюю историю. Отсюда ученые и астрономы наблюдали небосвод и движение звезд и делали точные вычисления, когда на Западе еще приписывали явлениям на ночном небе мистический смысл. То, что бывшие варвары вели себя теперь как хозяева мира, было, по мнению Сары, одной из иронических улыбок истории, которыми та иногда так любит одаривать человечество.

На фоне неба, словно подожженного полыхавшей на солнце пустыней, Сара поднялась по широким неровным ступеням к воротам башни. Камалю она велела остаться у экипажа и посматривать кругом. С балюстрады, окружавшей широкое основание башни, сложенное из огромных камней, открывался захватывающий вид на ночной город. Дома с террасами и тентами на крышах тонули в безбрежной плотной синеве, прорезаемой лишь узкими минаретами и громадным комплексом мечети Аль-Азхар, высившейся посреди моря домов. Слева виднелась цитадель города, возведенная некогда Саладином. За ней тянулся широкий Нил, сверкавший в серебристом свете луны, и чернели квартал Булак и острова Рода и Джезира. А далеко на западе тысячелетний город сторожили величественные пирамиды Гизы. Муэдзины призывали к молитве; чем ниже опускалось за Мокатамские горы солнце, тем виднее становились звезды; и Сара поняла, почему древние астрономы выбрали для наблюдения за ночным небом именно это место.

Она постучала в деревянную дверь условным знаком, усвоенным ею еще в отрочестве. Через несколько мгновений за дверью раздались шаги. Открылось крохотное окошко, и показались два настороженных глаза.

— Добрый вечер, — спокойно сказала Сара. — Можно поговорить с мудрецом?

Обладатель грозного взора зарычал, как леопард, но все же отодвинул засов. Дверь с легким скрипом отворилась, и Сара вошла. Привратник был настоящим великаном, выше ее на две с половиной головы. Он был одет лишь в широкие шаровары и тюрбан, демонстрируя таким образом мускулистый торс. Несмотря на то что его глаза сверкали как раскаленные угли, в лице было что-то доброе, почти детское. Правда, ятаган, зажатый в руке, не давал посетителю забыться.

— Кеш, ты узнаешь меня? Это я, Сара.

Великан выпучил глаза и ненадолго задумался. Но скоро лицо его прояснилось, и широкий рот растянулся в улыбке. Его молчание объяснялось не тем, что он не узнал Сару. Привратник обсерватории от природы был немым…

— Мне нужно к мудрецу, Кеш. Это очень важно. Ты проводишь меня?

И снова великан на секунду задумался, затем кивнул Саре, велев следовать за ним. Узкая крутая каменная лестница вела на вершину башни, туда, где когда-то священнодействовали звездочеты халифов и где теперь жил их преемник. Проход в конце лестницы был закрыт портьерой. Неуклюжим жестом Кеш пригласил Сару пройти.

— Ты можешь сделать мне одолжение? — спросила Сара.

Великан кивнул.

— На улице меня ждет один человек. Его зовут Камаль, и я не уверена, что могу доверять ему. Ты не посмотришь за ним?

Кеш снова кивнул, и на его широких полных губах заиграла улыбка.

— Шукран, — поблагодарила Сара, откинула портьеру и вошла в круглую комнату.

Она выглядела точно так же, как в воспоминаниях Сары времен ее юности. В подковообразное окно, из которого открывался красивый вид на город, дул теплый ветер. На бесчисленных полках и в стенных нишах разместились странные на первый взгляд предметы: сосуды из глины и цветного стекла, статуэтки из дерева и слоновой кости, талисманы из Центральной Африки. Из узких медных ваз торчали древние свитки, стены украшали изображения Солнца, Луны и звезд, вверх, на смотровую площадку, вела лестница, с потолка свисал медный макет планетной системы, таинственно мерцающий в свете масляной лампы.

Посреди всего этого богатства на шелковой подушке восседал старик в тюрбане и полосатой галабее, мерными затяжками куривший кальян. Его худое лицо было выдублено солнцем и ветром, взгляд стеклянный, пустой.

— Салям алейкум, Сара, — сказал он, повернув голову.

— Алейкум салям. — Сара глубоко поклонилась, но не из учтивости, как в Англии, а из глубокой внутренней потребности.

Уже в детстве он казался ей самым старым на свете, и в тайне Сара боялась, что ученого уже нет в живых. По счастью, она ошиблась. Местные называли его Аммон эль-Хаким, что в переводе означало «мудрец», и не случайно. Он происходил из древневавилонского рода Хаммурапи, который мог похвастаться множеством мудрых и ученых людей: звездочетов и астрономов, врачей и летописцев, скульпторов и философов. Старый Аммон был последним в этом роду, в нем объединилось знание бесчисленных поколений. Ребенком Сара считала его волшебником, магом, повелевавшим сверхъестественными силами. Сегодня она многое понимала лучше, но испытывала по отношению к старику все тот же трепет. Если вообще хоть кто-нибудь мог рассказать ей о «Книге Тота», то именно он…

— Вы не забыли меня, учитель. — Сара говорила по-арабски бегло и почти без акцента.

— Как же мне тебя забыть? — Старик печально улыбнулся. — Как же мне забыть свою самую способную ученицу?

— Вы льстите мне, учитель. — Сара смущенно опустила голову и заметила, что взгляд Аммона остался неподвижным. Значит, он ничего не видел…

— Не печалься, дитя мое, — сказал Аммон, словно прочитав ее мысли. — Я всю жизнь следил за движением звезд, их сияние ослепило меня. Но я видел больше великих чудес и красот, чем множество ходящих по земле людей.

Сара прикусила губу. Она была очень огорчена тем, что мудрец ослеп, но не меньше взволнована и тем, что он узнал ее. Аммон улыбнулся, и ей снова показалось, что ее мысли для него — открытая книга.

— Ты не изменилась, Сара, — сказал он. — Запах свежей лаванды возвещает о тебе даже в душных кварталах Каира.

— Так вы меня узнали по запаху?

— Я знал, что ты вернешься.

— Знали?

— Когда я еще мог видеть, мне об этом сказали звезды. Ты хочешь меня о чем-то спросить, не так ли?

— Так.

— О прошлом?

— И это так, учитель Аммон. Откуда вы знаете?..

— Не важно. — Старик покачал головой и подозвал ее костлявым пальцем. — Присядь ко мне, дитя мое. Выпей со мной чаю, и поговорим.

— Спасибо.

Сара снова поклонилась и, подобрав платье, уселась на выложенном коврами полу напротив старика. Какое-то время они сидели молча, старик сосал мундштук кальяна, а Сара с радостью снова почувствовала себя маленькой девочкой. Здесь она ощущала себя в безопасности, и это успокаивало. Хотя Аммон ничего не видел, он уверенно взял стоявший возле него чайник, наполнил чаем глиняную кружку и протянул ее Саре. Она поблагодарила и принялась пить чай маленькими глотками, чувствуя сначала приятный пряный вкус мяты, а затем сахарную сладость. Наконец эль-Хаким спросил:

— Что ты хочешь знать, Сара? Ведь мы так давно…

— Я знаю, — кивнула Сара. — И с тех пор столько всего произошло, учитель. Даже если от меня по-прежнему пахнет лавандой, я уже не та. Мой отец… — Она осеклась и опустила глаза; ей очень трудно было выговорить эти слова. — Отец умер, — закончила она дрожащим голосом. — И я продолжаю его работу, исследую тайны прошлого.

— Мудрое решение, — с улыбкой ответил старик. — Это твое призвание.

— Возможно. Попытка разгадать одну из таких тайн и привела меня к вам, учитель.

— Понятно. И что это за тайна, Сара?

— «Книга Тота», — без предисловий ответила Сара. — Я должна знать, где она.

Улыбка моментально исчезла с лица мудреца.

— Миш квейс, — тихо отозвался он. — Это плохо…

Вняв предупреждениям, Мильтон Фокс воздерживался от алкоголя до наступления сумерек. Однако в конце концов уверился, что ему необходимо «смыть» пыль каирских улиц крепким напитком, порожденным цивилизацией. Правда, виски, поданное ему в баре гостиницы «Шефард», оказалось недостаточно охлажденным для горячительного напитка и поэтому никакого удовольствия инспектору Скотланд-Ярда не доставило. Морис Дю Гар и Стюарт Хейдн, спустившиеся в бар, застали его в весьма угнетенном состоянии, он мрачно уставился в стакан.

— Quoi? Что это значит, уважаемый инспектор? — усмехнулся Дю Гар. — Вы разочаровались в ячменных плодах британской культуры?

— Смейтесь, смейтесь, Дю Гар, — проворчал Фокс. — Вам легко говорить. У их виски такой вкус, как будто в него верблюд…

— Это еще не повод для того, чтобы опускаться до непристойностей, — осадил его француз, прежде чем инспектор успел их проговорить. — Смиритесь с тем, что ни джина, ни эля здесь нет. Местные, как правило, пьют чай или кофе. Разве не ваша английская пословица гласит: в Риме будь римлянином?

— Мало ли что говорят…

— Это в самом деле так, — кивнул Хейдн. — Арабы пьют кофе с большим количеством сахара да еще с экзотическими приправами. А что они вытворяют с чаем, лучше и не говорить.

— Вы не очень жалуете Египет, не так ли, капитан? — осведомился Дю Гар.

Хейдн мрачно усмехнулся:

— А чего его жаловать? Сухая, выжженная земля, лучшие времена здесь закончились больше тысячи лет назад. Будущее принадлежит Британской империи, в этом не может быть никаких сомнений.

— Я бы не говорил так уверенно, mon capitaine, — заметил Дю Гар. — Земные царства не вечны, в том числе и ваше.

— И это говорите вы? Француз? Разве не ваш Наполеон мечтал основать империю по образцу Римской, которая стояла бы вечно?

— Он был сумасшедшим, — коротко ответил Дю Гар. — Здравомыслящий человек понял бы, что ничто завоеванное вечным быть не может.

— Вы это серьезно? — спросил Хейдн, обменявшись с Фоксом насмешливыми взглядами.

— Вполне, messieurs.

— Ну конечно. Очень по-французски. Ваше лучшее время тоже прошло, и вы завидуете Англии.

— Вы в самом деле так думаете?

— Это же очевидно. Франция — побежденная страна, живет лишь за счет славного прошлого. Мы же — мировая империя, подобной которой в истории человечества еще не было. Она будет стоять и тогда, когда все остальное канет в Лету.

— Вот за это я выпью. — Фокс, пошатнувшись, встал, торжественно поднял полупустой стакан и торжественно произнес: — За ее величество королеву.

— За королеву. — Хейдн тоже встал.

Дю Гар не мог сдержать улыбку.

— Можно узнать, что в этом такого смешного? — раздраженно спросил Хейдн.

— Ничего, messieurs, в том-то и дело. Однако мне было бы интересно узнать, что побуждает благоразумных людей разыгрывать подобные сцены.

— По-вашему, проявлять любовь к отечеству и королеве — это разыгрывать сцены?

— В известном смысле да.

— Тогда вам придется немедленно объясниться, — потребовал Хейдн. — В противном случае мы с мистером Фоксом можем счесть ваши слова непростительным оскорблением.

— Alors, мне кажется, что гордиться своей страной, равно как и употреблять алкоголь в жару, можно позволить себе лишь в ограниченных количествах. Иначе неминуема неслыханная катастрофа.

— Катастрофа? Что вы имеете в виду?

Дю Гар печально улыбнулся.

— Ах, mon capitaine, вы не захотите этого понять. А даже если бы захотели, не мне вам объяснять.

— Не вам? Да что же все это значит?

— Очень просто, — пробормотал Фокс. — Наш друг намекает на то, что он ясновидящий.

— Это правда? — спросил Хейдн.

— Бог знает что вы говорите, — уклонился от прямого ответа Дю Гар.

— И все-таки он прав? Вы в самом деле можете заглядывать в будущее?

— До сих пор мог, — кивнул Дю Гар. — Но поверьте, messieurs, знать будущее — не благой дар, скорее обуза. Ведь вы видите вовсе не только то, что хотите, а так недолго и испугаться. Будущие войны, смерть близких, свою собственную.

— То есть вы знаете, когда умрете?

Дю Гар пристально посмотрел на него и коротко ответил:

— Oui.

— А… а я? — со страхом спросил Фокс. — Это вы тоже можете увидеть?

— Сожалею, monsieur. Я уже говорил, что могу видеть будущее только близких. При всем моем уважении, вы таковым не являетесь.

Инспектор обиженно отвернулся.

— А леди Кинкейд? — спросил Хейдн. — Вы заглядывали в ее будущее?

— Oui.

— И поэтому вы так спокойны, хотя она совершенно одна разгуливает среди всех этих арабов и цветных?

— Уверяю вас, капитан Хейдн, там, где сейчас Сара, ей не грозит ни малейшая опасность.

— Откуда вы знаете?

— Знаю.

— Тогда вы знаете, куда она пошла.

— Oui.

— И говорите об этом только сейчас?

Дю Гар пожал плечами.

— Честно говоря, mon capitaine, не видел причины вам об этом сообщать. Тем более что Сара просила меня молчать.

— А если она в опасности?

— Ей не угрожает никакая опасность.

— Это вы так считаете. Но знаете, я не верю в ясновидение и во всякие такие фокусы. И если у меня есть возможность своими глазами убедиться в том, что с леди Кинкейд все в порядке, то я…

— Но у вас нет такой возможности, капитан Хейдн, — резко перебил его Дю Гар. — Леди Кинкейд не желает, чтобы вы были рядом.

Стюарт Хейдн, потеряв всякое самообладание, засопел, как буйвол.

— Вы самонадеянная французская…

— Contenance, mon capitaine. Спокойствие, — попытался урезонить его Дю Гар. — Это была не моя идея. Сама леди Кинкейд просила меня…

Вдруг он осекся, закрыл глаза и к чему-то прислушался.

— В чем дело? — взволнованно спросил Хейдн. — Что еще за цирк?

Дю Гар снова открыл глаза. Взгляд его изменился. Он, казалось, о чем-то предупреждал.

— Что-то не так, — тихо сказал француз.

Кеш был преданным слугой. С того самого дня, когда Аммон эль-Хаким подобрал его ребенком на улице, он ощущал безграничную признательность к старому звездочету. И тот, к кому мудрец испытывал симпатию, мог рассчитывать и на особое расположение Кеша.

Кеш был простым человеком. Он любил сидеть у ног мудреца и слушать истории, которые тот умел рассказывать, как никто другой. Несмотря на исполинскую внешность, Кеш обожал рахат-лукум и другие сладости, продававшиеся на улицах и базарах Каира. Время от времени старый Аммон давал ему немного денег, и уже поэтому Кеш был всецело предан мудрецу. Господь не наградил привратника большим умом, но даже он понимал, что Сара Кинкейд — нечто особое. Будучи еще мальчишкой, он восхищался ее красотой и обаянием. Долгое время он был убежден в том, что она принцесса, и до конца так и не изжил эту веру. Если она его о чем-то просила, он был готов для нее на все. Так было тогда, так будет и сегодня…

Кеш наблюдал за человеком по имени Камаль с безопасного расстояния. Присев на корточки у подножия лестницы, ведущей в башню, натянув на плечи куфтан, он не сводил глаз с египтянина, как и велела ему Сара. Морщась, Кеш думал о том, какой неугомонный этот Камаль. То он сидел на козлах экипажа, то наклонялся к лошадям, то садился на камень и смотрел на башню, возвышающуюся над склонами Мокатамских гор и чем-то похожую на старое узловатое дерево. Кроме того, Камаль был весьма молчалив. Извозчик, не слезавший с козел, неоднократно пытался вовлечь его в разговор, но проводник отвечал неохотно и односложно. Все внимание Камаля было поглощено башней, что совсем не нравилось Кешу.

Слуга Аммона решил присмотреться к Камалю и как следует выполнить порученное ему задание. Однако сначала он отведает немного рахат-лукума, всегда водившегося в широких карманах его арабского куфтана. Кешу не потребовалось много времени, чтобы отломить кусок липкой сладости и отправить его в рот. Но снова взглянув туда, где сидел Камаль, он никого не увидел. Кеш тихо выругался, вскочил на ноги и подошел ближе к экипажу. Камаля нигде не было.

Вдруг краем глаза Кеш заметил какое-то движение. Он неловко повернулся и заметил приближающуюся к нему тень. Увидев блеснувшие в темноте белки глаз, Кеш выронил рахат-лукум изо рта. В следующую секунду сверкнуло наточенное как бритва лезвие кинжала.

Слуга мудреца еще успел отвести руки от лица, чтобы прикрыть горло, но клинок изменил направление удара и со страшной силой вонзился ему в живот. Кеш почувствовал жжение, как будто ему во внутренности ввели раскаленное железо. Инстинктивно он потянулся за собственным кинжалом, но выхватить его не успел. В этот момент его настиг второй — последний — удар…

— Зачем, Сара? — шепотом спросил старый Аммон. — Зачем ты ищешь «Книгу Тота»? Спроси свою совесть и ответь мне. Ради собственной славы? Или славы пославших тебя?

— Ни то ни другое. Кто-то готов на все, чтобы завладеть знаниями, содержащимися в книге. Этот кто-то замышляет зло, человеческие жизни для него ничего не значат. У меня на родине этот кто-то убил четырех молодых женщин и похитил близкого мне человека. Я не могу…

— Четырех молодых женщин? — переспросил старик.

— Да.

— И у них вырезали внутренние органы? Печень, легкие, желудок и гениталии?

— Да, — ошеломленно подтвердила Сара и невольно спросила себя, а может, Аммон эль-Хаким все-таки волшебник. — Откуда же вы?..

— Не важно. Рассказывай дальше, зачем тебе нужна «Книга Тота».

— От этого зависят человеческие жизни. Кто-то пытается получить знание об огне Ра, и если написанное верно, то речь идет о невероятной силе, могущей вызвать чудовищные разрушения.

— Так и есть.

— Сила огня Ра грозит тысячам невинных людей. Если вы что-нибудь об этом знаете, учитель, расскажите мне.

— Зачем?

— Затем что… — Сара опустила голову. — Потому что я должна искупить свою вину, учитель, — прошептала она. — Потому что я хочу, чтобы убийцы молодых женщин были наказаны. Потому что я уже потеряла отца и не перенесу потери еще одного близкого человека. И потому что я не хочу, чтобы гибли невинные.

— Твои слова свидетельствуют о благородстве, Сара. Но по сравнению с силой огня Ра они лишь дым.

— Но, учитель, как вы можете так говорить? Вы ведь меня знаете, знаете, что…

— Ты обещаешь уничтожить тайное знание? Чтобы никто никогда не завладел огнем Ра?

— Что?

— Я не могу видеть твоего лица, но знаю, что на нем отражено недоумение, а ведь ты еще даже не нашла «Книгу Тота».

— Но я… Я просто не понимаю, почему ее нужно уничтожать. «Книга Тота» — сокровищница знаний, ее невозможно переоценить, она стала бы сенсацией для исследователей…

— Все так, — кивнул старик. — Ученые твоей родины, как шакалы, набросятся на наследие прошлого. Они будут чувствовать себя владыками мира, но на самом деле станут лишь пожирателями падали. Понимаешь, Сара, знание, содержащееся в «Книге Тота», из другого времени и другого мира. Оно предназначено для богов, не для людей. Пока. Кто знает, может, когда человечество повзрослеет, время откроет ему свои тайны, но до тех пор сокровенное знание не должно достаться никому. Самые лучшие намерения растают перед силой, таящейся в огне Ра. Его не зря так надежно спрятали, и меня очень беспокоит, что книгу снова ищут.

— Понимаю, — тихо сказала Сара. — Простите мои непродуманные слова.

— Ничего. — Аммон глубоко задумался. — Ты обещаешь уничтожить его? Даешь ли ты торжественное обещание уничтожить знание Тота, раз и навсегда отлучив от него потомков?

— Но…

— Я передам тебе знания о «Книге Тота», накопленные моими предками. Но в память о твоем отце ты должна поклясться, что сделаешь все, чтобы книга и ее тайны не достались никому.

Невидящие глаза старика смотрели на Сару, и хотя она знала, что учитель слеп, у нее возникло чувство, будто он видит ее насквозь. Как и прежде, когда Сара была маленькой наивной девочкой, она не могла избавиться от ощущения, что от Аммона ничего не утаить. Дав ему слово, она непременно сдержит его. Это не герцог Кларенс, и в будущем Саре придется отбросить всякие сомнения…

— Ладно. Я согласна.

— Ты клянешься?

— Да, учитель.

— В память о твоем покойном отце?

На долю секунды Сара затаила дыхание.

— Да, — сказала она.

— Хорошо, — просто отозвался старик. — Тогда я расскажу тебе то, что знаю…

— Что вы хотите этим сказать? — Хейдн с сомнением посмотрел на Дю Тара. — Что не так?

— Je ne sais pas. Не знаю. — Француз встал из-за стола и подошел к окну.

В щель жалюзи он выглянул на улицу, где ночные торговцы уже расставили лотки с самым разнообразным товаром для местных и приезжих. Мерцающий огонь факелов и масляных фонарей мягко освещал фасады домов с крытыми балконами, навесами, подковообразными окнами, орнаментальными украшениями.

— Не знаете? — еще больше удивился Хейдн.

— В точности нет, — покачал головой Дю Гар. — Какое-то странное чувство…

— Видение? — не скрывая недоверия, спросил Мильтон Фокс.

— Oui, что-то в этом роде. А может, только предчувствие. Но мне показалось, там кто-то есть. Словно за нами наблюдают и…

Внезапно раздался резкий звук. Стекло со звоном разбилось, деревянные жалюзи разлетелись в щепки. Однако за долю секунды до этого Дю Гар по наитию бросился на пол под окно. Что-то пролетело совсем рядом с ним и с жутким шипением вонзилось в беленый потолок. Мильтон Фокс, грубо выругавшись, тоже бросился на пол.

— Выстрел. — Хейдн схватил свою тяжелую винтовку «мартини-генри» и, взведя курок и прижимаясь к стене, осторожно выглянул на улицу.

Но в уличной сутолоке невозможно было ничего разглядеть. Несмотря на поздний час, повсюду сновали прохожие, и выстрелить мог любой из них.

— Черт подери, — в отчаянии прошипел Хейдн. Он не любил попадать в ловушки. — С вами все в порядке, Дю Гар?

— Oui, — раздалось из-под окна. — Все-таки иногда я что-то предчувствую.

— Вынужден признать.

— Кто бы ни был этот cretin, он, без сомнения, целился в меня.

— Похоже на то. Благодарите Бога, что он промазал. А теперь, Дю Гар, вы расскажете мне, куда отправилась леди Кинкейд.

— Интересно, почему это я должен вам рассказывать? — Француз со стоном поднялся и стряхнул пыль со своей обшитой рюшами рубашки, смотревшейся здесь еще нелепее, чем в далеком Лондоне.

— Очень просто. Потому что те, кто только что хотел вашей смерти, возможно, мечтают пристрелить и ее. Возможно, леди Кинкейд, не ведая того, находится в серьезной опасности, и меня это очень беспокоит, понятно? Кроме того, с ней еще этот египтянин. Я с самого начала говорил, что неразумно брать его с собой.

Дю Гар пристально посмотрел на Хейдна, затем на Мильтона Фокса, который, все еще скрючившись на полу, дрожал как осиновый лист. Минуту он размышлял, что важнее — желание Сары, чтобы ей не мешали, или ее же безопасность. После этого покушения ситуация, можно считать, изменилась…

— D'accord, — согласился он. — Вы правы. Учитывая то, что произошло, я скажу вам, где находится Сара.

— И где?

— В настоящий момент она в старой обсерватории на северной окраине города. Она давно знакома со старым звездочетом, прозываемым мудрецом, и отправилась туда, чтобы кое о чем его расспросить.

— Так чего же мы ждем? — мрачно спросил Хейдн, зачехляя ружье. — Вперед, к обсерватории. И молитесь, Дю Гар, чтобы с леди Кинкейд ничего не случилось. В противном случае я возложу на вас личную ответственность за это…

— Не волнуйтесь, помолюсь, mon ami, — быстро ответил Дю Гар. — Но не потому, что беспокоюсь о себе…

— …Знай, Сара Кинкейд, вплоть до 950 года вашего летосчисления, когда фараоново царство поглотила кровавая бойня, пожравшая его изнутри, «Книга Тота» хранилась в священном храмовом комплексе Шмун у многих поколений верховных жрецов бога Луны. Затем царство завоевал и снова объединил под своим владычеством могущественный ливийский воитель по имени Шешонк. Священнослужители до последнего оказывали ему сопротивление, но он разграбил Шмун, и многие из них, в том числе и жрецы Тота, бежали в Нубию. «Книгу Тота» они взяли с собой. Тезуд, верховный жрец культа Тота, утверждает, что он последним владел ею. Чтобы книга не попала в руки головорезов Шешонка, он спрятал ее в труднодоступном месте, прозванном Тенью Тота.

— Понимаю, — кивнула Сара.

Почти все, что рассказал ей старый Аммон, она уже знала или догадывалась об этом. Но она знала также, что мудрецу известно намного больше…

— С тех пор, — продолжал эль-Хаким, — многие пытались найти «Книгу Тота» и овладеть ее тайной. Первыми были солдаты Александра Македонского, затем римляне, предпринявшие даже не одну, а несколько попыток, потом французы. Но их усилия были не очень настойчивыми и оказались тщетными, так как наследие, оставленное богом Луны, они искали не там.

— Не там? — Сара насторожилась. — Что это значит?

— Они искали в Шмуне, в древнем доме Тота, и в Мемфисе, где также почитали бога Луны, не догадываясь, что «Книги Тота» там уже давно нет, что она в Тени Тота.

— Тень Тота — это укрытие, в котором «Книгу Тота» спрятал верховный жрец Тезуд, вы знаете, где оно находится?

— Точно этого не знает никто, так как пустыня безбрежна, а ветер не знает преград. Но говорят, из дома Тота нужно ехать на верблюде пять дней и пять ночей.

— Вполне понятно, — размышляла Сара вслух. — Египтяне почитали Тота как божество Пяти…

— Это так, и на то есть своя причина. По преданию, бог Солнца Ра хотел помешать рождению пятерых богов — Исиды, Нефтис, Сета, Гора и Осириса. Для этого он повелел, чтобы их мать Нут не могла рожать ни в одном из месяцев солнцеворота. Но Тот перехитрил Ра, отобрав у Луны пять дополнительных дней, которые египтяне добавили к календарю. И в эти пять дней вопреки воле Ра на свет появились пять богов. С тех пор Тот и Ра враждовали, и Тот похитил у бога Солнца тайну огня. Он записал ее на свитках, носящих его имя, и доверил их жрецам священного города Шмун, хранившим свитки для потомков вплоть до тех мрачных дней, когда они исчезли.

— Я буду искать и найду это укрытие.

— Тогда тебе придется начать поиски в Шмуне. Там должно быть скрыто указание, где искать тайну Тота. Но осторожно, Сара. Многие из тех, кто пытался овладеть огнем Ра, поплатились жизнью. Говорят, одной из соратниц Шешонка, воительнице по имени Мехерет, происхождение которой сокрыто во тьме веков, удалось найти Тень Тота, но с ней случилось нечто ужасное. На подступах к городу, воздвигнутому жрецами Тота в тени их божества, состоялась страшная битва. Погибла сама Мехерет и все ее воины. Говорят, тогда применили огонь Ра, и потомки Мехерет до сих пор ищут ее самое и «Книгу Тота».

— Ее потомки? — Несмотря на духоту, у Сары холодок прошел по спине. — Учитель, неужели вы хотите сказать, что?..

— Я слишком стар, чтобы выражаться недомолвками, дитя мое, мои дни на земле сочтены. Написано, что потомки Мехерет не обретут покоя, пока не отомстят за свою предводительницу и не найдут «Книгу Тота». Веками они пытались завладеть ею, используя сильных мира сего. Или ты думаешь, что Александру Македонскому самому пришло в голову искать огонь Ра? Или Цезарю? Наполеону? Нет-нет, дитя мое, такие деяния всегда совершаются под влиянием определенной внешней силы.

Сара содрогнулась. Заговорщики ведь и в самом деле пытались повести за собой герцога Кларенса, и, судя по всему, кровавые подвиги их предшественников теряются в веках…

— Возможно, потомки Мехерет орудуют и в наши дни, — мрачно заключил Аммон. — Но желающих завладеть «Книгой Тота» настигнет гибель, как это случилось с Мехерет.

— И все же я попытаюсь. Ведь речь идет о жизни невинных людей.

— И о твоей собственной, ведь так? — загадочно спросил старик.

— В известной степени да.

— Ты очень похожа на своего отца, дитя мое. Ты стремишься к добру и готова для этого на все. Но будь осторожна. Опасность угрожает не только извне.

— Что это значит?

— Это значит, — просто ответил Аммон, — что среди вас предатель. Бог обманул бога Солнца, его сподвижники не гнушаются предательства. Берегись, Сара, коварство и обман подстерегают всюду. Ты никому не должна доверять — слышишь? — никому!

— Знаю, — кивнула Сара. Старик лишь подтвердил их с Дю Гаром предположения. Но кто же предатель? Кто из этого малого числа людей враг?.. — Благодарю вас за все, что вы для меня сделали, учитель. Я очень ценю ваше доверие.

— Помни о своем обещании, Сара Кинкейд. Не забывай о нем.

— Не забуду, не беспокойтесь.

Старик вдруг замер и медленно произнес слова, неизгладимо запечатлевшиеся в памяти Сары:

— Что это значит, учитель? — спросила Сара.

— Придет время, ты все поймешь, — предрек старик. — Да сохранит тебя Аллах, дитя мое!

— И вас, учитель.

С этими словами Сара поднялась и глубоко поклонилась старику, в который раз передавшему ей знание и мудрость. И хотя Аммон не видел ее, она не смогла повернуться к нему спиной и вышла, пятясь, со склоненной головой, как однажды уже делала во время аудиенции у королевы на Сент-Джеймс-стрит. Это было очень-очень давно…

Лишь на лестнице Сара развернулась и принялась спускаться по каменным ступеням. Она миновала этажи, где старый Аммон хранил свитки и другие сокровища, прикоснуться к любому из которых мечтал бы всякий археолог, и дошла до небольшого вестибюля, освещенного свисающими с потолка масляными лампами. Их пламя было неровным, так как входная дверь стояла приоткрытой.

— Кеш?

Ответа Сара не получила.

— Кеш, ты где?

Она откинула занавес, скрывавший обиталище слуги мудреца, но на простом соломенном тюфяке валялось лишь несколько подушек.

— Кеш?..

Так и не дождавшись ответа, Сара содрогнулась от нехорошего предчувствия. Она тихонько подошла к двери и толкнула ее. Та со скрипом отворилась, и Сара увидела потрескавшиеся ступеньки крыльца, а у подножия лестницы — неподвижное тело.

— Кеш!

Отбросив всякую осторожность, она ринулась вниз по ступеням и опустилась на колени. Это действительно был слуга мудреца. Он без движения лежал на земле в луже крови. В ужасе Сара попыталась прощупать его пульс, но за что ни хваталась, рука ее скользила по крови. Ни малейших признаков жизни. Она оказалась здесь слишком поздно…

— О, Кеш! Прости! Прости, мой друг…

Слезы горя и ужаса застилали ей глаза, какое-то время она не могла ясно мыслить, но затем все же призвала себя к спокойствию. Ведь преступник где-то поблизости. Покрасневшими от слез глазами Сара посмотрела в сторону экипажа и не увидела Камаля. Извозчик ждал на козлах, но египетского проводника не было нигде…

— О нет…

Сару вдруг пронзила догадка. Предателем был не кто иной, как Камаль, ведь об этом ее только что предупреждал старый Аммон, не зная, правда, что предательство уже стоило жизни его слуге. В следующую секунду ей пришла в голову еще одна, более страшная мысль. За окровавленную рукоятку она схватила кинжал Кеша, выдернула его из ножен, вскочила и бросилась по ступеням крыльца обратно в башню.

— Камаль! — в скорби и гневе пронзительно кричала она.

Сара стремглав пронеслась по вестибюлю, добежала до лестницы, ринулась по крутым каменным ступеням вверх и уже на полпути услышала сдавленные крики. Она бежала, как только позволяли ее платье и этот дурацкий корсаж. Как же она сразу не сообразила, ругала себя Сара. Ведь, расправившись с Кешем, убийца открыл себе путь в башню. Он, видимо, спрятался водной из боковых комнат, чтобы, как только Сара уйдет, убить и хозяина…

— Камаль!

Меньше чем через минуту Сара ворвалась в комнату и увидела живого Аммона эль-Хакима. Однако положение было отчаянным. Человек в черном арабском куфтане и таком же черном бурнусе с низко опущенным капюшоном занес над стариком окровавленный кинжал. Слепые глаза старика просили пощады:

— Пожалуйста… Я же тебе ничего не сделал…

— Стой! — громко крикнула Сара. — Не двигаться!

Человек обернулся. Сара отвела угрозу от старика, но теперь сама оказалась в опасности. Раздался презрительный смех, темные глаза смотрели с нескрываемым пренебрежением. Сара подавила приступ страха и двинулась на убийцу. Предупреждая удар, она выставила кинжал Кеша в согнутой руке, как делают бедуины. Человек смеялся, но, к изумлению Сары, не нападал.

— Ну давай, чего же ты ждешь? — прошипела она по-арабски. — Или ты умеешь нападать только из-за угла, ты, собачье отродье?

Если бы эти слова произнес мужчина, они были бы обычным ругательством, но в устах женщины являлись смертельным оскорблением. Глаза убийцы сузились, но он так и не нанес удар, как будто повинуясь какому-то приказу.

— Ну? — подзадоривала его Сара. Они медленно двигались по кругу. — Ты медлишь, потому что я женщина? Меня научили обращаться с кинжалом. У тех, кто меня учил, было больше мужества, чем у тебя…

Она сделала шаг вперед, но человек в черном, к ее изумлению, отступил к лестнице. Уголки его глаз подергивались. Он, видимо, решился бежать, но внезапно издал тихий стон и, выронив кинжал, раскинул руки, глаза его выражали недоумение и ужас. Через секунду он уже упал лицом вниз на пол и замер. За ним на лестничной площадке стоял Камаль, держа в руке окровавленный кинжал. Он в изумлении смотрел на Сару.

— Простите, миледи, я знаю, что должен был дожидаться вас у экипажа, но вы меня звали, и я подумал…

— Все в порядке, Камаль. — Сара испытала облегчение оттого, что ее подозрения относительно проводника не подтвердились, и обратилась к старому Аммону, все еще сидящему, согнувшись в три погибели на полу и озирающемуся вокруг невидящим взглядом. — С вами все в порядке, учитель? Вы ранены?

— Я жив, — невозмутимо ответил старик. — Важно только это. Тебе нужно уходить, Сара, быстро. Зло идет по пятам…

— О, учитель, простите. — Сара смиренно опустилась на колени. — Я легкомысленно привела к вам своих врагов и тем самым поставила под удар. Кеш погиб, учитель. Его хладнокровно заколол человек, намеревавшийся убить вас…

— Кеш, — повторил старик. Было видно, каким тяжелым ударом явилась для него потеря верного слуги, ставшего ему сыном. — Он был хороший человек. Бог позаботится о нем. А теперь уходи, Сара, быстро.

— Простите, учитель. Моя неосторожность стоила жизни Кешу…

— Это не твоя вина, дитя мое. Сегодня ночью действуют силы более древние и жестокие, нежели ты можешь себе представить. Однако ты должна опередить их и найти то, что они ищут, поэтому иди, пока еще есть время.

— Хорошо, — после секундного колебания согласилась Сара, — но вы тоже должны покинуть обсерваторию, учитель. Наши враги теперь знают, где вы, они потребуют от вас того же, что и я.

— Они меня не найдут, — убежденно ответил старик. — И тебя не найдут. А теперь иди, дитя мое, и не забудь о своем обещании.

— Не забуду, учитель. Я…

Сара осеклась, так как на лестнице вдруг раздались торопливые шаги. По ступеням поднимались несколько человек. Еще убийцы? Камаль вышел вперед и загородил свою госпожу и старого Аммона.

— Что бы ни случилось, держитесь у меня за спиной, миледи, — сказал он.

В следующее мгновение в комнате появились люди. Сара тихонько вскрикнула, когда первый переступил порог, но тут же узнала Стюарта Хейдна. Красный гвардейский мундир лоснился в свете масляных ламп, в руке офицер держал обнаженную саблю. Еще сегодня утром Сара не поверила бы, что когда-нибудь будет рада увидеть Хейдна. Сейчас она была рада. Хейдна сопровождали двое сержантов, вооруженных винтовками со штыками, а также Мильтон Фокс и Морис Дю Гар, один вооруженный короткоствольным револьвером, другой — своим обычным обаянием.

— Прости, ma cherie, что я выдал твое местонахождение, но после того как в нас стреляли, capitaine настоял на том, чтобы…

— С вами все в порядке, леди Кинкейд? — нетерпеливо перебил его Хейдн.

— Спасибо, не могу пожаловаться. — Сара старалась говорить как можно спокойнее.

— Он мертв, — установил Фокс, склонившись над человеком в черном и осмотрев его опытным взглядом. — Это ваша работа, леди Кинкейд?

— Нет, — сдержанно ответила Сара. — Наш друг Камаль был так любезен, что все уладил…

Без особых колебаний Фокс откинул капюшон, скрывавший лицо убийцы. Под ним оказалось смуглое лицо араба.

— Вы имеете представление о том, кто бы это мог быть? — спросил Сару инспектор.

— Понятия не имею. Но одет он точно так же, как и похитители Мортимера Лейдона. Теперь вы верите, что след ведет в Египет?

— Доказательств по-прежнему нет, — возразил Фокс с ребяческим упорством. — Необходимо немедленно предупредить власти. Происшествие нужно расследовать. Я предложу свои профессиональные услуги местным коллегам, и…

— Mon ami, здесь вам не Лондон, — перебил его Дю Гар. — Вы, британцы, закрепились в Египте, но официально он все еще часть Османской империи. И что прикажете думать местной полиции по поводу поножовщины с участием непрошеных британских оккупантов?

— Он прав, — подтвердил Хейдн. — Мы не можем привлекать внимание местных властей и испытывать их терпение, поэтому необходимо как можно скорее покинуть Каир. Вы получили нужную вам информацию, леди Кинкейд?

— Думаю, да. — Сара с благодарностью посмотрела на старого Аммона, сидевшего на полу, как будто ничего не случилось.

— И куда теперь?

— На юг, капитан, — тихо ответила Сара. — На юг…