"В погоне за звездой" - читать интересную книгу автора (Росс Джоу Энн)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Во время долгого объяснения Лаки не проронил ни слова. Выражение его лица, ставшее слишком загадочным для фермера, не менялось. Тихое упрямство, сквозившее во всем его облике, заставляло Джуд осторожно подбирать слова.

— Итак, — заключила она, — когда мы находились на краю гибели, Кейт предложила вас в качестве фотомодели.

— Быть ковбоем для обложки вашего «Мужчины месяца»?

— Именно. Я уже говорила, что этот выпуск будет особенным? Именинным? — Она прекрасно знала, что на большинство кандидатов такое заявление действовало безотказно.

— Понятно, — он задумчиво потер подбородок.

Несмотря на чисто деловой характер встречи, Джуд почему-то беспокоил один вопрос: а что, если бы его загорелые руки вдруг коснулись ее? Представив себе это на мгновение, она ощутила, как сильно забилось ее сердце. Ей стало душно. Разве не работает кондиционер? Это все из-за общего нервного напряжения, перенесенного недавно. Просто у нее стресс, обычный стресс.

— Значит, этот номер будут раскупать бойчее?

— Мы надеемся, — она улыбнулась ослепительной улыбкой. — И поверьте, Лаки, с вашей фотографией на обложке…

— Никогда!

— Почему? — Джуд неверящим, тупым взглядом уставилась на парня. Он что, не слышал ни единого слова из ее рассказа?

— О, Лаки! — простонала Кейт. Лаки сложил руки на груди.

— Я сказал, что никогда не разденусь ради того, чтобы позабавить несколько тысяч любопытных дамочек.

— Миллионов, — поправила его Джуд для пущего эффекта. — Наш журнал международный.

— Я не раздеваюсь на публике. И вообще, если я снимаю одежду перед женщиной, значит, в комнате нас должно быть только двое.

— Да вы настоящий рыцарь.

— Не рыцарь, а ковбой, и уж во всяком случае, не дурацкая супермодель с маникюром и стрижкой в пятьдесят долларов.

— У нас прекрасный фотограф, Зак Ньюман, мы работаем с…

— Да будь он хоть второй Эмили Мэньон, — прервал ее Лаки, — но он не сможет сделать из меня того, кем я не являюсь. Если положить в печь ботинки, они вряд ли превратятся в ароматный пирог.

Он шагнул в сторону окна, коснулся плеча сестры и поцеловал ее в щеку.

— Извини, Кэти-Кэт, — он назвал ее детским прозвищем, — но в этой авантюре я тебе не помощник.

Сказав эту фразу, он направился к выходу, но, словно вспомнив о манерах, повернулся и коснулся пальцами края шляпы таким жестом, который использовал Мел Гибсон в картине «Бродяга», только с большей дерзостью.

— Рад был познакомиться, мисс Ланкастер.

— Черт! — Джуд ударила кулаком по стеклянной поверхности стола.

На глазах Кейт показались слезы. Джек обнял жену крепче.

— Я могу остановить его. — Он опасливо взглянул в сторону двери, за которой исчез Лаки.

— Не надо, — сказала Джуд. — Я улажу это сама. Этот парень — самый лучший образчик мужской породы, представляемой нашим журналом. И я не собираюсь упускать его.

Даже перед самой собой она бы никогда не призналась, что устраивает погоню не только из чисто деловых соображений. Она открыла белый лакированный шкафчик, вынула сумочку, взяла оттуда ключ на серебристой цепочке и бросила его Кейт.

— В случае, если я не настигну его до аэропорта и он улетит без меня, позвони в службу американских авиалиний и сообщи мне, каким рейсом твой брат летит до Монтаны.

— До Вайоминга.

Джуд пожала плечами на это замечание и, так как жар в ее груди не унимался, выпила успокоительное. Ей было все равно, куда ехать за Лаки. Куда угодно. Ведь он был решением всех ее проблем.

— Да. Закажи билеты первого класса мне и Заку, мы летим вслед за твоим братцем. Позвони мне потом по мобильному и скажи, на какой рейс заказаны билеты. Далее, позвони Заку в студию, скажи, чтобы он прихватил необходимое оборудование для фотосъемки. Он мне понадобится на ранчо.

Действительно. Если уж они собираются делать фотографии настоящего ковбоя, то нет ничего лучше, как провести съемки непосредственно на природе.

— И еще. Не в службу, а в дружбу. Может, ты забежишь ко мне домой и соберешь самые необходимые вещи, а потом отошлешь их на ваше ранчо?

Не дождавшись ответа Кейт, Джуд схватила свой чемоданчик, содержащий компьютер-ноутбук, и решительно вышла из кабинета. Она бы никогда не смогла достичь своего положения, если бы позволяла помехам останавливать ее на пути к цели. Лаки О'Нил будет очередным «Мужчиной месяца». А с таким великолепным ковбоем на обложке продажа журнала взлетит высоко-высоко и спасет ее карьеру и репутацию. Дочь Джона Ланкастера перед трудностями не спасует.

Ее отец умер в прошлом году от сердечного приступа на издательской конференции в Калифорнии. Это произошло во время игры в гольф на Пеббл-Бич. Тем не менее и год спустя после его смерти Джуд все еще чувствовала, что отец постоянно приглядывает за ее успехами. Словно она находится в непрерывной борьбе с ним за первое место и всегда стремится следовать заданным им высоким стандартам. Джон Ланкастер был известен своим сильным характером. Ему всегда удавалось контролировать любую ситуацию.

Не совсем любую, вздрогнув, подумала Джуд, вспомнив ту ужасную ночь, когда погибла мама. Но окажись он сейчас на ее месте — не стал бы вспоминать прошлое. Он всегда двигался только вперед. Встань и иди. Сколько раз эти слова направляли ее шаги? Сколько раз она обещала следовать им и поступать правильно? Не сосчитать. Джуд пролетела мимо секретаря в холле, забежала в лифт, нажала кнопку первого этажа сильнее, чем следовало, и тут вспомнила еще один отцовский урок, еще одну его фразу. У каждого мужчины своя гордость.

— Если мне не удастся завоевать доверие Лаки О'Нила, — пробормотала она себе под нос, когда лифт нес ее вниз, — я съем его чудесную шляпу.

Лаки был зол как сто тысяч чертей. Он сам готов был съесть свою шляпу. Какого черта Кейт решила, что он будет позировать им голым? Ну, конечно, не совсем голым, допустим, так что из того? Он уже видел фотографии из их журнала, те, что висели на стенах холла. Для воображения в них оставлено не так уж много.

Лаки все еще тяжело дышал, когда лифт остановился на первом этаже. Стуча лакированными ботинками по мраморному полу, он проследовал к вертящимся дверям.

— Лаки! — услышал он знакомый голос, но даже не обернулся.

— Лаки О'Нил! Я вам говорю! — Неизвестно, как могла Джуд на высоких каблуках и в коротенькой обтягивающей юбочке догнать его, но она это сделала. — Если бы вы только меня послушали…

Он взглянул на нее через плечо.

— Я уже слышал ваше объяснение, мэм.

— Но вы не дали мне шанса вас убедить.

Обмен репликами отвлек его, он пропустил момент, когда надо было выйти, и им пришлось вертеться в дверях еще раз.

— Я уже все слышал. Повторяю: я не продаюсь.

Лаки окружил запах ее духов, пахнул на него струей, такой свежей в душной, загазованной атмосфере этого проклятого города. Ему вспомнились чистота горного воздуха и дуновение весеннего ветерка в лугах. Он выбежал на улицу и махнул рукой, подзывая такси, но машина проехала мимо. Да, это тебе не маленький городок. Лаки махнул другой машине. Тоже не остановилась.

— Может быть, вы эксперт по быкам у вас на ранчо, — сказала Джуд, когда мимо пронеслась третья машина, — но вам еще многое надо узнать о городской жизни.

Не успел Лаки ей возразить, что вовсе не собирается ничего узнавать о городской жизни, как Джуд шагнула с тротуара на проезжую часть, ничуть не заботясь о своей безопасности, засунула пальцы в рот и свистнула изо всех сил.

Ее свист перекрыл шум моторов. Одно такси стронулось со стоянки и, сопровождаемое сигналами других машин, подъехало к ним.

— Вот это да! — признал Лаки, открывая дверцу подъехавшего такси.

— Ну, если вы считаете это стоящим внимания, посмотрели бы вы, на что я способна в дождливый день. — Она скользнула мимо и уселась на заднее сиденье, продемонстрировав короткую юбку и длинные красивые ножки в дорогих колготках. — Ну что ж? — Она взглянула на него и поймала его взгляд, невольно задержавшийся на ее упругих бедрах. — Так мы летим или нет?

— Что вы имеете в виду, говоря «мы»?

— Вы ведь летите в Монтану, так?

— Вайоминг.

— Вайоминг, Монтана, — Джуд выразительно махнула рукой, — вы и ваша сестра чертовски занудны.

— Это не занудство, а всего лишь уважение к своему родному краю, к своим корням, — сказал Лаки, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться. — Монтана — это штат Высокого Неба. Вайоминг официально называют штатом Равенства. Некоторые его называют также Ковбойским, а мы предпочитаем считать, что наше небо такое же высокое, как небо Монтаны. А откуда родом вы?

Джуд не хотелось сообщать Лаки о том, где она родилась. Ее родители жили на Парк-авеню, в десяти комнатных апартаментах, но об этом лучше умолчать, дабы не показаться ему снобом. Это могло испортить впечатление о ней. А ей надо было выиграть в этой игре.

— Я коренная жительница Нью-Йорка, родилась здесь, в Манхэттене.

— Так вот, — протянул он. — Понравилось бы вам, если бы я назвал Нью-Джерси вместо Нью-Йорка?

— Вы правы.

Водитель обернулся к ним.

— Эй, вы что, собираетесь болтать весь день? — процедил он сквозь зубы. — Или мы все же куда-нибудь едем? Может быть, в Национальное географическое общество?

— Мы едем в аэропорт, — не отводя взгляда от Лаки, сказала Джуд. — Ла Гуардия или Кеннеди?

— Кеннеди. — Что же, раз она твердо решила продолжить свое черное дело, то не отстанет. Лаки, пожав плечами, сел в такси рядом с ней. — Американские авиалинии. И пожалуйста, через мост.

— Мне, право, очень жаль, что Кейт пришлось вас обмануть, — сказала Джуд, когда их машина наконец-то тронулась с места.

Лаки ни на йоту не доверял ее вкрадчивому, льстивому тону.

— Вы, пожалуй, еще скажете, что и не подозревали о ее авантюре?

— Этого я не говорила.

Ее вздернутый носик кого-то смутно напомнил Лаки. Вот только кого? Он не мог вспомнить. Неважно. Лаки всегда нравились гордые женщины, с характером, а Джуд Ланкастер имела и гордость, и характер. Ее упрямый подбородок вызвал в нем тайное желание поцеловать ее так, чтобы с нее слетела вся ее спесь. Нет, наверное, он и впрямь деревенщина, если подобные мысли лезут ему в голову. Поцеловать босса Кейт? Что может быть ужаснее?

— Мне действительно жаль, что вас пришлось вызвать сюда с помощью обмана. — Мягким движением Джуд положила руку ему на плечо, руку белую, мягкую, с аккуратно подстриженными ногтями без лака. — Редакция журнала оплатит все ваши затраты на проезд, можете не беспокоиться.

Первым импульсом Лаки было сбросить с себя ее руку. Но непонятно почему он этого не сделал.

— О'Нилы всегда платят за себя сами.

— О, не смешите. Если бы не выдумка Кейт, я не знаю…

— Это не просто выдумка. Это самая настоящая ложь! — отрезал он сурово. Его непререкаемый тон еще раз убедил Джуд в правоте Кейт: Лаки О'Нил — человек, который видит мир в черно-белых тонах.

— Да. Замечательное отношение к собственной сестре.

— Ради Кейт я сделаю что угодно. Но делать из меня идиота не позволю никому; даже ей.

— Вот он, кодекс чести Великого Запада, — пропела Джуд не без иронии, которую не сумела скрыть.

— Можете иронизировать сколько хотите, — заявил Лаки. Он не собирался из-за какой-то смазливенькой дамочки портить себе настроение. — Но это действительно наш кодекс чести. Конечно, он нигде не записан в документах, но там, откуда я родом, каждый мужчина носит его в своем сердце.

Точно как в старых ковбойских фильмах. Именно фильмы и создали существующее представление о ковбоях. О таких ковбоях написана статья в их журнале.

— Так. Значит, вы считаете наше дело недостойным. — Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Естественно. Да вы и сами прекрасно это знаете. Так что ссориться, вы уж меня простите, мисс Ланкастер, причины нет. Потому что все равно я не передумаю.

Джуд глубоко вздохнула.

— Кто-нибудь говорил вам, что под этой шикарной ковбойской шляпой находится упрямая голова?

— Ну да, было дело раза два-три.

— В этом, наверное, и заключается пресловутая ковбойская мудрость?

Это замечание попало в цель, как молния в дерево.

Она рукой поправила свои светлые волосы, которые рассыпались золотистым водопадом по ее щеке. Энергия, которой прямо-таки светилась Джуд, наполняла каждое ее движение невыразимым очарованием. Они посмотрели друг на друга.

Ее серые глаза смотрели в его упрямые карие с вызовом. Пауза грозила затянуться. Наконец Джуд спросила:

— А кто такая Эмили Мэньон?

— Западный фотограф начала века. У меня есть несколько ее снимков с родео в Чейене. Потрясающие.

Ага, интересно, подумала Джуд, у кого могут быть негативы? Если использовать некоторые сцены с этих снимков плюс антураж родео, сделать монтаж — получатся уникальные кадры.

В машине снова повисла тишина. Лаки смотрел на Джуд, на ее скрещенные лодыжки, нетерпеливое покачивание ногой и думал, сколько потребуется времени и сил, чтобы раскрутить такую женщину. Еще ему представилась любовная сцена: как он бросает ее в мягкий стог сена. Летнее солнце золотит ее белую мраморную кожу и…

Черт! Да что это с ним творится? Эта городская кукла вовсе не его тип!

— Конечно, я бы вовсе не хотела, чтобы вы так или иначе отступали от своих планов и кодексов, — начала Джуд елейным голоском, положившись на удачу.

— Ну ладно, хватит. — Лаки сложил руки на мощной груди и внутренне укрепился против лучистых обаятельных серых глаз. — Видите ли, мы, деревенские парни, не такие уж дураки. Я думаю, вы неспроста стали так вежливы со мной. Здесь что-то не так. Я должен быть начеку, а то попадусь в вашу ловушку.

Джуд глубоко вздохнула, ее грудь поднялась и опустилась под жемчужно-белой блузкой. Шелковой. Ему пришло в голову, что, должно быть, и кожа ее такая же шелковая. Впрочем, плевать ему на ее кожу, уверил себя Лаки. И внезапно понял, что в семье О'Нил лжет не только одна Кейт.

— А вы циник, — упрекнула его Джуд.

— Ничего подобного. Просто трезво смотрю на жизнь. Хотя у нас в Тихом Заливе самым высоким домом является городской кинотеатр, а мой сарай — второе по высоте строение, но я знаю достаточно много о бизнесе, чтобы понять: вы заполучили этот ваш офис с высокими окнами не за красивые глаза. Видно, вы дока в своем деле.

Почему-то Джуд решила быть честной на этот раз.

— Ну, у нас в городе некоторые считают, что это место мне досталось по наследству. Мой отец был владельцем синдиката, который публиковал «Мужчину месяца».

Лаки посмотрел на нее и словно бы увидел ее в новом свете.

— Это, может быть, помогло вам вначале, но, думаю, вы вряд ли смогли бы долго продержаться на одной славе отца, — предположил он. — А посему у меня такое впечатление, что вы не отстанете от меня до тех пор, пока я не соглашусь позировать вам на обложку. Так?

— Да, я специалист в своей сфере. — Ее голос, который недавно таял, как мед на солнце, теперь заледенел, словно вода в феврале. — И даже если в этой игре я проиграю и меня выгонят из журнала, без места я не останусь. Меня с удовольствием возьмет любая другая редакция.

Ах, надо же! До чего самоуверенна и эгоистична. И слишком нервозна. Вон, худа как жердь. Лаки никогда не нравились хрупкие женщины. И все же забавно: ведь он таки представил ее в стогу душистого сена!

— Вы, наверное, опытный редактор.

Джуд прищурилась.

— Вот именно. Однако боюсь, что Кейт в отличие от меня не имеет опыта в подобных стихийных бедствиях.

— Что? Вы говорите, Кейт может потерять работу?

Лаки вспомнил, как радовалась сестренка, получив свою должность в журнале.

— Она же мой помощник. Если я запорю номер, издатель заменит меня своим племянником, который, конечно, возьмет свою подружку в секретари. Этот молокосос ничего не смыслит в деле.

— А Кейт окажется за воротами?

— Да. Ты не успеешь вымолвить даже словечко.

Лаки пристально посмотрел на Джуд, ожидая очередного подвоха. В конце концов, воздушный шар всегда только воздушный шар: как сильно ты его ни надувай, все равно лопнет, говаривал Бак.

— Если вы лжете…

— Уверяю вас, нет. Конечно, не исключено, что Кейт останется… где-нибудь еще в издательстве. Например, в отделе распространения. — По ее тону Лаки стало понятно, что нет ничего хуже отдела распространения. — Но игра началась, ставки сделаны, и она на моей стороне. Хоть это и рискованно для нее, но она преданная подруга. Верность и еще, пожалуй, ответственность за дело — это черта всех О'Нилов, не так ли?

Фраза явно имела определенную цель — напомнить ему об обязанностях старшего брата.

— Вы сражаетесь нечестно. Бьете ниже пояса, а это запрещенный прием.

— Не понимаю, о чем вы.

Она вскинула головку кверху, и Лаки снова испытал некие желания, которые лучше было бы оставить в Тихом Заливе.

— Так что же? Что скажете на это? — спросила она с надеждой в голосе.

— Не знаю. — Лаки потер небритый подбородок, снова почувствовав легкое раздражение. — Мне надо немного подумать.

— Отлично. Вот и подумаете во время нашего перелета в Вайоминг.

— Нашего перелета? О нет! Не летите же вы в Вайоминг?

— Я всегда мечтала побывать на Диком Западе. Особенно с тех пор, как Кейт мне рассказывала о нем как о земном рае.

Он покосился на сумочку и чемоданчик Джуд.

— Я, конечно, слышал, что некоторые предпочитают путешествовать налегке, но не думаете ли вы, что несколько переборщили?

— Зубная паста и щетка у меня с собой. А мини-компьютер позволит мне работать везде, где я захочу, в любых условиях. Когда доберусь до Вайоминга, куплю все, что нужно. Кроме того, Кейт вышлет мне необходимую одежду.

Лаки подумал, что под необходимой одеждой она, конечно, имеет в виду несколько таких же легких шелковых блузок и фирменных джинсов, которые будут соблазнительно обтягивать ее бедра, когда она заберется на лошадь. Вот смеху-то будет!

— Так вы не сдаетесь, я так понял?

— Когда дело касается моей карьеры, не сдаюсь.

— Не обижайтесь, мисс Ланкастер, на…

— О, зовите меня просто Джуд. Как вы сказали, в Тихом Заливе за формальностями не гонятся.

— Дело в том, Джуд, — сказал он, заслужив благосклонный кивок, — я и правда не хотел бы вас обидеть, но, как бы ни была важна для вас ваша карьера, все же не стоит думать, что она будет так же важна всему остальному миру. К тому же ваш журнал популярен далеко не везде.

— У нас вовсе нет претензии завоевывать весь мир, — ответила Джуд. — Но, по данным опроса, число читателей нашего журнала достаточно, чтобы считать его популярным изданием.

— Если уж говорить начистоту, я прежде всего забочусь о собственной репутации. Меня уважает слишком много людей. Я не могу подвести их и перестать быть тем, кого они знают.

Да, гордость. Еще одна черта О'Нилов. Только теперь он сообразил, почему, собственно, Кейт решилась на такую выходку. У нее тоже была своя гордость. Она не могла подвести босса.

— Вы замужем? — Он взял ее за руку, которой она поправляла несуществующие складки на юбке, и посмотрел на безымянный палец.

— Нет.

— Помолвлены?

— Нет.

— Тогда встречаетесь с кем-нибудь?

— Нет. — Ее голос потерял недавнюю уверенность.

Большим пальцем он провел по ее ладони и нащупал пульс.

— Значит, некому беспокоиться по поводу того, что вы летите в Вайоминг с мужчиной?

— Особенно некому.

— Вероятно, из-за работы вам не хватает времени на личную жизнь?

— Работа занимает большую часть времени.

— В таком случае вам, должно быть, не так легко работать рядом с полуобнаженными мужчинами? — сказал он с иронией.

— Вы что же, подозреваете, что я пристаю к моделям?

— О, вовсе нет, упаси боже, — он улыбнулся. — Вы, без сомнения, настоящая леди. Если не считать просьбы раздеться для осмотра насчет татуировок и шрамов. — В его голосе послышался сарказм.

— Вы интересны мне только в плане бизнеса.

Однако участившийся пульс мог свидетельствовать совсем об обратном.

— Вы так меня осматривали, словно я бык, выставленный на продажу.

— Прошу прощения, но это моя работа. — Она высвободила свою руку, и он испытал мгновенное чувство утраты. Странно. — И кроме того, я думала, что вам уже все известно о нашем журнале и вашей роли в деле.

— А правда, что Кейт потеряет работу, как вы сказали?

— Естественно.

— Даже если так, почему вы думаете, будто это плохо? Пусть какое-то время Кейт посидит дома с малышом.

— Я всегда знала, что вы приверженец домостроя.

— Точно, — согласился он, решив не вступать в битву снова. — По-моему, так любая жена должна сидеть дома и рожать детей, говорить, лишь когда спросят, и подавать мужу обед, как только он вернется домой из бара, где пьянствовал, рассказывал похабные анекдоты и играл в бильярд.

— Не обязательно перегибать палку.

— А такой интеллигентной и умной леди не обязательно делать скороспелые выводы, — парировал он. — Не знаю, в какой семье вы выросли, но женщины в семье О'Нил всегда были на равных с мужчинами. Возможно, это Голливуд делает акцент на вольных ковбоях и преступниках, но истина в том, что, если бы не упорство наших женщин, которые всегда готовы рискнуть ради мужей и детей своим комфортом, кто знает, может, граница США до сих пор оставалась бы на восточном побережье Миссисипи. И если вы не знаете, Вайоминг называют штатом Равенства потому, что мы были одними из первых, кто дал право голоса женщинам.

— Впечатляющая речь, — признала Джуд.

— Для ковбоя слишком длинная, вы хотели сказать, верно? — усмехнулся он. — Нет, я не собирался произносить речей. Я просто думал, что Кейт было бы неплохо провести некоторое время у нас на ранчо вместе с сыном.

— Может, вы и правы, — признала она. — Но у нее нет выбора, ведь им нужны деньги.

— Джек богатый парень. У меня такое впечатление, что он тратит на свои модные итальянские костюмы больше, чем наше ранчо выручило за последнее полугодие.

— Да, дела у него идут, но жизнь в Нью-Йорке дороже, чем в Вайоминге.

— Тогда, может, лучше уехать из Нью-Йорка?

Джуд не ответила, посчитав вопрос риторическим.

— Их трудности связаны в основном с его родителями. Большая часть денег идет на их содержание.

— Его родителей? — Лаки вспомнил симпатичную нарядную пару, которую он встретил на свадьбе сестры. Алисия и Джон Петерсон щеголяли своим южным загаром и дорогой одеждой. Да, очень дорогой.

Джуд вздохнула и снова провела рукой по светло-пепельным волосам.

— А вы не знали?

— Конечно, нет.

Она положила ногу на ногу, и мысли Лаки тут же переместились в иное русло. Черт возьми! Он снова поймал себя на игривых образах.

Он вырос в стране контрастов, где земля могла быть то белой высушенной пустыней, то золотисто-коричневой от июльского солнца, поэтому Лаки любил контрасты, где бы они ни встречались. Сейчас контраст расположился по соседству. Короткая серая юбка и ослепительно жемчужная шелковая блузка, застегнутая на все пуговицы до самой шеи, впрочем, оставлявшая достаточно места для воображения.

Она поймала его взгляд и покраснела, доставив ему тем самым немалое удовольствие.

— Мы говорим о Кейт, — напомнила она ему, невольно натягивая подол юбки на колени.

— Если вы хотите, милая леди, чтобы мужчина всегда думал о деле, тогда не надо одеваться так, чтобы ему хотелось откусить кусочек от ваших соблазнительных ножек.

Ее щеки покрылись багровым румянцем, а глаза метали молнии, которые на сей раз были далеки от гневных вспышек. Лаки заподозрил даже, что не он один страдает от чувственных видений, столь некстати вторгающихся в их путешествие.

— А что, в Мон… — она запнулась, — то бишь в Вайоминге все мужчины столь прямолинейны? — поинтересовалась Джуд и покраснела до корней волос, очень удивив этим Лаки, который думал, что городские давно отвыкли краснеть.

— Не могу ручаться за всех, но я времени даром не теряю и не бросаю слов на ветер.

Ну настоящий Клинт Иствуд в молодости! Сошел с экрана. Или Гари Купер. Уж если она и уйдет из журнала, то пусть уйдет с шумом и овациями. Ее последней надеждой был Лаки.

У каждого мужчины своя гордость. Она почти услышала голос отца.

— Я уже говорила вам, сколько мы платим нашим моделям?

Лаки поморщился.

— Какая разница?

— Почему бы вам сначала не услышать цифру? — мягко предложила она и назвала сумму, которую они обычно платили Харперу Стоуну, хотя раньше намеревалась заплатить меньше.