"Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)

Глава 12 Грозовой перевал

Когда мы прибыли на место, шел снег, и сбиваемые ветром снежные хлопья напоминали большое облако пугливых зимних мотыльков. Дом оказался куда меньше, чем мне представлялось, а ветхость его бросалась в глаза даже под мягким покровом снега. Ставни висели криво, изнутри пробивался слабый свет. Было ясно, что мы посещаем дом не в славные времена мистера Эрншо, но в период владения Хитклифа, чья варварская хватка отражалась в угрюмом и бесприютном виде жилища, к которому мы приближались.

Под нашими ногами скрипел свежий снег. Мы подошли к передней двери и постучали по изъеденному временем дереву. После очень долгой паузы нам открыл жилистый мужик, смерил нас недовольным взглядом, но затем на его усталом лице отразилось узнавание, и он тотчас же возбужденно зачастил:

— Куда как достойно — слоняться в полях за полночь с богомерзким чертовым цыганом Хитклифом! Они думают, я слеп. Но я не слеп! Ни чуточки! Я видел, как молодой Линтон пришел и ушел, и видел, как ты — ты, подлая, шкодливая ведьма! — прошмыгнула в дом, едва заслышала на дороге стук копыт хозяйского коня![38]

— А ну, кончай! — рявкнула мисс Хэвишем, не знакомая с таким понятием, как терпение. — Впускай нас, Джозеф, иначе твой зад познакомится с моим ботинком!

Слуга что-то проворчал, но дверь открыл. Мы вошли внутрь в облаке ворвавшихся следом снежинок и потопали ногами по коврику у порога, а Джозеф запер за нами дверь.

— Что он там бормочет? — спросила я, слушая, как ворчит себе под нос старик.

— Понятия не имею, — ответила мисс Хэвишем, стряхивая снег с поблекшей подвенечной фаты. — Да и никто не знает. Идем, познакомишься с остальными. Раз уж разбираем дело о взаимной ненависти, надо, чтобы все главные персонажи присутствовали.

Прихожей или коридоров тут не водилось. Передняя дверь открывалась сразу в большую гостиную, где у очага собрались шестеро. Один из мужчин вежливо кивнул в знак приветствия. Как я позднее узнала, это был Эдгар Линтон, супруг Кэтрин Эрншо, которая сидела рядом с ним на деревянной скамье с высокой спинкой и задумчиво смотрела на огонь. Дальше развалился неопрятного вида человек, не то сонный, не то пьяный, или, вполне вероятно, и то и другое сразу. Они явно ждали нас и так же явно не испытывали энтузиазма по поводу заседания, со всей очевидностью не представлявшего для них первостепенного интереса.

— Добрый вечер всем, — произнесла мисс Хэвишем. — Хочу поблагодарить вас за то, что вы все пришли на заседание беллетриции по урегулированию взаимной ненависти.

Она говорила почти дружелюбно. Это настолько выбивалось из характера моей наставницы, что я с интересом прикидывала, на сколько ее хватит.

— Это мисс Нонетот, на сегодняшней встрече она будет наблюдателем, — представила она меня. — А теперь давайте возьмемся за руки и образуем круг доверия, дабы включить ее в группу. Где Хитклиф?

— Понятия не имею, где носит этого мерзавца! — сердито заявил Линтон. — Да хоть бы в болоте утонул, дьявол его забери, — самое время!

— О! — воскликнула Кэтрин, отнимая руку у Эдгара. — Почему вы так ненавидите его? Его, который любил меня так, как вам и не снилось?

— Ну-ну, — примирительным тоном перебила ее Хэвишем. — Помните, что мы говорили прошлый раз по поводу ругани? Эдгар, думаю, вам следует извиниться перед Кэтрин за то, что вы обозвали Хитклифа мерзавцем, а вы, Кэтрин, на прошлой неделе обещали не говорить в присутствии своего мужа о том, как сильно вы любили Хитклифа.

Они оба неохотно извинились друг перед другом.

— Хитклиф может прийти в любой момент, — сказала служанка, которую я определила как Нелли Дин. — Его агент передал мне, что у них сейчас рекламная акция. Может, начнем без него?

Мисс Хэвишем глянула на часы.

— Думаю, вводную часть можно опустить, — ответила она, явно желая поскорее покончить с делом и вернуться домой. — Давайте представимся мисс Нонетот и одновременно сформулируем свои чувства. Эдгар, начнете?

— Я? Да, конечно. Меня зовут Эдгар Линтон, я настоящий владелец мызы «Скворцы». Я ненавижу и презираю Хитклифа, потому что, несмотря на все мои усилия, Кэтрин до сих пор его любит.

— Мое имя Хиндли Эрншо, — невнятно пробормотал пьяный, — я старший сын старика Эрншо. Я ненавижу и презираю Хитклифа потому, что мой отец предпочел Хитклифа мне, а еще потому, что этот мерзавец обманом лишил меня моих природных прав.

— Хорошо, Хиндли, — сказала мисс Хэвишем, — пока ни одного нецензурного слова. Мы делаем успехи. Кто дальше?

— Я Гэртон Эрншо, — произнес мрачный молодой человек, глядя в стол. Это собрание, очевидно, раздражало его больше всех. — Я сын Хиндли и Фрэнсис. Я ненавижу и презираю Хитклифа за то, что он обращается со мной немногим лучше, чем с собакой, а ведь я ему ничего не сделал. Он унижает меня потому, что мой отец обращался с ним как со слугой.

— Я Изабелла, сестра Эдгара, — сказала приятной внешности женщина. — Я ненавижу и презираю Хитклифа потому, что он лгал мне, оскорблял меня, бил и пытался извести. Затем, после моей смерти, он выкрал нашего сына и использовал его для того, чтобы захватить наследство Линтонов.

— Эту прямо распирает от злости, — прошептала мне мисс Хэвишем. — Видишь? Дело начинает вырисовываться.

— Они все терпеть не могут Хитклифа, — прошептала я в ответ.

— Неужели это так очевидно? — удивилась моя наставница, несколько обескураженная тем, что ее примирительные попытки оказались не столь плодотворны, как она надеялась.

— Я Кэтрин Линтон, дочь Эдгара и Кэтрин, — представилась самоуверенная и упрямая молодая девушка лет шестнадцати. — Я ненавижу и презираю Хитклифа потому, что он не отпустил меня к умирающему отцу и продержал под замком пять дней, чтобы заставить меня выйти за Линтона только ради получения «Скворцов», имения настоящих Линтонов.

— Я Линтон, сын Хитклифа и Изабеллы, — кашляя в платок, подал голос очень болезненного вида юноша. — Я ненавижу и презираю Хитклифа потому, что он лишил меня возможности быть счастливым и уморил, держа под замком и сделав пешкой в своей игре ради того, чтобы всем отомстить.

— Вот-вот, — прошептала Кэтрин Линтон.

— Я Кэтрин Эрншо, — произнесла последняя из присутствующих дам, с отвращением обводя взглядом остальных, — и я люблю Хитклифа больше жизни!

Раздался всеобщий стон, некоторые печально закачали головой, и младшая Кэтрин демонстративно сунула два пальца в рот.

— Никто из вас не знал его так, как я, и если бы вы относились к нему с лаской вместо ненависти, всего бы этого не произошло!

— Лживая шлюха! — вскричал Хиндли, вскакивая на ноги. — Не выскочи ты за Эдгара ради положения и денег, у Хитклифа не поехала бы крыша! Нет, ты сама все это на свою голову навлекла, самовлюбленная дрянь!

Все зааплодировали, несмотря на попытки Хэвишем навести порядок.

— Он настоящий мужчина! — продолжала Кэтрин под улюлюканье прочих. — Он байронический герой, который выше морали и общественных законов! Моя любовь к Хитклифу крепче вечных скал! Слушайте, вы! Хитклиф — это я! Он всегда, всегда в моем сердце. Не как любовь — он больше, чем моя любовь к себе самой. Он — моя суть!

Изабелла стукнула по столу и сердито погрозила Кэтрин пальчиком.

— Настоящий мужчина любил бы ту, на ком женился, и заботился бы о ней! — крикнула она. — Он не стал бы бросать в нее мясницкий нож и не осыпал бы бранью всех вокруг в бесконечном своем стремлении отомстить за то, что двадцать лет назад к нему отнеслись неуважительно! Что с того, что Хиндли обращался с ним плохо? Добрый христианин давно простил бы и научился бы жить в мире со всеми!

— Ах! — воскликнула младшая Кэтрин, также вскакивая с места и перекрывая вал обвинений и всплеск дотоле сдерживаемых чувств. — Вот в чем суть дела! Хитклиф настолько далек от христианина, насколько это возможно! Это дьявол в человеческом обличье, который стремится разрушать все вокруг себя!

— Я согласен с Кэтрин, — вяло протянул Линтон. — Этот человек порочен и испорчен, он прогнил насквозь!

— А ну выйдем поговорим! — вскричала старшая Кэтрин, размахивая кулаком.

— Хочешь, чтобы он простудился и умер? — строптиво ответила младшая Кэтрин, гневно глядя на мать, умершую при ее рождении. — Эта идиотская неразбериха — в первую очередь результат твоего высокомерия и испорченности! Если ты любила его так, как говоришь, то почему не вышла за него замуж?

— МОЖЕТ, МЫ ВСЕ ЖЕ БУДЕМ СОБЛЮДАТЬ ПОРЯДОК? — прокричала мисс Хэвишем так громко, что все аж подпрыгнули.

Спорщики расселись по местам с несколько сконфуженным видом, ворча себе под нос.

— Спасибо. Итак, вопли делу не помогут, и если мы нацелены хоть немного снизить накал страстей в «Грозовом перевале», давайте вести себя как цивилизованные люди и обсуждать наши чувства благоразумно.

— Ну-ну, — послышался голос из темноты.

Все замолчали и повернулись к новоприбывшему, который вышел на свет вместе с двумя телохранителями и еще кем-то, судя по виду агентом. Новоприбывший был смугл, черноволос и очень красив. До этого я никак не могла взять в толк, почему персонажи «Грозового перевала» ведут себя порой столь иррационально, но, узрев воочию эту сногсшибательную красоту, эти пронзительные черные глаза, я поняла, в чем дело. Хитклиф обладал почти электризующей харизмой: он мог очаровать даже кобру и заставить ее завязаться узлом.

— Хитклиф! — вскричала Кэтрин, бросаясь к нему и крепко обнимая. — О Хитклиф, дорогой мой, как мне тебя не хватало!

— Ха! — воскликнул Эдгар, взмахнув тростью так, что она свистнула в воздухе. — Немедленно отпусти мою жену, или, Богом клянусь, я…

— Что — ты? — насмешливо спросил Хитклиф. — Ты, хлыщ бесхребетный! У моего пса в члене больше твердости, чем у тебя во всем теле! А ты, слабак Линтон, ты что там говорил насчет моей порочности и испорченности?

— Ничего, — тихо ответил Линтон.

— Мистер Хитклиф, — сурово сказала мисс Хэвишем, — мало того, что вы опоздали на заседание, вы еще и задираете ваших соперсонажей.

— Да пошли они к черту, ваши заседания, мисс Хэвишем, — огрызнулся он. — Кто звезда этого романа? Я. Кого жаждут прочесть читатели, когда берут эту книгу? Меня. Кто получил Букверовскую премию в номинации «Самый волнительный романтический мужской персонаж» семьдесят семь раз подряд? Я. Без меня «Перевал» остался бы нудной и затянутой провинциальной халтурой. Я звезда этого романа и потому буду делать, что захочу, сударыня, и можете передать это Глашатаю, всему Совету и всем важным шишкам, какие только вам попадутся!

Он выудил из нагрудного кармана свою глянцевую фотографию с автографом и, подмигнув, протянул мне. Как ни странно, я действительно узнала его. Он с большим успехом снимался в Голливуде под именем Сам Ецц-Мачо, что, видимо, и объясняло, откуда у него деньги. На свои гонорары он мог трижды купить и «Скворцов», и «Перевал».

— Совет жанров постановил, что вы должны присутствовать, Хитклиф, — холодно ответила Хэвишем. — Если мы хотим, чтобы книга выжила, нам следует удерживать под контролем эмоции внутри ее. Роман и так сейчас в три раза более жесток, чем когда впервые вышел из-под пера, и если пустить дело на самотек, то вскоре тут волной пойдут убийства и драки. Помните, что случилось с некогда изящной комедией манер «Тит Андроник»? Нынче это самая тупая, самая кровавая и человеконенавистническая пьеса Шекспира. Вот и с «Перевалом» случится то же самое, если вы не сумеете справиться со своей злобой и обидами!

— Я не хочу, чтобы меня в это втягивали! — простонал Линтон.

— Ох, как храбро сказано! — насмешливо отозвался Хитклиф. — Очень храбро. — Он наклонился к мисс Хэвишем, явно не намеренной отступать. — Позвольте мне кое-что сказать вам и вашей группе. «Грозовой перевал» вместе со всеми его обитателями может катиться к черту. Он сыграл свою роль, научил меня тонкому искусству коварства и отмщения, но я перерос и эту книгу, и всех вас. Меня ждут романы получше, которые знают, как правильно служить обрамлением такому глубокому персонажу, как я!

Все ахнули, когда до них дошла суть дела. Без Хитклифа книги не будет, а значит, и всех их тоже.

— Вы не сможете попасть в «День рождения Крохи» без разрешения Совета, — прорычала мисс Хэвишем. — Попробуйте только уйти из «Перевала», и вы пожалеете, что вообще были написаны!

Хитклиф рассмеялся.

— Чушь! Совету не хватает персонажей вроде меня. Оставлять меня в классике, где меня читают только скучающие английские студенты, — значит впустую расходовать способности одного из лучших романтических персонажей, когда-либо написанных. Попомните мои слова, Совет сделает все, чтобы привлечь побольше читателей. Он не станет возражать против моего перевода, и никто другой тоже, уж будьте покойны!

— Но как же мы? — взвыл Линтон, давясь кашлем и рыданиями. — От нас один текст останется!

— А вы большего и не достойны! — прорычал Хитклиф. — И я постою на берегу Текстового моря и порадуюсь вашим последним воплям, когда волны сомкнутся над вашими головами!

— А я? — спросила Кэтрин.

— Ты пойдешь со мной, — улыбнулся, смягчаясь, Хитклиф. — Мы поселимся в современном романе, без всех этих викторианских условностей. Думаю, мы осядем в каком-нибудь шпионском триллере и заведем вислоухого боксера…

Раздался глухой взрыв, и дверь вылетела, осыпав нас всех щепками и пылью. Хэвишем немедленно сшибла Хитклифа на пол и прикрыла собой, выкрикнув:

— Все в укрытие!

Сквозь дым через порог в комнату ворвался человек в маске, поливая все вокруг из автомата. Хэвишем ответила выстрелами из «дерринджера». Ее пуля попала в цель, и незнакомец упал. Один из телохранителей Хитклифа получил очередь в грудь и шею от нападавшего, но второй вскинул свой автомат и открыл огонь, когда в дом ворвались остальные убийцы. Линтон тут же обмяк в обмороке, за ним Изабелла и Эдгар. По крайней мере, они хоть орать перестали. Я выхватила свой пистолет и принялась стрелять вместе с телохранителем и Хэвишем по очередной ворвавшейся в дверь фигуре в маске. Мы завалили налетчика, но одна из его пуль пришлась второму телохранителю в голову, и тот рухнул на каменные плиты. Я подползла к Хэвишем и тоже упала поперек Хитклифа, который дрожащим голосом скулил:

— Помогите! Не дайте им убить меня! Я не хочу умирать!

— Заткнись! — рявкнула Хэвишем, и герой тут же затих.

Его агент прикрывал голову портфелем, а остальные спрятались под дубовый стол. Возникла пауза.

— Что происходит? — прошептала я.

— Нападение кэтринистов, — также шепотом ответила Хэвишем, перезаряжая пистолет во внезапной тишине. — Видать, сочувствие к младшей Кэтрин и ненависть к Хитклифу распространились в Книгомирье слишком широко. Обычно заявлялся какой-нибудь одиночка с ружьем. Никогда прежде не видела такой хорошо скоординированной атаки. Я собираюсь прыгать вместе с Хитклифом. Вернусь сразу же.

Она прошептала несколько слов, но ничего не случилось. Она повторила текст громче, но с тем же успехом.

— Черт их всех побери! — прошептала моя наставница, вытаскивая из складок подвенечного платья мобильный комментофон. — Они наверняка использовали текстуальное сито!

— Что такое текстуальное сито?

— Не знаю. Этого никто до конца так и не знает. — Она посмотрела на комментофон и в отчаянии встряхнула его. — Черт! Сигнала нет. Где ближайший комментофон?

— На кухне, — ответила Нелли Дин, — рядом с хлебницей.

— Нам надо связаться с Глашатаем. Четверг, я хочу, чтобы ты пробралась на кухню…

Не успела она договорить, как на дом обрушился град пуль, разнося окна и ставни. Занавески плясали в воздухе под выстрелами, рвавшими их в клочья, со стен летела штукатурка. Мы пригнулись, Кэтрин завизжала, Линтон очнулся, чтобы снова хлопнуться в обморок, Хиндли глотнул из фляги, а Хитклиф снова затрясся от ужаса под нами. Минут через десять пальба прекратилась. В воздухе лениво плавала пыль, все мы были с головы до ног в штукатурке, осколках стекла и щепках.

— Хэвишем! — раздался снаружи голос из громкоговорителя. — Мы не причиним вам вреда! Просто выдайте Хитклифа, и мы оставим вас в покое!

— Нет! — вскричала старшая Кэтрин, которая подползла к нам и попыталась обхватить голову Хитклифа руками. — Хитклиф, не бросай меня!

— Я и не собирался, — придушенным голосом ответил он, лежа носом в обломках, придавленный нами с Хэвишем. — Хэвишем, я надеюсь, вы помните ваш приказ.

— Отдайте нам Хитклифа, и мы отпустим и вас, и вашего стажера! — снова проревел мегафон. — Не стойте у нас на дороге, иначе уничтожим обеих!

— Они что, серьезно? — спросила я.

— Да, — мрачно ответила Хэвишем. — Группа кэтринистов пыталась в прошлом году похитить мадам Бовари, чтобы заставить Совет выдать Хитклифа.

— И?

— Оставшийся в живых был разобран на текст, — ответила Хэвишем, — но это не остановило фанатиков. Как думаешь, доберешься до комментофона?

— Конечно… то есть да, мисс Хэвишем.

Я поползла на кухню.

— Даю вам две минуты, — снова проговорил голос из мегафона. — Потом мы войдем.

— У меня есть другое предложение! — крикнула Хэвишем.

Повисло молчание.

— Какое? — спросил мегафон.

— Уходите, и я вас помилую, когда накрою.

— Думаю, — ответил мегафон, — я предпочту свой план. У вас одна минута сорок пять секунд.

Я доползла до двери кухни, такой же разгромленной, как и гостиная. По полу были рассыпаны мука и бобы из разбитых банок, в окна летели снежные хлопья. Я отыскала изрешеченный пулями комментофон, выругалась и быстро поползла назад в гостиную. Добравшись туда, я поймала взгляд Хэвишем и отрицательно покачала головой. Она знаком велела мне разведать обстановку позади дома, что я и сделала, забившись в темный чулан и выглянув наружу. На снегу топтались двое с оружием наготове. Я бросилась назад, к Хэвишем.

— И как?

— Двое.

— И не меньше троих спереди, — добавила она. — Готова выслушать твои предложения.

— А может, выдать им Хитклифа? — послышался хор голосов.

— Другие предложения?

— Я могу зайти с тыла, — прошептала я, — если вы сумеете удерживать их на месте…

Меня прервал вопль дикого ужаса снаружи, за которым последовал какой-то хруст, затем снова вопль и беспорядочные автоматные очереди. Раздался глухой удар, снова выстрелы, крик, а потом кэтринисты за домом тоже открыли огонь, но не по находившимся внутри, а по какой-то невидимой нам цели. Мы с Хэвишем переглянулись, пожали плечами, и тут в комнату в панике влетел какой-то мужчина. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет, и это решило его участь. Хэвишем всадила в него две пули, и он рухнул замертво рядом с нами. На лице налетчика застыл животный ужас. Донеслись новые выстрелы, еще один полный ужаса крик, затем воцарилась тишина. Я вздрогнула и осторожно выглянула из-за двери. Снаружи был только мягкий снег, кое-где примятый большими ногами.

Мы нашли всего один труп, заброшенный на крышу сарая, но зато было много крови и следы, очень большие и очень кошачьи. Я смотрела, как снег медленно засыпает отпечаток лапы размером с тарелку. Хэвишем подошла и положила мне руку на плечо.

— Большой Мартин, — тихо сказала она. — Наверное, он преследовал тебя.

— До сих пор? — спросила я.

Мне было не по себе, и понятно почему.

— Кто знает? — ответила мисс Хэвишем. — Большой Мартин сам себе закон. Давай внутрь.

Мы вернулись в дом, где все персонажи поднимались, отряхиваясь от пыли. Джозеф ругался себе под нос и пытался завесить окна одеялами.

— Да, веселенькое выдалось заседание, — проворчала мисс Хэвишем.

— Я все равно уйду из этой жуткой книги, — вскинулся Хитклиф, который снова обрел прежнюю наглость и самоуверенность.

— Нет, не уйдете, — ответила Хэвишем.

— Только попытайтесь остановить меня…

Мисс Хэвишем, которой до чертиков надоело вилять и которая до смерти ненавидела мужчин вроде Хитклифа, схватила нахала за шиворот и ткнула мордой в стол, приставив к его затылку дуло пистолета.

— Слушай, ты, подонок пошлый, — произнесла она дрожащим от гнева голосом. — Благодари свою счастливую звезду, что я подчиняюсь законам беллетриции. Многие на моем месте сдали бы тебя. Я могу пристрелить тебя прямо сейчас, и свидетелей не найдется.

Хитклиф с мольбой посмотрел на меня.

— Я была снаружи, когда услышала выстрел, — сказала я ему.

— И мы тоже! — с готовностью подхватили остальные, кроме Кэтрин Эрншо, которая просто насупилась.

— Может, мне и правда следует тебя прикончить! — прорычала Хэвишем. — Наверное, это было бы милосерднее. Я представила бы все как несчастный случай.

— Нет! — покаянным голосом вскричал Хитклиф. — Я передумал! Я останусь здесь и вовек пребуду старым добрым мистером Хитклифом!

Хэвишем внимательно посмотрела на него и медленно убрала пистолет.

— Хорошо же, — сказала она, ставя пистолет на предохранитель и переводя дух. — Мне кажется, что беллетрицейское заседание по урегулированию взаимной ненависти закончено. Что мы уяснили?

Соперсонажи тупо уставились на нее.

— Ладно. До встречи через неделю.