Люди и земля

Екимов Борис Петрович — прозаик. Лауреат Государственной премии 1998 года. Постоянный автор “Нового мира”.

“Земля и люди” назывался последний мой очерк, опубликованный областной газетой. Кончался он фразой “дежурной”: “Значит, пришло время земли и хлеба”. Получил — нынче редкое — письмо читателя. Толковое рассуждение, мягкий, но упрек: “А людей куда?” И пример: в пригородном районе работают приезжие из Китая. Глава районной администрации ими не нахвалится, обещает: “Будем из Китая приглашать больше”. Вопрос читателя: “А своих людей куда? В Китай?”

Цитата из новомирского очерка (2001, № 7):

“Август 2000 года. Калачевский район. Коллективное хозяйство „Калачевское”.

Стояли мы кучно возле машины, на капоте которой была развернута карта полей колхоза. 150 гектаров... 300... 120...

— Берите! — предлагал начальник сельхозуправления. — Чего молчите, мужики!

Мужики-фермеры переминались с ноги на ногу, вздыхали, вспоминали прошлое...

Мужиков-фермеров, приехавших на раздачу земли и не больно спешивших брать ее, понять можно. У кого за пять, а у кого и за десять лет работы созданы свои плохие ли, хорошие, но производственные базы, где стоит и ремонтируется техника, где склад горючего да зерновые ангары. Есть ли смысл гонять трактора да комбайны туда и обратно?.. Вот если бы?..

— А вот если... — сказал я. — Если наперед прикинуть и уже сегодня отдать земли второго отделения, — указал я вдаль, а потом на карту. — Вот эти поля. Николай Николаевич, я думаю, возьмет. И Якутин, и Андрей Штепо, Кузьменко, — перечислял я крепких фермеров, чьи земли лежали в тех же краях.

— Нет! Нет! — чуть не хором стали возражать мне районные начальники. — О тех полях пока речь не идет.

— Но ведь пойдет, — настаивал я. — Мы ведь через два года, а может, раньше вот так же соберемся и будем те поля навязывать. Давайте сейчас отдадим. Пока они меньше запущены. Пока интерес к ним есть. Ведь колхоз все равно развалится. Дело только во времени. Чудес не бывает. Четыре миллиона долгов... Вы же прекрасно понимаете — не бывает чудес.

— Нет! Нет! Нет! — ответили мне хором.

А нынешний председатель колхоза наставительно произнес:

— Надо думать об людях.

Я лишь вздохнул.

„Об людях...” Если по-честному — это о себе забота. Председатель колхоза... видел, куда идет: все развалено и разбито. Но пошел. Может, успеет домик в райцентре построить. Должен успеть.

И эти крепкие мужики — „спецы” сельхозуправления. Худо ли, бедно, но зарплату получают, все при автомобилях, тоже государственных. Чего искать? И где чего найдешь в забытом богом райцентре? Так что лучше „думать об людях”.

Постояли мы, поталдычили, с тем и разъехались”.

Февраль 2002 года. Хутор Бузиновка, бывшая центральная усадьба бывшего советского, а потом коллективного хозяйства “Калачевское”. На хуторской площади главенствует двухэтажное здание. На втором этаже — кабинет директора, потом — председателя, где бывал я не раз. Но теперь туда идти незачем, кабинет пуст. И весь этаж пустует.

Я — не больно мудрый, просто со стороны виднее. Все мои предсказания сбылись. В 2001 году колхоз приказал долго жить. Последний его руководитель, который призывал меня “думать о людях”, благополучно перебрался в райцентр. (Я же писал: “Должен успеть”.) На месте при тех же должностях, окладах, машинах остались и все районные “спецы”, которые хором мне пели: “О людях! О людях надо думать!” Теперь они умыли руки: ведь в Бузиновке колхоза нет.

Но конец колхоза — это не конец света. В трех хуторах: Бузиновка, Степаневка, Ярки-Рубежный — 1400 жителей и 21 000 гектаров земли. Кто теперь “думает о людях”? Сельская администрация. Она размещается здесь же, в начальственном здании, на первом этаже.

Сижу в кабинете Виктора Федоровича Нижегородова, главы Бузиновской сельской администрации. Разговор наш то и дело прерывается, стучат в дверь, без стука идут, телефон звонит. Все, конечно, с заботами и просьбами. Так в прежние времена приходили в кабинет на втором этаже, к директору совхоза, а потом к председателю коллективного хозяйства. Но разница великая: у прежнего “головы” в подчинении, в руках были деньги, автомобили, тракторы, “стройдвор”, механическая мастерская, многое другое. Так что решить людские проблемы, помочь в большом и малом директор всегда мог (если хотел). Лишь поведет рукой — и водопровод исправили, крышу починили, похоронили умершего, а новорожденного достойно приняли. Так было.

Сегодня единственная власть на хуторе — сельская администрация. Но материальная мощь прежних хозяев хутора и округи ей лишь снится. Нужно починить крышу в детском саду — проси “газовиков”, они богатые. Школьный автобус дряхлый — проси о ремонте фермеров. Они хоть и не больно богатые, но понимают, что автобус для их детей. Вьюнникову, Чеботареву, Куликову — великое спасибо, помогли.

На первый взгляд сельские администрации — хозяева округи. Получается, лишь на словах. Налог с земельных участков и строений уходит в райцентр. Нотариальные услуги, которые производятся здесь, оплачиваются людьми, но деньги — райцентру. Те же торговцы, вот они, под окнами развернули и развесили свои товары, но заплатили вмененный залог не здесь, а в райцентре. Песчаный карьер, которым пользуются “газовики”, строители, военные. Сельской администрации от этих богатств никакого дохода. Пастбища, воды и, наконец, пахотная земля. Колхоз развалился, но пашню сразу же разобрали фермеры. И если в 2000 году, при колхозе, посеяли 2000 гектаров озимой пшеницы, то теперь — 8000 гектаров, вчетверо больше. Если при колхозе половина пашни уходила в зиму непаханой, то теперь все вспахали. Н. Н. Олейников, В. Б. Колесниченко, В. П. Осипов, А. П. Вьюнников — именно те люди, о которых говорил я летом 2000 года районам-“спецам”: “Отдайте им. А не сидите, как собака на сене”.

С землей в Бузиновской округе теперь порядок. А вот “о людях” — разговор непростой.

В колхозе были заняты все трудоспособные и желающие, не менее 500 человек. А теперь на земле, у фермеров, будет занято не более полусотни, если не меньше. Помню слова А. П. Вьюнникова: “Своих никого не возьми. Я их знаю”. И Колесниченко с Олейниковым да Осипов работают уже почти десять лет, у них свой “костяк” из бывшего совхоза “Волго-Дон”, инженеры в кабине трактора сидят. Зачем им бузиновский балласт — люди, развращенные многолетним колхозным развалом? Тем более зерноводство — сезонная работа: пахота, сев, уборка. У хороших хозяев все это проходит в короткие сроки. На две недели наймут, потом — до свидания. Если наймут...

Итак, имели работу 500 человек, теперь чуть не в 10 раз меньше. Куда остальным деваться? Чем жить?

Когда-то, на заре сельских перемен, один из “младореформаторов” на такой вопрос ответил обескураживающе просто: “Пусть едут в Австралию или в Канаду. Там дефицит рабочей силы”.

Из Ярков-Рубежных Калачевского района в Австралию никто пока не уехал. Те, кто моложе, уходят на сверхурочную службу в бригаду внутренних войск, что расположена за 60 верст. Таких единицы. “Вахтовым методом” работают на железнодорожной станции им. М. Горького, за 80 километров. Неделя ли, две — на работе, столько же — дома. Получается — раскорячка. Пытались ездить в Москву, там заработки побольше, но “отышачишь” несколько месяцев, а потом, на вокзале или в поезде, деньги отбирают. На Москве поставили крест. Какая уж тут Австралия!

Колхоза нет, считай, уже целый год. Чем живут? Подворьем. Выращивают для себя картошку и все овощи. Стали разводить дойных коров. Их в Бузиновской округе 600. У хороших хозяев по 4 — 5 голов. Цена литра молока была: 2 рубля 50 копеек — летом, 4 рубля — зимой. Администрация местная и районная сохранили два “молоковоза”, принадлежавшие раньше колхозу. Теперь они собирают молоко с подворотни, сразу расплачиваются и увозят в райцентр, на молочный завод. Правда, не все и не всегда получается гладко. До сих пор не могут определить, кому принадлежат “молоковозы”. Сельская администрация не имеет права держать их. Людям... Тоже пока не получилось. Подвешенное состояние. И с расчетом за молоко не все гладко. Райцентровский молзавод ненадежен.

Но уже объявился у него конкурент — “Волгоградмясомолторг”. Приезжали его представители. Все вопросы обещали быстро решить. Название у конторы длинное, из прежних времен. А вот хозяин — иной. Почти все акции у одной семьи. Значит — семейное дело, наследственное, всерьез. Молочное дело — надежное. Без хлеба и молока город не проживет. А молочное стадо в области за последние десять лет уменьшилось более чем вдвое. В некоторых районах оно практически ликвидировано. Руднянский, Быковский, Котельниковский... 536 голов, 739... 711... Суточные надои: 0,6 килограмма... 0,4... 0,9... 07... Жирновский район... Котовский... Новониколаевский...

Из нынешней зимовки коров выйдет еще меньше (15 процентов снижения поголовья за год — это уже закон проверенный).

Поэтому на Волгоградском рынке обыденными стали молочные продукты, произведенные в Москве. Так что на молоко есть спрос. И жить от молока можно.

Хутор 2-й Бобровский, колхоз им. Куйбышева. Вот что говорит руководитель: “Животноводство приносит нам убытки. В нашем хозяйстве 84 дойные коровы и 150 телят и нетелей. За прошедший год у нас украдено 25 голов скота... на продаже озимой пшеницы колхоз потерял около 3 миллионов рублей... Но тем не менее мы с оптимизмом смотрим в будущее и возлагаем надежды на наступающий год”.

Надежда — дело хорошее, но сыт ею не будешь.

На том же хуторе на въезде в него подворье с асфальтированным подъездом, водонапорной башней. Живут здесь не фермеры, а колхозники, семья Косоруковых. Послушаем главу семьи: “Началось это с 1991 года, когда стали обесцениваться трудовые сбережения, а колхоз стал сокращать животноводство. У нас трое детей. Держали, как и многие другие, корову да пару свиней. Поглядели мы, подумали и поняли, что надеяться можно только на себя. Первым делом провели асфальт к дому, трехфазную электролинию, поставили свою водонапорную башню и оборудовали мехдойку, купили старый трактор „Т-40”. На это ушли все сбережения. Но год от года наша мини-ферма пополнялась. Теперь у нас пять дойных коров, бык, телята, четыре свиноматки, поросята на откорме, куры, гуси, утки”. Косоруковы продолжают работать в колхозе. Но если он завтра рухнет, то по миру они не пойдут.

Хорошо, что на земле еще есть люди, которые могут “подумать и понять”. Но их, к сожалению, очень и очень мало. Большинство, как и прежде, на колхоз рассчитывают и на Господа Бога.

“Засуха у нас в голове” — красное словцо, пущенное в наших краях в начале 90-х годов, повторяем мы снова и снова. Подтверждаем снова и снова.

Село Мариновка, сельскохозяйственный производственный кооператив “Волжанин”. Еще одно собрание. Еще одна смена руководителя, четвертого за последние три года. В. Г. Чичеров — человек хороший, экономист по образованию. Он несколько лет был фермером. Не получилось. Торговал, не пошло. На прошлогоднем собрании предложил себя в председатели. Избрали, потому что говорил гладко. Дело в колхозе катилось к банкротству. Рядовые колхозники — “детский сад”, это понятно. У них главный довод: “Да може...” Но зачем шел в председатели Чичеров, для меня загадка. Ведь все как на ладони: непомерные долги, отсутствие сельхозтехники, запущенные поля. И с неба ничего не упадет. Бывший главный экономист колхоза это должен понимать. Все равно пошел. Год продержался. Окрестная молва говорит: “Для того, чтобы выкопать из земли и продать на металлолом трубы поливных участков”. Трубы выкопали, увезли. Чичеров попросил отставки “в связи с переездом в областной центр”.

Новое собрание. Итоги работы за год абсолютно ясные: рентабельность 20 процентов со знаком минус, миллионы рублей убытков, долгов, на носу — очевидное банкротство.

Объявился на собрании спаситель — С. М. Якутин, фермер, опытный агроном, арендует 1000 гектаров пашни в соседнем хозяйстве. Его предложения: земля и имущество колхоза передаются ему. Владельцам земельных паев ежегодная плата — 1,5 тонны зерна и 2 тонны соломы, имущественные паи он выкупает у владельцев в рассрочку. Механизаторам, которые будут работать у него, зарплата 40 000 — 50 000 рублей в год. Якутин — житель местный, потомственный агроном, его дела — на виду. Его предложения — весомы, потому что сегодня на пай земельным владельцам хорошо если дадут в конец года 2 центнера зерновых отходов. Паи имущественные вовсе с каждым часом тают.

На собрании главным докладчиком и увещевателем был председатель комитета экономики и финансов района П. В. Иванов. Он, что называется, на пальцах разъяснил: колхоз вот-вот объявят банкротом и никакими судьбами ему из долгов не выкарабкаться. Сначала он это объяснил в узком кругу специалистов. И те согласились: единственный выход — Якутин. Иначе — гибель: арест имущества, распродажа его за копейки, крах.

И собрание будто бы понимало главного экономиста района. Но до поры... Якутин оказался плохим стратегом, сказав откровенно, с трибуны, что сократит до минимума управленческий аппарат и людей в бригадах, а дисциплина производства будет строжайшая. Вот тут-то и зашумели: “В кабалу не пойдем”.

Собрание почти единогласно проголосовало за сохранение сельхозкооператива в прежнем виде. Новым руководителем избрали А. А. Абдулманапова, который агрономического ли, экономического образования не имеет, но пообещал: “Проживем”.

Проживет... Пусть недолго. Но только не колхоз! И не люди его. Уже через месяц какой-то ловкий юрист сумел забрать у этого колхоза часть автомобилей да тракторов по “остаточной стоимости”, за копейки. И вот-вот обанкротят, все остальное заберут. В “мутной воде” “юристы” не дремлют.

В селе Мариновка тысяча с лишним жителей. До недавних пор в колхозе работали 350 человек. Плохо ли, хорошо, но жили. Сейчас работают 70 человек. Но вот-вот и эти люди своей привычной работы лишатся. Что им делать? В какую сторону идти? До районного центра — 30 километров. Но там нет работы и для местных жителей. Практически все предприятия закрылись. До Волгограда — 60 километров. И тоже с работой худо. Тем более, что человек — не улитка: за плечами свой дом не носит. Старым — доживать, копаясь в огороде. А вот молодым...

Но что Мариновка, село невеликое. Рядом “Волго-Дон”, когда-то гигант молочного, мясного и прочего производства, на распыл идет все в той же “мутной воде”. Банкротство, внешнее управление, арест счетов, арест имущества. И даже — редчайший случай! первый на моей памяти! — за долги “Волго-Дона” по иску Сбербанка могут быть конфискованы и выставлены на торги дома двух заместителей главы Калачевского района (по сельскому хозяйству и экономике). Именно они подписывали договоры, предусматривающие их личную ответственность (своим имуществом) за невозврат кредита. А вот руководитель “Волго-Дона” А. И. Булюсин, в течение десяти лет ведущий хозяйство к разорению и развалу, может не беспокоиться. У него — все в порядке.

А у простых людей — бывших трактористов, овощеводов, скотников, доярок, телятниц? Их — более трех тысяч. Многоэтажные “агрогородки”. Шесть тысяч людей в них живут. И если в Мариновке ли, в Ярках люди могут надеяться на свой огород, скотину в коровнике, то здесь — балконы да лестничные площадки, как в городе. Квартирная плата — 300 — 400 рублей в месяц. А заработной платы — нет. Если ее и выдают, то огурцами, капустой, луком. Все это за бесценок тут же забирают скупщики. Но завтра уже не будет и этой малости. “Волго-Дон” — банкрот. Куда идти людям? Вокруг — голая степь. И где их ждут? В Австралии?

Это ведь катастрофа. Но кто о ней знает? У нас ведь по-прежнему “все в порядке”. Сельское хозяйство страны, как вещают наши руководители, “стабилизировалось”, “наметился рост”. Брехать — не пахать!

Передо мной “Справка об ожидаемых финансовых результатах за 2001 год — по сельскохозяйственным организациям Волгоградской области”. Листаешь ее — сплошная благодать: рентабельность, прибыль везде присутствует. ЗАО “Волго-Дон” — с прибылью сработало, СППК “Крепь” — тоже в прибылях. Непонятно, за что эти хозяйства еще в августе, после уборки урожая, были признаны банкротами.

611 сельхозпредприятий. Более половины — прибыльных. Областной уровень рентабельности 10,9 процента.

А в конце этой “тетрадочки-справки”, на последней странице, один из руководителей сельского хозяйства области от руки написал список из 11 хозяйств, которые действительно можно считать на сегодняшний день работающими нормально, то есть способными более или менее прилично платить работникам зарплату, покупать и ремонтировать сельхозтехнику, словом, жить. В этом списке все те же: колхоз имени Ленина, “Кузьмичевский”, имени Кирова... 11 из 600! Вот тебе “стабилизация” и “наметился рост”.

Уже не отдельные колхозы, а целые районы становятся банкротами. 10 января 2002 года по иску Сбербанка Арбитражный суд признал банкротом Калачевское районное агропромышленное объединение. А что в Нехаевском, Руднянском, Еланском, Быковском районах?

Что мы только не делаем с нашими колхозами! И “реструктуризируем”, то есть отказываемся от прошлых долгов, все и вся. А назавтра новые долги появляются. Из частной лавочки переходим в государственную, добровольно отдавая тракторы, автомобили, скот, постройки в “муниципальную собственность”, чтобы враг, то бишь кредитор, не покусился на наше добро, не отнял. Опять никакого прока. Именуем колхозы по-новому: ООО, УСП, ГУСП, МУСП, ГУП, АОЗТ, СПК, ГПЗ, МУП — все вроде по-умному, а проку нет.

Речь колхозного председателя на отчетном собрании: “Всякое планирование сельхозпроизводства, каким бы выверенным оно ни было, оказывается обреченным на убытки. Год назад „ставили” на подсолнечник, так на него цены не было. В этом году сократили посевы, а цены подскочили. С зерновыми все получилось с точностью до наоборот. В текущем году расширили посевы, а цены упали”.

И вывод: “Убедившись в бесполезности бесконечной смены ярлыков и невозможности самостоятельности, хозяйствовавшие пайщики (то есть колхозники — владельцы земельных и имущественных паев. — Б. Е .) решили обратиться за помощью к инвесторам. К счастью или на беду крестьянскую, желающих вложить средства в сельскохозяйственное производство сегодня находится множество”.

Еланский район. В начале 2001 года в районе 22 коллективных хозяйства. Сегодня, в январе 2002 года, — лишь 4. Остальные отдали свою землю и волю частному капиталу, пришлым фирмам-инвесторам, крупнейшая из которых, “Агро-Елань”, за год потратила 200 миллионов рублей на новые тракторы и комбайны, семена, удобрения. Но вся земля теперь вспахана и засеяна, в отличие от прошлых лет, когда половина пашни не обрабатывалась.

“У вас ничего не получилось, — объявил бывшим колхозникам один из новых хозяев. — Теперь попробуем мы”.

В 2002 году новые инвесторы обещают “вложить” в сельское хозяйство Еланского района 600 миллионов рублей. Деньги для села немыслимые!

Еще один район — Нехаевский. Что делать, если половина земли в районе не обрабатывается?

СПК “Роднички”. Долг 6 млн. рублей. В кассе — пусто. Выход: 780 пайщиков передали 11 788 гектаров земли в ООО “Брейтон”.

СПК “Роднички”, СПК им. Калинина, СПК “Краснопольский”, СХА “Заветы Ильича”, СПК “Динамо”, СПК “Хопер”, СПК “Авраамовский”, СПК “Реченский”... Названия коллективных хозяйств разные, а беды одни.

“Хозяйство обросло непомерными долгами”... “животноводство принесло убытки”... “в растениеводстве складывается неутешительная картина”. “Из 10 000 гектаров 7000 не пахано”.

Перспектива (в изложении главы комитета по сельскому хозяйству района): “Грозящее хозяйствам в ближайшее время банкротство уничтожит их: основные фонды будут проданы, а люди останутся без дела”.

Выход: вперед — к инвесторам. “Инвид-Агро”, “Инвест-Агро”, “Нехаевская-Агро”, “Брейтон”, “Инвест-Кор” — новые хозяева нехаевской земли. Практически весь район оказался в их руках. Лишь колхоз имени Ленина выстоял. Честь бессменному его председателю Георгию Васильевичу Яменскову. Но один в колхозном поле — тоже не воин.

Еще одна — лишь очередная! — жертва времени и обстоятельств — Даниловский район. Земля — чернозем. По погодным условиям 2001 год — хороший. Но уже к осени все стало ясно. Если в 2000 году общая кредиторская задолженность всех коллективных хозяйств района составляла 177 миллионов рублей, то теперь — 185 миллионов рублей. Очевидный крах. Из полутора десятков колхозов лишь два заканчивают год с намеком на мизерную прибыль. Но и там долгов — по уши. Это у лучших. А у худших, таких, как СПК “Сергеевский”, из 15 000 гектаров пашни обрабатывается 1500. Десятая часть!

“Выход из такого положения, — говорит главный экономист районного комитета по сельскому хозяйству, — это изменение экономического статуса сельхозкооперативов, то есть их очередная организация”. Старая песня: звали меня Маша, и долгов у меня, как шелков, а нынче я — Глаша, а про Машины долги знать ничего не знаю.

Но этой песне уже не верит никто. “Если даже мы все сделаем для реформирования хозяйств, — честно признается глава администрации района, — через год снова увязнем в долгах”.

А значит, выход один-единственный: “Вперед — к частному инвестору!”

В район приезжает губернатор области, его помощники, создана целая комиссия. “Областная администрация активно подключалась к нам в поисках и привлечении инвесторов”, — радуются в Даниловке.

Обращаем внимание: еще год назад, когда подобный процесс шел в Еланском районе, власти осторожничали. Районная дума публично призывала: “Тщательно изучить... Не спешить...” А за глаза и вовсе называли инвесторов “московскими бандитами”.

Теперь уже сам губернатор организовывал приезд в Даниловку кредиторов, инвесторов, “фирмачей”. (Это вам не “Атамановский”, “Ловягинский” да “Память Ленина”, а “Випойл”, “Лукойл”, “Фордео”, “Карат”, “Альфа”, “Инвест-Агро” — новые времена, новые имена.) Так сказать, берите и владейте.

Знаменательная деталь: идет совещание новых и старых хозяев района, в зале — людно; на трибуне — “инвестор”, молодой мужчина, плотный, в короткой стрижке, говорит не особо напрягаясь, чуть не шепотом; ему из зала подсказывают: “Громче!” “Инвестор” поднимает голову, оглядывает зал, выдерживает паузу, а потом роняет: “Всегда так говорю. А вы слушайте”. И в зале сразу притихли, почуяв силу.

Вице-президент фирмы “Випойл” А. В. Средний объясняет: “Во всем мире аграрный бизнес доходен. Поначалу мы отлаживали нефтяной бизнес. (В этом году компании исполнилось 10 лет. — Б. Е .) Когда появились средства, решили войти в аграрный сектор. Первое время занимались кредитованием сельхозпроизводителей... Затем решили попробовать сами заняться производством”.

Даниловский район, его колхозы, теперь уже с помощью областных властей, тоже отданы новым хозяевам.

“Предприятия-инвесторы будут зарегистрированы на территории нашего района, — говорит глава районной администрации, — они предоставят селянам работу, будут нормально платить налоги в местный бюджет”.

Вот и решены все сельские проблемы. Теперь пусть голова болит у “инвестора”. Он и посеет, и вспашет, и даже на хуторских улицах наведет порядок. “Весной закупим гербициды и покончим с амброзией, бурьяном... Спланируем улицу бульдозером, — обещает гендиректор „Випойл-Агро”, — сделаем красивые изгороди. Село будет иметь более приглядный вид”.

Еланский район ушел к “инвесторам”, Нехаевский, Даниловский... Работают новые “Агро...” в Дубовском, Котельниковском и других районах.

В феврале 2002 года уволен прежний вице-губернатор нашей области, ведавший делами сельскими, его сменил на этом посту бывший генеральный директор “Елань-Агро” П. П. Чумаков. Именно так — представитель новых хозяев, “инвесторов”. Значит, им — “зеленая улица”?..

Хорошо это или плохо?

Картинка сельская. Декабрь 2001 года. Даниловский район. В редакцию районной газеты позвонила женщина, со слезами в голосе сообщив, что в СПК “Сергеевском” третий день не кормят и не поят скотину. Журналисты поехали, поглядели. 156 коров. В поилках — лед, в кормушках пусто. Председатель колхоза и заведующий фермой — в отъезде, на ферме людей нет. Грейфер — погрузчик — сломался, насосы отключены. Коровы дурняком ревут. Колхозный народ по телефону названивает: “Примите меры”! Коллективные хозяева...

Через полсотни лет, до сих пор помню нашу корову Зорьку. Ее и погладят, и приласкают, и теплое пойло приготовят, и в стойле уютно, как в доме. А как по-иному? Ведь Зорька была нашей кормилицей, нашей коровой.

И нынче — лишь неделю назад вернулся с хутора — друзья мои в хозяйстве имеют корову, бычков. Малина, Янчик (сокращенное от Январь), Мишаня... “Как на перине ночуют...” — показывает мне товарищ стойло, щедро устеленное свежей соломой. А уж про кормежку и говорить лишне: степового сена — вволю, просяной соломки — в охотку, теплого пойла — словно детям. А как же иначе?

А тут — три дня скотина голодная и непоеная ревет... И знаете, дело вовсе не в том, что люди хуже зверей. “Не мое! Чужое! Начальство нехай меры принимает!!” — десятилетиями укоренившееся правило. “Пусть лучше у людей живут, чем в колхозе сдохнут”, — повторял всегда один из председателей, щедро раздавая поросят с фермы. И перед начальством тем же оправдывался, пока не выгнали.

“Не мое!!!” — с этим парткомы да профкомы не могли справиться. А нынче — и вовсе. Итак, в село, в сельскохозяйственное производство, пока лишь в полеводство (зерно, подсолнечник), но частный “капитал” двинулся. Свято место пусто не бывает.

— Явная отмывка денег, — говорят люди неглупые. — Такие вложения. Они же не смогут получить прибыль. Это невозможно. Вот все расчеты, пожалуйста...

— Может, и правда. А может, и неправда. Потому что и “расчеты”, и “неглупые специалисты” — все это “колхозное”, “советско-социалистическое”. А пришло совсем другое — капитализм, с иной логикой, иными законами.

— Это московские деньги. Они там почуяли, разузнали, что вот-вот примут закон о купле-продаже земли. Вот и полезли. Чтобы успеть землю скупить.

— Может, и так, а может, и по-другому. Не суди в три дня, а суди — в три года.

А вот еще одно мнение, высказанное человеком, который в районном центре занимается бизнесом: производство мясных продуктов, торговля:

— “Карат”, “Альфа”, “Фордео” за счет крестьян получат большие прибыли.

И ему можно верить: человек — местный, предприниматель успешливый. Гадать можно так и эдак. Но совершенно очевидно, что рука об руку с частными инвестициями идут новые порядки, которые очень больно ударят по большинству селян.

“В новые хозяйства (создаваемые частным капиталом. — Б. Е .) надо брать тех людей, которые хотят работать, а не числиться на работе. Конечно, тут будут проблемы, но другого выхода у нас нет” (глава администрации Даниловского района Н. П. Руденко).

“Часть людей просто не сможет работать в новых условиях...” (М. И. Киндеров, руководитель хозяйства, вошедшего в “Агро-Елань”).

“В „Брейтоне” горячее питание для механизаторов привозят в поле три раза в день, причем бесплатно. Но „рюмка” стоит дорого: лишение премиальных 500 — 800 рублей. Четверых механизаторов уже пришлось уволить за пьянку” (“Нехаевские вести”).

“У нас работает очень много лишних людей. Всех мы не прокормим”.

Фирма “Гелио-Пакс” успешно работает в нескольких районах уже в течение пяти лет. Прибыль хорошая (2001 год: ООО “Гелио-Пакс-Агро-3” — 31 204 000 рублей, ООО “Гелио-Пакс-Агро-4” — 27 882 000 рублей). Но животноводство, которое было прежде, при колхозах, практически ликвидировано. А значит, люди — без работы. Многие местные механизаторы потеряли работу, даже сезонную. Новые хозяева предпочитают возить рабочих из райцентра.

Десятки раз повторяли мы известные цифры о том, что производительность труда в нашем сельском хозяйстве очень низкая, что работает на земле треть населения, а на Западе — 5 — 7 процентов. Теперь эти цифры начинают превращаться в горькую очевидность: с приходом частного капитала единоличного хозяина на селе сразу же теряют работу более половины трудоспособного населения. Это положение осложняется тем, что другой работы рядом ли, поблизости нет.

К такой перемене люди не готовы ни психологически, ни материально. Куда-либо переехать они не могут, так как нет сбережений, а дома на селе стоят очень дешево. На эти деньги не купишь новое жилье даже в райцентре, про город не говоря.

Профессия: скотник, механизатор, доярка. Куда с ними? Оттого — чувство безысходности, пьянство, развал семей, разрушение моральных устоев.

Какой-либо программы трудоустройства сельского населения не существует. Даже пособия по безработице — не для крестьян. Хутор ли, село — далеко от райцентра. Не наездишься туда — а надо несколько раз в месяц “отмечаться”, — на автобусные билеты больше денег истратишь.

В позапрошлом теперь уже веке, отменив крепостное право, император в своем указе требовал, чтобы исполнительная власть попечительствовала крестьянам в трудное для них время перемен.

Нынешний перелом масштабом сравним с отменой крепостного права. Но вот попечительства или хотя бы понимания сложности, трагизма судьбы и судеб крестьян — колхозников, миллионов и миллионов наших сограждан — этого нет. “Пускай в Австралию едут...”

Вице-президент фирмы “Випойл” А. В. Средний: “Сейчас мы пока новички в сельскохозяйственном производстве, набираемся опыта, получаем синяки и шишки. Анализируем, просчитываем. А потом — пойдем”.

Они идут. Куда крестьянину податься?

Волгоград.