"Путь к алтарю" - читать интересную книгу автора (Росс Голди)

7

Лерой оказался прав. Вернувшись домой, Хейзл, конечно, не сомкнула глаз.

За то, что произошло, Хейзл ругала только себя. О, он, конечно, мерзавец, потому что не представился ей и вовлек ее в эту любовную игру, но начала-то все она сама! Хейзл хорошо помнила, что, перед тем как перейти запретную черту, Лерой предоставил ей право выбора. Господи, помоги мне! — прошептала она, прижав руки к груди.

Машина подъехала к каменным ступеням, покрытым мхом.

— «Белль Коллен», — сказал водитель.

Хейзл огляделась — кругом был густой лес. Даже проселочная дорога, по которой они приехали, терялась в зарослях буйно разросшейся травы. Хейзл с восторгом смотрела на этот девственный уголок природы. Вокруг не было ни души, она не видела даже дома. В отличие от нее водитель выглядел слегка испуганным и не выходил из машины.

— Красиво, — сказала Хейзл по-французски.

Водитель просиял, вылез из автомобиля и открыл дверцу своей пассажирке. Хейзл вдохнула полной грудью летний влажный аромат леса, диких роз и разноцветных колокольчиков.

— Какая красота! — повторила она с восторгом.

Водитель вытащил из багажника ее рюкзак и поставил его на нижнюю ступень каменной лестницы. Поблагодарив его, Хейзл на ломаном французском спросила:

— А где дом?

Он улыбнулся и указал на лестницу. У Хейзл создалось впечатление, что в последний раз по этим ступеням нога человека ступала лет этак двести назад. Ну ничего, сказала она себе, художнику нужна история. Хейзл вынула кошелек, собираясь расплатиться, но водитель отрицательно замотал головой. С помощью жестов они выяснили, что дорога уже оплачена.

Хейзл попрощалась с французом, подхватила рюкзак и стала подниматься по скользким ступеням. Когда шум мотора затих вдали, наступила звенящая тишина, которую нарушала журчащая где-то вода, да какая-то птица громко прокричала в лесу.

Хейзл вдруг почувствовала себя неуютно. Она не предполагала, что это место такое дикое. Или пустынное. Или…

— Я знаю, что здесь есть дом, — громко сказала она, подбадривая себя.

Когда Хейзл дошла до верха, ее взору неожиданно открылась стена из серого камня и в ней массивная дубовая дверь. Все это походило на сказку. Хейзл невольно рассмеялась, хотя на душе у нее было тревожно.

— Там, где дверь, должен быть и звонок, — снова подбодрила себя Хейзл.

Она стала шарить рукой по двери, пока наконец не обнаружила крошечный молоточек. Хейзл постучала, но за дверью по-прежнему стояла тишина. В лесу опять прокричала птица. Хейзл, начиная нервничать, еще раз постучала. Внезапно раздался щелчок, и в массивной двери стала медленно открываться другая, поменьше. У Хейзл бешено заколотилось сердце. Происходящее все больше напоминало какое-то волшебство, и она подумала, что это своего рода испытание.

— Смешно, — пробормотала Хейзл и, вскинув голову, с вызовом сказала: — Люблю неожиданности! Где директор?

Послышался мягкий смех, и в дверях появился Лерой Уэскер. Хейзл готова была расцеловать его — такое облегчение она почувствовала, увидев среди этой пустыни человека. Но только в первый момент. Лерою, однако, хватило и мимолетной ее радости, чтобы засчитать очко в свою пользу, — Хейзл поняла это по тому, как загорелись его глаза.

Она тут же вспомнила, с какой легкостью Гауэйн организовал для нее эту поездку, вспомнила и про хитроумие и ловкость Лероя. Но было поздно — она выдала себя с головой. Хейзл пришла в ярость.

— Я должна была догадаться, что это твои проделки! — набросилась она на Лероя. — Ты что, нарочно зазвал меня сюда, чтобы напугать до полусмерти?

Лерой улыбнулся.

— Это не я, это фонд Центра искусств. — Он взял у нее рюкзак и как ни в чем не бывало спросил: — Как добралась?

— Великолепно, если бы я не знала, что обнаружу тебя здесь, — сердито ответила Хейзл.

— Это лишь доказывает, насколько я был прав, что не сказал тебе об этом, — спокойно заметил Лерой и жестом пригласил Хейзл войти.

— Только после тебя, — сказала она.

— Куда ты собираешься бежать?

И опять он прав. Такси давно уехало, и Хейзл даже не знала, как далеко отсюда ближайший населенный пункт. Если даже она попытается добраться до него, то наверняка заблудится в лесу. Уэскер все рассчитал точно. Безнадежно вздохнув, Хейзл шагнула в дверной проем.

— Правильное решение, — пробормотал Лерой, закрывая за ними дверь.

Хейзл кипела от злости. Она понимала, что сейчас ничего не может сделать, но дала себе слово, что отомстит Лерою за этот обман.

Они оказались в саду с цветниками и бесчисленными скульптурами.

— Твоя коллекция? — сухо поинтересовалась Хейзл.

— Не вся.

Она бы с большим удовольствием осмотрела это замечательное собрание, но была так зла на Лероя, что шла по саду, почти не поднимая глаз. Заметив ее безразличие, он с иронией сказал:

— Позволь мне показать тебе территорию. — Он попытался обнять ее, но Хейзл дернула плечом и сбросила его руку.

— Я выделил тебе комнату в мезонине. Она небольшая по сравнению с другими помещениями, но, думаю, ты не будешь возражать — из твоих окон открывается великолепный вид.

— Да хоть курятник — мне все равно! Я не останусь здесь! — огрызнулась Хейзл.

— Боюсь, ты ошибаешься.

— Не можешь же ты силой удерживать меня здесь! — презрительно бросила она.

— Боже упаси, — наигранно ужаснулся Лерой. — Я исхожу из чисто практических соображений. На твоем авиабилете проставлены фиксированные даты. Если у тебя есть деньги, чтобы купить другой обратный билет, тогда конечно…

Его слова повисли в воздухе. Хейзл могла и не говорить, что прилетела сюда практически без денег, — у нее это было написано на лице.

— Ты, кстати, можешь не встречаться со мной, если не хочешь, — смилостивился Лерой, видя расстроенное лицо своей гостьи.

— Что ты имеешь в виду?

Лерой показал рукой на замок. Чем ближе они подходили, тем Огромнее он становился.

— В нем комнат более чем достаточно для нас двоих, — снова с иронией произнес он.

Хейзл остановилась и прямо спросила:

— Зачем ты привез меня сюда?

В его голубых глазах запрыгали веселые огоньки.

— Тебе не приходило в голову, что мы должны закончить начатое?

Хейзл вспыхнула, но выдержала его взгляд и с достоинством ответила:

— Такая мысль посещала меня.

— Забудь.

Голос Лероя звучал вполне серьезно. Почему же тогда я не чувствую облегчения? — спрашивала себя Хейзл. Или я хотела, чтобы он сказал мне что-то другое?

Лерой уловил ее сомнение и, неправильно поняв его причину, сказал:

— Послушай, в замке находится Центр искусств для творческих людей. У нас есть мастер-класс для музыкантов. Летом целый месяц отводится для занятий художников. Ты приехала в перерыве между заездами двух групп — только и всего.

— А ты почему здесь оказался?

Лерой беззвучно рассмеялся.

— Я не совсем бескорыстен.

Хейзл с подозрением отнеслась к его словам: о, этот человек запутывает ее вконец!

— Даже не знаю, что мне делать, — пробормотала она себе под нос.

— Оставайся! — быстро сказал Лерой. — Используй студию. Выходи в сад и пиши пейзажи. Забудь о том, что я существую.

Проблема в том, подумала Хейзл, что это легче сказать, чем сделать. Она устало покачала головой.

— Хорошо. Я попробую. У меня, кажется, другого выхода нет.

В глазах Лероя появилось странное выражение, и Хейзл, подумав, что сейчас он протянет руку и прикоснется к ней, мысленно приготовилась к этому. Но он лишь перекинул ее рюкзак с одного плеча на другое.

— Постарайся не замыкаться в себе, Хейзл, — тихо попросил Лерой и повел гостью по бесконечным коридорам и лестницам в отведенную ей комнату.

— Этот замок больше похож на собор, — заметила Хейзл.

Лерой кивнул, восхищенный ее прозорливостью.

— Изначально это было аббатство. Потом аббат поссорился с местным землевладельцем, и князь, отобрав замок, поселился в нем.

— Не знала, что такие вещи происходили в Италии!

— Они, кстати, были братьями, а семейные междоусобицы случаются везде и всегда.

— Расскажи об этом, — попросила Хейзл.

— Я, кажется, разговариваю с женщиной, которая часто ссорится со своими сестрами?

— Никаких сестер нет.

— Нет? Значит, у нас с тобой и это общее, — медовым голосом проговорил Лерой.

Хейзл бросила на него подозрительный взгляд. Она не спросила, что еще общего между ними, так как догадывалась, что Лерой имел в виду. Ей бы не хотелось затрагивать столь щекотливую тему в отдаленной комнате, посреди которой стояла огромная кровать.

— У меня… довольно критичный отец, — быстро сказала она. — Не то чтобы мы ссорились… Он просто недоволен мной. Мама тоже. Удивительно уже то, что они сумели прекратить свои распри, чтобы произвести меня на свет.

Лерой кивнул, словно только что получил ценную информацию.

— Развелись?

— Да, — ответила Хейзл и уставилась в окно невидящим взглядом. — Отец ушел из семьи, когда мне было шестнадцать, но эта канитель продолжалась долго.

— Так всегда бывает, — согласился Лерой. — На то, чтобы окончательно освободиться от жены, мне потребовалось гораздо больше времени, чем я состоял с ней в браке.

— В браке! — воскликнула Хейзл.

Ей показалось, что под ней провалился пол и она летит вниз. Ну конечно, у него должна была быть жена! Почему я об этом не подумала раньше?!

Хейзл повернулась к Лерою, лицо которого оставалось бесстрастным.

— Тебя это волнует?

— Да… нет… Конечно нет. Какое отношение это может иметь ко мне?

Лерой не улыбнулся, но глаза его заблестели.

— На этот вопрос можешь ответить только ты.

— Никакого, — поспешно сказала Хейзл. — Совершенно никакого.

Лерой наклонил голову, как бы принимая ответ, и, буркнув:

— Как скажешь, — вышел.

Хейзл привезла с собой мало вещей, но на их разборку ушла масса времени. Она вытаскивала какую-нибудь вещь и долго теребила в руках, не зная, куда ее положить. Частично проблему создавало то, что половина ящиков была занята материалами и инструментами, необходимыми художнику, причем такими, о которых Хейзл и мечтать не могла. Кончилось тем, что она просто побросала одежду в свободные ящики, схватила коробку с красками и мелками, кисти, бумагу и спустилась на первый этаж.

Со средних веков сохранились лишь холл и ротонда, наверху которой располагалась отведенная Хейзл комната, остальные части замка были перестроены. Хейзл оказалась в зале с высоким потолком и полом, выложенным плиткой кремового цвета. Здесь стояла изумительная мебель — буфеты из полированного дерева, инкрустированного перламутром, столы с мраморными столешницами, книжные шкафы, украшенные затейливой резьбой.

Хейзл не была специалистом по антиквариату, но знания, полученные в художественной школе, позволяли ей оценить эти сокровища. Только сейчас она в полной мере смогла осознать, насколько фантастически богат Лерой Уэскер.

Открытие почему-то разозлило ее, и, когда обладатель этого богатства показался в дверях зала, Хейзл напустилась на него подобно ангелу мщения.

— Все это стоит целое состояние!

— Прошу прощения? — растерялся Лерой.

— Все это должно быть в музее, — продолжала распаляться Хейзл, — а не пылиться здесь! Я могла испачкать стол краской или углем или… или еще чем-нибудь!

— Могла, — мрачно согласился Лерой. — Тебе этого хочется?

Хейзл топнула ногой.

— Это не смешно!

— Ты права. В последний раз ушло два месяца на то, чтобы сменить обивку на стульях. Мы сидели на полу. Я собирался приехать сюда на Рождество, а пришлось отправиться на Багамы.

Своим признанием Лерой только добавил масла в огонь.

— На Багамы! — Хейзл чуть не разревелась от расстройства. — Ты по-настоящему богат, да?

— Да, — ответил Лерой, с улыбкой глядя на нее.

Хейзл прижала к себе коробку с красками.

— И ты оплатил мой приезд сюда и все те материалы в моей комнате.

Она выглядела по-настоящему расстроенной. Лерой молча смотрел на нее с минуту, потом сказал:

— «Уэскер Корпорейшн» поддерживает разных художников.

— Но не твоих знакомых, — возразила Хейзл.

— Ты имеешь в виду тех, с которыми я хочу лечь в постель? — невозмутимо спросил Лерой.

— О…

— Мы оба взрослые люди. Давай не будем притворяться.

Хейзл отвела глаза и горько прошептала:

— Я чувствую себя паразитом.

Ее самобичевание развеселило Лероя, но он поспешил заверить огорченную гостью:

— Я так не считаю.

— А я считаю. Я…

— Паразиты всегда довольны собой, — со знанием дела объяснил он. — И если существо, на котором они паразитируют, без ума от них, тем лучше.

Коробка с красками выпала из рук Хейзл. Она в растерянности посмотрела на Лероя. Тот поднял коробку и небрежно бросил ее на мраморную столешницу бесценного стола.

— Садись, — приказал он.

Хейзл машинально опустилась в кресло на гнутых ножках. Лерой прислонился к шкафу, засунув большие пальцы рук за пояс шорт. Судя по виду, Лерой чувствовал себя точно так же, как Хейзл, с той лишь разницей, что он являлся владельцем всего этого великолепия. У нее голова шла кругом.

— Некоторые рождаются богатыми, — сухо сказал Лерой, — некоторые добиваются богатства. А есть те, на кого богатство сваливается, я принадлежу к числу последних.

— Как это?

— Все произошло случайно. Я никогда не гонялся за деньгами, просто я первым додумался до одной вещи и — бах! — сразу попал в дамки. Самый богатый парень в лаборатории.

— Ничего не понимаю…

Лерой устало провел рукой по лицу.

— Я химик. Беру часть одного, часть другого, смешиваю их в пробирке и жду, когда все это взорвется. А однажды, когда я черт знает в какой раз проводил эксперимент, пробирка не разлетелась. Таким образом, я сделал изобретение, достойное Нобелевской премии, — так, во всяком случае, говорили. Мне выдали патент на открытие.

Хейзл посмотрела на зал, залитый солнцем, на зеркала в тяжелых бронзовых рамах, на антикварную мебель, и недоверчиво уточнила:

— Все это за счет какой-то пробирки?

— Я сделал научное открытие, — терпеливо объяснил Лерой. — Мое изобретение используется с одинаковым успехом и теми, кто производит бытовые приборы, и теми, кто занимается космическими технологиями. А я с успехом воспользовался им, чтобы повысить свой уровень жизни.

— Такое впечатление, что ты не очень рад этому, — заметила Хейзл.

— Возможно, если бы я стремился к этому с самого начала…

— Многие были бы благодарны своей счастливой звезде.

— Ты так думаешь? Я, например, сомневаюсь. Все меняется — не только плохое. Ладно, как только у меня появилась «Уэскер Корпорейшн», я стал смело открывать конверты со счетами из банка. Мне уже не надо было думать, куда пригласить девушку — в кино или в кафе.

— А ты действительно думал над этим когда нибудь? — спросила Хейзл, увлеченная его рассказом.

— Конечно. Марша, моя бывшая жена, даже не посмотрела бы в мою сторону, когда я только начинал работать в лаборатории. Она сказала мне, что не тратит свое время на обтрепанных студентов.

За его сдержанным тоном Хейзл уловила старую боль и почувствовала сострадание к Лерою.

— Мой отец был учителем и получал за свою работу гроши, — продолжал Лерой. — Мать всю жизнь заседает в каких-то комитетах — бесплатно, естественно. Я оплачивал свою учебу в университете, таская кирпичи на стройках.

Хейзл старалась не смотреть на твердые мускулы на его обнаженных плечах, но ее глаза сами обращались в ту сторону. Лерой заметил направление ее взгляда, и на его строгом лице появилась улыбка.

— Нет, больше я этим не занимаюсь. Сейчас я должен тренироваться, чтобы быть в форме. Тогда тренировка была естественной — я таскал тяжести, чтобы не умереть с голоду.

— Это можно назвать улучшением уровня жизни, — заметила Хейзл.

— Не стану спорить.

Хейзл уловила сомнение в его тоне.

— Но?..

Лерой пожал плечами.

— Я уже сказал, меняется все, а не только плохое к хорошему. Все становится с ног на голову, включая людей… Особенно это касается женщин.

За его циничными словами Хейзл снова услышала боль, и это потрясло ее.

— Но не всех же женщин? — возразила она.

Наступила пауза. Голубые глаза Лероя стали вдруг синими.

— Так, по крайней мере, я думал.

Хейзл чувствовала, как колотится ее сердце. Лерой, наверное, тоже слышал его удары в тишине зала. Минута молчания, казалось, растянулась до бесконечности. И вдруг раздался резкий звук телефона. Хейзл подскочила в кресле. Волшебство момента исчезло.

Лероя разозлил этот звонок.

— Прости, но мне придется ответить на звонок. Секретарша клятвенно обещала, что меня не будут беспокоить по пустякам.

Когда он вышел, Хейзл постояла немного, затем взяла коробку с красками и последовала за Лероем. Она решила осмотреть замок со всех сторон для будущих набросков.

Дверь зала открывалась на площадку, от которой шла вниз широкая мраморная лестница, вдоль нее на стенах висели старинные портреты. Лерой как сквозь землю провалился. Хейзл постояла в нерешительности, потом заглянула в комнату, расположенную напротив зала. Там Лероя тоже не оказалось, однако внимание Хейзл привлекло множество фотографий.

Она быстро осмотрела их. Это были в основном любительские снимки, сделанные во время пикника. Лица у людей были довольные, улыбающиеся. Одна фотография, более официальная, явно сделана в этой самой комнате: мужчины в смокингах, женщины в длинных вечерних платьях с обнаженными плечами. Две из них были настоящими красавицами, и Хейзл почувствовала нечто похожее на ревность.

На нескольких снимках была запечатлена блондинка, которая была с Лероем в день переезда Хейзл в дом Суортсов. Даже самый строгий критик вряд ли рискнул бы оспаривать красоту белокурой богини. И Хейзл не стала. В результате у нее испортилось настроение.

Самого Лероя не было ни на одном снимке. Он, очевидно, взял на себя роль фотографа, подумала Хейзл. С одной фотографии счастливо улыбались музыканты — видимо мастер-класс, о котором упоминал Лерой. Интересно, подумала Хейзл, он тоже получал от общения с ними удовольствие? Наверное, да. Мне, одинокой художнице, в отличие от музыкантов вряд ли удастся развлечь хозяина этого роскошного замка. Но я, по крайней мере… Испугавшись своих мыслей, Хейзл быстро покинула комнату.

Продолжая бродить по владениям Лероя, она вскоре наткнулась на бассейн. Поверхность воды была похожа на туго накрахмаленную голубую скатерть. Вокруг бассейна стояли большие горшки с цветами. Рассматривая это великолепие, Хейзл качала головой, но все же улыбалась. Для людей, приезжающих сюда работать, этот бассейн являлся слишком большим соблазном.

Хейзл миновала ухоженный сад и оказалась в настоящем лесу. Она двинулась по опушке и, когда увидела небольшой холм, решила остановиться около него. С этого места хорошо просматривался замок, а с противоположной стороны — вулканическая долина. Хейзл устроилась поудобнее, разложила принадлежности для рисования и начала делать наброски.

Когда день стал клониться к закату и воздух посвежел, снова запели птицы. К этому времени Хейзл сделала уже восемь набросков и была очень довольна собой. Мягкий бодрящий воздух действовал на нее успокаивающе. Хейзл даже почувствовала расположение к Лерою Уэскеру: в конце концов она оказалась в этом волшебном месте благодаря ему.

Поэтому, услышав, что Лерой зовет ее, Хейзл крикнула:

— Я здесь!

В руках у Лероя была бутылка и два бокала. Он по-прежнему был в одних шортах. При виде его обнаженной груди у Хейзл засосало под ложечкой.

Что со мной происходит? — удивлялась она. — Я ведь профессиональный художник, рисовала обнаженных мужчин три раза в неделю в течение нескольких лет!

Лерой поставил бокалы на землю и развинтил проволоку, удерживавшую пробку.

— Шампанское? — удивилась Хейзл.

— Не совсем. Это местный напиток, хорошая вещь, но подается обычно к столу.

Хейзл огляделась, но не заметила ни одной виноградной лозы. Холмы, холмы, холмы…

— Этот пейзаж как-то не вяжется в моем представлении с виноделием, — сказала Хейзл.

— Какая ты наблюдательная, — заметил Лерой, вытаскивая пробку из бутылки.

— Я художник, — напомнила она, — и наблюдательность — необходимое качество для моей профессии.

Пробка наконец выскочила, и Лерой разлил шипящее вино с небрежностью, которая достигается лишь большой практикой, — не пролив ни капли. Хейзл приняла бокал, но сочла нужным заметить:

— Я вообще-то не очень много пью.

— Очень хорошо. Я и не собираюсь давать тебе очень много, — улыбнулся Лерой.

Хейзл подозрительно посмотрела на него. В его словах, как всегда, прозвучал какой-то подтекст.

— Почему? — спросила она.

На лице Лероя появилось наивно-удивленное выражение.

— Твоя комната под самой крышей. Я не смогу тащить вверх по лестнице бесчувственную женщину.

Хейзл поперхнулась вином, вспомнив, что Лерой в Лондоне нес ее в спальню, перепрыгивая через ступень. Увидев его лукавые глаза, Хейзл поняла, что он тоже не забыл этот эпизод, как и то, что случилось потом. Вспомнив произошедшее в спальне Лероя, она тут же ощутила жар. У Хейзл возникло подозрение, что Лерой этого и добивался.

Она сделала несколько глубоких вдохов и сказала с улыбкой:

— Тогда тебе придется позвать кого-нибудь на помощь.

— Я, конечно, позову, — ответил он, глядя ей в глаза, — но ждать тебе придется очень долго. Ближайшая деревня находится у подножия холма.

Хейзл подозревала, что Лерой до настоящей минуты нарочно скрывал эту неприятную для нее информацию.

— Ты хочешь сказать, что в целом замке нет ни единого человека? — уточнила она.

— Пока мы с тобой здесь — нет.

— Но должен же быть кто-то, кто присматривает за замком.

Лерой покачал головой.

— Никто в нем не живет постоянно. Олдены занимаются моим лондонским домом и делают это великолепно. Но человеку иногда надо побыть одному.

Хейзл снова посмотрела на замок.

— Зачем тогда покупать дворцы?

Лерой от души рассмеялся.

— Я многих сюда привозил, но ни один из моих гостей не сказал: а не велик ли он для тебя?

Хейзл фыркнула.

— Если ты не хочешь держать обслуживающий персонал, то это глупо. Зачем ты все-таки купил этот замок?

— Честно говоря, купил совершенно случайно. Вначале я искал небольшой фермерский дом, а потом увидел этот замок. Он разваливался на глазах и нуждался в спасении. Я вообще люблю спасать, — добавил он многозначительно.

— Ты, наверное, имеешь в виду субсидирование? — съязвила Хейзл.

Наступило короткое молчание, во время которого Лерой осторожно поставил свой бокал на землю.

— У меня создается впечатление, что тебя очень беспокоит мой доход.

Хейзл поняла, что допустила бестактность, и возразила:

— Ничего подобного. И вообще я не хочу говорить об этом.

— Прекрасно. Я тоже.

Лерой подошел и взял у нее бокал. Хейзл пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Он смеялся!

— Ты, кажется, говорил, что не будешь дотрагиваться до меня, — напомнила она, едва дыша.

— Я лгал.

Хейзл уперлась ладонями в грудь Лероя, намереваясь оттолкнуть его, и сразу поняла, что совершила ошибку. Едва ее руки коснулись теплой упругой кожи, как Хейзл вздрогнула, словно от разряда электричества. Лерой тихо рассмеялся и коснулся губами ее губ.

И Хейзл забыла обо всем на свете.

Чувства, которые она упорно старалась подавить, сейчас забурлили в ней с новой силой. Она уже не хотела отбросить воспоминания о ночи, проведенной в объятиях Лероя. Неужели это было всего лишь четыре дня тому назад? Воспоминания о сладостных ощущениях цепко держали ее в своих объятиях. У Хейзл закружилась голова.

Я была рождена для этого, подумала она и испугалась. Но Лерой не поцеловал ее. Хейзл открыла глаза в недоумении.

— Твой выбор, — прошептал он.

Хейзл бежала по лестнице, словно за ней гналась стая волков. Когда она повернулась, чтобы уйти, Лерой не стал удерживать ее, не предпринял и попытки пойти за ней. Хейзл неслась сломя голову, хотя и понимала, что не может бегать вот так всю жизнь.

Хейзл влетела в свою комнату и, захлопнув дверь, без сил прислонилась к ней. Это безумие. Я больше не могу так жить! Ах, если бы только у меня было побольше опыта или, правильнее сказать, был хоть какой-нибудь опыт, чтобы я могла понять намерения Лероя, знала бы, как себя вести!

Хейзл судорожно перевела дыхание и прошла в комнату, к стоящему в углу большому напольному зеркалу. Она сняла футболку и стала себя разглядывать.

Сейчас шрам — результат «общения» с быком — выглядел не таким страшным по сравнению с тем, каким был восемь лет назад. Неровная алая линия шла от бедра через весь живот. Хейзл прекрасно помнила, что вид свежей кровоточащей раны заставил ее отца в ужасе отвернуться от собственной дочери, а у Робина шрам вызвал брезгливое отвращение. Робин, словно ужаленный, отпрянул и, вскочив с постели, поспешно смылся. С тех пор сама Хейзл избегала смотреть на это уродство и не позволяла никому другому. И вот сейчас она буквально заставила себя взглянуть на заживший шрам.

Это будет последним испытанием для Лероя, решила Хейзл. В его доме в Лондоне было слишком темно, когда он снял с меня футболку, а позже я не позволила ему включить свет — шрама он точно не видел. Но если мы здесь начнем заниматься любовью, то Лерой наверняка захочет видеть меня всю, впрочем, как и я его.

Хейзл панически боялась, что Лерой испугается, как испугался ее отец, или подобно Робину с отвращением ретируется.

Могу ли я снова пойти на такой риск? — спрашивала себя Хейзл.

Однако гораздо важнее был другой вопрос: могу ли я не пойти на этот риск?