"Музыка, вперед!" - читать интересную книгу автора (Эксбрайя Шарль)ГЛАВА VИм понадобилось некоторое время, чтобы оживить его. Феличиана уголком глаза следила за комиссаром. Его губы, искривленные гримасой, нервно подергивались, красноречиво выражая его мысли. Венацца похлопал Виргилия по щекам, приговаривая: – Он, должно быть, крепко выпил! Бергасси подхватил: – Он совсем не умеет пить! Каждый раз, когда он напьется, с ним это происходит. Только слепой мог не заметить смешки и подталкивания локтями, которыми обменивались приятели. Синьор Бутафочи наслаждался спектаклем. Де Беллис подлил масла в огонь: – Но все же – нализаться до такой степени в присутствии комиссара из Фоджи… Меня удивляет такое поведение Виргилия! Задетый за живое, Данте заверил его: – Меня больше удивляет, как он сумел напиться и после этого сожрать все бутылки, поскольку их здесь не видно, а затем лечь спать и укрыться целой грудой вязанок. Какая ловкость! У жителей Страмолетто необычные манеры, вы не находите, синьора Каралло? – О, вы знаете, синьор, в каждой местности свои обычаи! Ветка в руках полицейского с хрустом сломалась пополам. – Не думаю, что вам еще удастся посмеяться надо мной! В этот момент лежащий на земле сапожник поднял веки и обвел присутствующих тусклым взглядом, потом, запинаясь, произнес: – Где я? – На земле. Тебя вытащили из-под этой кучи хвороста. Бонакки невинно прибавил: – У тебя иногда появляются забавные идеи, Сандрино! Что тебя дернуло залезть туда? – Куда? Ему показали место, где его нашли. Он захрипел: – А дон Лючано? Где дон Лючано? Комиссар вышел вперед: – В самом деле, где он, синьор Виргилий? – Я его нашел здесь, его ноги торчали… и я его увидел… с повязкой на голове… Венацца вкрадчиво намекнул: – Ты случайно не привидение встретил? Но Бутафочи надоели препирательства, он приказал мяснику замолчать. – Шутка слишком затянулась, и она дорого обойдется зачинщикам, предупреждаю вас. У вас кровь на голове, Виргилий. Сапожник поднес руку к черепу и застонал: – Они собирались меня убить! Как дона Лючано! – Расскажите, что с вами произошло. – Я послал Еву за вами. Я нашел дона Лючано, я ждал вас, чтобы доказать свою правоту, что я не сумасшедший. Мне казалось, что я один. Я вышел на дорогу посмотреть, не идете ли вы… и получил удар по голове… Не знаю чем. После я ничего не помню. Но клянусь, это правда, дон Лючано был здесь! – Дело ясное. Я верю вам. Кто-то не хочет, чтобы я увидел труп дона Лючано и поэтому ударил вас, забрал тело, положил вас на его место и перенес тело в укромный уголок. Но он напрасно старался, теперь я убежден – дон Лючано был убит. Я задержал Аттилио Капелляро по подозрению в совершении убийства, и я отправлю его в Фоджу, как только машина будет готова. Улыбающаяся Феличиана заметила: – Вам не идет гнев, комиссар; даже когда вы говорите мерзости и глупости, у вас не получается выглядеть злым. Николо Барбьери не удавалось отыскать пропавшие колеса. Поскольку он был водителем машины, кража принимала в его глазах вид личного оскорбления. Он вошел к Веничьо разозленный до такой степени, что с удовольствием подрался бы с любым, кто подаст ему повод. Этот высокий человек в черном был похож на дьявола. Марио встретил полицейского с хорошо разыгранным удивлением: – Что вам угодно? – Мои колеса! – Колеса? Какие колеса? – Колеса от автомобиля! – Я вам объясню, синьор полицейский. Я каменщик, автомобильные колеса не моя специальность. – Издеваешься? Я сейчас разобью твою нахальную физиономию! – Скажите, пожалуйста, у жителей Фоджи странные манеры! – Ты меня еще узнаешь, папаша! И больше не заботясь о хозяевах, Барбьери начал открывать дверцы шкафа, буфета, залезать под кровать. Он чувствовал, что за его спиной перемигиваются, и это взбесило его. Он схватил Аврору за плечи: – Что, крошка, веселишься? – Отпустите меня! Он прижал ее к себе, как влюбленный. – Отпущу, как только ты скажешь, где колеса! – Бьянка незаметно наклонилась и взяла кочергу. Ничто не помешает ей защитить дочь. Марио слабо возразил: – Аврора не имеет никакого отношения к этой истории, синьор полицейский! Не выпуская Аврору, Барбьери ответил: – Тогда придется говорить тебе, если не хочешь, чтоб я ее хорошенько встряхнул. Марио колебался. Он видел, как его жена тихо приближается к насильнику, пряча за спиной кочергу. Он уже открыл рот, чтобы признаться, как вдруг вошел Джанни. Увидев открывшуюся взору картину, он остолбенел. От ревности у него потемнело в глазах, и он не замечал напряженности атмосферы. Он видел только одно – Аврору в объятиях Барбьери. Девушка крикнула: – Джанни! Барбьери еще теснее прижал ее к груди, догадываясь, что случай позволяет ему развязать драку, о которой он мечтал. Но юный Джанни и не думал о драке – Аврора, как ты могла? Обманщица! – Но, Джанни… – Я так доверял тебе! Ты просто потаскуха! Марио вступился за дочь: – Джанни, ты не прав. – А тебе лучше помолчать! Вы одного поля ягоды! Все Веничьо трусы и предатели! Когда закончится война, вам придется заплатить за ваши подлости! И он выбежал, громко хлопнув дверью. Марио не мог прийти в себя: – Хулиган! Маленький негодяй! Барбьери усмехнулся: – И правда… Сразу забыв обо всем происшедшем, Марио закричал: – Мир! Да здравствует Италия! Давайте выпьем за мир, синьор полицейский, и на вашем месте я был снял эту черную рубашку. – Почему? – Во-первых, потому что это слишком мрачно, а во-вторых, это может доставить вам серьезные неприятности. Дверь распахнулась от пинка Пицци: – Николо! Николо! – Что такое? В чем дело? – По радио объявили, что американцы отплывают! Они обнялись и затанцевали, выражая бурное веселье. Затем Барбьери нежно поинтересовался: – О каких это неприятностях вы говорили, синьор? – Я… я не знаю… Разве я что-то сказал? – Мне показалось. – Вы… вы ошиблись, синьор. А это правда – то, что рассказывает ваш товарищ? Пицци подтвердил: – Еще как! Я был уверен, что Дуче одержит победу! В душе Веничьо горечь разочарования смешалась с горечью от слов, брошенных ему Джанни. С какой стати он должен быть сообщником людей, которые его презирают и оскорбляют? Ему предоставлена последняя возможность оказаться на стороне победителей. Глупо не воспользоваться ей. Он тронул Барбьери за руку: – Синьор полицейский… – Что вам надо? – Насчет колес… – Ну? – Мне кажется, я вспомнил, где они. – Правда? – Я отдам их вам. – Но, папа, если ты отдашь колеса, они увезут отца Джанни! – воскликнула Аврора. – А что я могу поделать? – Джанни никогда мне этого не простит. – Что он тебе должен прощать, этот сопляк, да еще после того, что он здесь тебе наговорил! – Он не захочет на мне жениться! – Жениться на тебе? Чтоб я отдал единственную дочь за сына антифашиста?? Сына побежденного? – Но ведь недавно ты… – Хватит, Аврора. Недавно американцы еще не были побеждены. Марио пошел в сарай за колесами и отнес их Барбьери. Колес было только два. Пицци спросил: – А остальные? – Ах, остальные… – У вас есть какие-либо предположения, где они могут находиться? – Всегда есть какие-нибудь предположения. Посмотрите у Венацца или например Бонакки. – Спасибо. Как только полиция покинула дом, бабушка холодно произнесла: – Марио, ты мне противен. Увидев, что Аврора укладывает свое белье в корзину, мать забеспокоилась: – Что ты делаешь, ангел мой? – Я ухожу из дома. – Что ты говоришь! – Я ухожу из дома. Я не хочу жить под одной крышей с твоим мужем. Марио угрожающе зарычал: – Оставь свои штучки! Я запрещаю тебе выходить на улицу! – Обойдусь без твоего разрешения. Я иду к Капелляро. Лауре понадобится моя помощь, когда увезут Аттилио. Марио вышел из себя: – Ты посмеешь уйти к человеку, который оскорбил тебя и твоих родителей? – Он сказал эти ужасные слова, потому что любит меня, но я знаю, что на самом деле он так не думает. Бьянка запричитала: – Ты покидаешь свою мамочку? – Ты можешь присоединиться ко мне. Аврора спокойно закрыла за собой дверь, и в наступившей тишине раздался голос Изабеллы: – У девочки есть характер… это хорошо. Марио всегда побаивался бабушки. – Ты одобряешь ее уход? – Да. – Ты удивляешь и огорчаешь меня. – А ты заставляешь меня сгорать со стыда, Марио, и это еще хуже. – Ты сама не понимаешь, что говоришь! – Может, бабушка и не понимает, что говорит, но я очень хорошо понимаю, что делаю! Я последую за дочерью! – Это сказала Бьянка. Никто не ожидал от нее такого тона. Марио раскинул руки, преграждая жене дорогу. – Я запрещаю тебе… – Ты ничего больше не сможешь мне запретить. Ты продал своих братьев и будешь за это горсть в аду, а я не собираюсь попасть туда из-за тебя. Лучшая защита – наступление, и Марио защищался изо всех сил: – Ах вот как? Ну ладно. Я вам всем покажу! Я заставлю вас уважать и слушаться меня! И для этого я первым делом возвращаюсь в мэрию, а ворюгу Капелляро, который увел у меня жену и дочь, я отправлю в тюрьму! Слышите? Упрячу в каталажку! Я обо всем расскажу полицейским! И про убийство дона Лючано тоже! Я прикажу расстрелять половину Страмолетто, а вторую половину посажу за решетку! Бутафочи ликовал. Сообщение об отступлении американских войск привело его в восторг. Он не смог удержаться и не уколоть Феличиану: – Где же победа, которую вы предрекали, синьора! – В истории бывают моменты, когда лучше находиться среди побежденных. – Но не среди врагов нации. – Настоящие враги нации – вы и ваши дружки. Вы навязываете нам чужой образ жизни, а мы не хотим этого! Вошел Пепе с мушкетом в руке, в очень возбужденном состоянии. – Все по местам, приказ Гарибальди! Армия Неаполя наступает! Комиссар в удивлении открыл рот. Учительница объяснила: – Кроме настоящий войны, Пепе переживает другую, прошедшую сто лет назад. Присядьте, Пепе, пушки больше не стреляют, Красные Рубашки прогнали королевских солдат. – Ты уверена? – Конечно. – Отлично. Тогда я сяду. Старик не успел опустить свой тощий зад на предложенный стул, как в комнату влетел бледный от ярости Марио. – Синьор комиссар, слава Богу, вы здесь! – Что вам угодно? – С вашего позволения, я сейчас же приступаю к обязанностям мэра. – Вы переменили свое мнение? – Я хорошо подумал. – Случайно, не известие об отходе американцев привело вас к такому решению? – Да что вы! Ну, может быть… совсем немного… Аттилио Капелляро украл мою дочь! – Каким образом? – Аврора ушла жить к нему, и моя жена заявила, что последует за ней. Пепе объявил: – Я скажу Белле, чтобы она тоже ушла от тебя. Ей нельзя оставаться одной с таким ублюдком, как ты. Забавный реванш, не находишь? Твой дед увел мою невесту, а я уведу его вдову, дочь и внучку! – Вы все скоро окажетесь за решеткой! Синьор комиссар, Аттилио угрозами выгнал меня из мэрии! Это изменник родины и антифашист! – А вы – верный и преданный слуга Дуче? – Во всяком случае, я лучше, чем он! – По какой же причине ваши женщины перебегают к вашему врагу? – Из-за того, что я запретил Авроре встречаться с Джанни. – Определенно, я был прав – любовь занимает наиважнейшее место в жизни Страмолетто! Феличиана мягко сказала: – А как же нам без этого жить, синьор? Бутафочи слегка заколебался: – По вашему собственному признанию, Веничьо, вы уступили мэрию без всякого насилия со стороны Капелляро. Если я арестую Капелляро, то должен также арестовать и вас за дачу ложных показаний. Учительница заулыбалась, Марио же в отчаянии завопил: – Но он убил дона Лючано! Комиссар неопределенно повел плечами: – В таком случае, очевидно… Феличиана покачала головой: – Вы отвратительны, Веничьо… И Пепе подтвердил: – Вылитый дед! Когда я вспоминаю, что Изабелла предпочла его мне!… Взяв себя в руки, Бутафочи снова превратился в полицейского, проводящего расследование: – Итак, дон Лючано был убит? – Точно! Я видел его, мы все там были. Мы отнесли его к вдове. – Понятно… а синьора Каралло участвовала в вашей банде? – Нет. Комиссар облегченно вздохнул. Он был доволен, что Феличиана не солгала. – Вы знаете, где сейчас находится труп дона Лючано? – Нет, остальные не доверяют мне. – Кажется, они не слишком страдают от угрызений совести? – Но, синьор… – Значит, убийца – Аттилио? – Наверное. – Что значит «наверное», Веничьо? Да или нет? – Вообще-то, я не видел, как произошло убийство, но после того, как Аттилио угрожал дону Лючано, совершенно ясно, что именно он и нанес удар. Данте повернулся к Феличиане и Пепе: – Я вынужден его арестовать В этот момент карабинер, Барбьери и Пицци внесли три колеса. – Наконец-то вы их нашли! Барбьери махнул головой в сторону Марио: – Благодаря ему. Веничьо опустил голову под осуждающими взглядами остальных. Пицци предложил: – Поставим колеса на место и пойдем искать последнее, а карабинер приглядит за машиной. – Не все сразу. Оставьте колеса здесь и подождите. Вы, карабинер, приведите Аттилио Капелляро, мои люди постерегут его. А затем посмотрим. Ясно? – Так точно, синьор комиссар. Бутафочи обратился к учительнице: – А мы, синьора, нанесем визит этой странной вдове, которую так мало беспокоит смерть собственного супруга. Лаура и Аттилио молча выслушали рассказ Джанни. Когда он закончил, мать сказала: – Зря ты их обидел, малыш… Свое мнение высказал и отец: – Мне кажется, ты ошибся, сынок. Аврора не такая девушка. Мы знаем ее много лет, правда, мать? Она любит тебя. Джанни криво усмехнулся, и Аттилио заговорил более суровым тоном: – Она любит тебя! И я не вижу, с какой стати она начнет вдруг кокетничать с полицейским, которого она толком-то и не знает? Джанни надулся: – Все девушки такие… Лаура одернула его: – Не горячись! Может, ты и не поверишь, но прежде, чем стать твоей матерью, я тоже была молоденькой девушкой, как Аврора. Я еще не забыла свою молодость и поэтому запрещаю тебе плохо отзываться об Авроре. Она этого не заслужила! В глубине души Джанни очень хотелось поддаться уговорам, но раненое самолюбие и ревность не позволяли ему так скоро признать ошибку. – Но я видел! Аттилио рассердился: – Видел, видел… Что ты видел? – Как она обнималась с Барбьери! – Но ты сказал, что это он ее обнимал? – Не понимаю… – Я считал тебя умнее. Ты приходишь к Веничьо, начинаешь кричать, ругаться и даже не пытаешься задуматься – а может, полицейский обнимал Аврору против ее воли? Теперь Джанни и сам припомнил, как странно Аврора произнесла его имя. А если она звала на помощь? Он вскочил: – Какой же я дурак! Я побегу обратно, и, если ты прав, папа, я убью этого полицейского! Лаура повисла на сыне, страшась очередных неприятностей, как вдруг раздался стук в дверь. Они в испуге замолчали. Аттилио отпер, и на пороге появилась Аврора с корзинкой в руках. Джанни не знал, как себя вести. Но девушка сразу обратилась к нему: – Я поклялась им, что ты не веришь на самом деле в те слова, которые ты произнес… Я права или нет? Парень медлил с ответом, и Лаура ответила вместо него: – Конечно, не верит! Это просто из ревности. – Пусть он скажет сам, – настаивала Аврора. Джанни обнял се. – Прости меня. Успокоившись, они усадили девушку за стол, и она рассказала им все, что случилось после ухода Джанни. Вдова Марини провела комиссара и учительницу в кабинет Криппа. Там к ним присоединилась Сильвана, все такая же спокойная и безразличная. – Здравствуйте, синьора Каралло. Добрый день, синьор комиссар. Вы хотели меня видеть? – Да, синьора. Вы, наверное, догадываетесь, что это касается смерти вашего мужа? – На этот раз вы уверены, что он мертв? – Скорее всего это так. Синьора, не скрою, ваше поведение меня удивляет. Он ждал ответа, но ответ не последовал. Сбитый с толку, он продолжал: – Меня уверяют, что тело вашего супруга перенесли сюда. – Это неправда. – Два человека заявляют, что были свидетелями этой сцены. – Они оба лгут. – Почему? – Понятия не имею, впрочем, меня это не интересует. Данте занервничал. Казалось, ничто не может потревожить это невозмутимое спокойствие. – Синьора, позвольте сказать, что ваше отношение кажется мне все более странным! – Что я могу поделать? – Ваш муж исчезает, не подавая никаких признаков жизни, и вы ничего не предпринимаете, чтобы найти его? – У меня нет ни малейшего желания это делать. – Вы его не любили? – Я его ненавидела! Резкая откровенность вдовы ошарашила комиссара. – Согласитесь, признание в подобных чувствах наводит на мысль, что вы сами помогли вашему мужу исчезнуть? – Думайте, что хотите, синьор комиссар. – Если докажут, что ваш муж был убит и что вы участвовали в убийстве или сокрытии трупа, вас посадят в тюрьму. – Я давно сижу в тюрьме. Это все, синьор комиссар? – Пока да. Прошу вас, пришлите ко мне вашу служанку. Легким кивком женщина попрощалась с гостями и вышла, ни на минуту не утратив своей безмятежности. Феличиана сказала: – Эта женщина была очень несчастна. Почему бы не оставить ее в покое? – Потому что моя работа не позволяет оставлять в покое убийц! – Лючано Криппа мог убить кто угодно, только не она. – С чего вы взяли? – Она не стала бы ждать для этого столько лет. Вдова Марини отвечала на вопросы комиссара с такой хорошо разыгранной тупостью, что он не смог ничего от нее добиться. По виду карабинера легко было догадаться, что он несет дурные вести. Лаура не ошибалась в своих предчувствиях и затянула что-то вроде похоронного воя. Джузеппе был очень расстроен, к тому же он всегда испытывал к Капелляро особое расположение. Джанни и Аврора, держась за руки, были слишком счастливы, чтобы спуститься с облаков на землю и разделить общее горе. Джузеппе сказал просто: – Это я. Эта фраза давала понять, что вместе с ним в дом вошел закон. Капелляро встал и попытался принять беззаботный вид: – Мы ждали тебя, Джузеппе! – Я должен отвести тебя, Аттилио. – В Фоджу? – Сначала ко мне в кабинет. – Это серьезно? – Боюсь, что да. Капелляро слабо улыбнулся. Нелегко казаться храбрецом, если это не в вашем темпераменте. Джанни предупредил карабинера: – Только тронь отца, Джузеппе, и я тебя изувечу на всю жизнь! Тот ограничился ответом: – Ты не должен так говорить со мной, Джанни. Аттилио пришел ему на помощь: – Он прав, Джанни. Ведь он только подчиняется приказу. Ты мне позволишь собрать узелок? – Я не варвар… тем более, что меня совсем не радует обязанность быть твоим конвоиром. Лаура, уронив голову на руки, рыдала у стола. Ей вторила Аврора, Аттилио не смог устоять перед таким потопом и тоже превратился в фонтан. У карабинера щипало глаза. Настоящая картина всемирной скорби! Но пора было закругляться. – Мужайся, Аттилио, возьми себя в руки. Капелляро положил руку жене на плечо. – Мы расстаемся раньше, чем думали, Лаура миа. Но мы не можем бороться с тем, что сильнее нас. Заботься о детях. Лаура застонала: – А кто будет заботиться о тебе? – Господь Бог. Теперь я могу рассчитывать только на него. Лаура Капелляро была очень набожной женщиной, но такая защита ее не успокоила: – Бог далеко! И у меня такое впечатление, что он забыл Страмолетто! В этом она заблуждалась. Вздыхая и всхлипывая, Лаура уложила лучшую рубашку мужа, носки и кальсоны, а также бритву и кусок мыла. Она бережно завязала узелок, но, когда Аттилио взял его, ей показалось, что у нее вырвали сердце. Джанни пришлось поддерживать ее, пока отец давал последние наставления: – Аврора, я рад, что ты станешь нашей дочерью. Джанни, ты теперь глава семьи и отвечаешь за всех… и за Пепе. Он поднялся и вышел, чтобы произвести хорошее впечатление на соседей, которые кричали ему: – Удачи тебе, Аттилио! – Мы будем молиться за тебя! Надеясь подбодрить арестованного, Эмилио Борджони, отставной железнодорожник, заверил его: – Если тебя расстреляют, мы отомстим за тебя! Это не слишком утешило беднягу Капелляро. По мере того, как карабинер проходил дальше по улице, жители выходили из домов и присоединялись к ним, образуя почетный кортеж. Дружеские чувства здесь мешались с любопытством, всем хотелось посмотреть, что будет дальше. Дон Фаусто с порога церкви благословил процессию и поднял глаза к небу в пылкой молитве. Комиссар и учительница только что вернулись после своего бесплодного визита к вдове Криппа. Они услышали шум приближающейся толпы, и Барбьери открыл дверь кабинета. При виде колонны крестьян он схватился за револьвер и, оглянувшись назад, бросил: – Кажись, будет заварушка! Пицци подбежал к товарищу и тоже вытащил оружие. Но когда карабинер и Аттилио вошли в дом, другие остались снаружи. Успокоенные полицейские закрыли дверь. Без всякого энтузиазма и даже с некоторым колебанием, что не на шутку удивило Барбьери и Пицци, Бутафочи объявил: – Я вынужден вас арестовать, Капелляро, так как нас известили, что именно вы являетесь убийцей дона Лючано Криппа. – Это неправда! Кто вам сказал такую чушь? Комиссар не ответил, но инстинктивно указал глазами на Марио. Тому больше всего хотелось сейчас провалиться сквозь землю. – Ты, Марио! Это невероятно! Ведь ты знаешь, что я невиновен! – Нет, я этого не знаю! – Зачем ты сделал это? – Это мой долг. – Твой долг – расстрелять меня? Пепе ткнул сухим кулачком под нос Веничьо: – Если его расстреляют, я тебя прикончу! Пицци засмеялся: – Бешеный старикашка! Он всех хочет прикончить! – С тобой я скоро разберусь, не бойся, я не забыл о своем обещании! Данте сухо приказал Пицци замолчать. – Уважение к старшим не противоречит званию полицейского! Не заставляйте меня слишком часто напоминать вам об этом! Карабинер, отведите Капелляро к машине. Барбьери и Пицци, поставьте найденные колеса и отыщите последнее. После этого мы уедем в Фоджу. Марио и Пепе вышли вместе с полицейскими, карабинером и Аттилио. Первый – чтобы как можно незаметнее пробраться домой, второй – чтобы быть рядом с мужем своей внучки до самого конца. Барбьери и Пицци быстро приладили колеса на место. Приковав Капелляро наручниками к машине, Черные Рубашки отправились на поиски недостающего колеса. – Теперь вы довольны? Получили своего преступника? Вы вернетесь в Фоджу не с пустыми руками. Начальство вас обязательно похвалит! Бутафочи устало вздохнул: – Прошу вас, синьора… Но учительница была безжалостна: – Может, даже получите повышение. И заплатите за него всего лишь несчастьем одной семьи и собственным позором! Но полиции, видно, не привыкать к бесчестью? – Перестаньте! Какое несчастье, что я вас встретил! – Не очень-то любезно с вашей стороны, синьор комиссар. – Когда я приехал сюда, я верил в свою миссию, в фашистский порядок… я волновался только за исход войны. А нынче американцы проиграли, и я должен быть счастлив, а мне невесело. – Почему? – Потому что в Страмолетто я нашел Италию, о которой я уже забыл или, вернее, не хотел вспоминать… – Так оставайтесь с нами. – Это невозможно. Я уже сделал выбор… Тем хуже для меня. – Тем хуже для Аттилио. – Он будет не один, к несчастью, – помолчав, он добавил: – Может, они не найдут четвертое колесо? Но колесо нашлось. Данте возненавидел Пицци за его торжествующий крик: – Есть! Нашли! Комиссар покорился неизбежности. Но на площади их ждал очередной сюрприз: исчезли не только три колеса, вместе с ними испарился и сам карабинер. Только ружье, прислоненное к дверце машины, свидетельствовало о его недавнем пребывании здесь. Бутафочи и Феличиана обменялись радостными взглядами, в то время как Барбьери и Пицци изливали душу в отборных ругательствах, способных смутить целый полк гренадеров. Пицци грубо толкнул Аттилио: – Что произошло? Отвечай или прибью! – Я почти ничего не видел, они меня так сильно ударили по голове, что я потерял сознание. – Кто они? – Их было очень много. Они бросились на карабинера, а тот не осмелился стрелять. Они отняли у него ружье и унесли его… не ружье, конечно, а карабинера. Потом, должно быть, они украли колеса. – Ты никого не узнал? – Я узнал того, кто командовал. – Имя, живо! С хитрой улыбкой Аттилио произнес: – Марио Веничьо. Он не мог обмануть комиссара и учительницу, но они признали, что сыграно было неплохо. Полицейские хотели уже побежать к Веничьо, но Бутафочи их разубедил: – Нельзя верить на слово человеку, обвиненному в убийстве. Отведите его в кабинет. Я скоро приду. Ругаясь и подозревая, что на них смотрят со всех сторон, в то время как они не видели никого, полицейские потащили Аттилио обратно. Пленник светился довольной улыбкой человека, сыгравшего веселую шутку с себе подобными. Феличиана выждала, пока трио удалится на приличное расстояние, и сказал: – Спасибо, синьор комиссар. В доме Веничьо царило молчание, прерываемое только приглушенными рыданиями Бьянки, не осмелившейся покинуть мужа из-за боязни совершить грех перед Богом, да звоном стакана Марио. Тот решил напиться, чтобы заглушить угрызения совести. Изредка слышалось астматическое дыхание бабушки Беллы. Вдруг Марио резким движение смахнул со стола бутылку и стакан и закричал на женщин: – Почему вы не говорите того, что хотите сказать? Старуха не ответила, ограничившись коротким обжигающим взглядом. Что до горестной Бьянки, то она была слишком напугана. Раздраженный общим осуждающим молчанием, Марио вспылил: – С какой стати я буду жертвовать собой ради Капелляро? Вы же слышали – американцы отступили и фашисты снова станут хозяевами везде. А я всегда был фашистом! И моя семья из уважения ко мне должна разделять мои убеждения. Этот Аттилио меня всегда за дурака считал! Я докажу, что не глупее его! Я буду заседать в мэрии, а он сгниет в тюрьме! И вы еще смеете меня упрекать. Прекрати хныкать, Бьянка, или, клянусь Богом, получишь хорошую затрещину! Синьора Бьянка очнулась от своего горя: – Из-за тебя мы лишились ребенка! – Аврора плохая дочь! Она не имеет права влюбляться без моего позволения! Если бы ты лучше ее воспитывала, она бы не отважилась мне противоречить! Но ты потакала всем ее капризам. И вот результат! Впрочем, я не беспокоюсь, она вернется… – Да услышит тебя Матерь Божья! Но бабушка спокойно возразила: – Аврора не вернется. Марио предстал перед новым противником: – Почему? – Потому что она не похожа на тебя. Он заскрежетал зубами: – Вам повезло, что я слишком уважаю вас, бабушка. Старуха не умела читать, но всегда держала Библию под рукой. Она протянула Бьянке книгу со словами: – Возьми и прочитай там, где отмечено. Запинаясь, жена Марио прочла: – «Когда наступил вечер, сел Он за стол вместе со своими двенадцатью учениками. И когда ели они, то сказал Он: «Истинно говорю вам, что один из вас предаст меня». И, глубоко опечаленные, стали они один за другим говорить ему: «Уж, наверное, это буду не я, Господи!» В ответ Он им сказал: «Тот, кто опустил руку в одну чашу со мной, тот и предаст меня. Сын человеческий должен уйти, как указано в писании, но горе тому, кем предан будет Сын Человеческий! Тому человеку лучше бы и вовсе не родиться на свет!» Иуда, который собирался предать его, сказал: «Наверняка это не я, Учитель!» И Он сказал ему: «Ты сам сказал это!» Марио вырвал Библию из рук жены. – Довольно! Не читай больше! Но бабушка обладала превосходной памятью, и знала наизусть целые страницы священных писаний. Так что она продолжала: – «И когда Иуда, предавший Иисуса, увидел, что осудили его, то раскаялся он и возвратил тридцать серебренников первосвященникам и старейшинам, сказав: «Согрешил я, предав кровь невинную». Но они сказали: «Что нам до того? Это твоя забота!» И тогда бросил он серебряные монеты в святилище и пошел и повесился». Растерянный Марио завопил во всю мощь своих легких: – Все против меня! Все равно – я не Иуда, а Аттилио – не Иисус! А Аврору я притащу сюда силой! Пойду колоть дрова, а то очень хочется кого-нибудь ударить. Как только муж вышел из комнаты, Бьянка обеспокоенно спросила: – Ты не думаешь, что он и впрямь повесится? – Нет, он слишком труслив. Вылитый портрет моего покойного Томазо. Это передается через поколение. Мой сын Бенджамино был отважным мужчиной. Аврора похожа на него. Да, Бьянка, это передается через поколение, и я боюсь за будущего ребенка Авроры. Они не успели обсудить этот вопрос, потому что Марио буквально ворвался в комнату. Волнение сжимало ему горло: – Сволочи! Негодяи! Они спрятали его у меня!… У меня! И без дальнейших объяснений он кинулся на улицу. Пицци и Барбьери начинали нервничать, видя беспечность комиссара. Они чувствовали, что он изменился, но не понимали причин этой перемены. Пицци ворчал: – Надо что-то делать! Нельзя же вечно торчать в этой вшивой деревне. Данте посмотрел на него с таким видом, как будто он только что очнулся от сладкого сна и еще не вернулся в реальный мир. – Вы останетесь здесь, Пицци, и будете сторожить пленника, пока Барбьери займется поисками колес и карабинера. – Незачем задерживаться здесь еще на день! – Значит, постарайтесь поскорее выполнить это поручение! – Если позволите мне по-своему взяться за это дело, я вам быстро верну колеса. Надо взять заложников и дать полчаса крестьянам, чтобы они вернули украденное, иначе я буду расстреливать заложников по одному через каждые пятнадцать минут. – Мы пока еще полицейские, а не убийцы, Пицци! Появление Марио Веничьо положило конец их стычке. – Синьор комиссар! Бандиты! Негодяи! Так поступить со мной! Они хотели опорочить меня перед вами! – Успокойтесь, Веничьо. Что с вами случилось? – Я пошел в сарай колоть дрова, и когда я передвигал ящики… я увидел тело! Они, наверное, принесли его, пока я разговаривал с женой и бабушкой. Я их даже не видел! Бутафочи вздохнул: – Возможно, я наконец, увижу лицо этого загадочного синьора Криппа… Комиссар Бутафочи и его помощники вошли прямо в сарай Веничьо и, и отодвинув в сторону ящики, обнаружили аккуратно связанного карабинера. |
||
|