"Xirtam. Забыть Агренду" - читать интересную книгу автора (Розов Александр Александрович)

6. Миротворцы и террористы.

В древнюю геологическую эру Койот был естественной дамбой, соединявшей остров Агренда с похожим по размеру островом Висента, в 55 километрах к норд-норд-вест. Позже, вулканически извержения разрушили дамбу, и на ее месте остался Архипелаг Койот, состоящий примерно из 600 мелких и мельчайших вулканических и коралловых островков, площадью в сумме 90 квадратных километров. Если перейти от геологии к политике, то до XVII веке все эти территории были заселены карибскими индейцами, а затем, появились колонизаторы из Европы, обратили индейцев в рабство, а в качестве дополнения, привезли негров-рабов из Африки. Британское колониальное правление продолжалось до третьей четверти XX века, а потом здесь были сформированы два полуколониальных государства-близнеца: Висента с северными Койот, и Агренда с южными Койот. В дальнейшем, Висента, осталась членом Британского содружества, и сохранила зависимость от Британии. А история Агренды, сложилась иначе...

В политической географии Койот, следует отметить агрендский островок Фламенко, площадью сорок квадратных километров. Этот великан в микро-архипелаге отделен от вчетверо меньшего Висентского островка Юнона 4-километровым проливом. Немного восточнее Фламенко лежит необитаемый кластер очень мелких островков и коралловых рифов Коло-Коро, поперек которого проходит морская граница, но никто никогда не пытался провести ее реально среди винегрета крошечных клочков суши.

Эту инфо Маргарита сообщила Юлу Фоске ранним утром, когда они шли с Агренды на север на глиссере, в компании троих полисменов и капитана по имени Урфин. Это был рослый индеец лет 35, напоминающий простоватого и по-своему хорошего народного мексиканского бандита из вестерна. Этим он сразу внушал симпатию. «Наверное, так работают стереотипы поп-культуры», — с самоиронией подумал Фоске, и спросил:

— Урфин, а я верно понял, что Фламенко и Коло-Коро сейчас закрыты для туристов?

— Да, — ответил тот, — у нас тут тренинг полиции, а туристы в зоне стрельб, это not-true.

— Логично, — согласился Фоске.

— ...Но, — добавил Урфин, — ваша научно-исследовательская экологическая экспедиция согласована с президентом Хубо Лерадо и с майором Дюком Лесли.

Глиссер притормозил и выехал носом на узкий белый песчаный пляж, над которым тихо колыхались кроны наклонно растущих пальм. Высадка. Фоске хотел подхватить свою дорожную сумку (по настоянию Маргариты, он взял в «экспедицию» все свои вещи), но один из полисменов успел быстрее.

— Я отнесу ваш багаж в тюрьму, — сообщил он.

— Куда, блин?! – воскликнул эколог.

— Ты балда, — уточнил второй полисмен, — не в тюрьму, а в каземат.

— Сам ты балда! Я хотел сказать: в форт.

— Холо! Пико! — зарычал капитан Урфин, — вы оба одна большая жопа!

— А что, шеф? – в один голос возмутились они.

— Полиглоты, — буркнул он и повернулся к Фоске, — Проблемы диалекта. Имеется в виду кемпинг. Ребята забросят туда вашу сумку, чтобы нам не прерываться по разговору.

— Рита! – раздался радостный визг, и из густых зарослей кустарника выскочила молодая атлетически сложенная негритянка в полицейской униформе. На бегу забросив за плечо штурмовой карабин на ремне, она обнялась с Маргаритой Кларион.

— Юл, это Саманта, — пояснила Маргарита, — она старшая дочка дяди Йаго.

— Ну, — сказал Урфин, вы там посекретничайте, а мы с Юлом тоже посекретничаем.

— О чем? – поинтересовался Фоске.

— Об экологии, — с улыбкой ответил офицер и жестом пригласил эколога пройтись.

Они отошли на полсотни метров и уселись на очень кстати оказавшиеся здесь пустые пластиковые ящики в тени одной из пальм – еще сравнительно маленькой, и поэтому идеально подходящей на роль пляжного зонтика. Урфин закурил сигару и сообщил.

— Я открою вам маленькую тайну. Моя должность называется: «шеф экономической разведки». Это не совсем официальная должность. Просто, так вышло по факту. Моя задача – экономика будущей войны, и об этом я хотел посоветоваться с вами.

— Мм... — Фоске тоже закурил, — я вообще-то занимаюсь социальной экологией, плюс, немного адвокатурой. Не факт, что мои советы по экономике будут качественными.

— Пока что у вас хорошо получается, — возразил капитан, — Вы организовали отличный контракт Йаго Кортесу. Дешевые радио-коммуникаторы для ваших друзей в южной приатлантической Африке, в Намиб-Овамбо. И это качественное инфо-прикрытие для сенатора Нге Динко, который сегодня прилетел на Агренду. Комплексный подход, а?

— Удачно получилось, — согласился Юл Фоске, — хотя, Нге Динко все равно собирался посетить Агренду. Бартер агрендской техники на овамбскую урановую руду сложился отлично, но теперь Нге Динко должен понять, что с этим будет в контексте войны.

— Да, — Урфин кивнул, — но цель его визита не только в этом.

Возникла пауза. Двое мужчин молча курили. Своего рода игра нервов. И выиграл ее агрендский офицер, поскольку эколог первым не выдержал.

— Значит, Динко прилетел сюда не только по вопросу о судьбе коммерции.

— Да. Не только. Если бы речь шла лишь о бартере, то Сео Ткабе послал бы другого надежного парня, попроще. Нге Динко прилетел потому, что тут, в Агренде будет на практике проверяться идея кооперации микро-стран в военной сфере. Ваша идея.

— Не моя, — возразил Фоске, — Это идея Сунь Цзы.

— Да, — офицер кивнул, – но, именно вы поняли, что старую китайскую книгу можно и нужно применить именно здесь и именно сейчас, к нашей ситуации.

— Ну... — эколог неопределенно качнул головой, — я буду рад, если все получится.

— Вы очень много сделали для нашей будущей победы, — сказал офицер, — но вы можете сделать еще гораздо больше. Правда, это получится, только если вы останетесь здесь.

— Вряд ли это хорошая идея, Урфин. Я не умею воевать. И не хочу, если честно.

— Воевать умеем мы, — ответил агрендец, — правда, мы тоже не хотим, но придется. Вы можете уехать и действовать из нейтральной страны. И никто вас не упрекнет, что вы уехали. Мы понимаем: это не ваша война. Но вы своими по-особенному устроенными мозгами, незаменимы на игровом поле. Вот что я хотел сказать.

— Урфин, а вам уже известно, когда начнется война?

— Вероятно, через две недели, — ответил агрендский офицер, — сейчас «голубые каски» и Альянс начали формировать оперативный график, и, соответственно, выбирать дату.

Командир миротворческого корпуса ООН, полковник Кэмерон Нарбон был точен, как судовой хронометр. Он вошел в бар «Хаммершарк» без десяти секунд 15:40. и сходу направился к столику, за которым сидел Стэн.

— Здравствуйте, инспектор Зауэр. Рад познакомиться. Я слышал о вас.

— И я, взаимно рад, — Стэн пожал ему руку. Полковник сразу же ему понравился. Такой основательный голландский бюргер, высокий, широкоплечий, с открытым, честным и улыбчивым лицом. Жаль расстраивать этого симпатичного дядьку, но придется...

— Э... — полковник огляделся, — А где эмиссар «Культурной Интеграции»?

— Он будет в 4 ровно, — ответил Стэн, — я пригласил вас чуть пораньше, чтобы уточнить детали и сообщить о некоторых изменениях. Я сразу хочу вам сказать, полковник: это решение принято на высшем уровне, и соответствующая депеша уже лежит в вашей официальной вечерней почте. Мне все это не нравится, но я обязан выполнять приказ, совершенно так же, как и вы.

— Инспектор Зауэр, — Нарбон развел огромными ручищами, — я пока ничего не понял.

— Пока было предисловие, — пояснил Стэн, — А сейчас содержательная часть. Рейтинги показали, что из прогрессивных оппозиционных сил Агренды более перспективна не партия «Культурная Интеграция», а Христианский фронт «Свободная Родина». Уже получена твердая гарантия поддержки со стороны Ватикана. Вы знаете, что здесь это играет определенную роль, ведь большинство агрендцев считает себя католиками.

Полковник Кэмерон Нарбон кивком головы поблагодарил бармена, который принес высокие стаканы с безалкогольным мохито и чашечки с черным кофе. Потом он повернулся к Стэну, и снова развел руками:

— Знаете, инспектор, мне, в общем, без разницы. Главное, чтобы население к этому Христианскому фронту отнеслось... Ну, хотя бы, не враждебно. Тут, как вы можете заметить, деревенские, коллективистские нравы, люди чувствуют себя сплоченными, поэтому если кого-то ненавидят, то очень организовано. Нас, миротворцев ООН, тут ненавидят, и в Агренде есть всего два заведения, куда мы можем спокойно прийти. Первое — это ресторан в отеле «Эльдорадо». Второе вот этот бар, «Хаммершарк». Я полагаю, потому, что владелец – индус, и ему плевать на местные разборки. Сейчас в нашей униформе вообще лучше не появляться в городе. Вы согласны, инспектор, что получается хреновая ситуация? Я прямо говорю: я не в восторге от планов штаба.

— Я надеюсь, — сказал Стэн, — люди отнесутся к Христианскому фронту спокойно.

— А я думаю, — сказал Нарбон, — что тут все зависит от лидера.

— Лидер Христианского фронта «Свободная Родина», — Стэн сделал паузу, — это очень неоднозначная и сложная фигура. Его зовут Амазилло Бразоларго.

— Неудачное имя, — заметил полковник «голубых касок», — у меня в ориентировках есть полный тезка этого лидера, тоже Амазилло Бразоларго – террорист и работорговец. Его разыскивает Интерпол, FBI и Сюртэ. Очень не хочется, чтобы кто-то сыграл на таком совпадении имен. Черный PR, понимаете?

— Да, — Стэн кивнул, — но лидер Христианского фронта, это именно тот Бразоларго.

— Что?! — Кэмерон Нарбон выпучил глаза, – Вы шутите, Зауэр?

— Увы, я не шучу. Политика – искусство возможного. Мне крайне не нравится такое решение, но я полагаю, наверху пересмотрели все варианты и пришли к выводу, что Бразоларго сейчас единственная проходная фигура в агрендской оппозиции.

Полковник ударил кулаком по столу, так что звякнули стаканы.

— Слушайте, это черт знает что! Тогда уж лучше оставить все как есть. Хубо Лерадо популист с анархистским уклоном, но он хотя бы не гангстер.

— Я еще раз напоминаю, полковник, это не мое решение.

— Может, вы ошиблись? — сказал Нарбон, отстегивая от пояса спутниковый телефон.

— Хорошо, если так, — ответил Стэн, — позвоните, вдруг там передумали.

«Там» не передумали. Полковник долго слушал, потом ответил абоненту: «да, сэр», вбросил спутниковый телефон обратно в чехол на поясе, и громко сказал бармену.

— Стакан русской водки.

— Сэр, — удивился тот, — вы, наверное, имеете в виду коктейль «Кровавой Мэри»?

— Нет. Просто стакан русской водки... И отдельно, стакан оранжа.

— Как скажете, сэр... У вас что-то случилось?

— Жопа, — лаконично ответил командир миротворцев.

— Ой-ой, — сочувственно произнес бармен, и через полминуты поставил на столик два стакана: один с оранжевой жидкостью, другой – с прозрачной.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — мягко сказал Стэн, глядя, как полковник сначала опрокидывает в себя стакан водки, а затем судорожно глотает апельсиновый сок.

— Знаю, — хрипловато и спокойно ответил тот, — вот теперь, я готов общаться с любым дерьмовым гангстером из дерьмового фронта какой-то там родины. Мне все равно.

Адвокат Камино Мурена, консильери дона Амазилло Бразоларго, оказался пожилым, подтянутым, со вкусом, но неброско одетым мужчиной иберийского типа. Он говорил очень тихо, очень вежливо, и стилистически очень грамотно.

— Уважаемые сеньоры, я не буду скрывать: мой клиент рассмотрел ваше предложение предельно внимательно, перед тем, как ответить согласием. Публичная политика, это новый бизнес для моего клиента и, мы надеемся, что этот бизнес принесет не только хлопоты, но и высокие доходы участникам проекта. Самое главное, по мнению моего клиента, состоит в том, что некоторым перспективным формам бизнеса можно будет придать легальный статус и достойный имидж. Речь идет, прежде всего, о коммерции, связанной с людьми. Мой клиент хотел бы освободить этот гуманный и, безусловно, достойный бизнес от негативного названия «работорговля». Я хотел бы пояснить для уважаемых представителей партнеров моего клиента. Имеется в виду современная и технологичная процедура, при которой люди всегда сыты, гигиенически обеспечены, устроены в бытовом отношении, и работают в биологически безопасных условиях, с разумной трудовой нагрузкой, не угрожающей их здоровью. Работники в трудовых поселках, построенных фирмой моего клиента на Гаити, имеют более высокий уровень жизни, чем в среднем по этой стране. Если бы не необъективные заявления некоторых предубежденных журналистов и деятелей правозащитных организаций, создающих препятствия деятельности фирмы моего клиента и сбыту продукции, произведенной в трудовых поселках, работники жили бы еще лучше. Мой клиент надеется, что после демократического прихода к власти на Агренде, и открытия здесь трудовых поселков, полностью легальных по исправленному местному праву, мы докажем, что и уровень свободы в этих поселках выше, чем во многих странах Африки и Азии. А применение телесных наказаний к нерадивым работникам, не противоречит нормам, принятым в цивилизованных странах. Мы знаем, что телесные наказания применяются во многих исламских странах, а также в Сингапуре. Телесные наказания к непослушным детям и подросткам применяются во многих североамериканских штатах. Продажа людей для выполнения тех или иных работ также не выходит за рамки международных норм. Вы можете продать фирму в США или Европе, при этом ее работники останутся связаны контрактами. Они будут проданы вами и куплены новым владельцем этой фирмы. По поручению моего клиента, я разрабатываю новый кодекс законов Агренды, согласно которому, купля-продажа и трудовое использование людей, законно приобретенных в собственность фирмы, станет нормальной коммерческой практикой...

— Минутку! – перебил полковник Нарбон, — вы хотите сказать, мистер Мурена, что по новому кодексу, человека можно будет купить, и использовать, как лошадь?

— О, нет! — адвокат сделал отрицающий жест ладонью, — ни в коем не как лошадь, а как человека, с учетом человеческих особенностей. В трудовых поселках, принадлежащих фирме моего клиента, учитываются специфические духовные потребности людей. Там обязательно есть церковь, где проводятся воскресные службы, и другие обряды.

— Ясно... — полковник кивнул, и повернулся к Стэну, — скажите, инспектор Зауэр, такой кодекс действительно может быть принят, и ООН может признать это допустимым?

— Видите ли, мистер Нарбон... — произнес Стэн, с трудом подавляя в себе отвращение к происходящему, — это сложный юридический вопрос, требующий изучения. Я не могу сейчас ответить однозначно да или нет.

— Ясно... — повторил полковник, и повернулся к бармену, — еще раз водку и оранж.

— Вы уверены, сэр? – спросил тот.

— Абсолютно уверен.

— Как скажете сэр, — бармен вздохнул и снова принес два стакана...

В результате, полковник Кэмерон Нарбон (в служебной характеристике которого было написано «не имеет вредных привычек, не курит, не злоупотребляет алкоголем»), так нализался, что пришлось вызывать из военного городка «голубых касок» дежурного лейтенанта, чтобы — проводил бравого командира к месту постоянной дислокации. А адвокат Камино Мурена, сделав вид, что ничего особенного не произошло, вежливо попрощался со Стэном (последнему пришлось, еще раз перебороть отвращение, чтобы заставить себя пожать руку мафиозному консильери, пропагандисту работорговли).

Когда Мурена ушел, Стэн заказал себе еще один безалкогольный мохито и кофе.

— Паршивый день, да сэр? – сочувственно спросил бармен, принося заказанное.

— Ты прав дружище, — Стэн кивнул, — сегодня очень паршивый день.

— Болтают, что скоро война, — заметил бармен.

— Болтают, — снова согласился Стэн, не торопясь, разделался с напитками и, оставив бармену достойные чаевые, вышел на улицу.

...О скорой войне на Агренде не просто болтали, а точно знали, и заранее готовились. Порт-Роал последовательно превращался в город-призрак. Сначала исчезли все дети, вместе с молодыми мамами, потом — подростки и большая часть женщин. Естественно, прекратились уличные танцы под навесами рядом с кафе. По вечерам больше не было музыки. Сами кафе тоже закрывались, и поесть в городе теперь можно было только в автоматических «шведских столах». Вслед за кафе, закрывались лавки, но городской маркет пока работал. Жители многоквартирных домов-пуэбло разъехались, по мере остановки микро-фабрик. Пуэбло стояли мертвые, как пирамиды Египта. Некоторые микро-фабрики еще функционировали, выполняя «хвосты» последних заказов, но в основном, производства уже закрылись. Работники разбирали оборудование и ангары, грузили все это на авто-платформы, увозили в морской порт и перегружали на малые ролкеры, уходившие куда-то в море. На улицах стало гораздо меньше мотоциклов и электромобилей, и гораздо больше полицейских машин с экипажами, вооруженными штурмовыми карабинами. Но общественные такси-автоматы продолжали стабильно работать, и Стэн легко доехал из бара «Хаммершарк» до шведского стола «Бентос».

В «Бентосе» у Стэна была назначена встреча с сенатором Нге Динко, эмиссаром Сео Ткабе, правителя маленькой африканской автономии Овамбо в Намибии. Стэн знал: обычно, африканские первобытные аристократы, перекрасившиеся в «революционных борцов за права малых народов», реально хотят лишь расширить свою зону влияния. У первобытных аристократов нет доступа к легальному рынку оружия (обычно, у них нет доступа даже к цивилизованной банковской платежной системе: их счета выявляются и блокируются «Интерполом-Ф», финансовой контрразведкой Объединенных Наций). Главное занятие эмиссаров этих правителей, это поиск каналов нелегальной поставки современного оружия в обмен на золото, алмазы, или что-то еще из этой серии.

В первобытных шахтах нищие жители за кусок хлеба добывают алмазы, чтобы вождь (великий, разумеется!) мог выполнить историческую миссию. Тех жителей, которые отказываются верить в историческую миссию, солдаты вождя убеждают винтовками. У «великих вождей», как правило, очень примитивная психика, так что структуры ООН и Альянса давно нашли метод «мягкой нейтрализации» этих первобытных политических фигур. Западный стандарт роскоши, включая деньги и статус признанного правителя, с гарантией несменяемости и наследования в маленьком «бантустане». И все. Опасный харизматический персонаж превращается в безвредное чучело самого себя. Конечно, приходится подпитывать его деньгами, но это не так уж дорого. Налогоплательщики «Золотого миллиарда» даже не замечают этих сумм на фоне других огромных затрат, неизбежных в цивилизованном европейско-североамериканском обществе.

Сейчас, настало время обезвредить Сео Ткабе, и сенатор Нге Динко, правая рука этого вождя овамбо, выглядел идеальной фигурой для передачи делового предложения. Эта крупная чернокожая фигура была одета в яркую клетчатую рубашку. А рубашка была расстегнута на широкой мощной груди, так что желающие могли любоваться золотой эмблемой в виде африканской степной рыси. Эмблема висела, разумеется, на толстой золотой цепочке. Нге Динко сидел в обществе двух охранников, здоровенных парней, вероятно – его родичей, и двух симпатичных девчонок (одной африканки — химба, вероятно, привезенной с собой, и одной агрендской креолки, видимо, снятой здесь).

Нге Динко, не переставая отхлебывать какой-то разноцветный ромовый коктейль из высокого стакана, скосил глаз на ID инспектора Комитета ООН по правам человека и, переместив взгляд на лицо Стэна, флегматично поинтересовался:

— Ну?

— У меня хорошие новости, — мягко ответил Стэн, — как для уважаемого президента Сео Ткабе, так и для вас, уважаемый сенатор.

— Ну? — повторил Динко, не отрывая неподвижного взгляда своих маленьких блестящих коричнево-черных глаз от лица собеседника.

— Сегодня в полдень, — продолжил Стэн, — Независимость вашей страны, Намиб-Овамбо, официально признана королевством Монако. Вы знаете, что Монако, это государство, входящее в ООН и Европейский Союз. Сделан важный шаг к установлению отношений между Овамбо и всем Европейским Сообществом.

— Ну? – все тем же флегматичным тоном, спросил африканский сенатор.

Удивить Стэна хамством было решительно невозможно. По роду деятельности, он уже повидал таких хамов, на фоне которых Нге Динко выглядел почти английским лордом.

— ...Я полагаю, сенатор, что Европейское Сообщество ожидает от вашей страны неких ответных шагов. Разумеется, это означает, что ваше правительство получит кредиты на развитие от Европейского Фонда Стабилизации, и вас больше не будет беспокоить ряд исторически сложившихся проблем в экономике и политике.

— Что им надо и сколько они заплатят? – спросил Динко.

— Давайте, подойдем к этому дипломатично, — предложил Стэн.

— Ну, давайте, — согласился сенатор, поставил стакан на стол и повернулся к девушке – овамбо, — Кесе, что такое Монако?

— Африканка — химба вынула из кармана шортов плоский радио-коммуникатор, и через минуту сообщила.

— Монако — страна на французском побережье Медитерии. Это королевство, вроде как независимое, но под влиянием Франции. А по закону там все решает принц. На втором месте по влиянию – Национальный совет. Земли в Монако: 2 квадратных километра, а жителей 33 тысячи. Есть морской порт. Нет аэропорта. Есть армия 80 человек. Годовой валовой внутренний доход Монако — миллиард долларов. Годовой оборот резидентных компаний больше десяти миллиардов долларов. И там много ценных офисов. Вот, все.

— Как они там помещаются, 33 тысячи на двух кв-км? – удивился Нге Динко.

— Так. Это сплошной город в горах и еще на дамбе. Дома-дома-дома. Свободной земли совсем нет. Даже ВПП не помещается. Приходится летать через французскую Ниццу.

— У! Так мало земли, и так много денег! А что там производят?

— Бюрократию для дележки денег, — ответила Кесе, — И еще, там раскрученное казино.

— Ясно, — сенатор кивнул, повернулся к Стэну, и снова произнес, — Ну?

— Стабилизационный кредит, — сказал Стэн, и уточнил, — миллиард долларов.

— Что от нас за это? – спросил Динко, делая глоток коктейля.

— Европейское сообщество, — сказал Стэн, осторожно подбирая слова, — могло бы быть вашим надежным торговым партнером.

Нге Динко сделал еще глоток и напрямик спросил:

— Более надежным, чем Агренда?

— В Агренде сейчас кризисная ситуация, — уклончиво ответил Стэн.

— Сначала товар, — твердо сказал сенатор, — Товар на миллиард долларов в Овамбо. Мы закажем сами то, что нам надо, и откуда нам надо. Вы заплатите. Потом поговорим.

— Это очень большая сумма, — Стэн широко развел руки в сторону, — с ней нельзя так оперировать без некоторых специальных правил.

— Нельзя, значит, нет, — отозвался негр и занялся своим коктейлем.

— Но, — произнес Стэн, — я надеюсь, что вы передадите данное предложение уважаемому президенту Сео Ткабе.

— Какое предложение? – Динко презрительно оттопырил губу, — Вы сказали: «миллиард баксов». Потом сказали: «не дадим». Мне так и передать Сео?

Стэн, уже в который раз за последние несколько дней, чувствовал: здесь что-то не так. Сначала – ситуация, развивающаяся не по сценарию. Теперь еще и фигуры, играющие несвойственные им роли. Когда девушка — химба внезапно оказалась не «сексуальной машинкой из дорожного набора», а вполне качественным референтом, это было очень странно. И, когда сенатор – овамбо начал торговаться не за номинальную сумму, а за материальное наполнение политической взятки, это было очень странно. Теперь Стэн должен был как-то выводить переговоры из тупика. Он артистично улыбнулся.

— Давайте, сначала поговорим о несколько меньшей сумме. Сто миллионов долларов.

— Ну? — буркнул Нге Динко.

— Европейское Сообщество, — пояснил Стэн, – пойдет на ваш вариант с оплатой счетов фирмам-поставщикам товара. Но, это должны быть фирмы из благонадежных стран, а товар должен быть легальным и мирным. Не оружие, и не наркотики.

Африканский сенатор надул щеки и покивал головой, а потом спросил:

— Тайваньский островной Китай, это благонадежная страна?

— Да, вполне.

— Очень хорошо, — Нге Динко снова кивнул головой, — Кесе, напиши в офис моего друга Цюан Ван Шу, чтобы прислали счет на те машины. Пусть они сейчас посчитают на сто миллионов баксов, но со скидкой, как Цюан Ван Шу мне обещал.

— Момент, — отозвалась девушка, вытащила из блестящей сумочки лэптоп местного агрендского производства, разложила на столе и начала быстро шлепать пальцами по виртуальной клавиатуре на экране.

— О каких машинах идет речь? – спросил Стэн.

— О легальных и мирных машинах из благонадежной страны, — сказал Динко.

— Через минуту все будет, — сообщила Кесе.

— Хорошо! – сенатор растянул свои полные губы в улыбке, и облизнулся.

По всем правилам сценария, первобытные африканские вожди должны заказывать на многомиллионные суммы, если не оружие, то супердорогие автомобили, мегаяхты, и персональные самолеты, или, строительство «под ключ» шикарных вилл, увиденных в голливудских фильмах... Но, когда девушка распечатала присланный с Тайваня счет, оказалось, что там нет ничего из этого списка, а есть нечто другое.

* Мини-фабрики для полного цикла производства микросхем.

* Робототехнические монтажные агрегаты.

* Металлопласт — системы для изготовления корпусов произвольной формы.

* Гибкий модульный химический мини-комбинат.

Нге Динко внимательно посмотрел на собеседника и опять поинтересовался:

— Ну?

— Сенатор, — произнес Стэн, — Вы прекрасно разбираетесь в современной технологии.

— Да, — флегматично отозвался африканец.

— ...Но, — Стэн развел руками, — это не совсем мирный товар. Эти машины могут быть применены в экономической войне, в агрессивной конкуренции против Европейского Сообщества. Вы понимаете, сенатор: никто не даст денег на войну против себя. Есть гораздо лучший вариант: вы пишете, что вам нужно из готовой продукции, и вам это продадут по хорошей цене, с отсрочкой платежа. Зачем вам производить, то, что уже производится вашими друзьями в Европейском Сообществе? Может быть, вам лучше использовать этот кредит в соответствие с программой, которую специально для вас, бесплатно разработают специалисты из ведущих стран мира? При этом, вы сможете значительно поднять популярность уважаемого президента Сео Ткабе. Кроме того, по существующей традиции, вас, сенатор, попросят быть главным экспертом программы. Серьезная, престижная должность, которая очень серьезно оплачивается...

— Я понял, я расскажу президенту, — перебил его Нге Динко, и повернулся к девушке-агрендке, — Нэрис, ты обещала научить меня танцевать ваш танец «меренге». Я помню!

— Погнали прямо сейчас? – спросила она.

— Ну! – сенатор встал из-за стола и потянулся.

— Так... — агрендка потерла руки, — а где у нас музыка?

— Момент! – отозвалась Кесе, что-то переключила в лэптопе, и из динамика раздался заводной антильский ритм.

Ясно было, что разговор окончен, и Стэну оставалось только встать и уйти, сказав на прощание «Всего доброго, уважаемый сенатор». Нге Динко не потрудился ответить, поскольку был уже занят своей партнершей, стараясь правильно попадать в шаг...

...Дождавшись, когда инспектор Комитета ООН по правам человека удалится, Динко, пользуясь тем, что ухо Нэрис оказалось рядом, тихо проворчал.

— Ты оказалась права. ООН, западные банки, и Евросоюз, это воры и обманщики.

— Мы научились разбираться в политике, — ответила она.

— Вы, агрендцы, наши друзья, — сказал сенатор, — Хубо Лерадо наш друг. И мы будем продолжать покупать машины у вас. Президент Сео поручил решать мне. Я решил.

— Можно готовить контракт? – уточнила Нэрис.

— Да. Готовь. И еще, скажи: как нам получить выгоду от признания нас этой смешной маленькой страной, Монако? Или это признание нам вообще на фиг не нужно?

— Непростой вопрос, сенатор, — сказала агрендка, — я буду советоваться с профи.

— Хорошо, — он кивнул и посмотрел в ту сторону, куда ушел Стэн, — а эти... Они что-то говорят про войну. Когда я расскажу президенту Сео, они получат эту войну. Да!