"Тайны советской дипломатии" - читать интересную книгу автора (О.Гриневский)

На Ближнем Востоке, где знойный воздух пропитан душистым ароматом кофе и заунывным пением муэдзинов, ничто долго не держится в тайне. Тем более что КГБ прекрасно владел там обстановкой. Это направление уверенно держал в своих больших, сильных руках (так и хочется сказать «лапах») Яков Прокофьевич Медяник — плотный, крепко сбитый человек, с кирпичного цвета лицом и грубым голосом. В общении он разыгрывал этакую простоту — балагура и весельчака, но на деле никому и ничему не верил, перепроверяя все по десять раз. Его любимым выражением было: «Я ведь хохол и все равно тебя обману!»

Под руководством Медяника, заместителя начальника разведки по Ближнему Востоку и Африке, в резидентурах КГБ на Ближнем Востоке работали специалисты с прекрасным знанием арабского языка и с надежными связями. В считанные часы они могли раздобыть нужную информацию.

Кроме того, в Средиземном море постоянно курсировали (так, чтобы их не было видно с берега) три советских корабля — «Кавказ», «Крым» и «Юрий Гагарин». Они были невооружены, но буквально нашпигованы электронным оборудованием, которое «снимало» все радио- и телефонные разговоры на территории Израиля (операция ГРУ — военной разведки).

Специалисты-электронщики тут же, на кораблях, могли анализировать и дешифровывать полученную информацию. Но бкольшая ее часть направлялась в Центр — в Москву. Контакт с ней поддерживался круглосуточно, в том числе путем спутниковой связи.

Поэтому очень скоро Андропов доложил советскому руководству, что Даян находится в Марокко, где тайно встречался с доверенным лицом египетского президента: они обсуждали возможность заключения сепаратного соглашения. Конкретной договоренности пока нет — идет лишь осторожное прощупывание позиций.




Где КГБ обнаружил Даяна


Время постепенно снимает покровы и с этой тайны. Моше Даян действительно прилетел в Марокко 16 сентября.

Худой, энергичный уроженец Палестины — «сабра», он с юных лет участвовал в вооруженной борьбе за создание Еврейского государства. В одной из диверсионных операций на севере страны Даян был ранен — пуля попала в бинокль, когда он наблюдал за передвижениями врага. С тех пор черная повязка демонстративно, как у пирата, закрывала пустой левый глаз. Зато остававшийся правый сверкал неистовым пламенем, которого хватило бы на две пары глаз. При этом Даян держался весьма сдержанно, даже величаво. Не было ни одной войны между арабами и Израилем, где бы он не участвовал. В 1956 году руководил израильской армией в качестве начальника Генерального штаба, а в 1967 и 1973 годах — уже как министр обороны. Теперь, в новом кабинете Бегина, Моше Даян выступал в несвойственной ему роли министра иностранных дел. И — вот первый сюрприз.

Из кортежа машин, чинно следовавшего из израильского посольства в брюссельский аэропорт, вдруг юркнул в сторону автомобиль. Попетляв по улицам бельгийской столицы, он остановился у малоприметного дома. Там на полысевшую голову израильского министра натянули парик со стрижкой под битника. Знаменитая черная повязка осталась лежать в чемодане, а вместо нее глаза закрыли темные очки. К верхней губе прилепились усики а-ля Чарли Чаплин. Для вящей конспирации лицо прикрывала черная шляпа.

В тот момент, когда элегантная, светловолосая Рахиль Даян махала ручкой с трапа авиалайнера, отправлявшегося в Нью-Йорк, человек в таком странном обличье вышел черным ходом из малоприметного дома в Брюсселе и сел в другой автомобиль. Так Даян отправился в Париж. Оттуда частный самолет доставил его в Рабат. Там в королевском дворце его ждал другой тайный посланец, Хасан Аль Тухами, имевший весьма странный титул — заместителя премьер-министра при президенте Египта. Однако на Ближнем Востоке говорили, что если президент Анвар Садат — это человек номер один в Египте, а вице-президент Хосни Мубарак — человек номер два, то Тухами — человек номер пять. Он действительно был доверенным лицом египетского президента.

Со стороны их встреча могла показаться странной. Ведущие политики двух стран, сцепившихся в смертельной схватке, сидели и говорили на отвлеченные темы философского и религиозного характера, весьма далекие от вопросов войны и мира. Порой они остро спорили, но большей частью шутили и посмеивались. Это Ближний Восток: здесь разговор не начинается с решения дела, ради которого приехали. Сначала идет осторожное прощупывание настроения, общей канвы для разговора, — так оркестранты перед началом концерта настраивают инструменты.

Конечно же, начали с изложения крайних, до предела жестких позиций — порой казалось, никогда не смогут договориться. Но кто на Ближнем Востоке начинает торговлю с предложения настоящей цены товара?

И очень скоро выяснилось, что Садат вовсе не является сторонником созыва Женевской конференции по всеобъемлющему урегулированию, о чем достигли соглашения Громыко и государственный секретарь США Вэнс две недели назад. Но Израиль никогда не скрывал своего негативного отношения к этой конференции: в ней примут участие палестинцы, и любая двусторонняя договоренность окажется заблокированной, ибо палестинская проблема нерешаема. Более того, Садат тоже не хочет участия в конференции русских и у него нет особого интереса к созданию Палестинского государства.

Само по себе это уже общая платформа действий, — обычно невозмутимый Даян теперь был возбужден. Информация настолько важная, что ее нельзя доверить даже секретному каналу шифро-связи. Он решил вернуться в Израиль и лично доложить обо всем премьер-министру Бегину.

А Тухами возвращался в Каир с пустыми руками. Даян, надо отдать ему должное, отлично разыграл свои карты. Египтянин так и не смог сообщить своему президенту, на какие уступки готов Израиль, если дело дойдет до прямых переговоров.




«Наш человек» в Иерусалиме


В истории американо-советских отношений бывали и более трудные времена, но, пожалуй, никогда еще руководители обеих стран не загоняли себя в столь безнадежный тупик полного непонимания намерений друг друга, как это случилось к концу семидесятых.

В Кремле, например, были твердо убеждены, что «тайная вечеря» в Рабате проходила с благословения Белого дома. Однако и документы, и участники событий тех лет свидетельствуют — там, как и в Москве, с удивлением спрашивали: куда исчез Даян? Разумеется, через несколько дней американцы тоже узнали, о чем говорили Даян и Тухами. Но, в отличие от своих советских коллег, значения этому не придали, не усмотрев в этой встрече признаков недоверия курсу США на созыв Женевской конференции.

Администрация Картера пришла к власти девять месяцев назад, в январе 1977 года, имея собственный план ближневосточного урегулирования. Она считала, что прежняя политика Киссинджера, «шаг за шагом», себя исчерпала — настало время для всеобъемлющего урегулирования.

Этот новый подход американской администрации тесно перекликался с позицией Советского Союза. Политика «шаг за шагом», или отдельных сепаратных соглашений, и его полностью не устраивала, так как автоматически отстраняла от участия в ближневосточном урегулировании. Поэтому Москва с энтузиазмом выступала за всеобъемлющее урегулирование, надеясь на Женевской конференции стать главным дирижером — ведь у США и Израиля нет прямого выхода на радикальные арабские режимы.

Такое совпадение позиций, хотя и обусловленное противоположными мотивами, предвещало, казалось, поворот в ближневосточных делах. Но, как всегда, произошло нечто непредвиденное.