"Убик" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Киндред)

X

— А сейчас, — произнес диктор, — предоставляем экран ведущему новостей Джиму Хантеру.

Появилось гладковыбритое лучезарное лицо журналиста:

— Глен Рансайтер сегодня вновь очутился в своем родном городе. Но это не то возвращение, которое может кого-нибудь обрадовать. «Корпорацию Рансайтера», наиболее известную из многочисленных профилактических учреждений, находящихся на Земле, постиг вчера трагический удар. Во время террористического акта на секретном предприятии, находящемся под поверхностью Луны, Глен Рансайтер был смертельно ранен и умер, прежде чем его удалось поместить в холодильную камеру. Останки Глена Рансайтера перевезли в Мораторий Любимых Собратьев в Цюрихе. Несмотря на все усилия, вернуть его к жизни не удалось. Сознавая тщетность дальнейших стараний, оживление прекратили. Тело перевезено в Де-Мойн, для публичного прощания в Предпогребальном Доме Простого Пастора.

Камера показала старый деревянный, покрашенный в белый цвет дом. Вокруг толпился народ.

«Интересно, кто решил перевезти его в Де-Мойн?» — подумал Джо.

— Это печальное решение, — продолжал ведущий, — приняла его жена. Госпожа Элла Рансайтер, находящаяся ныне в холодильной камере (там согласно завещанию должен оказаться и ее муж), была возвращена в сознание и проинформирована о трагическом происшествии. Узнав о состоянии мужа, она распорядилась прекратить бесплодные попытки, направленные на возвращение полужизни человеку, с которым она, до того как действительность перечеркнула ее ожидания, надеялась соединиться и на этом этапе жизни. — На экране появилась фотография Эллы, сделанная еще при жизни. — Скорбящие работники «Корпорации Рансайтера» собрались в часовне Предпогребального Дома Простого Пастора, дабы принять участие в печальных торжествах и отдать последние почести умершему.

На экране появилась крыша Предпогребального Дома и вертикально припаркованный на ней корабль, из которого выходили несколько мужчин и женщин. К ним сразу направился человек с микрофоном.

— Скажите, пожалуйста, сэр, — послышался голос репортера, — работая на Глена Рансайтера, вы и ваши коллеги имели возможность лично узнать его? Узнать не как шефа, а как человека?

Дон Дени, прищурив глаза, словно сова, ослепленная светом, проговорил в протянутый микрофон:

— Все мы знали Глена Рансайтера как хорошего человека и достойного гражданина, располагающего к доверию. Говоря так, я выражаю мнение своих коллег.

— Господин Дени, все ли сотрудники, а точнее, бывшие сотрудники господина Рансайтера находятся здесь?

— Почти все, — ответил Дон Дени. — Господин Лен Ниггельман, президент Товарищества профилактических учреждений, обратился к нам в Нью-Йорке, проинформировав, что тело умершего находится на пути в Де-Мойн, и подтвердил возможность нашего приезда сюда. В результате он привез нас на борту своего корабля. — Дон Дени показал на корабль, из которого он и остальные члены группы только что вышли. — Мы благодарны ему за информацию о том, что господин Рансайтер находится уже не в моратории в Цюрихе, а в здешнем Предпогребальном Доме. Мы приехали сюда не все, кое-кто в это время отсутствовал в нью-йоркской конторе. Я имею в виду наших инерциалов Эла Хэммонд а и Венди Райт, а также господина Чипа, специалиста по измерению полей. Место их пребывания нам неизвестно, но, может быть…

— Да, — продолжил репортер. — Может быть, они увидят эту телевизионную программу, транслируемую при помощи спутниковой связи на всю территорию Земли, и приедут в Де-Мойн принять участие в печальных торжествах. Я уверен, и вы, наверное, согласитесь со мной: именно этого желал бы господин Рансайтер, а также его жена. А сейчас я передаю слово студии.

Джим Хантер, вновь появившись на экране, сказал:

— Рей Холлис, чьи работники обладают пси-способностями и подвержены нейтрализации только инерциалами, а посему являются объектами действий профилактических учреждений, в сообщении, переданном в студию его фирмой, выразил соболезнование по поводу внезапной смерти Глена Рансайтера и известил о своем желании принять участие в погребальных торжествах в Де-Мойне. Однако не исключено, что Лен Ниггельман, представляющий, как мы уже сообщали, Товарищество профилактических учреждений, сделает все возможное, препятствуя господину Холлису присутствовать на похоронах, ведь, по высказываниям некоторых представителей профилактических учреждений, Холлис реагировал на известие о смерти Глена Рансайтера с нескрываемым удовлетворением. — Ведущий прервался, взял в руки лист бумаги и заговорил дальше: — Переходим к другим новостям..

Джо Чип выключил телевизор. Экран погас, голос постепенно утих.

«Все это не согласуется с содержанием надписей на стенах ванной и туалета, — подумал Джо. — Возможно, умер все же Рансайтер, как сообщает телевидение, как думают Рей Холлис и Лен Ниггельман. Все они считают его умершим, а единственным контраргументом является пара стишков — их, вопреки мнению Эла, мог нацарапать каждый.

Экран телевизора засветился вновь, что сильно удивило Джо, ведь он не дотрагивался до кнопки включателя. Более того, каналы начали самостоятельно переключаться, по экрану скользили разные картинки, пока в конце концов таинственное существо не нашло нужную программу. На экране показалось лицо Глена Рансайтера.

— Твой вкус ленится? — спросил Рансайтер характерным скрипящим голосом. — Вареная капуста завладела твоим столом? По-прежнему стоит старый затхлый запах, хотя ты и истратил уйму десятицнтовиков на своей кухне? «Убик» все это изменит. «Убик» возрождает вкусовые качества продуктов, возвращает им отличный аромат. — На экране на месте лица Рансайтера появилась ярко раскрашенная банка аэрозоля. — Одно дуновение невидимого потока частичек препарата «Убик», продаваемого по доступной цене, развеет твое опасение, что весь мир завоеван упаковками кислого молока, устаревшими магнитофонами, железными кабинами лифтов, не говоря уже о других, еще не замеченных проявлениях распада. Такой распад окружающего мира — нормальное явление у особ, находящихся в состоянии полужизни, особенно на начальных стадиях, когда связи с действительностью еще достаточно сильны. Как остаточный раздражитель сохраняет что-то в виде следов мира, воспринимаемого как псевдосреда, однако, нестабильная, раз не поддерживается какой-либо эргической лубструктурой. Речь идет о тех случаях, когда, как, например, в вашем, мы имеет дело с соединением нескольких систем памяти. Однако с появлением нового, более мощного, чем все существовавшие ранее, препарата «Убик», все изменится!

Джо сидел, ошеломленно вглядываясь в экран. На нем появилась волшебница из мультфильма, стремительно двигавшаяся по воздуху, всюду распыляя «Убик».

Затем место волшебницы заняла серьезная домохозяйка с лошадиной челюстью и крупными, торчащими наружу зубами. Она загремела металлическим голосом:

— Я перешла на «Убик» после использования более слабых, устаревших стабилизаторов действительности. Мои кастрюли и сковородки превращались в кучу ржавчины. Проваливались полы в квартире, Чарли, мой муж, пробил ногой дверь в спальню. Но сейчас я использую новый — экономичный, сильный препарат «Убик» и получаю чудесные результаты. Посмотрите на этот холодильник. — На экране появилась старая модель «Дженерал Электрик». — Ему уже восемьдесят лет!

— Шестьдесят два года, — машинально поправил Джо.

— Посмотрите, что с ним произойдет сейчас, — продолжала хозяйка, опрыскивая холодильник препаратом «Убик». Магические блестки образовали облако вокруг старой модели, и через минуту на его месте появился современный шестидверный платный красавец.

— Да, — раздался снова серьезный голос Рансайтера, — благодаря использованию последних достижений науки процесс перехода материи от устаревших к современным формам возможен за сумму, имеющуюся у любого квартиросъемщика. «Убик» продается в лучших хозяйственных магазинах во всем мире. Вовнутрь не использовать. Не хранить вблизи открытого огня.

В точности исполнять инструкцию, напечатанную на этикетке. Итак, поищи его, Джо. Не сиди на месте, выйди из дома, купи «Убик» и распыляй его вокруг себя днем и ночью.

— Ты знаешь, что я здесь? — откликнулся Джо, вставая. — Ты меня видишь и слышишь?

— Естественно, я тебя не вижу и не слышу. Эта реклама записана на пленку видеомагнитофона за две недели, точнее, за двенадцать дней до того, как я умер. Я узнал о предстоящем взрыве, воспользовавшись услугами ясновидящих.

— Ты действительно мертв?

— Конечно. Разве ты не видел передачи из Де-Мойна? Я знаю, видел, об этом тоже рассказал мой ясновидящий.

— А надпись на стене туалета?

— Это еще один признак распада, — загремел голос Рансайтера из громкоговорителя. — Иди, купи банку «Убика», и все симптомы прекратятся.

— Эл считает, умерли мы.

— Эл уже подвержен распаду. — Рансайтер засмеялся глубоким, сотрясающим смехом, от него задрожал весь конференц-зал. — Слушай, Джо. Я записал эту чертову рекламу, стараясь вам помочь указать дорогу к спасению, особенно тебе, поскольку мы давние друзья. Я знал: происшедшее тебя совершенно дезориентирует. Так и произошло. Это абсолютно естественно, принимая во внимание состояние твоих нервов. Так или иначе — держись. Не исключено, когда ты попадешь в Де-Мойн и увидишь мое тело, выставленное для публичного обозрения, то успокоишься.

— Что такое «Убик»! — спросил Джо.

— Боюсь, однако, помочь Элу мы уже не сможем.

— Из чего состоит «Убик»! Как он действует? — настойчиво повторял Джо.

— Честно говоря, надпись на стене туалета появилась в результате присутствия Эла. Если бы не он, ты бы вообще ее не заметил.

— Ты действительно записан на видеопленке? — уточнил Джо. — Ты не слышишь меня? Это правда?

— Кроме того, Эл… — начал Рансайтер.

— К черту! — закричал Джо, близкий к капитуляции.

На экране телевизора снова появилась домохозяйка. Более тихим голосом она поучала:

— Если в вашем ближайшем магазине еще нет «Убика», господин Чип, вернитесь в свою комнату, там вы найдете бесплатный рекламный образец препарата, высланный по почте. Его вам хватит на время, пока вы не купите банку нормального объема.

Домохозяйка исчезла, экран снова стал темным и немым. Существо, которое его перед этим включило, столь же успешно и выключило.

«Итак, я должен взвалить вину за все происшедшее на Эла», — подумал Джо. Эта мысль не вызвала у него восхищения; ему казался странным такой способ рассуждений. «Эл — козел отпущения. Это бессмыслица, — подумал он. — И потом, действительно ли Рансайтер меня не слышал? Или он только делал вид, что записан на видеопленку? В определенный момент, во время рекламы, показалось, Рансайтер отвечает мне. И лишь в конце разговора его ответы полностью не совпадали с моими вопросами».

Джо вдруг почувствовал себя ночной бабочкой, бьющейся о стекло действительности, находящейся снаружи и не имеющей возможности проникнуть внутрь.

Внезапно к нему пришла новая, необычайная концепция.

«Допустим, — думал он, — Рансайтер действительно записал эту рекламу на видеопленку, основываясь на ложной информации ясновидящего, что взрыв бомбы убьет его, а все остальные останутся в живых. Запись пленки производилась из благих побуждений, но рассуждения на ней оказались ошибочными. Рансайтер не погиб, мы же умерли, как утверждала надпись в туалете на стене. Перед взрывом бомбы он распорядился показать рекламный ролик в строго определенный момент, и телекомпания с точностью все исполнила. Только таким образом можно объяснить несоответствие выступления Рансайтера по телевидению и содержания надписей, помещенных им на стенах ванной и туалета, — других версий у Джо не оказалось. Можно, правда, еще предположить: Рансайтер просто играет с нами, обманывает, уводит то в одну, то в другую сторону. Словно какая-то необычайная мощная сила, преследуя, вмешивается в нашу жизнь. Она действует в мире живых существ, а может быть, полуживых или же, пришло ему вдруг в голову, — в обоих мирах. Во всяком случае, влияние ее на наши переживания, а также, скорее всего, и на основную часть того, что с нами происходит, огромно.

Возможно, не на сам процесс распада, — решил он, — который, вполне вероятно, не зависит от нее. Хотя, как знать, не исключено, и этот процесс охвачен ее действием, несмотря на отрицание Рансайтера. «Убик» — значит вездесущность, — сообразил он, — отсюда, наверное, и название аэрозольного препарата в банках, так настойчиво рекламируемого Рансайтером. Скорее всего, он вообще не существует, а является очередным обманом с целью еще больше нас дезориентировать».

«Более того, — думал Джо, — если Рансайтер жив, тогда мы имеем дело не с одним Рансайтером, а с двумя: один, настоящий, находится в реальном мире и старается с нами установить контакт, другой, фантасмагорический, в мире полуживых, является только телом, останками, выставленными на всеобщее обозрение в Де-Мойне, штат Айова. Если рассуждать логически дальше, мы придем к выводу: другие пребывающие здесь лица — Рей Холлис или Лен Ниггельман — тоже продукты воображения, так как их реальные двойники остаются в мире живых».

— Трудно во всем этом разобраться, — произнес Джо. Ему не нравилась эта концепция. — С точки зрения симметрии, — признал он, — она — безупречна, а с другой стороны, слишком уж хаотична.

«Заскочу на минуту домой, — решил он, — возьму бесплатный образец «Убика» и поеду в Де-Мойн. Именно к такому решению пыталась склонить меня телереклама. В типичной, навязчивой форме она давала понять: безопаснее всего иметь при себе банку «Убика». И на это стоит обратить внимание, — думал Джо, — если я собираюсь еще немного пожить или хотя бы сохранить состояние полужизни».

Он вышел из такси на крыше своего дома и, съехав вниз, оказался перед своей дверью. При помощи монеты, полученной, он уже точно не помнил — то ли от Пэт, то ли от Эла, открыл ее и вошел.

В гостиной стоял легкий запах пригоревшего жира — запах, знакомый с детства. Войдя на кухню, он обнаружил его источник. Электрическая плитка, попятившись во времени, трансформировалась в старинную газовую печь фирмы «БАК» с закопченными горелками и покоробившимися, плохо прикрытыми дверцами духовки. Джо тупо смотрел на старую, изношенную печь, затем заметил подобные метаморфозы и с другими при борами. Автомат, доставлявший домой газеты, вообще исчез. Машина, изготовляющая гренки, превратилась в странный, дешевый, неавтоматический предмет, из которого тосты даже не выскакивали сами. Холодильник предстал огромным работающим при помощи ремней реликтом, вынырнувшим Бог знает из каких времен. Эта модель оказалась старше оборудования «Дженерал Электрик», показанного в рекламе. Меньше всего, но в лучшую сторону, изменилась кофеварка: в ней отсутствовала щель для монет и ее стало возможным использовать бесплатно. Время коснулось и остального кухонного оборудования, по крайней мере, оставшегося на своих местах. Так же, как и газетный автомат, совсем исчез пылесос. Джо силился вспомнить, какая еще кухонная утварь имелась раньше, но воспоминания становились все туманнее и, отказавшись от этой затеи, он вернулся в гостиную.

Телевизор тоже сильно изменился: перед Джо стоял радиоприемник фирмы «Этуотер-Кент», отделанный □од черное дерево, с диапазоном коротких, средних и длинных волн, антенной и проводом заземления. Джо это неприятно поразило.

Но почему телевизор не трансформировался в бесполезную кучу пластиковых и металлических деталей? Ведь сделан он из них, а не из старого радиоприемника.

Подобный факт подтверждал, хотя и довольно оригинально, давно забытый философский постулат платоновской философии: общая суть вещи, в любой категории, реальна.

Телевизор стал формой, введенной вместо других форм; очередные формы следовали как кадры на кинопленке.

«В любом предмете, — рассуждал Джо, — должны существовать в остаточном виде его предыдущие формы. Прошлое, хотя и сокрыто от глаз, затаилось и живет там по-прежнему, готовое появиться на свет, как только наросты поздних форм исчезнут каким-то непредвиденным образом. Мужчина заключает в себе не мальчика, а ранее живших мужчин. История началась давно.

Высохшие останки Венди. Здесь перестала нормально функционировать преемственность форм. Последняя форма исчерпалась, и после нее не наступило ничего: ни новая форма, ни следующая фаза того, что называется развитием. На этом, наверное, основывается старость: отсутствие новых форм ведет к дегенерации и дряхлости. Только в таком случае все происходит внезапно, в течение нескольких часов.

А что касается той старой доктрины — разве Платон не утверждал, нечто должно разрушиться, если какой-то внутренний элемент не принадлежит ему? Этот старый дуализм, разве в нем душа и тело не являются разделенными? Тело пришло к своему концу, как в случае с Венди, а душа вылетела, как птица из гнезда, направляясь куда-то. Возможно, заново родиться, как об этом говорит тибетская «Книга Мертвых». Это действительно правда».

«Веже, — подумал он, — я так надеюсь на это. В таком случае мы сможем еще раз все встретиться. Вот неистребимая категория. Каждый из нас очутится в новом, светлом, устойчивом мире».

Из чистого любопытства он включил доисторический приемник. Желтый целлулоидный диск засветился, динамик выдал громкое ворчание, а затем сквозь помехи и свист прорвалась какая-то станция.

— В эфире программа «Семья Пепера Янга», — объявил диктор. Раздались звуки органа: — Создана по заказу фирмы, выпускающей мыло для красивых женщин. Вчера Пепер узнал, что продолжавшаяся много месяцев работа неожиданно закончилась…

Джо выключил радио. «Предвоенная «мыльная опера», — подумал он.

Осматривая комнату, он увидел столик на стеклянных ножках в стиле барокко. На нем лежал довоенный номер газеты «Либерти», с очередной частью фантастико-футурологической повести «Ночная молния», описывающей будущую атомную войну. Джо рассеянно перелистал страницы, отложил газету и продолжил осмотр, пытаясь обнаружить другие изменения в квартире.

Вместо бесцветного пола появились широкие доски из хвойного дерева. Посреди комнаты лежал выцветший, запыленный турецкий ковер.

На стене осталась только одна картина: гравюра, изображавшая индейца, умирающего на коне. Никогда раньше Джо ее не видел. Картина не вызвала у него никаких ассоциаций. И вообще она ему не нравилась.

Видеофон пропал, на его месте стоял черный телефон с висящей трубкой, но без диска. Джо снял трубку с крючка и, услышав женский голос: «Прошу назвать нужный вам номер», сразу же повесил трубку.

Исчезла также регулируемая при помощи термостата система центрального отопления. В углу гостиной Джо заметил газовую печь, с большой металлической трубой, идущей по стене почти до потолка.

Затем он пошел в спальню, открыл шкаф, проверил его содержимое и выбрал для себя черные полуботинки, шерстяные носки, брюки-гольф, голубую хлопковую рубашку и спортивную куртку.

— Боже мой! — воскликнул он, разглядывая сумку с клюшками для гольфа. — Что за антиквариат?!

Джо вернулся в гостиную. На сей раз взгляд упал на то место, где раньше стоял Стереокомплекс последней модели. Теперь там высился предмет из темного дерева. Джо заметил ручку для завода и сразу понял, что за музыкальный аппарат перед ним. Пачки игл из бамбука лежали на полке рядом с патефоном «Виктрола», там же Джо обнаружил пластинку фирмы «Виктор», на 78 оборотов. Черная этикетка гласила: «Оркестр Рея Нобеля исполнял „Турецкий деликатес“». Все, что осталось от его коллекции долгоиграющих пластинок и лент.

«Завтра, — подумал Джо, — я, наверное, окажусь обладателем граммофона с шестеренками и играющим валиком, с записями псалмов».

Его внимание привлекла свежая, как ему показалось, газета, лежащая на софе. Он взял ее и прочитал дату: вторник, 12 сентября 1939. Бросил взгляд на заголовки:

Сводки военных действий, разворачивающихся на Западном фронте.

«Любопытно, — подумал он. — Началась Вторая мировая война, и французам казалось, что они побеждают». Затем он прочитал другой заголовок:

Газета стоила три цента. Это тоже его заинтересовало.

«Что сейчас можно купить за такие деньги? — спросил он себя. Джо отложил газету и еще раз обратил внимание на ее свежий вид. Ей — день, от силы два, — подумал он. — Не больше. Итак, я уже знаю дату и могу точно установить, до какого момента отступило время».

Шатаясь по комнатам в ожидании дальнейших изменений, он подошел к находящемуся в спальне комоду, на котором стояло несколько фотографий.

На всех — портреты Рансайтера. Но не того, которого знал Джо: ребенок, подросток и наконец молодой мужчина, однако всюду легко узнаваемый.

Джо. достал бумажник, но нашел в нем лиши» фотографии Рансайтера, и ни одной фотографии своих знакомых, родных. Только Рансайтер! Он спрятал бумажник в карман и вдруг с удивлением осознал, что сделан он не из пластика, а из настоящей кожи. Итак, все сходилось. В то время кожа была легкодоступна. Он еще раз вытащил бумажник и внимательно осмотрел его, потер Пальмами кожу; прикосновение к ней явилось для него совершенно новым переживанием, кстати, очень приятным. «Несравненно лучше, чем пластик», — пришел Джо к выводу.

Вернувшись в гостиную, он осмотрелся, пытаясь найти почтовую перегородку, нишу в стене, в которой надеялся обнаружить сегодняшние письма. Но увы, она тоже исчезла. Джо начал; усиленно вспоминать, как получали письма раньше.

«На полу под дверьми квартиры? — Нет. В какой-то коробке», — он наконец вспомнил: почтовый ящик. Но где же он находится? Возле главного входа в здание? Вряд ли, но стоит проверить. Значит, надо выйти из квартиры: почта — на первом этаже, а он на двадцать этажей выше.

— Опустите пять центов, — сказала дверь, когда он попробовал их открыть.

Да, врожденное упрямство платных дверей переживет все. Они смогут функционировать сколь угодно долго, пусть даже время повернет вспять в этом городе… а может, и во всем мире.

Он бросил монету в щель и быстро пересек холл в направлении эскалатора, которым он пользовался совсем недавно. Однако вместо него он увидел неподвижные бетонные ступени. «Двадцать этажей вниз, — подумал Джо. — Ступень за ступенью. Это невозможно, никто не в состоянии проделать такой путь. Лифт». Он направился к нему и вдруг вспомнил происшедшее с Элом.

«А если теперь я увижу то же, что и он? — спросил он себя. — Старая кабина, висящая на металлическом тросе и обслуживаемая седым старцем-лифтером. Картинка не 1939, а 1909 года. В тот раз процесс сдвига во времени зашел дальше, чем во всех остальных случаях, известных мне до сих пор».

Следовало не рисковать, а воспользоваться ступенями.

Смирившись, он начал спуск. Уже на полпути он вдруг понял один зловещий факт: ни наверх, ни в свою квартиру, ни в ожидающее на крыше такси добраться невозможно. Если он очутится на первом этаже, то будет обречен на пребывание там, возможно, навсегда. Разве что в банке «Убика» окажется достаточно силы вернуть к действию лифт или эскалатор. «Наземные средства передвижения, — подумал он, — как они выглядят? Машины? Экипажи?»

Он продолжал спускаться, перескакивая через две ступеньки. Менять решение было поздно.

Через некоторое время он оказался в огромном холле, в центре которого стоял длинный стол с мраморной крышкой, а на нем две керамические вазы с цветами, кажется, ирисами. Четыре широкие ступени вели к парадным дверям. Джо одолел их.

Снова ступени. Справа находился ряд закрытых на ключ латунных ящиков, на каждом из которых значилась чья-то фамилия. Значит, он прав — почту доставляли именно сюда. Он нашел свой ящик с надписью «Джозеф Чип 2075», а также кнопку звонка, скорее всего, ведущего в его квартиру.

Ключ. У него нет ключа. А может быть?.. Порывшись в карманах, Джо нашел связку металлических ключей. Он вглядывался в них, пытаясь определить их назначение. Замок для почтового ящика казался ему маленьким, скорее всего, и ключ небольшой. Джо выбрал самый маленький, вставил в отверстие и провернул. Латунные дверки ящика отскочили, и он заглянул в середину.

Там лежали два письма и прямоугольный сверток, обернутый коричневой бумагой и заклеенный лентой. Несколько секунд он разглядывал необыкновенные сувениры прошлого: пурпурные трехцентовые марки с изображением Джорджа Вашингтона, затем разорвалупаковку, с удовлетворением отметив, что содержимое достаточно тяжелое.

«Но ведь, — внезапно сообразил он, — в нем нет банки: он слишком короток. — Джо почувствовал прикосновение страха. А если это не рекламный образец «Убика»? Нет, это должен быть он, просто обязан! Иначе повторится история с Злом. «Mors certa et hora certa», — произнес он, выбрасывая обертку и вчитываясь в надпись на упаковке. «Убик» — бальзам для почек и печени. Внутри коробки находилась банка из голубого стекла, закрытая крышкой. На этикетке Джо прочел: «Способ употребления. Гарантируем, что это отличное обезболивающее средство, над которым доктор Эдвард Зондербар работал сорок лет, обеспечит вам спокойный сон и отличное самочувствие, навсегда избавит от необходимости просыпаться по ночам. Необходимо растворить чайную ложку бальзама «Убик» в стакане теплой воды и выпить за полчаса перед сном. Если боль или жжение не исчезнет, увеличивать дозу до столовой ложки запрещено. Детям не давать. «Убик» — очень эффективное средство при использовании согласно инструкции. При попадании на кожу вызывает раздражение, поэтому необходимо использовать резиновые перчатки. Следить за тем, чтобы препарат не попадал в глаза или на открытые участки кожи. Внимание: длительное применение или передозировка ведут к привыканию».

«Это безумие», — подумал Джо.

Он снова прочитал инструкцию и почувствовал, как его наполняют гнев и разочарование. Нарастающее ощущение беспомощности овладело им без остатка.

«Я погиб, — думал он. — Препарат — не то средство, которое рекламировал по телевизору Рансайтер; это какая-то таинственная смесь древних препаратов, мази для кожи, обезболивающих средств, яда и в дополнение ко всему — ни больше ни меньше — кортизон, его-то люди не знали перед Второй мировой войной. Скорее всего, наступила регрессия «Убика», описанная в рекламе Рансайтера. В этом явно чувствовалась ирония: препарат, изобретенный как средство против регрессии, сам ей подвергся. Такой поворот дела можно было предугадать, достаточно увидеть старинные, трехцентовые марки».

Джо осмотрел улицу и заметил припаркованный на углу классический музейный экспонат, передвигающийся на колесах, — авто марки «Ласаль».

«Доеду ли я до Де-Мойна на автомобиле «Ласаль» образца 1939 года? — спросил он себя. — Как ни старайся, раньше, чем через неделю, на ней туда не добраться. Но через неделю мне уже будет все равно. Да и машина еще продолжает изменяться, как и все вокруг, сдвигаясь во времени. Исключение, возможно, составит только дверь в моей квартире».

Все-таки он подошел к автомобилю, стараясь разглядеть его получше. «А вдруг это моя машина? — подумал Джо. — Может, один из ключей подходит к зажиганию? Но как я поеду на ней? Я не умею водить автомобили, особенно такие, которые имеют — как это называется? — ручное переключение скоростей». Он открыл двери, сел за руль и, закусив нижнюю губу, попытался проанализировать ситуацию.

«А может, стоит выпить столовую ложку бальзама «Убик»? — печально вздохнул Джо. — Если он действительно имеет такой состав, то убьет меня наверняка». Но подобная смерть не показалась ему привлекательной.

«Минуточку, — его вдруг осенило. — В 1939 году уже существовали авиалинии. Наверное, стоит добраться до нью-йоркского аэродрома на этом автомобиле, а там нанять специальный самолет. Трехмоторную машину марки «Форд» вместе с пилотом. Таким образом я смогу попасть в Де-Мойн».

Джо перепробовал все ключи, пока один из них не включил зажигание. Стартер начал вращаться, затем завелся мотор. Джо ободрил равномерный рокот мотора. Эта форма регрессии, как и бумажник из натуральной кожи, — показалась ему приемлемой. Современным средствам транспорта, абсолютно бесшумным, не хватало такого ощутимого реального проявления мощи.

«Сейчас сцепление, — подумал он. — С левой стороны в глубине». Нащупал его левой ногой. «Нажать педаль сцепления до упора, затем включить скорость при помощи ручки!» Он попробовал произвести этот маневр, но услышал ужасный скрежет — звук металла, трущегося о металл. Скорее всего, он недостаточно сильно выжимал сцепление. Попробовал снова, и на этот раз ему удалось включить скорость.

Машина неуверенно тронулась с места; дергалась и тряслась, но двигалась вперед. Джо почувствовал прилив оптимизма.

«Теперь надо побыстрее найти этот чертов аэродром, — подумал он. — Иначе скоро будет поздно. Я окажусь в эпохе ротационного двигателя типа «Гном», с наружными цилиндрами, смазываемыми касторовым маслом. На таком аппарате остается перелететь через забор со скоростью 75 миль в час».

Через час он добрался до аэродрома, припарковал автомобиль и начал присматриваться к ангарам, рукаву, указывавшему направление и силу ветра, а также старым бипланам с деревянными винтами.

«Ну и зрелище! — изумился Джо. — Картинки из древней истории. Воскресшие реликты прошлого столетия, с известным ему реальным миром их не связывало ничего. Фантастические призраки, появившиеся на минуту в поле зрения. Скоро исчезнут и они, не удержатся дольше, чем продукты современной цивилизации. Их также сметет процесс дегенерации».

Он вылез из машины «Ласаль» и, чувствуя легкое головокружение от непривычной езды, потащился к главному корпусу аэродрома.

— Какой самолет я могу нанять за эту сумму? — спросил он первого попавшегося человека, похожего на администратора, раскладывая на стойке все свои наличные. — Мне нужно как можно быстрее попасть в Де-Мойн. Я хочу вылететь тотчас.

Лысый мужчина в очках в золоченой оправе внимательно посмотрел на банкноты.

— Эй, Сэм! — закричал он, повернув свою голову, напоминавшую яйцо. — Иди, посмотри на эти деньги!

К ним подошел другой мужчина, одетый в цветную рубашку с широкими рукавами, выцветшие хлопчатобумажные брюки и туфли.

— Фальшивые купоны, — сказал он, присмотревшись. — Банкноты для детей. Нет на них ни Вашингтона, ни Александра Гамильтона.

Мужчины внимательно посмотрели на Джо.

— У меня есть машина «Ласаль» 1939 года: она на стоянке, — сказал Джо. — Я отдам ее за перелет до Де-Мойна. Такая оплата вас устроит?

— Может, Оги Брент? — отозвался после минутного молчания владелец очков.

— Брент? — переспросил, приподняв брови, служащий в хлопчатобумажных брюках. — Его самолету двадцать лет. Он не долетит даже до Филадельфии.

— А может быть, Макджи?

— Да, но он сейчас в Ньюарке.

— В таком случае Сэнди Джесперсен. Его «Кертисс-Райт» в состоянии долететь до штата Айова. — Он обратился к Джо. — Идите в ангар номер три и найдите там красно-белый биплан марки «Кертисс». Там увидите низкого толстенького парня. Если он вас не согласится отвезти, то никто больше на нашем аэродроме не сделает этого. Придется вам ждать утра, когда вернется Макджи на своем «Фокере».

— Спасибо, — поблагодарил Джо и вышел из здания.

Быстрым шагом он направился к ангару номер три и еще издалека увидел самолет, похожий на биплан «Кертисс-Райт».

«По крайней мере, я не полечу на «Джей Эн» — учебном самолете времен войны, — обрадовался он. И вдруг подумал: — Откуда я знаю, что «Дженни» кличка самолета «Джей Эн?» Боже, в моем мозгу существуют эквиваленты элементов того времени. Теперь понятно, почему я смог вести «Ласаль»».

Рыжий, низенький толстяк что-то ремонтировал возле шасси самолета.

— Вы господин Джесперсен? — спросил Джо.

— Да. — Мужчина внимательно посмотрел на него, удивленный его одеждой, не подверженной регрессии. — Чем могу служить?

Джо объяснил ему, в чем дело.

— Вы хотите дать машину «Ласаль» за перелет в одну сторону до Де-Мойна? Может быть, туда и обратно, ведь я все равно должен возвращаться. О’кей, я посмотрю на ваш автомобиль.

Они подошли к стоянке.

— Я не вижу ни одной машины «Ласаль» 1939 года, — подозрительно сказал Джесперсен.

Он оказался прав: «Ласаль» исчез. Вместо него Джо заметил маленький «Форд» с брезентовым верхом, очень старый, вероятно, 1929 года. Он ничего не стоил, Джо понял это по выражению лица Джесперсена.

Вероятно, он никогда не попадет в Де-Мойн. А это, как утверждал Рансайтер, означает смерть, которая уже нашла Венди Райт и Эла. Вопрос только времени.

«Лучше умереть иначе», — подумал Джо, вспомнив об «Убике». Открыв дверцу «Форда», он уселся за руль.

На сиденье около него лежала бутылка, полученная им по почте. Он взял ее в руки…

…и заметил то, что его уже не удивило. Бутылка, как и машина, сдвинулась во времени. Плоская, с заметными царапинами, — такие бутылки отливали в деревянных формах. Очень старая: закрутка из мягкой жести, скорее всего, сделана вручную. Такие закрутки выпускали в конце XIX века. Изменилась и этикетка. Подняв бутылку, он прочитал отпечатанный текст.

И далее — более мелким шрифтом. Он сощурился, читая маленькие буквы:

«Это Рансайтер, — понял он. — Он по-прежнему садистски играет с нами в кошки-мышки. Хочет, чтобы мы продержались еще какое-то время. Он старается отдалить наш конец. Один Бог знает, зачем. Возможно, — думал он, — Рансайтера развлекают наши страдания. Но это не его стиль, совсем не похоже на Рансайтера».

И все-таки он отложил бутылку эликсира «Убик» и задумался, в чем суть «способа», о котором упоминал Рансайтер.