"В глубинах полярных морей" - читать интересную книгу автора (Колышкин Иван Александрович)

Плечом к плечу

Мы вступили в 1942 год. Что же дал нам год минувший, чему научили нас шесть месяцев войны, к каким привели результатам?

Обстановка на сухопутном фронте в Заполярье стабилизировалась. Осеннее наступление немцев окончилось для них полным провалом. После нашего контрудара они даже были вынуждены кое-где уступить ранее захваченные позиции. Но противник все еще превосходит нас и в живой силе, и в авиации, артиллерии, минометах. Зато наше превосходство — в ни с чем не сравнимой любви к Родине, в твердости духа, в ясности цели, в жгучей ненависти к захватчикам. Эти понятия из категории идеологии материализовались во вполне реальную боевую мощь. Ее осязаемое воплощение — и в подвиге матроса Ивана Сивко, бросившего последнюю гранату под ноги себе и окружившим его вратам («Русские в плен не сдаются!»), и в победах летчика Бориса Сафронова, дерущегося на своем истребителе один против десятерых.

Но одних этих сил еще недостаточно, чтобы вышвырнуть гитлеровцев с нашей земли. А фашисты при всем их численном и техническом превосходстве не настолько сильны, чтобы смять, задавить нас. Таким образом, война приняла позиционный характер.

В том, что немцы не могут накопить достаточно сил для продвижения вперед, есть «вина» и нашей бригады. Тонут торпедированные танкеры — и германские летчики отсыпаются на аэродромах, дожидаясь бензина. Идут на дно груженые транспорты — и горные егеря пляшут на морозе без теплой одежды, уменьшают свой дневной рацион, экономят снаряды и патроны.

В начале войны мы топили мало. И теперь понятно почему. Дело было не только в отсутствии опыта. Лапландская группировка противника не испытывала большой нужды в снабжении, она имела все необходимое, по расчетам фашистского командования, чтобы молниеносно, с ходу взять Мурманск. Провал блицкрига был особенно ощутим здесь, на Севере. Для второго, осеннего наступления, а затем и для ведения позиционной войны корпусу Дитла потребовалось пополнение ресурсов, большое пополнение. И неприятельские коммуникации ожили. Ожила и наша боевая деятельность. Мы сражались плечом к плечу с армией, подрывая жизненные силы противостоящей ей группировки врага.

Основной метод боевых действий у нас — позиционный. Позиции для одиночных лодок «нарезаются» на всем пути следования вражеских транспортов и конвоев от Вест-фиорда и Тромсё на западе до Варангер-фиорда на востоке.

Ближайшие к нашей границе Варангер-фиорд и Тана-фиорд отданы на откуп «малюткам». Как же зарекомендовали себя эти «малыши», боевые возможности которых до войны кое у кого вызывали сомнения? Что ж, скептики оказались посрамленными. В руках великолепных экипажей и умных, отважных командиров эти лодки оказались способными на большее, нежели предполагалось. Ведь они были спроектированы как корабли для ближнего прикрытия своих берегов и баз. Но в первых же боевых походах «малютки» начали вести активные боевые действия у побережья врага, ловко проникать в его гавани.

Вслед за Фисановичем, торпедировавшим транспорт в Лиинахамари, в этот же порт прорывались и Егоров на «М-174» и Стариков на «М-171». И оба добивались победы. Причем Старикову особо «повезло»: при выходе из гавани он попал в противолодочные сета. Форсировать их, казалось бы, не было никакой возможности. Но командира не покинуло самообладание. С присущей ему находчивостью он на перископной глубине, используя прилив и свежую волну, буквально переполз, почти перепрыгнул через сети.

Фисанович после августовского похода в сентябре ходил в Варангер-фиорд и там потопил еще один транспорт. На боевом счету «М-172» стало три судна. Имеют победы и другие «малютки».

Но не только доброго слова заслуживают эти лодки. Есть к ним и серьезные претензии. Во-первых, слабо их вооружение. Два аппарата, две торпеды — с этим многого не добьешься. Стрельба одной торпедой в большинстве случаев неэффективна. Значит, «малютка» — однозалповый корабль. Да и залп-то у нее маломощный. Во-вторых, на лодке один гребной вал. А это увеличивает ее циркуляцию на поворотах, ухудшает маневренные качества.

В условиях Северного театра, где действующие базы противника оказались в непосредственной близости от нас, эти небольшие экономичные корабли пришлись ко двору. Но проект их требует доработки — усиления вооружения, создания двухвальной энергетической установки. Это ненамного удорожит строительство лодки, зато значительно улучшит ее боевые качества.

Сфера действия «щук» — средних лодок — простирается до Нордкапа, где Баренцево море граничит с Норвежским. Всем хороши «щуки», только ход у них маловат. Это иной раз приводит к огорчительным ситуациям, когда обнаруженный конвой приходится сопровождать лишь сильными выражениями — недостаток скорости не позволяет выйти в точку залпа.

Но это случается не так уж часто. Ведь мы готовились воевать, исходя из возможностей своих кораблей. Поэтому наиболее надежная тактика боевых действий выработалась у нас довольно быстро. В основе ее — поиск в непосредственной близости от неприятельского побережья, особенно в районе портов и гаваней, и залповая стрельба, во много раз увеличивающая вероятность попадания.

Резонность принятой нами тактики поиска была доказана и «от противного». Командир четыреста третьей «щуки», вернувшейся с Белого моря, капитан-лейтенант Коваленко решил проводить поиск по-иному. Рассуждал он примерно так: немцы не могли не заметить, что, плавая в двух-трех милях от берега, они постоянно подвергаются атакам подводных лодок. Скорее всего они попытаются избежать этих атак, начав плавать мористее.

И вот, выйдя в море, Коваленко в пределах своей позиции стал вести поиск в расстоянии десяти — двенадцати миль от берега.

Но, попытавшись рассуждать за противника, он перехитрил сам себя. Немцы остались верны излюбленным курсам. А «Щ-403» не только никого не видела, что вполне естественно в обстановке полярной ночи и частых снежных зарядов, но и не слышала с помощью акустики.

Расчет не оправдался. Зато в следующем походе, начавшемся во второй половине декабря, Семен Иванович Коваленко искал противника там же, где и все, и вернулся с удачей.

Атака, которую он провел, и ее результаты были не вполне обычными, и поэтому на них стоит остановиться. Плавая в Порсангер-фиорде, Коваленко решил здесь же, не отходя в предназначенный для этого район, произвести зарядку батареи. Это давало возможность не прекращать поиска, да к тому же в заливе было сравнительно тихо, а в море не на шутку штормило. На мостик были поставлены дополнительные наблюдатели, один из артрасчетов находился у пушки. В таком положении лодка и встретила конвой в составе транспорта на десять тысяч тонн, четырех сторожевиков и нескольких катеров-охотников.

Противник шел на выгодном курсовом угле, торпеды были готовы к выстрелу. Оставалось подправить курс по ночному прицелу и скомандовать «Товсь!» и «Залп!» — на это потребовалось всего несколько секунд. В момент залпа из-за корпуса транспорта стал выдвигаться силуэт ранее не замеченного сторожевика. В результате торпеды поразили оба корабля. Это был первый на флоте «дуплет»! Во время взрыва — случай невероятный! — сверкнула такая сильная «молния», что свет, проникнув через рубочный люк, озарил механика, стоявшего в центральном посту у трапа. Всех находящихся на мостике обдало какой-то грязью. И не мудрено — дистанция залпа была менее трех кабельтовых.

После этого лодка, в надводном же положении, укрылась в какой-то бухточке и осталась не замеченной кораблями охранения.

Словом, все обошлось хорошо. Но если бы лодку обнаружили и загнали под воду, ей пришлось бы туго с незаряженными аккумуляторами. На разборе похода на это было обращено особое внимание: плавать в надводном положении ночью можно и под носом у противника — это не возбраняется, но батареи не должны быть разряжены. Запас электроэнергии нужен такой, чтобы в случае необходимости лодка могла несколько часов уклоняться от преследования в подводном положении.

В целом же этот поход «Щ-403», как уже говорилось выше, подтвердил правильность принятой у нас системы поиска. Об этом же свидетельствовал и состоявшийся примерно в то же время поход «Щ-404», которая с десяти кабельтовых двумя торпедами поразила неприятельский транспорт.

Годились «щуки» и для того, чтобы тихо подкрасться к вражескому берегу и незаметно для чужих глаз высадить разведывательную группу или же, наоборот, принять ее на борт после выполнения спецзадания. Порой подводники становились свидетелями безмолвных трагедий: проходили все сроки, а группа не возвращалась, и лодка, так и не дождавшись отважных гостей, уходила в море…

Кроме «щук» есть у нас и две лодки типа «С». Но всерьез говорить об их опыте еще рано. Пока лишь «С-102» побывала в деле. Первые два ее похода прошли безрезультатно. Зато в третьем она удачно высадила, а потом сняла с норвежского берега разведгруппу и дважды выходила в атаку по конвоям. Одна из атак была обычной и завершилась потоплением немецкого судна. Во второй же атаке капитан-лейтенант Городничий — командир «С-102» — повторил «дуплет» Коваленко. Стреляя из подводного положения, он одним залпом пустил ко дну сразу два транспорта. Словом, от этих лодок и их экипажей мы ждем многого. Для этого есть все возможности. «Эски» новее и совершеннее «щук». У них выше скорость хода, большая дальность плавания и сильная, как у «декабристов», артиллерия.

За Нордкапом, в Норвежском море, действуют рыцари дальних коммуникаций — подводные крейсера. Они выходят туда в грозном триединстве своего оружия — торпедного, минного и артиллерийского. Первым на разведку к западным базам немцев ходил на «К-1» Августинович. За ним потянулись и остальные.

«Катюши» ставят активные минные заграждения на пути конвоев. Это нелегкая задача, требующая высочайшей навигационной точности и абсолютной скрытности. При нарушении хотя бы одного из этих условий весь труд может пойти насмарку. Но нашим удается соблюдать эти условия полностью. И уже не раз командиры докладывали о замеченных в районе минных постановок пожарах. А вода, как известно, сама по себе гореть не может.

«К-3» выходила в так называемое Лоппское море — шхерный район норвежского побережья. Это был первый поход капитан-лейтенанта Малофеева, и поэтому Гаджиев, только что вернувшийся с моря, пересел на эту лодку, захватив с собой дивизионного штурмана Васильева.

Лодка благополучно достигла назначенной позиции и поставила мины на морских путях врага, в районе Хаммерфеста. Потом, форсировав неприятельское минное заграждение, она проникла в шхеры. Там и встретила она 3 декабря конвой в составе крупного транспорта, сторожевого корабля и двух противолодочных катеров.

Две из четырех выпущенных торпед поразили транспорт, и он начал тонуть. Но лодка в момент залпа была засечена, и корабли охранения атаковали ее глубинными бомбами. Пришлось нырять. От близкого взрыва бомб «К-3» потеряла плавучесть и «провалилась», ткнувшись в грунт. Бомбовые атаки продолжались. Лодка пробовала маневрировать, потом снова ложилась на грунт. Но бомбометание велось точно — одна из топливных цистерн дала течь и всплывший наверх соляр демаскировал подводный крейсер. Сказалось касание грунта.

Положение было критическим — противник крепко вцепился в лодку и, видимо, собирался ее прикончить. И тогда Керим принял единственно верное решение: всплыть и дать врагу артиллерийский бой. Опыт у него в этом уже был. Правда, в прошлый раз на «К-2» он имел дело с транспортом, а здесь были боевые корабли. Но калибр, который они несли, не мог превышать калибр подводного крейсера. Да и что еще можно было предпринять? Во всяком случае, 100-миллиметровые пушки оставляли хороший шанс на спасение и на победу.

Лодка всплыла. Комендоры во главе с лейтенантом Виноградовым бросились на свои боевые места. Сторожевик и катера приближались с правого борта. Они с ходу начали стрельбу. И случай помог врагу. Одна из первых очередей крупнокалиберного пулемета сбила защелку рукоятки замка у носового орудия. Пушка оказалась выведенной из строя. Зато кормовая «сотка» под командованием старшины 2-й статьи Конопелько немедленно изготовилась к ведению огня.

Вражеские артиллеристы не успели как следует пристреляться, а она уже выстрелила раз, другой, третий — и сторожевик, окутавшись пламенем и дымом, ушел в воду. Снаряд попал ему в корму, где хранился боезапас. Тотчас же огонь был перенесен на катер, поспешивший к месту гибели сторожевого корабля. И катер скрылся под водой вслед за своим старшим партнером. Второй катер развернулся и бросился наутек, под прикрытие ближайшего мыса.

Весь артиллерийский бой продолжался семь минут. Комендоры израсходовали тридцать девять снарядов…

Артиллерия принесла успех и «К-22», которой командовал старейший североморец Виктор Николаевич Котельников. В одном из походов, в котором участвовал и комбриг Виноградов, лодка потопила артогнем сначала пароход, а потом три небольших судна. Расстрелял из пушек тральщик и командир «К-23» Леонид Степанович Потапов, старый моряк, член партии с 1920 года, в прошлом — политработник, комиссар корабля Амурской флотилии.

Одним словом, артиллерия «катюш» используется вовсю.

В 1942 году мы, североморские подводники, вступили, получив признание главной силы в борьбе на вражеских морских коммуникациях. Признание это исходило не только от нашего командования, но и от противника. Его транспорты не отваживаются теперь пускаться в путь в одиночку, как в начале войны. Они идут под прикрытием кораблей и самолетов. Коммуникации прикрываются противолодочными минными постановками. Все это создает для фашистского флота немалое боевое напряжение. И не случайно немцы усилили, флот, базирующийся на норвежское побережье. Сюда переведено дополнительное количество эсминцев и малых кораблей. Переброшены на Север новые подводные лодки, крейсера и линейный корабль «Тирпиц».

Но лодки и крупные корабли появились здесь не из-за нас. Они нацелены против союзных конвоев, которые довольно регулярно идут теперь на Мурманск. К нашим прежним задачам прибавляется еще одна: прикрывать собственные внешние коммуникации.