"Большая свобода Ивана Д." - читать интересную книгу автора (Добродеев Дмитрий)Прощание с МосквойСентябрь 1989-го. Это последнее посещение Москвы советской. Очень странное, однако. Ему нужно забрать все документы: свидетельства о рождении, о браке и многое другое, без чего на Западе не оформляют ни-че-го. Он приезжает в свой дом у метро «Аэропорт». Во дворах мрачно, не видно фланирующих советских писателей. Москва — другая. Что с ней стало за два года? Что с ней сделала перестройка? Иван чувствует, что размеренная советская жизнь подходит к концу. Идет к приятелю в Банный переулок, сидит у него на кухне, пьет чай. Тот с гордостью демонстрирует микроволновку — одну из первых в Москве. На Иване из Будапешта — черная литая дубленка. Она привлекает внимание, ее щупают. Сие значит, скоро такие же будут у всех крутых пацанов. Заходят люди, говорят о чем-то очень практическом: продать-перепродать. А раньше здесь говорили о философии и Розанове. Теперь на устах сплошные кооперативы. Иван выходит на улицу, идет к Колхозной площади, и ему впервые становится страшно. Он чувствует, что на этих улицах, в этих подворотнях запахло криминалом. Ему страшно за свою жизнь, он хочет поскорее выбраться из странно изменившейся Москвы. Локомотив истории, куда пыхтишь ты на всех парах и что ждет там, за поворотом? Москва-89. Люди носят джинсы-варенки, открылись какие-то странные кооперативы, кафе «Теремки», народ дерганый, замкнутый, большие очереди за сигаретами и водкой. На улице ведется продажа книг с лотков. Повсюду крутят «Ласковый май». Москва-89. Размеренно и четко, под звуки Гимна СССР формируются спецбатальоны криминала… Сильвестр, Тимоха, Квантришвили… Он смотрит на лица советских людей на улице и думает: неужели так кончаются империи, неужели час «Х» настает? Россия: корабль идет непонятным курсом. Пункт назначения неизвестен. И все-таки, что значат эти странные имена? Клямкин, Селюнин, а также Травкин, Мурашов, Каспаров, Бурбулис. Во всем происходящем есть что-то иррациональное. Перед отъездом он должен сдать отчет в ВЦСПС. Секретарша вводит его в кабинет Янаева. Геннадий Иванович сидит в самом конце длинного стола для совещаний. Лицо красное, опухшее, но довольное: «Входи, герой!» Иван приближается к нему с портфелем, набитым виски. Янаев бормочет: «Эх, была не была. Ставь на стол!» Иван вытаскивает бутылку, разливает. Они поглощают янтарный напиток. — Спасибо за те, прошлые бутылки, — говорит Янаев с отеческой улыбкой, — очень пригодились в Сочи, где мы отдыхали с мужиками из международного отдела ЦК. Его сердце не окаменело. Оно билось в ритме советской, рабоче-крестьянской системы отношений. Когда бутылки виски и пачки «Мальборо» многое решали. — Ну чего там, в МОПе, решили послать тебя в одно место? — переходит к делу Янаев. — А ты не ерепенься, приезжай в Москву, мы что-нибудь тебе подыщем. Мы вот и кооперативы организуем. У нас этим новый отдел занимается. Иван понимает, что Янаева уговорили сдать его. Что теперь с Будапештом покончено. Что он вернется в тихий академический институт и будет протирать штаны в библиотеке. Жаль, но ничего не поделаешь. Янаев закуривает, предлагает ему сигарету. Красное лицо еще больше багровеет. Наливает по новой: «Как дела в Будапеште?» — Неплохо, то есть средне. — А у нас тут весьма хреново. Перебои со снабжением. Рабочий класс недоволен. Перестройка буксует. Заславская провела замеры — результаты не соответствует ожиданиям. Что-то надо делать! Янаев подходит с сигаретой к окну, смотрит во двор. Грубо очерченный, чуть азиатский профиль, выбрасывает клуб дыма: «Но есть и неплохие новости. Встречался на днях с самим генсеком. Он предлагает мне войти в Политбюро». Его лицо искажается. Тоскливое выражение. Он матерно ругается и говорит: «Блин, как бы не влипнуть!» Он повторяет эту фразу три раза. Иван ощущает глухие подземные толчки, странное чувство конца империи: «Прощай, Советский Союз!» Они тепло прощаются, Иван идет по бесконечным коридорам ВЦСПС. В следующий раз он увидит Янаева на экране телевизора в августе 1991-го: Геннадий Иванович сидит за столом с другими путчистами, дрожащими руками держит бумажку, объявляет о создании ГКЧП. Это конец! А пока — Шереметьево. Пограничник проверяет чемодан. Ищет доллары, икру. Не находит, крайне злой отпускает его. Иван улетает в Будапешт. |
||
|