ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Барт, тебе известно, что герой наших горских игр прогуливает работу? У старшего портье есть кое-какая тревожная информация, связанная с убийством Делакампа. Тебе надо срочно его выслушать.

– Хорошо, пусть приходит в контору к девяти.

– Брось эти формальности, Барт! Натягивай штаны и мчись ко мне в амбар. Парень у меня, а преступник шатается по лесам.

– Наверняка это Бенни, – сказал Кальвин.

– Да нет, Спенсер, – возразил Дуг. Сиг был уверен, что это обычная уловка полиции, призванная усыпить бдительность настоящего преступника из Центра.

– А ты как думаешь, Квилл?

– Время покажет, – уклончиво ответил Квиллер.

Следующим пунктом в его распорядке дня стояло посещение ланча, устраиваемого Бустерс-клубом. Впервые ланч проводился в большом зале отеля lt;Макинтошgt;. Традиционная трапеза из супа и салата проходила в ускоренном темпе: члены клуба, в большинстве своем бизнесмены, коммерсанты и менеджеры, не могли тратить время попусту.

– Я отвёз молодого человека к прокурору, и мы решили, что парню лучше на несколько дней уехать из города – так безопаснее. Пусть погостит у своей тётки в Дулуте.

– А как он объяснит это администрации отеля?

– Я посоветовал ему позвонить Барри и попросить недельный отпуск в связи со смертью родственника и необходимостью помочь престарелой тетке. Ничего хорошего во всей этой истории, конечно, нет.

– Да, когда правда выйдет на свет, она будет воспринята очень болезненно. Боз уже стал героем всего округа

За столиками велись дружеские беседы, прерывавшиеся необходимостью поглощать пищу. Но вот председатель постучал по столу молотком.

Сьюзан Эксбридж, владелица антикварной лавки, села рядом с Квиллером и с пафосом проговорила:

– Дорогой! Целую вечность тебя не видела!

С тех пор как Сьюзан вступила в Театральный клуб, её речь и манеры стали несколько наигранными и аффектированными.

– Был в Мусвилле, – кратко пояснил Квиллер.

– А как поживает Полли?

– Замечательно. Что нового в мире антикварного старья?

– Я разделываюсь с коллекцией заводных копилок.

– Это ещё что такое?

– Маленькие чугунные копилки для монет.

– И дорогие?

– Одна из них стоит пятьдесят тысяч.

– Что же они собой представляют?

– Ну, заводные копилки. Некоторые очень симпатичные, другие довольно уродливые. Заходи в лавку, посмотри сам.

Бах! Бах! Бах! Собравшихся призывали к порядку. Бустерс-клуб взял на себя ответственность за проведение Фестиваля Марка Твена, и различные комитеты должны были отчитаться о ходе подготовки.

Глава комитета по проведению парадов поделился идеей устроить костюмированное шествие героев Марка Твена. К настоящему моменту уже имелись лошадь по прозвищу Солдатик, собака Эйлин и кот Том Кварц, которых намеревались впрячь в повозку, а также больше полусотни Томов Сойеров. У комитета был вопрос к собранию: каково максимально допустимое число клонов?

Комитет по организации лекций связался с крупным специалистом по Марку Твену, проживающим в Калифорнии, но специалист отнесся к их приглашению без энтузиазма. Он никогда не слышал о Пикаксе и сказал, что не может найти его на карте, а потому боится не найти и в действительности. Кроме того, он запросил за выступление непомерный гонорар. Возник вопрос: не отказаться ли от приглашения специалиста? Кто-нибудь из местных, например Джим Квиллер, вполне может прочесть лекцию, если подготовится.

– Вы все знаете, что произошло в этом номере несколько дней назад, прямо под портретом нашего великого соотечественника. В связи с этим администрация отеля считает переименование lt;президентскогоgt; люкса несвоевременным. – Вопрос был отложен до следующего года.

Сообщение комитета по нагрудным значками также оказалось малоутешительным:

– Как вам известно, пятнадцать тысяч значков с изображением белого медведя, изготовленных к прошлогоднему Ледовому фестивалю , остались нераспроданными, поскольку фестиваль не состоялся из-за раннего таяния льда на озере. Мы намеревались использовать значки при проведении Фестиваля Марка Твена, переделав изображение медведя в портрет писателя. Однако выяснилось, что это обойдётся дороже, нежели изготовление новых значков. Комитет с готовностью выслушает любые предложения на эту тему.

– Слово предоставляется Погоду Хору.

– Боюсь, вы прикончите меня на месте, – начал метеоролог, – как в древности поступали с гонцами, приносившими дурную весть, Но мой долг повелевает мне сообщить вам без утайки, что прогноз погоды на октябрь не оставляет надежд на проведение каких-либо парадов, пикников, футбольных матчей и прочих мероприятий на открытом воздухе. Если в феврале мы стали жертвой небывалой оттепели, то в октябре ожидается невиданное похолодание: мокрый снег, пурга, заморозки и снежный покров толщиной в несколько футов. Я все сказал.

Он сел на своё место под крики: lt;Отменить!.. Отложить!.. Похоронить эту идею!.. Распространить значки с белым медведем!..gt;

Прозвенел колокольчик, и слова председательствующего: lt;На этом заседание клуба объявляется закрытымgt; – потонули в шуме отодвигаемых стульев и топоте ног, устремившихся к выходу.

Квиллер, единственный член клуба без определенных занятий на ближайшие часы, неторопливо прошелся по Главной улице в направлении магазина с позолоченной вывеской lt;Эксбридж и Кобб, антиквариатgt;. Витрина, как всегда, ослепляла блеском начищенных и отполированных изделий из меди и красного дерева; от цен, как обычно, захватывало дух.

– Дорогой! Вот не ожидала, что ты так скоро откликнешься на приглашение! – пропела Сьюзан.

– Я могу уйти.

– Нет-нет! Заходи и полюбуйся на коллекцию копилок. – Проведя его в глубину магазина, она отперла шкаф, полки которого были уставлены металлическими предметами странного вида по пять-шесть дюймов в высоту и ширину.

– Покажи мне ту, что стоит пятьдесят тысяч, попросил он.

– Сьюзан заколебалась.

– Если ты собираешься писать о них, то нельзя упоминать цены и фамилию владелицы. Это пожилая женщина, а коллекция была собрана её умершим мужем.

– Было бы о чём писать! Я просто хочу посмотреть…

– Ты так прямолинеен, Квилл! – вздохнула Сьюзан.

Копилка, которую она показала, была изготовлена в виде чугунных фигурок пони и клоуна.

– А как ею пользоваться? – спросил Квиллер?

– У тебя есть цент? Положи его на эту подставку и поверни рычажок.

Когда Квиллер сделал, что она велела, пони забегал по кругу, а клоун между тем сунул монетку в прорезь.

– Это всё заводные игрушки, – объяснила Сьюзан. – Механизм приводит в действие осликов, слоников и прочее. Такие копилки были очень популярны в конце девятнадцатого века, когда все старались приучить детей к бережливости. Для ребятни это было одновременно и развлечением.

– И сколько копилок по пятьдесят тысяч ты надеешься продать в Пикаксе? – спросил Квиллер.

– Ни одной, дорогой. Самые ценные я рекламирую в одном из центральных журналов. А прочие собираюсь продать на телефонном аукционе.

Квиллер с любопытством рассматривал копилки. Тут были кошки, собаки, коровы, обезьяны, кит и шотландец в шапочке-гленгарри, с пледом через плечо и большими усами. Он имел вполне дружелюбный вид.

– Хочешь купить? – спросила Сьюзан. – Очень похож на тебя. – Она положила монетку в ладонь шотландца и нажала на рычаг. Шотландец поморгал, приподнял руку и сунул монету в нагрудный карман.

– И сколько она стоит?

– Ну… Эта копилка не такая старинная, как другие, но она американского производства и в хорошем состоянии. Немцы тоже изготовили копилку в виде шотландца, который высовывал язык и глотал монету. У мужа Мэгги это вызывало отвращение.

– Ты говоришь, Мэгги? Так это она продает коллекцию?

– Я позвоню ей и спрошу, сколько она хочет за Килти – так зовут шотландца.

Пока Сьюзан звонила, Квиллер развлекался, опуская центы в разные копилки.

– Мэгги сказала, что продаст Килти за полторы тысячи, – сообщила Сьюзан, вернувшись. – надеюсь, ты понимаешь, что это почти даром.

– Я не позволю себе обирать бедную вдову, которая вынуждена продать последнее жемчужно-бриллиантовое колье, – произнёс он с апломбом.

– Она делает это от чистого сердца, потому что ты ей нравишься и она обожает твои статьи. Кроме того, я сказала, что ты согласился помочь в проведении телефонного аукциона.

– Что-то не припомню, чтобы я давал согласие. Впрочем… Что я должен буду делать?

– Просто сидеть на телефоне и записывать ставки, которые будут называть люди со всех концов нашей необъятной страны. Твой чарующий голос заставит их удвоить цену… Сейчас я дам тебе коробку для Килти.

С покупкой под мышкой Квиллер направился в сторону автостоянки. По пути ему попалась контора Мак-Вэннела и Шоу, и он решил зайти похвастать приобретением.

– Где ты раздобыл этого уродца? – прогремел Мак-Вэннел, но тут же добавил: – Хотя беру обратно это нехорошее слово – он похож на тебя.

– У тебя есть десять центов? Я покажу, как он действует.

– Эй! А обратно он её вернет?

– Нет, конечно. Это же копилка, банк. Ты что, налётчик?

– Ну, знаешь, Квилл, это чистый грабёж. Надо позвать Горди. – Он связался с компаньоном по переговорному устройству.

– Что у вас тут происходит? – спросил появившийся Гордон Шоу.

– Сеанс чёрной магии, – ответил Квиллер.

Ещё один десятицентовик исчез в кармане Килти, и партнер Мак-Вэннела залился счастливым смехом.

– Надо показать это Скотти, – сказал он.

Владелец находившегося через улицу магазина мужской одежды так хохотал, что из-за стенки прибежал встревоженный портной и тоже стал жертвой чугунного грабителя.

Квиллер вошёл во вкус и решил непременно обчистить коллег из lt;Всякой всячиныgt;. В отдел городских новостей он зашёл в тот момент, когда сотрудники, сдавшие в печать очередной номер, отдыхали, перед тем как приступить к следующему. Сгрудившись вокруг Килти, они стали шарить по карманам в поисках десятицентовиков. Вскоре к ним присоединились женщины из литературного отдела и главный редактор. Из своего кабинета появился Арчи Райкер, чтобы выяснить, из-за чего такой шум. Килти до того всем понравился, что никому не было жалко пожертвовать ему десять центов, хотя Арчи заметил, что вполне хватило бы и цента.

– Джуниор Гудвинтер назвал это ограблением по-пикакски: не ты грабишь банк, а банк грабит тебя.

Покинув здание, Квиллер стал на два доллалара богаче, что ещё долго служило поводом для шуток его сотрудникам.

B амбаре всякое новое приобретение воспринималось подозрительно, пока проверка не показала, что оно безопасно. Сиамцы обнюхали руку Килти, его мигающие глаза и усы, после чего Юм-Юм потеряла к нему всякий интерес и удалилась. Коко же ещё долго и внимательно разглядывал копилку, близоруко щурясь, пока до него не долетел тревожный сигнал с востока. Шея его вытянулась, уши прижались. Кто-то приближался к амбару по дорожке от Центра искусств.

Квиллер вышел встретить нежданного гостя и увидел, что это десятилетний мальчишка с фермы Макби.

– Калверт! Вот приятный сюрприз! Я вспоминаю тебя каждое утро, читая очередную календарную мудрость.

– Правда? – откликнулся мальчик.

– Чем могу быть тебе полезен?

– Папа сказал, что я могу попросить вас кое о чём

– О чём же?

– Вы не достанете мне автограф Боза? Папа говорит, что он работает в вашей гостинице.

Этого Квиллер сделать, понятно, не мог и решил увести разговор в сторону.

– Дело в том, что это не моя гостиница, – сказал он. – Она принадлежит Фонду К. Просто названа в честь моей матери.

– А… – произнёс Калверт. Он не видел тут связи с тем делом, из-за которого пришёл.

– И потом, это теперь не просто гостиница, а отель, более комфортабельный и шикарный.

– Понятно.

– А ты видел, как Боз метал ствол в субботу?

– Я читал об этом в газете. И в школе все об этом говорят.

– К сожалению, Боз на этой неделе не работает, так что давай подождём и посмотрим, что будет дальше. А как дела в школе?

– В порядке! – ответил Калверт и убежал.

Перекусив на скорую руку, Квиллер отправился на заседание Генеалогического клуба, проходившее в Старой каменной церкви на Парковом кольце. У входа его встретили Ланспики.

– Все с нетерпением ждут тебя, – сказала Кэрол.

– Откуда такое нетерпение? Они ожидают, что я буду выполнять акробатические трюки или изображать кого-нибудь в лицах?

В зале для собраний ожидало человек двадцать, сидевших по кругу. Квиллер обошёл круг, обмениваясь рукопожатиями. Все здесь были людьми его возраста или старше; представлять его никому не требовалось. Каждый неизменно бросал взгляд на его усы и произносил что-нибудь вроде: lt;Читал вашу последнюю статью… Откуда вы только берете идеи для вашей колонки?.. Как поживают сиамцы?gt;

Решив по-быстрому кое-какие организационные вопросы, приступили к основной части. Один из членов клуба зачитал отчёт о своих генеалогических изысканиях, проведённых в Ирландии, после чего и другие сообщили об открытиях, сделанных ими с помощью старых семейных документов, судебных отчетов, кладбищенских записей и военных архивов.

Наконец Ларри объявил, что присутствующие с удовольствием выслушают почетного гостя

lt;Вот паршивец, – подумал Квиллер. – Мог бы и предупредитьgt;. Тем не менее он поднялся, оглядел всех и поморгал, прикидывая, как бы получше справиться с задачей. (При этом ему пришло в голову, что выглядит он, наверное, совсем как Килти.) Затем своим звучным голосом он произнёс:

– То, что я здесь услышал, было для меня в некотором роде откровением. Я представляю собой, можно сказать, некий затерявшийся в пустоте объект: у меня нет родных, нет семейных преданий и записей, я не знаю даже имени своего отца. Он умер до моего рождения, и мать никогда не говорила мне ни о нём, ни о его родителях.

Тем из вас, в чьих семьях все рождения и смерти обязательно заносятся на скрижали семейной истории, не может не казаться странным существование такой личности, как я. Мне же, единственному ребенку у матери, это представлялось вполне нормальным. Мне даже в голову не приходило поинтересоваться своими предками – я был слишком занят уроками, бейсболом, участием в драмкружке, чтением книг о собаках и лошадях и стычками со сверстниками.

Мать умерла, когда я учился в колледже, а вскоре все семейные записи погибли при пожаре… Единственное, что я могу рассказать о своем происхождении, так это то, что мы жили в Чикаго, девичья фамилия матери была Макинтош, а моя фамилия пишется через lt;вgt;. Больше я ничего не знаю. На этом моё выступление можно считать законченным.

Его признание глубоко тронуло всех присутствующих, и несколько мгновений в зале стояла тишина, за которой последовали аплодисменты. Какая-то женщина всхлипнула. Сказать, что жизнь ему выпала нелегкая, было бы преувеличением, однако случился в ней тёмный период, когда он потерял всё, включая уважение к самому себе.

– Квилл, я и не подозревала, что ты такая таинственная личность.

– Не возражаете, если я включу радио? – спросил Ларри. – Сейчас будут передавать новости.

Известие, которое они услышали, было печальным: lt;Сегодня после продолжительной болезни в городской больнице Пикакса скончался в возрасте восьмидесяти лет Осмонд Хасселрич, старший партнёр фирмы "Хасселрич, Беннет и Бартер", прослуживший юристом в нашем округе более шестидесяти лет. Он был уроженцем Литл-Хоупа и пережил жену, двух братьев и дочьgt;.

– Это конец целой эпохи, – вздохнул Ларри. – Хасселрич был настоящим джентльменом старой школы. По его собственным словам, он являлся lt;простым провинциальным юристом, но таким, каких поискатьgt;. И он был прав! – Свою речь Ларри завершил в лучшем ораторском стиле: – Прощай, благородный Осмонд!

Собственные воспоминания Квиллера о старом джентльмене были связаны прежде всего с привычкой последнего поить чаем своих клиентов. Чай Осмонд неизменно разливал старческой трясущейся рукой в фарфоровые чашки из сервиза его бабушки.

Сиамцы встретили Квиллера, чинно сидя бок о бок с таким видом, будто знали: произошло нечто значительное. Коко сразу направился к автоответчику, на котором Квиллер нашёл запись, оставленную Бартером, младшим партнером фирмы: lt;Квилл, Осмонд умер! Я был с ним до самого конца. Он передал кое-что для тебя. Не мог бы ты завтра в полдень встретиться со мной в "Макинтоше"? За ланчем мы поговорили бы об этом. Позвони мне в конторуgt;.

lt;Он завещал мне бабушкин сервиз! – с испугом подумал Квиллер. – Зря я так непредусмотрительно расхваливал его фарфорgt;.