"Золотая рыбка" - читать интересную книгу автора (Остин Несси)

7

Габриель сама не понимала, что это случилось со временем. Оно то замедляло бег, так что каждый час растягивался на целую вечность, то вдруг выкидывало новый фортель — и молодая женщина не успевала опомниться, как оказывалось, что пролетело несколько суток, а она и не помнит каким образом.

А началось это в тот день, когда удача улыбнулась-таки ей. Битых два дня Габриель никак не могла связаться с Жераром. Оно и неудивительно: барон де Руивьена как раз находился в какой-то ответственной поездке, и легче было достать луну с неба, чем дозвониться до него и добиться, чтобы бдительный секретарь соединил ее с ним. Тем более что именно с этим секретарем молодая женщина была незнакома. Впрочем, в любом случае, она не могла объяснить суть своего дела никому, кроме Жерара!

И вот наконец-то в трубке послышался знакомый голос:

— Алло!

Габриель много раз слышала этот звучный, полный жизненной силы баритон, но сейчас ее словно ножом по сердцу резануло. До чего же он был похож на голос Натана!

На молодую женщину снова нахлынула паника. Как ни готовилась она к этому нелегкому разговору, сейчас, когда дошло до дела, все заготовленные заранее тщательно выверенные фразы вылетели из головы.

— Жерар… — сбиваясь от волнения, начала она, — помните, когда я в последний раз гостила у вас…

— Разумеется, помню, — перебил ее барон. — Габи, детка, я понимаю, что, раз уж ты решила разыскать меня в самый разгар поездки, значит, произошло нечто важное. Но у меня чертовски мало времени. Пожалуйста, как можно короче.

Габриель вздохнула. И так нехорошо, и этак неладно. Ну как выбрать меньшее из двух зол? Понимая, что, оттягивая время, она ничего не решит, молодая женщина собралась с духом и, закрыв глаза от ужаса, выпалила:

— Жерар, только не волнуйтесь, но я узнала, что у вас в Штатах есть взрослый сын!

На несколько минут в трубке воцарилось гробовое молчание. Потом раздались какие-то щелчки, голос Жерара сначала произнес в отдалении что-то по-французски, а затем снова зазвучал громко и ясно:

— Кажется, я поспешил с выводами. Я велел секретарю ни под каким предлогом не беспокоить меня и не прерывать нашего разговора. Теперь я тебя внимательно слушаю. Давай выкладывай все по порядку…

А потом она позвонила Натану и сама назначила ему свидание на пятницу. Естественно, он согласился. А кто бы отказался на его месте? Но что он при этом подумал о ней? О, мысли об этом Габриель усиленно гнала прочь.

Впрочем, другие мысли, о том, что ждет ее в предстоящую пятницу, были не менее тягостные. Мучительное ожидание и неизвестность настолько лишали жизненных сил, что Габриель ничего не могла делать. Из пары мест, куда она посылала резюме, пришли приглашения на собеседование, но она была не в состоянии сейчас сосредоточиться на поисках работы. «Я подумаю об этом завтра», — говорила она себе, как героиня известного романа. Но и завтра было то же самое.

И вот наконец роковой день настал. За час до назначенного срока в квартире Габриель раздался звонок. Нервничая, молодая женщина открыла дверь. На пороге стоял Жерар. Один, без неизменного телохранителя, секретаря или еще кого из свиты, что обычно сопровождает политического деятеля такого масштаба.

В отличие от молодой женщины барон де Руивьен выглядел совершенно спокойным. Однако Габриель заметила жесткую, напряженную складку у губ Жерара, новые морщинки у глаз. Еще бы! В пятьдесят с лишним лет узнать, что у тебя есть взрослый сын. Хотя еще неизвестно, поверил ли до конца барон в то, что Натан действительно его сын.

Хотя Габриель всегда общалась с мужем тети легко и непринужденно, сейчас ее сковывала мучительная неловкость. Пригласив гостя войти, она угостила его кофе. Затем они попытались беседовать, но разговор шел вяло — обоим было о чем подумать. Наконец Жерар бросил испытующий взгляд на Габриель.

— Нервничаешь? — спросил он.

— Есть немного, — призналась она. — А вы?

— Сам не знаю. Жизнь давно научила меня: иной раз действительность бывает невероятнее любого вымысла. А иной раз, наоборот, самая правдоподобная история оказывается чистейшей воды надувательством.

Так, значит, он еще сомневался. А вот у Габриель никаких сомнений уже не осталось. Теперь, снова увидев Жерара, она находила в его лице, голосе, даже манере держаться все больше общего с Натаном.

— А самой-то тебе этот молодой человек, Натан Форрест, понравился? — спросил вдруг барон.

Понравился ли? Габриель так и обомлела.

Не самое подходящее слово для того, чтобы описать впечатление, которое произвел на нее Натан. Уж слишком оно пресное, слишком безликое. Тогда как Натана можно назвать каким угодно, только не пресным и безликим. Он то бесил Габриель, то приводил в восторг, а уж при воспоминаниях о связавшем их вечере ее и вовсе покидала какая бы то ни было способность рассуждать здраво.

По счастью, раздавшийся звонок в дверь избавил молодую женщину от необходимости отвечать на вопрос. Правда, облегчение ее было не долгим. Предстоял самый тягостный момент. И Габриель запаниковала.

— Ох, это он! Жерар, что мне делать? Что ему сказать?

— Приведи его сюда, — велел Жерар и добавил, чуть смягчив тон: — Не беспокойся, детка, предоставь все объяснения мне.

Но ведь он же не знает всего, не знает, что ситуация так ужасно запуталось. А все потому, что она допустила слабость, пошла на поводу у эмоций.

Еле дыша, Габриель направилась к двери. Непослушными руками повернула защелку замка. И замерла на пороге, не в силах ни оторвать глаз от Натана, ни произнести хотя бы слова приветствия.

Впервые она увидела его не в строгом деловом или вечернем костюме, если, конечно, не считать тех минут, когда на нем вовсе никакой одежды не было. Мягкая рубашка из серебристого шелка облегала широкие плечи молодого человека, в открытом вороте виднелась полоска загорелой кожи. Волосы чуть растрепались от ветра, глаза сияли знойным огнем, губы чуть приоткрылись от предвкушения.

Без единого слова он Привлек Габриель к себе, заглянул ей в лицо. В глазах его читался страстный призыв. Сейчас Натан сам не понимал, какого черта не позвонил ей первым, почему позволил отложить свидание на такой далекий срок. Эта прелестная женщина спелым плодом падала в руки, так с какой стати он отказывался принять этот дивный дар? Он хотел ее, хотел снова и снова. И прямо сейчас.

— Габриель… — пробормотал он. — Габриель…

Она знала, что у него на уме. Знала и то, что должна остановить это безумие… Но была бессильна сопротивляться напору Натана и пылкому ответу своего тела.

Губы Натана уже припали к ее губам, руки блуждали по ее телу. И Габриель против своей воли ответила на поцелуй с такой страстью, которой не подозревала в себе. Пальцы ее заскользили по широкой мускулистой спине молодого человека. Натан прижимал возлюбленную так крепко, что она ощущала, как напряглось от вожделения его тело.

А ведь за дверью ждет Жерар!

Эта мысль отрезвила Габриель. Она с трудом оторвалась от губ Натана, уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.

— Натан, нет… не надо…

Он тихонько рассмеялся.

— Боишься, я возьму тебя прямо здесь, на пороге? Ты права, именно это я и собирался сделать. — Он ласково провел пальцем по трепещущим губам Габи, но тут, очевидно, понял, что ситуация серьезнее, чем ему казалось. Что такое, малышка? Эндрю дома?

Габриель снедал жгучий стыд. Похоже, Натан ничуть не сомневается в том, что может заполучить ее, когда и где ему только вздумается. И, самое горькое, он совершенно прав. Не жди в гостиной Жерар, Габриель без малейшего сопротивления уступила бы ему. Впрочем, возразила она себе, если бы Жерар не ждал в гостиной, Натана тут и подавно бы не было. Я не стала бы звонить ему первой, не стала бы назначать свидания у себя дома.

Но Натан, сам не зная того, дал ей возможность перейти к сути дела.

Габриель покачала головой.

— Нет. Это не Эндрю.

Ну как объяснить ему, кто и зачем его ждет? Натан и не подозревает о том, что ему предстоит. Жить, не зная, кто твой отец, и вдруг встретиться с ним лицом к лицу без всякой предварительной подготовки! Как отреагирует Натан на столь ошеломляющее открытие?

Молодой человек недоуменно глядел на нее.

— Не Эндрю? Ох, Габи, только не сейчас! Чего ради тебе вздумалось кого-то приглашать?

— Я… я хочу познакомить тебя с одним человеком.

Натан разозлился. Что еще она выдумала? Нашла время знакомить его с каким-то своим приятелем, когда ему не хочется видеть никого, кроме нее.

Но Габриель решительно высвободилась из его объятий, подошла к двери, приоткрыла ее, приглашая Натана в комнату.

Недовольно хмурясь, он переступил порог… и замер. Безошибочный инстинкт, развившийся еще в детстве и столько лет помогавший ему в бизнесе, мгновенно подсказал: дело серьезное.

Навстречу Натану с обитого кожей кресла поднялся высокий худощавый мужчина средних лет. Лицо его — породистое, волевое, аристократичное — показалось молодому человеку смутно знакомым. Где же он его видел? Кажется, мелькало на страницах газет, в разделах, посвященных политике. Вроде бы… вроде бы это какой-то видный политический деятель одного из европейских государств. Но что ему вдруг понадобилось от него?

— Кто вы? — негромко спросил Натан, глядя на смуглое лицо незнакомца и вдруг понимая, что оно знакомо ему не только по фотографиям в газетах. Примерно такое лицо будет глядеть на него из зеркала лет через двадцать — тридцать…

Незнакомец очень внимательно смотрел на Натана. Но тот не мог прочесть, какие мысли таятся за бесстрастным спокойствием этого волевого лица.

— Я барон Жерар де Руивьен, — медленно произнес он. — И у меня есть все основания полагать, что вы — мой сын.

Хотя Натан уже успел морально подготовиться к чему-то очень и очень необычному и значимому, но такого никак не ожидал. Инстинкт самосохранения, не раз выручавший его еще с ранней юности, заставил Натана мгновенно насторожиться.

— Простите, должно быть, вы ошибаетесь, — холодно произнес он, позволив себе улыбнуться вежливой и чуть пренебрежительной улыбкой. — Будьте добры, объяснитесь.

Габриель так и ахнула, потрясенная, и испуганно покосилась на барона — как тот воспринял дерзость? Едва ли он привык к подобному обращению. Но Жерар как будто ожидал чего-нибудь в этом роде.

Легким кивком барон указал Натану на кресло напротив себя.

— Может, вы присядете и мы спокойно обо всем поговорим?

— Спасибо, но пока я постою.

Натан медленно повернулся к хозяйке дома. До него только сейчас дошло, что французский дипломат, назвавшийся его отцом, находится не где-нибудь, а в ее квартире. И явно явился сюда не без ее ведома. А значит, все это… подстроено?!

Вид Габриель подтверждал самые худшие его опасения. В широко раскрытых глазах молодой женщины застыло напряженное ожидание, лицо побледнело. Стоя у двери и вся как-то съежившись, она с явной тревогой поглядывала то на Натана, то на барона… Как там он представился? На барона де Руивьена.

Вспомнив заголовок, виденный им в одной из газет дня три назад, Натан посмотрел на француза.

— Позвольте, но, если я не ошибаюсь, вам полагается сейчас находиться в инспекционной поездке по лагерям Иностранного легиона.

Барон хладнокровно кивнул.

— Именно.

— Тогда почему вы здесь? Что-то я не слышал, чтобы Иностранный легион открыл базу в Нью-Йорке.

Барон пропустил колкость мимо ушей.

— Некоторое время назад в одно из моих поместий пришло письмо от женщины, которая назвалась вашей бабушкой…

— Имя этой женщины? — перебил Натан.

— Матильда Форрест.

Глаза его сузились. Сердце забилось медленно и гулко, в ушах зазвенело.

— Так звали мою бабушку, — хрипло проговорил он. — Дайте письмо!

Это была не просьба, это было требование. И Габриель снова испугалась, как отреагирует Жерар, привыкший распоряжаться сам, а не исполнять чужие указания. Однако барон снова кивнул, как будто заранее ждал этой просьбы, и протянул молодому человеку конверт.

Натан мгновенно пробежал глазами скупые лаконичные строчки. Да, это действительно был почерк его бабушки… и ее стиль. «Несчастная грешная дочь» — именно так обычно называла Матильда Форрест мать Натана, ничуть не считаясь с тем, что эти слова больно ранят мальчика.

— Она умерла три года назад, — медленно произнес он.

— Да. Как вы прочитали, письмо должно было попасть к адресату только после смерти миссис Форрест. И, опять же как вы прочитали, эта достойная женщина со всей определенностью утверждает, что вы мой сын.

Натан тряхнул головой. Все происходящее настолько выбивалось из рамок обыденности, что на миг он подумал, уж не видится ли ему все это в фантасмагорическом сне. Явиться к любовнице и вдруг узнать, что твой отец — французский барон да еще видный политик в придачу!

Однако пробуждения не наступало. И Натан неожиданно для себя вдруг растерялся.

— Но мне ничего не известно о моем отце. Совсем ничего.

— Я понимаю. — Жерар помолчал несколько мгновений, прежде чем сказать: — Ваша мать перед войной поехала во французский летний лагерь для молодых христиан, организованный обществом «Мир единой веры». Вам это известно?

— Нет, — пробормотал Натан. — Бабушка всегда очень неодобрительно отзывалась о подобных лагерях. — Ему вдруг пришли на память слова соседки, которая пеняла бабке, что та не всегда была столь принципиальна, за что и пострадала. Уж не потому ли Матильда Форрест громила эти «гнезда разврата»? — Это, наверное, можно выяснить, — медленно произнес он. — Должны были остаться какие-то архивы.

Барон кивнул.

— В тот год вывезенным в лагерь подросткам не удалось вовремя вернуться на родину — немцы вторглись во Францию. И возвращение отложилось на несколько лет. Ваша мать приехала на родину смертельно больной, но с ребенком на руках.

— Вы уже навели справки о моей матери, не так ли? — с упреком спросил Натан.

Француз пожал плечами.

— Разумеется. И о вашей матери, и, само собой, о вас. — Он немного помолчал, ожидая, не вознегодует ли Натан на такую бесцеремонность, но, видя, что тот молчит, продолжил: — Сами понимаете, в такой ситуации это самое разумное.

Натан неохотно кивнул — своя логика в словах Жерара де Руивьена была. Если бы на него вдруг обрушилось подобное известие, он бы тоже постарался все как следует проверить и выяснить, Внезапно до него дошло, что они с бароном, можно сказать, оказались в одинаковом положении: как для него стало шоком узнать, кто его отец, так и тот, верно, пережил немалое потрясение, узнав о существовании у него сына в Америке.

Натан перевел глаза на молчаливую свидетельницу их разговора. Габи вся съежилась, стараясь сделаться меньше и незаметнее.

— А какое отношение Габриель имеет ко всей этой истории?

Молодая женщина с самого начала ждала, когда же он задаст этот вопрос. Ждала и боялась. Но не собиралась увиливать от признания. Не успел Жерар открыть рот, как Габриель ответила:

— Так получилось, что первой письмо прочла именно я. Я гостила в поместье барона, и оно случайно попало мне в руки.

Гостила в поместье барона? Ну и круг знакомых у этой скромной актрисочки: то популярнейший певец, то француз-аристократ. Но сейчас Натана занимал более насущный вопрос.

— Когда это произошло? — В голосе его звучал гнев.

Габриель поежилась.

— Чуть больше месяца назад.

Вот теперь все куски головоломки встали на свои места. Натан поглядел в широко распахнутые честные глаза Габриель — и его с головой затопила холодная ярость. Какова лгунья!

— Ты явилась на просмотр специально, чтобы познакомиться со мной, — сквозь зубы процедил он.

— Да.

На Габриель навалилась тяжелая апатия. До чего же все неудачно сложилось!

— И сделала вид, что тебя интересует роль в рекламном ролике. Не удивлюсь, если выяснится, что никакая ты не актриса.

Натан сказал все это не потому, что действительно так думал, — в конце концов на съемках Габриель проявила незаурядные актерские способности, — а лишь от ярости. Но по тому, как дрогнули веки молодой женщины, а на щеках выступили яркие пятна румянца, понял, что попал в точку. Открытие это и вовсе лишило его рассудка.

Габриель догадалась, каким будет его следующее обвинение за секунду до того, как Натан открыл рот, и взглядом попросила о пощаде. Но он был неумолим.

— Допустим, до сих пор все понятно. Но почему ты переспала со мной, а, Габриель? Из любопытства?

Несчастная женщина метнула панический взгляд на Жерара. Тот молча слушал этот насыщенный страстями разговор, в котором Габриель отводилась столь неприглядная роль. На бесстрастном лице французского дипломата ничего не отражалось, но молодая женщина прекрасно понимала: он не пропустил мимо ушей последнее, чудовищное в своей правдивости обвинение Натана. Понимала она и другое: барон, как никто, умеет вовремя промолчать и не станет вмешивать в чужую личную жизнь. Правда, это означало, что и выпутываться ей предстоит лишь своими силами, не рассчитывая на чью-либо помощь.

— Не думаю, что сейчас уместно обсуждать эту тему… — начала она.

— Ах, ты не думаешь? — издевательски протянул Натан. — А я вот думаю, что не тебе судить, что и когда уместно, а что нет. У тебя, по-моему, с этим большие проблемы.

Черт возьми! Васильковые глаза наполнились бесконечной обидой, и Натан почувствовал себя извергом и мучителем слабых и беззащитных. Но, вспомнив, как эта «слабая и беззащитная» ловко обвела его вокруг пальца, он задушил жалость в своем сердце. Как и новый прилив желания — ведь такими же вот широко распахнутыми наивными глазами смотрела Габриель на него в тот вечер, а он, дурак, попался на удочку. Его трепетная золота рыбка оказалась самым настоящим живцом, на каких ловят идиотов вроде него!

— Но одно могу тебе сказать: актриса ты и впрямь неплохая. Тебе стоит подумать о перемене профессии.

Габриель молчала. И Натан с трудом взял себя в руки. Выяснение отношений с этой обманщицей может и подождать. Он снова повернулся к барону де Руивьену.

— Итак, вы прибыли сюда, чтобы…

— Чтобы увидеть тебя, — ответил тот просто. — Понять, правда ли то, что говорится в письме.

— Но как вы поймете это? На мне же не написано, кто мой отец.

— Вот тут ты ошибаешься, — возразил Жерар. — Именно что написано, причем такими крупными буквами, что ошибиться невозможно. Я с первого же взгляда понял, что в тебе течет кровь де Руивьенов. Когда-нибудь я покажу тебе старинные портреты, что висят в нашем родовом замке, и ты поймешь, что я имею в виду.

Впрочем, Натан и так уже все понял. В пылу эмоций он не сразу обратил внимание на то, что барон начал называть его на «ты». Если — а это теперь казалось уже несомненным — де Руивьен и правда его отец, то такое обращение представлялось более чем естественным.

А вот его реакция на слова барона оказалась не слишком естественной. Почему-то от такого простого, мимолетного упоминания о старинных портретах и родовом замке по спине у Натана пробежал холодок. Не от страха, нет, а от какого-то доселе неведомого щемящего чувства. У него, привыкшего считать себя безродным отпрыском малопочтенного семейства, вдруг оказались предки, запечатленные на портретах, которые висят в родовом замке. Но Натан счел неуместной подобную чувствительность.

— Даже если так, то что с того? — спросил он. — Все равно это знание никак не изменит ни мою жизнь, ни вашу. Можете быть спокойны, месье барон, тайна останется тайной, никто из ваших политических противников ничего не узнает. Возвращайтесь к вашим привычным обязанностям и не волнуйтесь. Теперь вы знаете: я живу полноценной насыщенной жизнью и сложившееся положение вещей меня вполне устраивает. Ни ваше богатство, ни титул меня совершенно не интересуют, и я никогда не стану на них притязать, даю вам слово.

Глаза барона сузились.

— И ты даже не хочешь увидеть землю своих предков? — ледяным тоном осведомился он, словно Натан смертельно оскорбил его.

Снова возникло это щемящее, томительное ощущение… Натан покачал головой, отгоняя наваждение и злясь на себя за слабоволие и склонность к глупым мечтаниям. Вот уж не подозревал он в себе ничего подобного.

— Ты мог бы поехать в качестве моего гостя, — продолжал Жерар.

Двое мужчин молча смотрели друг на друга.

— Зачем? — негромко спросил наконец Натан.

Жерар пожал плечами.

— Чтобы мы могли лучше узнать друг друга, — ответил он. — Ведь мы же отец и сын.

«Отец и сын» — как странно звучало для Натана это словосочетание, банальное и затертое для большинства людей. Он же привык относиться к подобным «сантиментам» с презрительным недоверием: в его мире таким вещам просто не было места.

Однако вся эта немыслимая ситуация внесла в его более или менее четкие представления о мире сумбур и смятение, все перепутала, поменяла местами. Габриель сказала тем вечером, что мужчины живут будущим и настоящим, а не прошлым, и Натан мысленно согласился с ней. Но теперь прошлое вдруг заявило о себе.

Его прошлое.

Однако Натан попытался дать отпор наплыву чувств. Нет, никакое прошлое его не интересует. И никакая Франция. Его жизнь проходит здесь и сейчас, в Америке. Тут его будущее.

— А смысл? — спросил он. — Решительно не нахожу в этом никакого смысла.

Жерар улыбнулся с таким выражением, будто видел своего вновь обретенного сына насквозь.

— Правда, не находишь? И ты позволишь мне просто взять и уйти? Откажешься от возможности, которую я тебе предлагаю? Не пожелаешь побольше узнать о нашей семье и тем самым о себе самом?

В груди Натана все жарче разгоралось волнение. Сердце билось быстро и неровно. Он всегда считал, что разговоры на тему «познай самого себя» напрасная трата времени, потеха для лентяев и бездельников. И все же…

Если сейчас он устоит перед искушением, откажется от предложения барона, не будет ли потом всю жизнь сожалеть о своем решении? Не зная, что отвечать, Натан обвел глазами гостиную. И на глаза ему попалась Габриель. Нежный румянец на ее щеках поблек, сменившись восковой бледностью, глаза смотрели настороженно, даже испуганно.

Что ж, у нее были все основания бояться. Натан не принадлежал к числу тех, кто легко прощает обиды, особенно такие серьезные.

На его губах медленно проступила злая улыбка. План мести был почти готов.

— Хорошо, — произнес Натан. — Я поеду с вами во Францию… но при одном условии.

Наступило молчание. А когда Жерар заговорил, голос его звучал так мягко и вкрадчиво, что становилось ясно: барон на грани бешенства.

— И ты еще выставляешь условия?! Мне?!

— Если я действительно ваш сын, — невозмутимо ответил Натан, — то сын уже взрослый. Вы не можете требовать от меня безоговорочного подчинения, особенно учитывая все обстоятельства. Между нами возможно лишь что-то вроде равенства. Или я ошибаюсь?

Против воли Жерар улыбнулся.

— Нет, — ответил он. — Пожалуй, ты прав. Итак, что за условие? Если я смогу выполнить его, то выполню обязательно.

Натан наслаждался мигом торжества. Глаза его встретились с испуганными глазами молодой женщины.

— Я хочу, чтобы Габриель поехала с нами.

Жерар наклонил голову, как будто прекрасно понял владевшие его сыном побуждения, и в свою очередь повернулся к племяннице жены. В глазах его стоял немой вопрос.

Габриель едва не потеряла сознания от нахлынувшей паники. О да, она любила гостить у Жерара и при других обстоятельствах с превеликой охотой воспользовалась бы случаем лишний раз съездить во Францию. Но сейчас дело обстояло совершенно иначе. Молодая женщина отлично сознавала: Натан Форрест хочет, чтобы она отправилась с ним отнюдь не потому, что все еще питает к ней хоть какие-нибудь нежные чувства, если он вообще способен питать к кому-нибудь нежные чувства. И не оттого, что мечтает о ее обществе.

В глубине серых глаз сверкала сталь, взгляд их был пристален и безжалостен настолько, что Габриель похолодела. Больше всего ей хотелось исчезнуть, оказаться как можно дальше от этой гостиной. А еще лучше — вернуться в то счастливое прошлое, когда в руки ее еще не попадало никакого таинственного письма. Но, увы, машину времени пока никто не придумал…

Первым ее побуждением было отказаться — решительно, наотрез. Но потом верх одержали иные соображения. Разве она не в долгу перед Натаном? Разве не обманывала его, пусть и из самых благих побуждений? Да и перед Жераром в долгу: он сделал ей столько хорошего, неужели она подведет его в такой важный для него момент?

И Габриель решилась.

— Хорошо, — произнесла она, ощущая, что сама себе подписывает приговор. — Я согласна.

Оба мужчины, безмолвно и неподвижно, как каменные статуи, ожидавшие ответа Габриель, разом зашевелились, переменили позу.

Жерар снова обратился к Натану:

— Не сомневаюсь, что у тебя осталось еще множество вопросов, которые ты бы хотел мне задать. Даже если сейчас ты не хочешь ничего говорить, все равно они неизбежно всплывут со временем. Я рад, что ты согласился лететь со мной: мы сможем познакомиться получше и, надеюсь, станем друзьями. Давайте же не будем терять времени. Если вы оба можете вылететь прямо сегодня, так и поступим. Мой пилот только и ждет приказа пускаться в обратный путь.

Натан хмыкнул. Вот это называется брать быка за рога. Однако, как ни смешно, сейчас его и впрямь ничего не держало в Штатах. Рекламный ролик снят, в компании все идет своим чередом. Еще немного, и она «созреет» для продажи, тогда снова настанут горячие деньки. А пока… пока все прекрасно обойдутся и без его личного присутствия. Даром что ли он всегда уделял большое внимание подбору компетентного персонала?

Молодой человек кивнул.

Жерар перевел взгляд на племянницу жены.

— Габи, я очень благодарен тебе за поддержку и помощь. Насколько я понимаю, ты сейчас свободна и тебе не придется разбираться с работодателями.

Габриель вздохнула. В каком-то смысле разбираться с работодателем ей придется, но не перед поездкой, а непосредственно во время нее. Ведь последний ее работодатель — Натан Форрест.

— О да, я абсолютно свободна, — заверила она.