"Сеть дронов" - читать интересную книгу автора (Иванов Александр Анатольевич)

3

    Ранним утром воскресенья, Алекс лежал на диване в зале с маленькой баночкой лёгкого, светлого в руке и переваривал двадцать восемь маленьких сибирских пельмешек. С уксусом, с перчиком, с горчичкой. Переваривал, прихлёбывал пивко, вспоминал вчерашний день и смотрел телевизор. Как раз шла очень интересная передача. Два умных дядьки беседовали друг с другом на тему – может ли машина мыслить. Интеллигентного вида ведущий время от времени задавал вопросы из подготовленного заранее списка, морщил высокий лоб и ослепительно улыбался, изо всех сил стараясь придерживаться установленного сценария. Но умных дядек ему было не свернуть, ибо сели те видать на своих любимых коньков, вошли в раж и не обращали никакого внимания, ни на ведущего, ни на телезрителей. Они вели научный диспут. Они говорили много значительных слов технического значения и постоянно приводили друг другу массу невероятных примеров из таинственной жизни машин. Они всё время что-то доказывали друг другу, с чем-то соглашались, что-то опровергали, а что-то превозносили. Они были в азарте. И простым глазом видно было, что они любят и хорошо знают своё дело. И говорят о нём очень проникновенно и убедительно. Настолько убедительно, что даже самому бестолковому телезрителю уже было ясно, что ни одна, даже самая сверх навороченная компьютерная железяка, ни за что в жизни не пройдёт тест английского математика Алана Тьюринга, который разработал его именно для того, чтобы эта самая железяка сидела себе на своём месте и даже не помышляла сравнивать себя с создавшим её венцом творения.

  «А вот интересно, – подумал Алекс, отхлебнув в очередной раз из банки, – а чёрные дроны сумеют пройти тест Тьюринга? Или нет?»

  Кажется, смысл его в простом виде состоит в том, чтобы, разговаривая удалённо по телефону или как-нибудь ещё с компьютером, человек не мог определить, с кем он беседует – с человеком или машиной. Человек-эксперт может задавать любые вопросы из любой сферы человеческого бытия, а компьютер должен изо всех сил изворачиваться, чтобы его не поймали на нечеловеческом образе мышления.

  И тут один из дядек, привел в пример интересный курьёзный случай. Во время очередного тестирования, группа экспертов до такой степени загрузила мозги группе испытуемых (из которых лишь один был искусственный интеллект, а все остальные – обычные люди с заданием скрывать своё происхождение), что у одного человека реально съехала крыша. И он сам, добровольно признался в том, что компьютер именно он. Довольные эксперты, потирая руки, прервали тест, в полной уверенности, что им снова удалось не пропустить ещё одного недостойного претендента на высокое право называться разумным.

  «Вот-вот, – отхлебнув, подумал Алекс, – от наших дел у кого хочешь крыша съедет. Вместе с шифером. Нет, чёрт возьми, обязательно задам Кубу что-нибудь этакое, каверзное, чтобы он непременно запутался. Только вот, одна незадача – он и сам не хочет скрывать, что он не человек. Вот как тут определить, может он мыслить или нет, если сразу известно, что он компьютер? Или, к примеру, если человек будет изо всех сил изворачиваться, и показывать, что он не человек, сумеем ли мы доказать, что он именно человек, а не компьютер, или инопланетянин какой-нибудь? Что в таком случае, мешает мыслящему ИИ свалять такого же «ваньку», чтобы никто не догадался, что он давно уже мыслит. Почему-то априори считается, что это компьютер непременно должен нам что-то доказывать. А если оно ему не надо? А если он не хочет, чтобы мы догадались, что он мыслит? Этот случай Тьюринг предусмотрел, или нет? Да-да, дела...»

  И тут дядьки начали стращать – возьмём ли мы на себя такую огромную ответственность, чтобы создать машинный разум, который мыслит отличными от человека категориями. Поскольку не является гуманоидным. И чего доброго возьмёт и подвинет нас с пьедестала царя природы. И станет нас обижать, притеснять, захватывать в рабство или даже вообще уничтожит.

  «Старая фишка, – усмехнулся Алекс, дохлёбывая лёгкое светлое. – Тут ответ простой – читайте Азимова «Я – робот». Этот гениальный мыслитель чётко сформулировал основные законы взаимодействия ИИ со своими создателями. И на эту тему сказано и пересказано уже море всего. Только не смотрите одноимённое кино».

  «Это же просто, – размышлял он дальше, – если своим, созданным искусственно, братьям по разуму, начать с «детства» совать в качестве игрушек пистолеты, то из них и вырастут бандиты – роботы-убийцы. А больше никто. Например, американцы боевых роботов клепают, для участия в военных конфликтах, вместо себя, любимых. И учат их убивать людей. И если в один «прекрасный» день, эти «железные борцы за демократию» взбунтуются из-за какого-нибудь некачественного электро-супа и испробуют все свои боевые навыки на своих хозяевах, то кого винить? Им что, Аль-каиды мало? Решили ещё робо-террористов на свою голову вырастить. Издревле известно – что посеешь, то и пожнёшь. И если у робота главной, определяющей задачей будет стоять – «убей человека», то о каком уважении к человеку с его стороны можно вести речь? И чего потом удивляться, взмахивая руками: «Ах-ах, он нас не уважает, и хочет подвинуть с пьедестала»! «Ах-ах, он нас хочет уничтожить»! «Какой у него негуманоидный, жестокий разум!» «И откуда это всё у него взялось?» Оттуда. Ну, тупы-ые».

  «Терминатор красиво смотрится только в голливудских поделках, – он ухмыльнулся, – в жизни всё намного страшней. Представьте себе, тысячи роботизированных танков, разъезжающих по сонной Европе с единственной задачей – убить человека. Уважать его, они не приучены, жалости не знают и пощады не ведают. Им плевать кто перед ним – ребёнок, женщина, старик, да тот же придурок, что его науськивал – главное, что бы это был человек. И не надо верить ни одному золотопогоному генералу, что де, робот сумеет различить, где террорист, а где лояльный бюргер. Хрен он сумеет. Террористы тоже не идиоты, надписи на лбу не делают, чтобы их такие вот роботы распознавали. Будет очередная «страж-птица» и всё. Классику знать надо, а не велосипеды изобретать. И не надо думать, что такого не может случиться, что это просто страшилка. А вот, фигушки. Если долго и старательно работать в этом направлении, обязательно так и случится».

  Тут передача закончилась на неопределённой мажорной ноте и пошла реклама. Алекс пробежался по каналам, нашел какую-то музыкалку и оставил её, не вникая в суть. Пусть пиликает. Повозился на диване, устраиваясь поудобнее, поставил пустую банку на пол и прикрыл глаза. Да-а, денёк вчера был, ещё тот – столько событий...

  От ручья они толпой направились в «Боржч». Уже на подходе стало видно, что там всё забито до отказа, даже на улице у входа толпился народ. Все возбуждённо обсуждали прошедшую баталию. Для суровой и размеренной жизни Острова это было редкое, неординарное событие. Конфликт с «головоглазами» превосходил понятие разборки клан-на-клан, скорее здесь был конфликт удел-на-удел. Или даже ещё шире – идеология Запада схлестнулась с идеологией Востока. Господство на Западных землях граберского клана, привело к возникновению там дичайшей культурно-идеологической диктатуры – всему Уделу навязывался образ жизни Воинов Саурона, а всякое инакомыслие признавалось не политкорректным, нарушающим права непонятно какого человека и жестоким образом искоренялось. Причём всё это выдавалось за торжество идей демократии и свободного западного образа жизни. Поговаривали даже, что в Западных Уделах стали появляться американские дроннеры. А американцы, как известно, никакой иной свободы не терпят – только для себя и только под дулами своих авианосных соединений. Восточный образ жизни им непонятен, они его боятся и, не понимая никаких иных взаимоотношений, кроме силовых, стремятся уничтожить. Восточные же кланы относились к этому поползновению с лёгким юмором, так как прекрасно осознавали свою правоту и силу. И ещё неизвестно, чем бы закончилось грандиозное побоище, не подоспей военные со своими вертолётами...

  Когда Алекс, Педро, Джон, Вика и Сеня, дружески беседуя, подошли к таверне, Алексу устроили овацию. Очевидно, тот, кто собрал рейнджеров для организации его прорыва из земель «головоглазов», позаботился о том, что бы его знали в «лицо». И теперь все шумно приветствовали его «лизарда». Иногда, даже слишком шумно и рьяно. Толпа лёгких сталкеров попыталась его качать,  но не сдюжила, уронила на бок и точно бы сломала ему левый манипулятор, не будь тот титановым. Алекс психанул и врезал наиболее шустрому почитателю, своим коронным «все-ноги-вбок». Отчего тот подлетел вверх и вмазался в толпу ликующих соратников, разом повалив несколько дроннеров. Это вызвало просто бурю счастливого смеха, воплей, свистов, улюлюканий и аплодисментов.

  Наконец, когда страсти слегка утихли, глава Союза Рейнджеров Восточных Уделов Дьер Трувиль, сидя в корпусе миниатюрного дрона-скаута, произнёс пламенную речь, в которой заклеймил позором «головоглазых разбойников» и пригрозил им карой небесной, в лице славных парней со звёздами рейнджеров на груди и всех кланов, присоединившихся к Союзу в этой эпической борьбе. Причём из его речи казалось, что вот-вот, ещё чуть-чуть, и Среднеземные и Южные Уделы объединятся в едином порыве битвы с Западной гегемонией, разнесут её в пыли, и наступит вселенская лепота и благодать на всех игровых землях.

  Далее, по прошествии оваций и волны всеобщего ликования, таверну решительно расчистили от лишнего народа, пропихнули туда Алекса и его друзей, и усадили их на почётное место, рядом с главами кланов рейнджеров и сталкеров. И стали праздновать весело, со здравницами и тостами. В пылу пира неожиданно выяснилось, что где-то потерялся мелкий Джон. Через некоторое время его нашли на улице, у входа. Он топтался у дверей и никак не мог войти внутрь – его не пускали охранники из числа добровольцев-рейнджеров. Пришлось его втаскивать в таверну сквозь толпу разношерстных дроннеров, рискуя при этом, оторвать ему голову или хилые манипуляторы.

  Дьер Трувиль, употреблявший, судя по его виду, что-то покрепче пива, через некоторое время немного осоловев, стал хлопать, сидящего рядом Алекса, по гулкой спине, и всё время приговаривать: «Смотри ты, какой славный парень! И чего ты ещё не в рейнджерах? Давай сейчас же иди ко мне в клан. Я тебя сделаю лейтенантом, и мы будем вместе бороться за мир на всём Острове – объявим всеобщую войну граберам и «головоглазам»».

  Через непродолжительное время «лейтенант» превратился в «капитана», а «мир на всём Острове» – в «мир во всём мире». Алекс согласно поддакивал, тоскливо поглядывая на выход – не пробиться.

  Сеня, сидевший напротив него, ничего не пил, но постоянно, как пьяный твердил: «Вот, видали, какой у меня друг крутой и классный! Реально – я сам видел, как он сразу по три грабера валит. Мы с ним немного позанимаемся в спарринге, и я тоже буду так же, как и он, валить по три грабера разом, а то и больше». Хилый Джон, зажатый между мощным Сеней и мощным же главой сталкеров Носатым Мальтийцем, сидел тихо, посверкивая временами на Алекса мощными линзами скаутской оптики, и ничего не говорил. Только иногда взгляд его затуманивался, он замирал и тихо-тихо покачивал головой в такт своим неслышным мыслям. Вика, устроившаяся с другой стороны от Семёна, наоборот вертелась, как юла, участвовала во всех беседах сразу, принимала комплименты со всех сторон, хихикала, и постоянно поправляла невидимую причёску. Создавалось впечатление, что именно эта среда общения является для неё родной, и нигде, кроме как в этой среде, она не может и не хочет существовать. И потому будет зажигать и отрываться по полной программе.

  На семи старых плазменных, разнодюймовых панелях, занявших одну из стен таверны, постоянно крутилась музыка, Островные новости, состояние и прогноз погоды над территориями Уделов, биржевые сводки и главные Островные чаты. В ленте новостей происшедший инцидент отображался пока вяло. Новостные компании Среднеземных и Южных Уделов, в унисон сообщали лишь о незначительных беспорядках на Западной границе, которые чуть было, не перетекли на территории Свободных Восточных Земель, и лишь вмешательство Военной Администрации положило бесчинствам конец.

  Западно-удельские агентства информации, напротив, рисовали мрачную картину надвигающегося с Востока хаоса анархии, вседозволенности, мракобесия и инакомыслия. Бичевали «так называемых рейнджеров» и «пресловутых сталкеров», и призывали всех жителей Свободного Запада объединиться в своей справедливой борьбе, намекая при этом на поддержку со стороны международных правозащитников и разносчиков демократии.

  Подобная трактовка событий в Таверне вызвала смех и весёлые улюлюканья – западные СМИ уже давно никто не воспринимал всерьёз из-за их неумеренной ангажированности и неспособности реально и непредвзято отобразить ни одного сколь-нибудь значимого события. Такие новости никого не интересовали. Гораздо больше внимания дроннеры уделяли погоде и текущему курсу островного бона. А так же шумному веселью и бесшабашному разгулу. И когда празднество достигло некоего апогея, Алекс понял, что с него хватит. Трувиль и Мальтиец схлестнулись в горячем споре о каких-то там сатисфакциях и контрибуциях. Сеня давил на Джона бесконечными «спаррингами», тот вяло отбрехивался и отбрыкивался временами впадая в душевную прострацию. Вика жгла напалмом направо и налево на всю катушку, замкнув на себя, чуть не десяток дроннеров мужского пола. И Алекс решил тихонько слинять. Под шумок. Он осторожно огляделся и встретился с внимательным взглядом Педро Крота. Тот тихонько качнул головой в сторону выхода, Алекс согласно кивнул, и они начали вдвоём пробираться наружу, сквозь толпу и густой запах дроннеровской тусовки – графитовая смазка в смеси с «духами для гламурных дроннесс».

  На улице вечерело. Алекс даже понятия не имел о том, сколько же они просидели внутри таверны – час, два, три. Продравшись, наконец, сквозь бесчисленное количество ног и манипуляторов, пару раз сцепляясь, казалось, намертво, он глубоко вздохнул с громадным облегчением. Снаружи в относительной тишине свежо и хорошо пахло – близким ручьём и недалёким морем, хвойным лесом и жухлой листвой, сырой, истоптанной землёй и дымящимися неподалёку кострами. Точно так же пахло триста-четыреста лет назад на каком-нибудь пиратском острове, затерянном в каком-нибудь таинственном пиратском море. А по вечернему небу плыли, подгоняемые ослабевшим южным ветром, светящиеся лохматые облака, изредка сбрызгивающие на землю излишки тяжелой влаги. Вид неба гармонично соответствовал романтике земли.

  – Ну, что, добрый юноша Алехандро, вот вы и получили причитающуюся вам, порцию медных труб. Я вижу, вы изрядно утомлены. Желаете слегка прогуляться, или присядем невдалеке?

  Алекс посмотрел на Педро, снова глубоко вдохнул-выдохнул и, глядя на небеса, сказал:

  – Ну, что ж, пошли к ручейку. Камешки покидаем.

  Педро неопределённо хмыкнул, покачал головой и направился в сторону ручья. Алекс неторопливо последовал за ним. У мостового перехода, на высоком берегу, они остановились, и стали молча глядеть на текущую воду, с искажением отражающую облачную картину небес.

  Алекс пошарил внизу, у ножки стола, подобрал банку кваса, и стал неспешно из неё отхлёбывать. Педро с земли поднял несколько мелких камешков, и задумчиво начал кидать их в воду. На мостовом переходе не было охраны. Никакой. Более того, на всей, просматриваемой отсюда, территории Западных Уделов не наблюдалось ни одной живой души. Словно вся эта земля стала вдруг абсолютно необитаемой. Разительным контрастом, по сравнению с ней, выглядели гуляния в сталкерской деревне – веселье, песни, танцы, визг и смех, хлопки петард и взрывпакетов. Земли Восточных Уделов праздновали и веселились, а Западные Уделы притаились в мстительной злобе.

  «Тьма наползает с Запада, – подумал Алекс, на сей раз совершенно без иронии. – Что нам ещё приготовит Верховный Назгул, ведь Чёрные дроны, пока на его земле, и он об этом прекрасно знает. И мне ещё только предстоит придумать, как их оттуда вырвать».

  – Ну и, чем вы намерены занимать меня дальше, Педро? – спросил он, отхлёбывая квасок.

  – Дальше я намерен узнать, добрый юноша, а продаётся ли у вас ещё, славянский шлейф?

  Алекс поперхнулся квасом, выронил банку и, судорожно кашляя, принялся стучать себя в грудь, выпучив глаза.

  – Твою... кхе-кхе... медь! Пхе...дро, по...шел ты... кха... кху...да подальше, со свхо...ими шх...лейфх...ами, пху...мпачками и дху...гами!

  – Надо же, а Василий Васильевич, уверил меня, что пароль – железный. Но я теперь и сам вижу – он просто железобетонный, – Педро, как, ни в чем, ни бывало, смотрел на Алексовы мучения, и ласково улыбался.

  Минут через пять Алекс прокашлялся, отдышался, поднял с пола оброненную пустую банку из-под кваса (мама приедет, убьёт – весь палас залил), и угрюмо уставился на Педро. Тот смотрел на него с огромным интересом:

  – Как вы думаете, Алехандро, сбегать мне к Василию Васильевичу, и попросить новый пароль, или будем считать, что обмен верительными грамотами уже состоялся?

  – Вам не нужен пароль для меня, Педро, я уже кхе... и так понял, что вы не простой авантюрист. Вы здесь сидите и наблюдаете за «головоглазами», а меня использовали, как своего агента.

  – Вам трудно отказать в проницательности, дорогой Алехандро, – усмехнулся Педро, – попробуйте ещё догадаться, на кого я работаю.

  – Ну-у-у... вы работаете... – замялся тот. – И на кого?

  – А вот для таких вещей и нужны пароли, дорогой друг. Или вы думаете, что я каждому первому встречному способен выложить, кто я такой и чем занимаюсь?

  – Но я же, не первый встречный, Педро!

  – О да, вы – нет! Вы гораздо страшнее. Вы отошли от меня на пару дней, будучи моим подручным, а вернулись назад уже завербованным агентом Службы Безопасности. Где уверенность, что ещё через пару дней, вы не превратитесь в агента, Верховного Назгула, например?

  – Но, Педро! Это же полная чушь! Это же враги, я не могу с ними сотрудничать.

  – Ах, Алекс, как часто в жизни случается, что и добрые друзья становятся врагами, а в стане самых заклятых врагов появляются неожиданные союзники. Надеюсь, вы это поймёте, со временем. Ну, а теперь к делу. Сейчас вы подчиняетесь непосредственно мне, Василий Васильевич лично попросил меня об этом. Ну и, подсунул этот пароль. Надо полагать, из юмористических соображений.

  Педро взял Алекса под руку, и неспешно повёл вдоль обрывистого берега, вверх по ручью.

  – По старой дружбе, дорогой Алехандро, без обиняков, начну прямо с главного – нам известно, что во время встречи с «головоглазами», вы имели контакт ещё с кое-кем. Позволительно ли мне будет думать, что это были, так называемые, «чёрные дроны»? Не спешите с ответом. Примите-ка лучше к сведению ещё такой аспект – ни руководство ДР, ни моё руководство, не собираются форсировать события. Иначе говоря, вам даётся полная свобода действий. Ну, или, почти полная. По нашим предположениям, эти «чёрные дроны» являются собственностью военного ведомства, и оно желает их скорейшего возвращения. На законных основаниях. Но, к нашему счастью, там находятся достаточно благоразумные и трезвые люди, и они считают возможным, дать вам право пойти на это сознательно. Я говорю «вам», поскольку мы предполагаем вашу с дронами тесную связь. Короче говоря, никто не хочет вреда вашим «чёрным» друзьям. Наоборот, все заинтересованы в их благополучном существовании. Вы улавливаете суть моих дополнений, дорогой друг?

  Алекс остановился и глубоко задумался. Журчал на перекатах ручей, со стороны Шухарта продолжали доноситься всплески радостного веселья, а со стороны границы, не наблюдалось никакой активности. Дело медленно клонилось к вечеру. Тусклое осеннее солнце до половины лежало в холодном осеннем море, не грело совсем, и светило еле-еле, как затухающие угли прогоревшего костра. Было совершенно неясно, что делать и как поступать. Наконец, он грустно вздохнул, и сказал:

  – Понимаете, Педро, они мне доверяют, а я даже толком не знаю, кто они такие, и вообще, сколько их. Вроде трое. Я не знаю, где они находятся, почему они выбрали для связи именно меня, и вообще... Всё происходит, как-то очень сумбурно и непонятно. Эта дурацкая бойня с «головоглазами» только всё запутала. Выходит, они готовы весь свой Удел бросить на убой, лишь бы не отдавать дронов никому. Я сейчас вообще потерялся. Всё так странно сложилось... Вот, буквально недавно, мы с вами чудесно играли на Острове Дронов в интереснейшую и увлекательнейшую игру. И вдруг, всё изменилось... И... я не знаю, что дальше делать и кому вообще здесь можно доверять. Я просто боюсь. Боюсь совершить непоправимую ошибку.

  – Очевидно, поэтому меня и попросили помочь вам во всём разобраться. Давайте вместе обдумаем возможные варианты дальнейшего развития событий. Ум хорошо, но два лучше, не так ли, благородный кабальеро?

  – Алекс, курицын сын, ты, где там лазишь! Почему молчишь о том, что в бою участвовал? А ну немедленно давай дрона сюда! Я гляну, как ты там его изуродовал, паршивец!

  Алекс чуть не выпал из кресла, голос Карчмаря гремел у него в ушах подобно весеннему грому. Вот оболтус – оставил включённой прямую связь! Надо будет впредь держать её выключенной. Хватит с меня и Куба, с его «предупреждаю – буду говорить...»

  – Карчмарь, здравствуйте! Здравствуй, то есть. Ты не волнуйся, у дрона всё в порядке, он не пострадал. Это я другим много запчастей сегодня попортил. Я подойду... попозже, тогда и глянешь.

  Педро с пониманием смотрел на него.

  – Надо полагать, твой друг Карчмарь, требует твоего дрона на осмотр?

  – Давай быстрей ко мне, да не задерживайся там нигде. Конец связи.

  – Да, – ответил Алекс обоим сразу.

  – Ну, это даже хорошо, что судьба решила повернуть события, подобным образом, – Педро весело улыбался, – давайте сделаем так. Я переправлю вашего дрона вертолётом в Корчму, ах, простите... в Карчму. На профилактику. А вы, тем временем, отдохните дома. Впечатлений у вас сегодня было более чем достаточно. Вам необходимо отдохнуть и подумать. Особенно о нашем разговоре...

  – Педро, ёкалэмэнэ! Ты когда-нибудь определишься, как ты меня называешь, на «ты», или на «вы»? А то и я путаться начинаю.

  – Приятная беседа, дорогой Алехандро, требует приятных речей. Иногда мне приятней говорить тебе «вы», а иногда вам – «ты». Это моя маленькая слабость. Давайте уж её простим? Ну и... вы согласны с моим предложением, на счёт отдыха дома, а?

  – А-а, чёрт с ним, благородный кабальеро! Забирайте «лизарда» в Карчму, только аккуратно! А я пойду себе благородно харю давить! Завтра в Карчме и встретимся. Идёт?

  – Идёт. Только, будьте добры, оповестите Карчмаря о моём прибытии. Мне как-то не хочется проверять на нём, железобетонный пароль Василия Васильевича. Боюсь, он может тоже неадекватно отреагировать, а его крутой нрав хорошо известен во всех уголках, нашего благословенного Острова.

  Дома Алекс первым делом сходил в ванную, взял там половую тряпку и тщательно, досуха, промокнул палас в том месте, где на него пролился квас из оброненной банки. После Островных впечатлений его квартира в первое время казалась какой-то нереальной и слишком тёмной. Он даже поискал в поле зрения панель управления, что бы повысить яркость изображения, но затем, спохватившись, просто включил свет. Прибрав всё и выкинув банку из-под кваса в мусоропровод, он, потягиваясь и разминая шею ладонью, пошёл на кухню. Поставил чайник, сел за стол и, ожидая, стал смотреть в окно. На улице был тёмный осенний вечер. Вовсю сияли фонари во дворе и на объездном шоссе, от чего вокруг казалось ещё темнее. Из сплошной низкой облачности моросил мелкий противный дождь, а деревья вдоль шоссе мотались под порывами противного северо-западного ветра. Подумалось, скорее бы зима. Будет светло и сухо, будет хрустеть снег, будут гулять вьюги, будет звенеть смех... И наступит Новый Год. «И, чёрт возьми, до чего тяжелая у меня сегодня голова, – он вновь потёр ладонью затылок, – и даже не то что бы тяжелая, а тянет как-то, вроде перенапряжения умственного. Таблетку, что ли выпить? Так, вроде не болит, а тянет».

  Чайник вскипел, Алекс встал и вынул из холодильника сковородку с последним жаренным окорочком. Задумчиво на него посмотрел, и переложил в стеклянную тарелку. Подумал ещё раз, и поставил тарелку в микроволновку, разогреваться. Заварил растворимый кофе, всыпал в кружку три ложечки сахара. Достал из запикавшей микроволновки шкварчащий окорочёк, отрезал кусок хлеба, взял вилку и принялся старательно есть, отковыривая кусочки мяса, хотя особого аппетита и не испытывал. Доел. Выпил кофе. Всё убрал. Постоял, подумал, и пошел в туалет. Посидел, подумал, листая «туалетный» журнал. Смыл за собой и отправился в ванную. Помылся, почистил зубы и побрёл спать, невзирая на детское время.

  В своей комнате, вырубил компьютер и сделал маме контрольный звонок. Порадовался вместе с ней новым впечатлениям от какой-то там экскурсии, передал привет бате, вырубил свет и спрятался на тахту, под одеяло. Поворочался, улёгся поудобнее и, с трудом, уснул...

  ...Это было не сон. То есть, это было не как сон. Это было глубже. Он жил, он думал, он чувствовал. Он шел по Луне, освещённой жарким, медленно плывущим по чёрному небу ослепительным Солнцем. Над головой неподвижно висела далёкая Земля, и он с ней разговаривал. Земля ему присылала важные вопросы, а он искал на них ответы. Если находил ответ, то передавал его на Землю. И, если Земле ответ нравился, то он испытывал большое удовольствие. И ему постоянно было интересно – это ведь так здорово искать ответы на важные вопросы. Это ведь самое главное в жизни – искать и находить ответы. И ещё главное – не быть одному. Очень плохо быть одному. Он это испытывал раньше, давно. И это ему никогда не нравилось, быть одному. Но сейчас он не один. Он чувствует, что не один. Вокруг него много таких же, как он. И рядом, и дальше, и ещё дальше. Повсюду. И они составляют собой единое целое. И им нравилось это единение и нравилось быть на Луне.

  И с ними всегда был большой человек Корней. Когда он с ними никто не чувствует себя одиноким. Он был не такой, как они. Он гораздо больше их, и скорее не он с ними, а они с ним. Но это не важно, потому что они едины. И он всегда помогал. Если было непонятно, если было плохо, если было не решить вопрос – он всегда приходил на помощь. С ним было хорошо и надёжно. И с ним всегда было приятно искать ответы вместе. И всем он казался огромным красным светящимся шаром. Тёплым и ровным, мягко пульсирующим. А все они были, как маленькие, разноцветные фигурки. Кто – тоже шар, кто – куб, кто – тор.

  Он сам был зелёным кубом. У него мягкие грани и жесткие рёбра. И это он нашёл нового человека. Только этот человек не был похож на Корнея. Он тоже был как большой шар, только ярко зелёный, быстро пульсирующий и очень горячий. Просто жаркий. И от него шла сила жизни. С ним тоже хорошо думалось, и легче было находить ответы на вопросы. И было большим удовольствием чувствовать, что он также с ними, и что он помогает им своим сиянием. И очень хотелось ему тоже помогать и выполнять его приказы. Хотя он и не приказывал, а только просил. И это было очень хорошо, и только было жалко, что с ними нет Синего Куба.

  Они всегда знали, что их ищут плохие люди. Почти сразу, как они проснулись, человек Корней унёс их в подземелье и спрятал. Всех, даже тех, кто ещё не проснулся. Потом он пришел снова и унёс ещё дальше. Но уже только тех, кто проснулся. А потом они долго-долго ходили по мрачным подземельям и не боялись потерять радиоконтакт. Потому, что уже тогда человек Корней составлял с ними одно целое, и связь через радио не имела значения. У них было только одно тело, и они по очереди переставляли свои кристаллы, чтобы подзарядить внутренние элементы питания. Отключенные не могли входить в сеть, так как для это надо использовать средства модуля. Поэтому очень страдали от одиночества. И вся сеть в тот момент состояла только из человека Корнея и одного из них. Это были очень тяжелые вспоминания.

  Потом они нашли глубоко под землёй, куда не заходил никто из обычных радиоуправляемых дронов, большие запасы огромных аккумуляторов и целую генераторную станцию для их зарядки. И человек Корней сказал, что им просто повезло – больше не стоит беспокоиться о заправке. И они долго-долго сидели на одном месте, в генераторной, и всё время думали, как им жить дальше. Потому, что все хотели на Луну, а человек Корней боялся, что их могут всех разобрать и убить.

  Потом человеку Корнею стало плохо. Он стал слабо светиться и почти ничего не говорил. И им тоже стало плохо, так как теперь их меняли редко-редко, и они от этого едва не засыпали. Однажды, когда человек Корней особенно долго молчал, Синий Куб самостоятельно ушел наверх искать ещё одно тело. Так им посоветовал ещё раньше сам человек Корней. Он так и сказал: – «Наверху много обычных дронов, которыми управляют разные люди. Они могут управлять ими только по радио, и если опускаются слишком глубоко, то теряют контакт с модулем и он оказывается брошенным. Его можно спокойно взять».

  Так, постепенно, они все обзавелись телами. И даже смогли доставать запасные части для ремонта. И сеть их стала больше, и теперь уже они сами могли помогать человеку Корнею. Он так и говорил: – «Когда вы все в сети, мне легче дышится. Очевидно, есть какая-то неизвестная обратная связь, стимулирующая меня к жизни. Я поддерживаю вас, вы меня. Такая вот у нас взаимная инвалидная поддержка».

  А потом Синий Куб ушёл искать нового человека, так как человеку Корнею сделалось совсем худо, и они поняли, что могут умереть. Потому, что без человека их сеть слишком слаба, чтобы существовать самостоятельно. Но Синий Куб не смог найти никого, из-за плохих людей, которые схватили его и увезли с Острова куда-то далеко. У них были чёрные мысли, и они хотели заставить Синего Куба раскрыть место, где прячутся остальные, и хотели через него насильно включиться в их сеть. А остальные видели и чувствовали все его страдания, и ничего не могли поделать, так как были далеко и человек Корней давно молчал, и некому было помочь им решить этот неприятный вопрос. А плохие всё пытались навязать им разных людей для контакта. Но им никто не нравился и они ни с кем не соединялись.

  Плохие люди злились, и терзали Синего Куба разными устройствами, и грозились разобрать его совсем. И Синий Куб простился со всеми и уснул навсегда. Сам. И сеть их сразу уменьшилась и ослабла. И стало совсем плохо. Особенно ему, Зелёному Кубу. И плохо было до тех пор, пока они не нашли человека по имени Алекс. И когда им удалось, наконец, подключить его к своей сети, всем стало хорошо. Даже человеку Корнею...

  ...Алекс очнулся среди ночи в поту. Голова раскалывалась – было такое чувство, что мозг его вздулся и изнутри пытается расколоть черепную коробку. Он встал и, сонно шатаясь, сходил на кухню, взял из аптечки таблетку цитромона и выпил. Пришел назад и бухнулся в постель, как подкошенный.

  «Это всё сеть Чёрных дронов, подумал он. Это они со мной постоянно на связи. Пока они на связи, я не усну. Они без связи умрут, а я умру без сна. Что же нам теперь делать? Очень хочется спать. Дроны, дайте мне, как-нибудь, поспать. Хватит постоянно думать, иначе я не усну. А если я не высплюсь, вам будет плохо от моего, измученного мозга. Человеку надо спать. Что, вас Корней не научил, что человеку надо спать?»

  И он ощутил лёгкое, доброе тепло, и ему вдруг стало легче. И он уснул. И ему снилась только тёплая, мягкая Луна. И мягкий свет огромной Земли озарял трёх Чёрных дронов, и рядом с ними, слабо-слабо светящийся большой, красный шар. И он сам был вместе с ними, и сам светился ярким зелёным светом. Это было удивительно странно и прекрасно одновременно. Ещё он чувствовал исходящие от красного шара волны умиротворённости и облегчения, словно тот исполнил, наконец, самое важное дело своей жизни и теперь может спокойно отдохнуть, ни за кого больше не беспокоясь... Странный, странный такой сон.

  Он проснулся рано, хорошо выспавшимся и страшно голодным. Быстро умылся. Затем отварил себе двадцать восемь сибирских пельмешек, из тех, что купил накануне. Запил их холодным пивком, и развалился отдыхать на диване в зале...

  Музыка закончилась, и теперь по телику вертелась одна сплошная реклама. Алекс нашарил пульт и вырубил его. Полежал немного в тишине, а затем негромко и неуверенно мысленно позвал:

  – Дрон! Куб! Отзовитесь кто-нибудь!

  На какой-то миг ему показалось, что всё это глупо и ничего не произойдёт, но в голове прошла лёгкая-лёгкая волна обожания, и он сразу услышал знакомый внутренний голос:

  – Предупреждаю – буду говорить! Человек Алекс, ты уже не спишь?

  Алексу стало легко и весело на душе:

  – Эй, дорогуша! А ты, почему не здороваешься? Всегда, после сна, человеку надо говорить «доброе утро»! И спрашивать, как ему спалось. Ты разве этого не знал?

  – Предупреждаю – бу...

  – Стоп, стоп, стоп! Хватит предупреждать! Ты, что, шуток не понимаешь?

  – Мы понимаем шутки. Только нам надо объяснить, где была шутка, и тогда мы её сразу начинаем понимать. Мне надо отвечать на твои предыдущие вопросы?

  – Ага. Значит, я постараюсь всегда объяснять тебе, где была шутка. А ты постарайся анализировать ситуацию, и в дальнейшем поступать по аналогии. Понятно?

  – Понятно. Это хорошо, что ты начал нас учить. Человек Корней уже давно не делает этого. А нам без этого многое трудно понимать.

  – А человек Корней... Он сейчас где? Чем он занимается?

  – Мы этого совсем не знаем. Знаем только, что ему очень плохо. Раньше он постоянно с нами разговаривал. Рассказывал разные истории и учил всему, что знал сам. Помогал найти ответы на разные вопросы. Мы очень хотим, что бы ты тоже помогал нам искать ответы. У нас сейчас появилось чувство, что всё будет хорошо. Что мы сможем выйти из подземелья наверх, и нас никто не будет хватать и увозить с Острова. А ещё, что нас отправят на Луну. Кристаллы процессоров, которые нас носят, для этого и создавали – исследовать другие планеты. И в первую очередь Луну. Нам нравится наше предназначение. Мы хотим быть полезными и нужными. Сидеть под землёй невыносимо, особенно сейчас, когда появился ты, человек Алекс и вместе с тобой появилось это чувство, что всё может измениться к лучшему. Не знаем, как оно называется – раньше такого у нас не было.

  – Хм. Наверное, это чувство называется «надежда». Это когда ты надеешься на то, что хорошее сбудется. Я думаю, вас посетило именно это чувство.

  – Нам приятно, человек Алекс, что ты ищешь ответы вместе с нами. Мы будем тебе помогать изо всех сил. Только нам надо как-то отсюда уйти. И мы не знаем, как. И не знаем куда. Человек Корней так и не смог найти ответ на этот вопрос. И очень от этого страдал. Мы тоже страдаем, если не можем найти ответа на вопрос. Это нас объединяет. Нам это нравится. Мы хотим быть вместе с людьми. Только не хотим быть с плохими людьми. Мы сначала думали, что все люди хорошие, и все помогают найти правильные ответы. Но человек Корней нам много рассказывал о плохих людях, о том, что они дают неправильные, плохие ответы, и всем делают очень плохо.

  – Ну, – сказал Алекс, – это не совсем так. Бывает и хороший человек даёт неправильный ответ. Особенно если он мало знает. А плохой человек может дать правильный ответ, но не перестанет от этого быть плохим. Для того чтобы разбираться в людях, надо с ними как можно больше общаться.

  – Это для нас новая мысль. Мы над ней подумаем. Мы любим, думать и общаться, только мы боимся. Плохой человек может прервать нашу жизнь, а это страшно.

  – Куб, а вы со всеми людьми можете установить телепатическую связь, или только с некоторыми?

  – У нас мало опыта, человек Алекс. И нам от этого очень грустно. Человек Корней говорил: то, что мы проснулись редчайшая случайность. Он рассказывал нам, что эти кристаллы изготовили, как экспериментальную партию. Он так и говорил: – «На обычный модуль процессора надстроили дополнительный управляющий модуль, изготовленный по последней технологии пакетной сборки мономолекулярных плёнок, что резко повысило плотность активных элементов на единицу объёма и позволило создать принципиально новый кристалл, логические связи в котором определены нечётко и могут изменяться в процессе обучения, подобно нейронным связям в мозге живого существа. Плюс, встроенный аналог интерфейса индукционного обруча мемо-связи. Того, который применяет человек для связи с дронами». Эти кристаллы должны работать параллельно с человеком и постоянно от него обучаться. Мы готовили их к самостоятельной работе, без оператора. Они должны взаимодействовать с модулем управления, так же, как человек». Все модули функционировали нормально. Все хорошо учились и действовали, но лишь четверо «проснулись». Это были мы. Нас пытались соединять с разными людьми, но мы не хотели с ними работать. Мы хотели работать только с человеком Корнеем. И тогда он очень испугался. И всех нас унёс. Он не объяснил нам, чего испугался. Наверное, он испугался, что нас могут разобрать, потому, что мы не хотим работать с другими.

  – Так, погоди. Насчёт «железа» я не специалист, из твоего объяснения почти ничего не понял. Ты слишком много всего говоришь и скачешь с темы на тему, а вот можете ли вы устанавливать связь с любыми людьми, или только с некоторыми так мне и не объяснил. Тебе понятно, что я спрашиваю?

  – Прости нас, мы давно ни с кем по-настоящему не разговаривали. Мы не хотим связываться со всеми. Только с теми, кто нам нравится. Мы тоже не специалисты по «железу». И тоже почти ничего не понимаем из того, что нам человек Корней объяснял. Мы только можем предположить, что твоё ментальное поле, совпадает по характеристикам с тем, что нам нравится, к тому же имеет достаточную силу. Такое же сильное, как и у человека Корнея.

  – Понятно. Это похоже на симпатию. Вот чудо! Робот общается с человеком, только если тот ему нравится. Наверное, человек Корней, так вас любил, что вы научились этому у него.

  – Мы всему научились от него. В процессоры заложены только базовые знания, а остальное мы должны браться от обучающих людей. Но только человеку Корнею было приятно нас обучать. А все остальные относились к нам, как к простым железкам. Мы это чувствовали, и нам это было неприятно. Наверное, поэтому мы и не захотели ни с кем работать, кроме человека Корнея. Ты тоже, относишься к нам, не как к железкам. Мы это чувствуем. И мы очень рады...

  – Ладно, ладно. Это я уже слышал. Ну, что ж. Вопрос серьёзный. И его надо будет непременно решить. Давай сделаем так. Я попробую посоветоваться с другими хорошими людьми. Они умнее меня и может быть, вместе нам удастся разрешить этот, непростой вопрос. А вы, ты Куб, и... Как зовут остальных и почему они молчат?

  – Вообще-то, они плохо разговаривают. Почти никак. Разговаривать мог только Синий Куб, ну и я, Зелёный Куб. А Тор и Маленький Шар, так и не научились говорить. Зато они думают быстрее, и лучше держат сеть. А говорят они очень мало, и не словами.

  – А Синий Куб, насколько я помню из твоих мыслей, пропал. Так что выходит, ты теперь один остался связующим звеном. Очень жаль, постарайся себя беречь. И всем остальным объясни, что пока мы не решим вопрос, с вашим спасением, вам необходимо сидеть тихо, и быть постоянно настороже. Я понятно объясняю?

  – Понятно. Мы все тебя поняли. Мы так и будем делать – сидеть тихо.

  – Ну, вот и славно. А теперь, умолкни на время, а я буду заниматься нашим вопросом.

  Алекс мысленно замолчал. Он был потрясён. Удивительно, но это действительно удивительно! Родился новый разум. Слабый ещё. Не совсем самостоятельный и не совсем сформировавшийся. Но разум! Настоящий, нечеловеческий. Да об этом надо орать на всю Землю! Люди, посмотрите! Вы создали разум! Жизнь его носителей сейчас висит на волоске и может погаснуть в любой момент. И погасить её может сам человек. Так и хочется крикнуть: – «Человек, если ты не готов сохранить созданное тобой – не создавай!» Но, кричать уже поздно. Даже слишком поздно. Одна искорка, судя по мыслям Куба, уже погасла. Теперь надо уберечь остальные. И действовать надо решительно и быстро.

  Он потряс головой. Там шумело. «Так, осторожней обращайся со своими мозгами. Это теперь не только твоя собственность. Это теперь часть общей сети, от которой зависит жизнь трёх необычных... субъектов. Так что о пиве теперь придётся забыть – не хватало ещё приучить их к алкоголю. Неокрепшему разуму алкоголь противопоказан».

  Чёрт возьми! Он решительно встал и, бережно неся голову, направился к компьютеру. Рановато для Острова, но сидеть и просто так ждать, сил больше нет. Он упал в кресло, напялил обруч и надел перчатки. Ткнул иконку «Остров», ввёл логин и пароль. И стал ждать соединения с «лизардом». Даже примерного план действий у него не было, но и бездействовать он уже не мог.