"Большая свобода Ивана Д." - читать интересную книгу автора (Добродеев Дмитрий)

В Гармиш!

Ивана раздражает русская тусовка Мюнхена: ему не нравится культурный центр «Мир», где водят хороводы, ему не нравится Толстовская библиотека, где читают с подвыванием стихи любители Серебряного века. Ему также не нравятся литературные клубы, куда приезжают из России Ерофеев, Сорокин и прочие подпольщики. Ему нравятся только эти ребята — вечно пьяные, безумные дезертиры из Западной группы войск. Они все чаще берут его в Гармиш — на пикники.

Гармиш — тихий городок в предгории баварских Альп. Здесь проводились зимние Олимпийские игры в 1936 году. После войны здесь разместили американскую разведшколу, позднее Центр Маршалла, и потому здесь скопилось много русских — контрактников, перебежчиков и просто невозвращенцев.

Стиль жизни в Гармише особый: попойки, гульба, беспошлинный алкоголь из американского военторга РХ и под конец — ночные стенания по родине. Лучше пить среди своих. Среди перебежчиков считается, что те, кто связывается с немками, обречены. Примеров много. Тот самый красавец Саша с курсов немецкого — один из них.

Гармиш. Старый немец в придорожном магазине заворачивает им горячий финский хлеб и говорит в напутствие: «Если полезете на Цугшпице, не забудьте термобелье!» Они заходят в военторг РХ и набирают неслыханное количество выпивки. Берут водку «Абсолют» в полуторагаллоновых бутылках с ручками. Выносят рюкзаками, кладут в багажник и едут в горы, где устраивают пикник. Отсюда, сверху, кажется, что виден не только Гармиш, но и вся Баварщина — до Мюнхена. Собравшийся над городом фён превращает атмосферу в увеличительное стекло.

Грилят шашлыки, пьют водку с пивом, ложатся на траву. Переводчик Егор покусывает соломинку, его лицо мечтательно: «Как отработаю на этих, блин, америкосов, куплю машину, получу документ, поеду по Европе. В Голландии живет моя телка. Вот там и останусь!»

Незаметно попойка перемещается в большую общагу при переводческой казарме. Там появляются русские девицы, магнитофон играет советские хиты 80-х.

Пьяный переводчик Егор объясняет Ивану теорию Фрейда, потом — строение зубной кости.

Ивана потрясает, что верхние и нижние зубы человека имеют разную костную структуру. Верхние — как у летающих птеродактилей и птиц — полые костные трубочки. Нижние зубы — подобно костям коров и свиней — твердые мослы. Так и человек — имеет в себе животные компоненты рыб, овец и летающих тварей. И что делает эфирная душа в этом костном составе? Осознание биологической природы тела приводит его в отчаяние.

Утро. Тяжелое пробуждение на диване. Иван не может вспомнить лицо девчонки, с которой провел минувшую ночь: «Где я и что это значит?»

Весь вопрос в том, как долго остается впечатление в нашей памяти. Ведь как бы только что лежал в постели с подругой, и — бах! — через минуту «случившееся» уже переходит в память. Есть только память. Память индивидуальная, память коллективная. Нет памяти — нет человека, все равно что программы для компьютера. Все, блин, стер!

В октябре 91-го с ребятами из Гармиша Иван едет на Октоберфест. С ним вместе — переводчики разведшколы, бывшие советские офицеры, поэт-диссидент Аронсон и сбежавший на Запад дипломат Ефимов. А также — два дюжих американских сержанта, собутыльники по пьянкам в Гармише. Они заключили пари с русскими, кто больше выпьет пива.

Садятся в палатке на лугу — Терезиенвизе. Закон таков: им ставят литры пива — массы — и ставят до тех пор, пока слабаки не сдадутся и не поставят кружку верх дном. Проигравший платит за всех. Девица в баварском дирндле, с пышными грудями-булками ставит пенистую жидкость. Пошел отсчет. Они дружно пьют, курят, пепел прилипает к залитому пивом деревянному столу.

Оркестр играет баварскую музыку на длинных тирольских дудках.

Поэт Аронсон начинает читать стихи, как Ивану кажется, рифмованный заунывный бред. Поэту говорят — заткнись, блин! Он не унимается. Русские офицеры хорохорятся: они позволяют себе пропустить между кружками по рюмке шнапса. Им предлагают брецены и цыплят. Они отвечают баварской девице, как в «Судьбе человека»: «После первой не закусываем!» Наконец, когда приносят шестой масс, американский сержант Мак-Кормик встает, отдает честь и падает навзничь.

— Готов! — Его оттаскивают ко входу. Затем сажают на карусель с бреценом — проветриться. Остальные продолжают пить, на девятой кружке побеждает капитан Чуб. Он может и хочет выпить больше, но всем необходимо отлить. Они выходят из палатки. Пьяные итальянцы лежат тут же по периметру большой лужайки Терезиенвизе. Немецкая полиция никого не трогает: праздник священен.

Ночью снится сон: Саша-дезертир повесился, он висит под потолком мансарды в Гармише с высунутым языком. Иван кричит: «Ребята, не смотрите на его лицо! Вы слышите, не смотрите на его лицо!»