"Ожившие пешки" - читать интересную книгу автора (Бабкин Ярослав Анатольевич)

Глава 2

Остров Панталеон лежал по правому борту. Впрочем, остров — сильно сказано. Скорее это была длинная известковая скала, чем-то напоминавшая спину огромного дельфина и усеянная редкими корявыми сосенками. От берега её отделял не слишком широкий пролив, по которому медленно протягивался имперский флот. В общем, это была вполне обычная в этих краях скала, ничем особенным от прочих не отличавшаяся, и никаких сюрпризов на первый взгляд не таившая. И это радовало. Ибо сюрпризов на это утро было уже достаточно. В частности один из сюрпризов в это самое время выходил им навстречу из-за мыса, заполняя горизонт белыми треугольниками парусов.

— Это корабли царского флота… — констатировал лейтенант Дидерик, прикрывая глаза ладонью — противник шёл со стороны солнца.

— Ты не прав, — покачал головой капитан.

Дидерик с удивлением поглядел на начальника.

— Это все корабли царского флота, — уточнил тот, опуская подзорную трубу, и сделав ударение на слово "все", — здесь весь его флот…

Лейтенант не отличался тупостью, но эта мысль проникала в его сознание медленно и постепенно, замораживая и останавливая на пути всю остальную умственную активность. Не ограничившись головой, мысль поползла дальше, куда-то в спинной мозг, пробуждая давно забытые и казалось бы окончательно уничтоженные эволюцией инстинкты, ультимативно требовавшие немедленно залезть на самую высокую пальму и затаиться в листьях…

— Но это же… война?

— Похоже на то…

Имперский флот продолжал втягиваться в пролив, на ходу расцвечиваясь сигнальными флагами и спешно перестраиваясь к бою. Хотя столкновение с противником было довольно неожиданным, выучка капитанов никуда не исчезла. Тяжёлые корабли выдвигались в первую линию, оставляя небольшие, лишённые боевых магов и метательных машин, галеры позади. Быстроходные фелуки-магоносцы сбивались в стайки, готовые вмешаться в бой, как только линейные галеоны свяжут противника перестрелкой.

Капитан, поднеся к глазам подзорную трубу, внимательно следил за флагманским галеоном, из-за множества сигнальных флагов напоминавшим сейчас главную площадь Серениссы в день коронации. Адмирал отдавал команды флоту.

Образ адмирала Евлимия в сознании лейтенанта распадался на две решительно несовместимые картины. С одной стороны при жизни забронзовевший герой, участник и победитель многих сражений, отважный мореплаватель и картограф, лично наносивший на карты очертания диких и отдалённых берегов. А с другой — добродушный старичок, не далее как три дня назад принимавший его в загородном доме, угощавший чаем и возившийся с внуком.

— Что там? — спросил Дидерик.

— Как обычно, — буркнул капитан, — Империя ждёт от вас… и всё такое, что всегда говорят в подобных случаях. Старина Евлимий умеет вдохновлять людей и давать материал летописцам.

Капитан опустил трубу и скомандовал.

— По местам стоять к бою. Запасные гребцы — на вёсла. Малый ход.

Обернулся к лейтенанту и добавил.

— Давай живо на бак, отвечаешь за носовую башню и лучников.

Дидерик сбежал с мостика и влился в поток распределявшихся по боевым позициям моряков. Носовая башня представляла собой окованный железом ящик с тремя круглыми амбразурами. Сейчас они были прикрыты броневыми заслонками. Боевой маг-пиромант — худосочный и бледный юноша сидел на лавочке и изо всех сил пытался сосредоточиться. Дидерик знал — это будет первый бой волшебника. В общем, и для него самого это тоже будет первый в жизни морской бой. За пять лет службы лейтенанту довелось поучаствовать во множестве стычек и даже в одной осаде небольшого форта. Но сейчас всё было по-другому.

— Башня готова к бою, господин лейтенант! — бодро отрапортовал молодой человек в начищенных доспехах, судорожно пряча за спиной томик, который только что читал.

— Опять на всякую ерунду время тратишь, Рамирус? — покачал головой лейтенант.

Упрёк вышел не слишком искренним. Но он хоть как-то позволял отвлечься и сделать вид, что всё вокруг буднично и спокойно.

— Поэзия — не ерунда, — немного обиделся молодой человек.

— Я думал это очередной рыцарский роман…

— Они тоже не ерунда. Просто их взялись писать, кто попало. Но настоящему таланту даже самый избитый жанр не сможет помешать создать шедевр! — с некоторой горячностью заявил Рамирус, — если бы я не был солдатом, я бы стал поэтом… или писателем.

В глазах юноши проявилась некоторая мечтательность.

— Хорошо, — вздохнул Дидерик, — а теперь проверь, смазаны ли заслонки, и готовы ли песок, парусина и вода для охлаждения амбразур.

Юноша посмотрел на командира с видом оскорблённой невинности, но молча занялся делом. Лейтенант не сомневался, что всё в порядке, но в ожидании боя людей надо было чем-то занять. Экипаж не отличался большим числом опытных бойцов, и помочь с вселением храбрости в молодёжь было некому.

Дидерик поднялся на командный пост башни. Через небольшие бойницы ему открывался вид на ярко-синюю морскую гладь, усыпанную множеством белых парусов. Флоты уже выстроились друг против друга и медленно сближались. На всякий случай Дидерик выглянул из башни и проверил лучников. Те до времени заняли свои места в укрытиях, оборудованных в основании мачт. На дальних дистанциях пользы от них мало, а защиты от магических атак на мачтах и стрелковых галереях — никакой.

До ушей лейтенанта внезапно донёсся слегка приглушённый расстоянием поток ругательств. Он узнал голос капитана. Вслед за проклятиями раскатился приказ.

— Левые — табань! Разворот!

— Рамирус — принять командование башней! — последнюю часть приказа Дидерик произносил уже на бегу…

Корабль начал поворачивать как раз в тот момент, когда лейтенант взбегал по ведшей на мостик лестнице. В итоге перед капитаном он появился в слегка несолидном виде, едва ли не на четвереньках, спотыкаясь и хватаясь за поручни.

— Что случилось?!

Капитан молча вытянул руку назад.

Там, из-за острова Панталеон аккуратной утиной стайкой выплывали боевые галеоны.

— Старый лис Шиамшар устроил нам засаду… Я всегда говорил, что этот проходимец на редкость умён.

Дидерик слышал о вражеском адмирале множество самых разных слухов. В том числе и касательно его умственных способностей. Но в данный момент не согласиться с капитаном было сложно. Прятавшаяся до времени за островком эскадра целилась имперскому флоту прямо в спину.

— Мы должны их перехватить, — сказал капитан, — и задержать, пока не развернётся первая линия. У нас есть хоть какой-то шанс. Десантные галеры они перетопят как котят…

— Это самоубийство, — прошептал Дидерик.

— У тебя уже есть сын, так что будет, кому продолжить твой род… — пожал плечами капитан, — и живо в башню, этот мечтатель там один не справится!

Через бойницу было видно, как надвигаются вражеские корабли. Лейтенант мог отчётливо разглядеть кованые узоры, окружавшие огнемётные амбразуры. Их заслонки дрогнули и открылись.

— Приготовиться — просипел Дидерик…

Вообще-то он был уверен, что прокричал это. Но вышло именно сдавленное сипение.

Три сгустка пламени одновременно вырвались из амбразур вражеского галеона. Отлетев на несколько метров в стороны, боковые плавно развернулись и теперь все три на параллельных курсах скользили навстречу.

Юный пиромант внизу тихо застонал. Он был начинающим огненным магом. А противостояли ему настоящие мастера. Только опытный волшебник способен не просто запустить огненный шар, но и какое-то время держать его под контролем раскаляя всё сильнее и направляя по нужному пути.

Палуба под ногами Дидерика слегка качнулась. Рулевой доворачивал корабль прямо на вражеские снаряды. Центральный можно будет принять на носовую броню, но боковые проскользнут вдоль бортов, пережигая ванты и воспламеняя древесину…

— Огонь! — попытался рявкнуть лейтенант, — огонь в носовую!!

К концу фразы его голос окончательно дал петуха.

Матрос рванул за рычаг. Заслонка носовой амбразуры с легким звоном ушла вверх. Юный маг резко выбросил руки. На секунду внутреннее пространство башни осветилось красноватым пламенем, и раздался негромкий чпокающий звук — магический снаряд выскользнул через металлическую воронку и полетел в направлении вражеского судна. Заслонка с лязгом упала обратно.

По сравнению с вражескими их огненный шар выглядел самое большее праздничным фейерверком…

Через несколько секунд первый снаряд ударил точно в башню. Лейтенат заблаговременно спрыгнул с командного мостика, и ворвавшееся через амбразуры наблюдательной башенки пламя лишь осветило потолок, не причинив никому вреда.

— Воду! — крикнул Дидерик.

Впрочем, нужды в этом приказе не было. Матросы и так уже дружно поливали стены башни, металл которых местами начинал просвечивать тёмно-вишнёвым. Вода шипела, под потолком скапливался пар. Навалившийся на перильца своего боевого поста маг изо всех сил пытался снизить температуру в башенке. Пока ему это удавалось. Через дверцу, ведущую на палубу, доносилось потрескивание древесины и выстрелы лопающихся снастей — два других снаряда обжигали борта, скользя к корме.

Дидерик вытянул руку к амбразурам наблюдательной башенки. Похоже, остыла… Необдуманное помещение головы в её металлический колпак сразу после прямого попадания, стоило тяжких ожогов не одному неопытному командиру.

Лейтенант выглянул. В ноздри ударил противный запах перекалённого железа. Вражеский галеон отворачивал в сторону, подставляя борт. Похоже, его капитан экономил силы своего мага и собирался задействовать лучников или же прибегнуть к абордажу.

— Подпустим ближе, потом ударим в правую… — бросил Дидерик вниз.

Юный пиромант вытер бледное лицо платком и молча кивнул.

В воздухе засвистели стрелы. Дидерик спустился вниз и, приоткрыв дверь, выглянул на палубу. Лучники заняли свои позиции и вели перестрелку. Небо заполнили обманчиво медленные тёмные штрихи. Один из них привлёк внимание Дидерика — за ним тянулся разматывающийся металлический след…

— Берегись!

В следующую секунду подвешенная на проволоке стрела попала в мачту, и тянувшаяся за ней медная нить ослепительно вспыхнула. У них был второй маг, изучивший управление атмосферными стихиями…

Рукотворная молния раздробила мачту и вышибла её из креплений, почти наверняка пробив дно. Огромные, в несколько локтей длиной, щепы разлетелись по палубе, снося всё на своём пути и втыкаясь в переборки. Корабль закачался. В борт с глухим стуком впились абордажные крючья.

Дальнейшее Дидерик мог вспомнить только в виде отрывочных картин.

Какие-то люди с оружием спрыгивающие на палубу с абордажных мостков…

Рамирус с криком бросающийся в толпу, размахивая шпагой…

Чья-то рука, которую он, Дидерик, упорно пытался выкрутить и заставить бросить топор…

Тяжёлые арбалетные стрелы со звоном и треском разлетающиеся о нагрудник Рамируса…

Тела с воплями падающие в воду…

Багровые угольки, ещё тлеющие на обугленных кусках борта…

Что-то тяжёлое и вздрагивающее, повисшее на лейтенантской сабле…

Рамирус, лежащий среди обломков мачты, и неумело бинтующий повисшую тряпкой руку, раздробленную арбалетной стрелой…

Огненный ком, вылетающий из дверей носовой башенки и сметающий на пути лезущих на палубу врагов…

Когда к Дидерику вернулась способность мыслить логически, он обнаружил себя на мостике, докладывающим капитану:

— Атака отбита, мы дрейфуем к берегу…

Капитан зубами придерживал край бинта и его ответ вышел не слишком внятным.

— М-м-м-ф…

— Что?

Лейтенант был готов поклясться, что не может вспомнить, что он только что делал и говорил. Тело выполняло свои обязанности с минимальным участием сознания.

Капитан отпустил повязку.

— У них не было времени на добивание, и они бросили нас тонуть самостоятельно, — уточнил он, — проследи, чтобы всех раненых перевязали… Безнадёжных в последнюю очередь. И пусть выбросят за борт весь балласт, который смогут найти. Нам нужно дотянуть до мелководья. Вплавь раненым здесь не выбраться.

Дидерик огляделся. Лишённый хода корабль завалился на бок, и течение медленно относило его к берегу. Дальше в проливе беспорядочно сгрудились дравшиеся эскадры. Среди них что-то поминутно полыхало, сверкало и грохотало. Там и сям жарко трещало пламя, выбрасывая в ослепительно синее небо столбы жирного чёрного дыма.

Джиннора, графиня Остенская и Замостья, и супруга лейтенанта Дидерика, приходилась адмиралу Евлимию единственной дочерью. В силу этого обстоятельства она сама выбрала себе комнату в загородном доме отца. На самом верхнем этаже, чтобы было видно море.

Она любила смотреть на море. И этим утром, она как обычно подошла к окну, и распахнула ставни. Строгую красоту бегущих волн нарушали треугольники белых парусов. Корабли подходили к берегу. Заросший кипарисами и виноградниками край холма скрывал из вида полосу взморья, но можно было предположить, что первые из судов вот-вот причалят.

— Наконец-то!

Последнее время до неё не доходило никаких слухов об ушедшем к Панталеону флоте. Коронация даже не была намечена, а смотры флота редко делаются так далеко от Серениссы и обычно не занимают больше дня-двух…

Она накинула шаль, убедилась, что маленький Виценций Орелий спит, и вышла за дверь. Там царила утренняя тишина. Ворча себе под нос, Джина спустилась на второй этаж. На глаза ей попалась нервная горничная.

— Почему вы мне ничего не сказали?

Девушка испуганно моргнула.

— О чём, госпожа?!

— О флоте…

Лицо горничной потеряло и без того не слишком обильные следы румянца.

— А-а… м-м-м… но как вы узнали? Ведь никто же был не должен… э-э-э…

В голову Джины начали закрадываться подозрения.

— Что не должен? Говори немедленно.

Девушка старательно отводила взгляд и нервно крутила пальцем по уголку полочки.

— Ну… мы не должны были вас расстраивать… пока точно не подтвердится… и господин дворецкий сказал… вам вредно волноваться… вдруг всё ещё образуется…

Подозрения уже не закрадывались, а входили парадным маршем в сопровождении оркестра.

— Та-а-ак. Живо рассказывай. И даже не думай что-нибудь утаить!

Джина угрожающе нависла над растерявшейся девушкой.

Та испуганно пискнула:

— Но господин дворецкий запретил…

— Никаких но.

Девушка глубоко вздохнула, зажмурилась и скороговоркой выпалила:

— Они всех убили, сожгли все корабли, в городе раздают оружие и собирают ополчение…

— Кого убили? Какие корабли… — растерянно произнесла Джина.

Где-то в глубине она уже понимала, что случилось, но сознание упорно этому сопротивлялось.

— Нас разбили, — сглотнув, прошептала горничная, — весь флот сгорел… так говорят… их было десять к одному…

— Как разбили? Но… но мы же ни с кем не воюем?

Девушка в ответ только шмыгнула носом.

— А корабли? Там наверху я видела корабли!

Только сейчас она вдруг поняла, что у имперского флота другие суда. Очень похожие, но другие… Она выросла в доме адмирала и в этом разбиралась.

Джина покачнулась и схватилась за стену. В голове пронёсся калейдоскоп мыслей.

— Я принесу воды? — предложила горничная, — господин дворецкий сказал, что, может быть, всё обойдётся, они могли уцелеть, их же могли ранить или взять в пл… э-э-э… я лучше принесу воды!

Девушка спаслась бегством на кухню. Джина тяжёлыми шагами поднялась наверх и машинально села на угол кровати. Некоторое время она молча смотрела в стену. Потом ощутила, что зрение начало туманиться, а в горле встал ком. Кто-то подал ей платок.

— Спасибо, — автоматически поблагодарила она, и протёрла глаза.

Отдала платок, вздохнула и замерла, так и не выдохнув. Потом очень медленно повернулась и уставилась на стоявшего в комнате человека. Это был довольно заурядного вида человек. Строгий чёрный костюм, средний рост, редеющая шевелюра, наметившееся брюшко. Такого легко увидеть на городских улицах, особенно в кварталах, где расположены конторы нотариусов и адвокатов. Человек из толпы. Именно поэтому в спальне графини он смотрелся просто дико. Здесь не было толпы…

— Я сейчас закричу, — абсолютно спокойным голосом произнесла Джина.

— Не думаю, что это будет разумно, ваша светлость, скорее всего вас просто никто не услышит, — заметил неизвестный и аккуратно убрал платок за обшлаг рукава.

Взгляд Джины метнулся по комнате. Кочерга была бы в самый раз… Увы, в спальне не было камина. Рука Джины, словно бы невзначай, обхватила стоявший на столике бронзовый подсвечник.

— Кто вы? — спросила она почти не дрожавшим голосом.

— Меня зовут Эниго. Эниго Катталья, к вашим услугам, госпожа, — он приложил шляпу к груди и немного поклонился.

— Зачем вы сюда пришли?

— Чтобы решить проблему. Это моя работа, ваша светлость, я решаю проблемы.

Джина стиснула подсвечник так, что пальцы начали белеть.

— Вы не похожи на домового…

Человек вопросительно посмотрел на женщину.

— Обычно помогать по хозяйству и решать проблемы должны всякие волшебные существа, — ответила она, чувствуя, как начинают затекать пальцы.

— Увы, жизнь не сказка, так что приходится всё делать самому, — сдержанно улыбнулся Эниго.

— Я всё-таки закричу…

Горничная должна уже была добраться до кухни и возвращаться с водой. Она может услышать. Наверное. Если не задержится…

— Давайте всё же перейдём к делу, — мягко заметил Эниго.

— Что вы хотите?

Джина бросила взгляд в сторону колыбели. Виценций Орелий сладко посапывал, абсолютно не подозревая о накале страстей в комнате.

— Вам следует немедленно покинуть этот дом, — спокойно констатировал Эниго.

— Я не собираюсь этого делать.

— Это крайне необходимо.

— С чего я должна вам верить? Откуда вы вообще взялись?

— Меня послали ваши друзья.

— Друзья могли бы заехать сами.

— У вас очень мало времени. Возможно, его даже нет совсем.

— Не пытайтесь мне угрожать, синьор Эниго!

Она преодолела искушение взять подсвечник наперевес. Пока он стоит на столе есть возможность застать противника врасплох… Хотя Джина отчего-то была уверена, что этого противника врасплох застать будет крайне сложно.

— Я не имею привычки угрожать людям, — заметил Эниго.

Джина не сомневалась. Несмотря на добродушный и даже несколько комичный вид собеседника она была уверена, что этот человек не будет тратить время на угрозы. Именно поэтому она и не пыталась кричать или пустить в ход подсвечник. Если бы Эниго собирался её убить или ограбить, он бы уже давно это сделал.

— Наверняка у вас наготове пара другая головорезов, — резко произнесла Джина, — где они прячутся?

Она обвела взглядом комнату, задержавшись на дверце в небольшой чулан.

— Полагаю, в данный момент они сторожат лошадей у задней калитки, — сообщил Эниго.

Джина поняла, что ещё немного и все отведённые ей запасы хладнокровия и выдержки окончательно иссякнут.

— Почему я должна бежать отсюда? Какого… И вообще мне надоело вас слушать!

Она всё-таки схватила подсвечник наперевес и выпрямилась во весь рост. Взгляд её должен был метать молнии, но руки предательски дрожали.

Незваный гость был по-прежнему предупредительно вежлив и спокоен.

— Я уже сказал, это совет ваших друзей. Увы, я не уполномочен сообщать вам детали. Моя задача обеспечить ваш отъезд.

— А если я откажусь?

— Это будет не лучший выбор. Я бы очень не хотел, чтобы до этого дошло, — сухо ответил Эниго.

— Что это за друзья!

Джина ощущала, что голос начинает дрожать. Куда запропастилась эта несчастная горничная?!

— Синьор Марко Леоне.

— Э-э… Марко? Но он действительно друг нашей семьи… Э-э-э…

Она растерялась и даже опустила руку с подсвечником.

— Вы полагаете, я бы назвал вашими друзьями тех, кто ими не является? — Эниго, кажется, даже немного обиделся.

— Но… но я думала, что… вы говорили… э-э-э… фигурально, — она справилась с растерянностью, и перешла в наступление, — почему я должна вам верить!?

Эниго потянулся к обшлагу левого рукава. Джина снова вскинула подсвечник и попятилась. Уткнулась в кровать и чуть не упала. Эниго вытащил из-за обшлага маленький конвертик и протянул ей.

Осторожно, словно ядовитую змею, она схватила конвертик и отступила на несколько шагов, пытаясь одновременно читать и держать Эниго в поле зрения.

— Это его почерк. Он говорит, что вам можно доверять.

Она несколько растерянно посмотрела на собеседника.

— Почему вы не дали мне письмо сразу? — добавила она после небольшой паузы.

— А вы бы стали в тот момент его читать?

— Н-н-наверное нет…

В комнату вошла горничная, увидела Эниго, и от неожиданности грохнула кувшин с водой на пол.

— Он ко мне… — сказала Джина.

— М-м-м… угу… да… — выдавила из себя девушка, потрясённая до глубины души видом неизвестного мужчины в спальне госпожи, — ещё в-воды?

— Да… Нет. Лучше принеси мой дорожный плащ. И шерстяное одеяло для Орелия.

Когда девушка скрылась за дверью, Джина перевела взгляд на Эниго.

— Вы что-нибудь знаете о судьбе моего муж… отца? Ваш визит как-то связан в этим?!

— Увы. В настоящее время их судьба нам неизвестна. Но мы предпримем всё возможное, чтобы разыскать ваших отца и мужа.

— Спасибо… Конечно, если бы я знала, отчего такая поспешность.

— Вражеская армия высаживается на берег. Подозреваю, что первые мародёры будут здесь не позднее сегодняшнего вечера…

Джина нервно сглотнула.

— Так что же вы стоите как истукан?! Помогите мне собрать вещи!

Летний дом адмирала располагался несколькими милями южнее города, на холмистой возвышенности, покрытой садами, виноградниками, оливковыми и фиговыми рощицами. Когда-то в древности здесь стоял город. После очередного захвата и разорения его жители сочли, что с них хватит, и ушли на острова в ближайшем заливе, положив начало звезде Южных земель — Серениссе.

Строиться на песках и трясинах залива было сложно, но, по крайней мере, там они были избавлены от необходимости начинать всё заново после очередной миграции какого-нибудь варварского племени. А от древнего города остались лишь довольно живописные руины, затянутые плющом и поросшие тимьяном, среди которых, с воцарением мира, понемногу выросли загородные виллы и летние домики состоятельных горожан, отдыхавших здесь от болотной сырости и неистребимого запаха водорослей.

Обычно это было сонное и тихое место. Но сейчас на дорогах царило столпотворение. Колонны повозок, телег и тачек всех мыслимых размеров и конструкций ползли к городу, сотрясая окрестности многоголосым скрипом тысяч немазаных колёс и заволакивая их белой удушливой пылью. По обочинам скакали всадники, брели навьюченные ослы и пешеходы. Над всем этим висел мерный гул пересказываемых друг другу слухов и небылиц, время от времени прерываемый всплесками брани и обсуждением таких животрепещущих тем, как "куды прёшь", "а это был не мой узелок" и "убери лапы от моего багажа".

Эниго направил их крошечный отряд в обход, через холмы. Оставив в стороне несколько развалившихся древних построек, они выехали на вершину. Дальше к северу раскинулось зеленоватая гладь лагуны. Из мутной воды неопрятной кучей поднимались городские кварталы, окруженные увенчанной невысокими стенами насыпью. С берегом город соединяли длинные узкие дамбы. Сейчас они поразительно напоминали растревоженный муравейник.

— В город будет сложно попасть, — вздохнула Джина, вытирая лицо платочком.

— Нам туда и не надо, — заметил Эниго.

— То есть как, не надо?

В мозгу Джины снова зашевелились сомнения. В конце концов, почерк Марко можно было подделать, да и вообще она уже довольно давно с ним не встречалась…

— Нам сейчас нечего делать в Серениссе, — пояснил Эниго.

— Это самое безопасное место, — сухо отрезала Джина.

— Пока безопасное.

— Что вы имеете в виду? — насторожилась она.

— Через пару дней город окажется в осаде.

— Это ненадолго. Как только подойдут войска…

— Как знать, — пожал печами Эниго, — в любом случае нам туда не надо.

— Мне это не нравится, — Джина остановила лошадь, — я считаю необходимым ехать именно туда.

Она подумала, что требовать чего-то нужно было раньше. В доме были люди адмирала, а здесь, среди зарослей тимьяна и кипарисов, она в полной власти этого странного типа и его ещё более странных охранников. Один вид этих молчаливых людей в чёрном вызывал у неё острое желание закончить путь как можно быстрее, и желательно в достаточно людном месте.

Эниго внимательно посмотрел на спутницу. Лицо женщины оставалось невозмутимым и холодным, но бисеринки пота и едва заметные искорки в глубине глаз её выдавали.

— Не бойтесь, — сказал он, — я действительно представляю ваших друзей.

— Почему вы не хотите ехать в Серениссу?

Эниго задумался, что-то решая.

— Хорошо. Я скажу. Вы хорошо знаете вашу свекровь?

— Я вообще её никогда не видела… Но причём здесь это?

— Она двоюродная сестра покойного императора…

— И…

Мысли в голове начали быстро складываться в единую картину.

— Именно. И он, — Эниго показал на ребёнка, любопытно разглядывавшего шмеля, жужжавшего над ближайшим соцветием, — законный наследник.

— А мой муж? — тихо спросила Джина.

— Тем более. Но пока его судьба неизвестна, ваши друзья хотят уберечь хотя бы его сына.

Он посмотрел на женщину и добавил.

— Не переживайте. Синьор Марко поднял на ноги всех кого мог, пытаясь разыскать вашего мужа.

— Но отчего не в Серениссу? — слегка дрожащим голосом спросила женщина, глядя на мальчика.

— Если город будет в осаде, неизвестно когда вы сможете оттуда выбраться. Поэтому нам нужно как можно скорее доехать до безопасных мест на севере.

Джина посмотрела на Эниго и очень тихо сказала.

— Если я что-то понимаю в политике, у вас должен быть и ещё один приказ… На самый крайний случай. Правда?

Тот взглянул ей в глаза.

— Правда.

— Вы должны не допустить, чтобы наследник попал в руки врагов… — она запнулась, — живым…

— Да. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы до этого не дошло.

— Тогда поспешим, синьор Эниго.

Верховный ректор конгрегации магов воздуха Хельг Искусный задумчиво разглядывал своё отражение в зеркале. Мало того, что парадное одеяние было немыслимо тяжёлым и удушливо воняло нафталином, оно плюс ко всему жутко его полнило. А ещё эта шляпа…

— Вы уверены, что это был единственный выход? — в очередной раз переспросил он канцлера.

— Вы же понимаете, если посол — маг, вести с ним переговоры можно доверить только специалисту… Тем более как член сейма и чародей-выборщик, вы просто идеальная кандидатура.

Хельг нервно потеребил шляпу.

— Если честно… довольно много времени прошло с тех пор, как я… нет, конечно, я не отказываюсь. Но у вас точно нет более, хм, опытного дипломата?

Канцлер расцвёл очередной бездушно-дежурной улыбкой.

— Его премудрость архимаг Терений был отослан со срочным поручением в Кюлен, а никто из иерофантов ещё не прибыл.

— А Сораниус?! — хватаясь за соломинку, воскликнул Хельг.

— Он сказал, что как самый молодой из верховных ректоров, к тому же занимающий этот пост всего каких-то полтора года, он не посмеет взять на себя…

— Да-да, конечно, — Хельг вздохнул и ещё раз критически оглядел своё облачение; творца этого монструозного костюма явно уместнее было назвать архитектором, а не портным…

— Ваш посох, — услужливо произнёс канцлер.

Хельг взял из его рук ещё одно парадное изделие. Вопреки распространённому заблуждению, посох волшебника не более чем обычная палка. Ну, иногда ещё складной табурет, зонтик или контейнер для полезных мелочей…

— В конце концов, это ведь совсем просто, — обратил Хельг не слишком уверенный взгляд на собеседника, — мне всего-то надо будет наорать на посла, сказать "нет" на все его предложения и выгнать в три шеи.

— Как-то так, ваша премудрость.

— Или мне нужно будет ещё и объявить войну?

— Нет, войну, не обязательно…

— Хорошо, — волшебник немного повеселел.

Он грозно взмахнул посохом.

— Я покажу этому послу, что такое настоящий чародей. Я ему этот посох по самые… н-да. Пусть готовится к настоящему мужскому разговору!

Лицо архимага немного зарумянилось и приобрело боевитое выражение.

Канцлер как-то странно усмехнулся.

— Ну, где этот посол! — воскликнул маг с несколько преувеличенным боевым запалом.

— Ожидает аудиенции, ваша премудрость.

Двери в зал малых приёмов распахнулись. Хельг придал своему лицу самое грозное выражение, на которое был способен.

— Посол его величества Карсия Великого и Победоносного, Царя Царей, наместника Аметистового Феникса, солнецеподобного повелителя, попирающего основание Вселенной и прочая, прочая, прочая! — хорошо поставленным оперным басом пророкотал церемониймейстер.

Посол вошёл…

— А-а-м-м-э-э-э… что? — произнёс Хельг.

— Меня зовут Мелиранда, ваша премудрость, — сообщил посол и, зашуршав чёрным шёлковым платьем, склонился в реверансе.

— Ну это уж слишком! — пробормотал чародей.

— Вы что-то сказали, ваша премудрость? — посол хлопнул длинными чёрными ресницами.

— Кхм… хм… нет, ничего, я поперхнулся, не в то горло попало… завтрак… так о чём это я. Да. Я… мы… нет. Я требую объяснений!

— Объяснений в чём, ваша премудрость? — Мелиранда с выражением непонимания и одновременно глубокого почтения в карих, даже с каким-то красноватым отливом, глазах смотрела на чародея.

— "Здесь как-то жарко" — подумал Хельг, — "надо сосредоточится, наорать, отказать и… и… да что ж такое, соберись наконец!"

— Вы напали на наш флот и осадили Серениссу!

— Это невозможно! — горячо воскликнула Мелиранда.

— Но это произошло, — с некоторой растерянностью ответил Хельг, в голове которого внезапно появились сомнения в надёжности источников этих сведений.

— Нет, нет, — посол так резко покачала головой, что движение захватило даже плечи.

— "Это декольте определённо надо было сделать не таким глубоким" — пронеслось в голове чародея.

— Но… — протянул он.

— Наш флот совершал маневрирование в территориальных водах царства, когда внезапно столкнулся с неопознанными кораблями, ваша премудрость. Что оставалось делать бедному адмиралу Шиамшару? Было раннее утро. Плохая видимость. Он не получал никаких инструкций на этот счёт. Старый служака лишь исполнял свой долг! Я приношу искренние соболезнования всем пострадавшим в ходе этого неприятного инцидента и их родственникам.

— Инцидента?! — маг на короткое время позабыл о декольте и грозно нахмурился, — вы называете это инцидентом?!

— Конечно, ваша премудрость, а разве не так? — её взгляд переполняла искренняя наивность.

— Но… но… а осада Серениссы? Это тоже инцидент?

— Корабли адмирала нуждались в пополнении запасов пресной воды и провианта. Кроме того им нужен ремонт, а на борту было много раненых. Это лишь временная остановка, вызванная форс-мажорными обстоятельствами…

— Форс… что вы несёте?! Там же идёт война!

— Адмирал действует исключительно в пределах необходимой самообороны, ваша премудрость. Если он хоть на самую малость их превысит, мы обязательно разберёмся и строго накажем виновных.

— Но… но мне доносили, что…

— В наше время так трудно получать точную и исчерпывающую информацию. Однако если вы располагаете какими-то доказанными фактами, обязательно скажите, я лично прослежу, чтобы было проведено самое тщательное расследование.

— Мы пошлём армию и сами разберёмся, — заверил её чародей.

— Вы собираетесь на нас напасть?! — Мелиранда потрясённо распахнула глаза, наполнившиеся обидой и непониманием, отчего в мыслях Хельга возник образ щенка, которому вместо обещанной косточки хозяин щёлкнул по носу.

— Нет-нет, только не надо плакать… "О, ужас, что я несу, немедленно возьми себя в руки, тряпка", — маг закашлялся.

— Вы хотите объявить нам войну? — уточнила Мелиранда, промакивая уголок глаза кружевным платочком.

— Нет, что вы, пока нет, — Хельг попытался собрать воедино ту часть рассудка, которая была ещё в состоянии критически воспринимать действительность, — но мы оставляем за собой право в-вмешаться…

— Конечно, это же ваша территория, вы имеете полное право… — она склонилась в почтительном поклоне, впечатляющее декольте обратилось к магу новыми глубинами.

— Как только мы разберёмся в истинных причинах и об-бъёмах случившегося… — Хельг с ужасом ощутил, что окончательно теряет нить разговора.

— Да-да, вы должны сорвать покров тайны с этих событий.

— Мы обязательно сорвём одежды… э-э-э, я хотел сказать, расстегнём покровы… то есть, обнажим тайну… м-м-м…

Что-то грохнуло, зазвенело и покатилось по зеркальному полу. Потом стало тихо.

— Кажется, вы уронили посох, — деликатно сообщила посол.

— Право, какая мелочь, — вмешался канцлер, — я полагаю, стороны обменялись позициями и теперь им крайне необходимо тщательно обдумать дальнейшие шаги… где-нибудь в спокойном и прохладном месте.

— Правда? — живо поинтересовался Хельг, чьим пылающим лицом впору было освещать ночные улицы.

— Я практически в этом уверен, — заверил его канцлер.

Горевшие в канделябрах свечи с трудом разгоняли полумрак большого обеденного зала. Потемневший от времени дуб, из которого были сделаны мебель и обшивка стен, заметно осложнял им задачу.

— Садись, Вальрус, — князь Сигибер отложил свиток, который читал, и устремил на вошедшего традиционно отсутствующий взгляд.

Канцлер опустился на один из стульев, выстроенных по краю длинного тёмного стола.

— А где его высочество принц? — спросил он.

— Наследник занят важными государственными делами.

— Но он же пока не…

— Он тренируется.

— А-а-а… понятно, — канцлер метнул быстрый взгляд на верхнюю галерею, там располагались двери во внутренние покои.

— Как всё прошло? — перебил его князь.

— Крайне удачно, старый чародей превзошёл самого себя и выглядел полным идиотом.

— Она красивая, — флегматично произнёс Сигибер, — и, насколько я знаю, вполне в его вкусе…

— Ходили слухи, — заметил канцлер, — что архимаг не очень, хм, ценит женщин…

— Он сам распускал эти слухи, чтобы выглядеть солиднее. На самом деле он их просто боится.

— Вот проекты указов, — канцлер расстегнул кожаную папку и выложил на стол бумаги, — я предлагаю объявить военное положение, провести сбор чрезвычайного налога и приступить к вербовке и организации дополнительных наёмных рот. Посылать войска на юг, насколько я понял, вы пока не собирались?

— Вы правильно поняли. Я также не думаю, что чрезвычайный налог будет сейчас уместен…

— Но почему? Я понимаю, что вы хотите начать военные действия после коронации, чтобы победителем в глазах народа оказался юный Лизандий, а не регентский совет. Но чтобы стать победителем его высочеству необходимы войска.

— С войсками мы как-нибудь разберёмся. А огорчать народ поборами перед самой коронацией не слишком разумно. Люди это запомнят. И свяжут с новым императором…

— Но как раз для этого я и хотел ввести его, пока коронация ещё не состоялась…

— Мы располагаем необходимыми средствами. Армия вторжения невелика, да и Царь Царей не пойдёт на большую войну. Он блефует. Если дело обернётся не слишком удачно, он откажется и свалит всё на адмирала…

— Откуда вы это знаете? — удивился канцлер.

— Я предполагаю. Пока Карсий не объявил нам войну, и в боях участвует только адмирал со своими наёмниками. Шиамшар — бывший пират и разбойник, мечтающий стать где-нибудь королём. Идеальный кандидат для того, чтобы в случае необходимости свалить на него всю вину и сказать, что тот действовал по собственному почину и без царского приказа.

— Звучит разумно, — согласился канцлер.

— С головорезами адмирала мы справимся и без лишних налогов. Заодно и собьём лишнюю спесь с купцов Серениссы, последнее время слишком много о себе думавших. Необходимость молить о помощи весьма отрезвляющее средство…

— Разумно, ваше высочество, — опять согласился канцлер.

— Но военное положение ввести стоит. Официально — до прояснения ситуации. Мы пока не воюем, но всегда настороже. Понятно.

— Да, ваше высочество.

Из-за дубовых стен наверху донеслись смутные голоса, смех и какой-то звон.

Канцлер нервно поднял взгляд.

— Ты можешь идти, Вальрус, — князь вернулся к прерванному чтению.

— Да, конечно, я понимаю… — канцлер собрал бумаги и довольно спешно ретировался.

Одна из дверей наверху распахнулась, и вниз сбежали четверо смеющихся девушек. Не обращая внимания на Сигибера, они упорхнули в соседний зал. На галерее показался Лизандий. Он застегивал куртку.

— Спустись, — не отрываясь от бумаги, сказал князь.

Принц, не особо торопясь, сошёл по лестнице.

— Что ты хотел?

Сигибер протянул ему бумагу.

— Это твоя речь. Завтра ты выступаешь перед народом. Прочти и отрепетируй.

— Если кратко, в чём суть?

— Ты призовёшь дворянство сплотиться перед угрозой и собрать ополчение…

— Если я не ошибаюсь, ты только что отказался вербовать дополнительные войска и вводить налог, — принц вопросительно посмотрел на Сигибера, — или господин Вальрус предлагал что-то иное?

Князь поднял взгляд на наследника престола.

— Войскам, которые навербует господин Вальрус, будет платить господин Вальрус, а дворянское ополчение поклянётся в верности лично тебе.

Лизандий некоторое время молчал, потом сказал.

— Весьма разумно, весьма…

Укен вытер руки соломой, и огляделся. Кони накормлены, вода и припасы на завтра готовы, кобыла волшебницы перекована. Вроде всё. Можно возвращаться. Он бросил пучок соломы в угол и побрёл в таверну. Вслед за ним туда ворвался густой дух конюшни. Кто-то поморщился. Укен быстро пробрался в угол, где молча сидели его спутники. Их вид не то чтобы придавал ему уверенности, он скорее придавал неуверенности тем, кому сам Укен мог показаться достаточно удобной мишенью для разминки кулаков…

Во главе стола темнела фигура Родгара. Когда-то обожжённая правая рука в неизменной чёрной перчатке, капюшон опущен на изуродованное шрамами лицо, в зубах стиснута трубка с длинным изогнутым черенком. Справа от него сидел молчаливый человек по имени Кралог. Впрочем "молчаливый" не совсем точно описывало ситуацию. Разговаривал Кралог далеко не каждый день, и Укен не был точно уверен, произносил ли тот когда-нибудь больше пяти слов зараз. При этом Кралог постоянно таскал с собой небольшую цевницу и время от времени наигрывал на ней что-то настолько заунывное, что Укена начинало каждый раз трясти от ужаса и тоски. Дополняла их кампанию миниатюрная женщина, вечно закутанная в тёмный плащ и имевшая жутко нервировавшую окружающих привычку зажигать свечи щелчком пальцев.

Нет, конечно же, все знали о магах и их возможностях. Но когда вы являетесь владельцем деревянного жилья с обязательным сеновалом, то люди, способные зажечь пламя на другой стороне комнаты просто щелкнув пальцами, обязательно будут вас нервировать одним фактом своего близкого присутствия.

В общем, стоило этой компании устроиться на вечер в уголке какой-нибудь таверны, как самое большее через полчаса все ещё оставшиеся в здании посетители таинственным образом скапливались исключительно в трёх остальных его углах.

Сейчас все его спутники разглядывали бледную как полотно официантку, дрожащими руками вытиравшую разлитое пиво.

— Тебе не стоило поднимать капюшон, — хмуро заметила миниатюрная женщина, — особенно когда она несла кувшин.

— Я лишь раскуривал трубку, Симахтаб, — буркнул Родгар.

— Между прочим, от этого дыма у меня начинается мигрень. Я уже не говорю про то, что весь наш багаж насквозь провонял табаком. Сколько раз я просила тебя бросить курить?

В представлениях Укена таинственные заговорщики должны были загадочно молчать или обмениваться тёмными для непосвящённых фразами. Но отнюдь не склочничать как рыночные торговки и не завывать цевницами будто зимний ветер на пустом чердаке…

Родгар пыхнул трубкой. Симахтаб фыркнула и демонстративно отвернулась.

— Можешь идти, — сказал Укен официантке.

Ты прижала к груди тряпку и бочком отошла от стола с видом человека только что чудом спасшегося из пасти тигра.

— Между прочим, — заговорила Симахтаб после трёх минут гробового молчания, — если бы ты носил маску, тот человек на перекрёстке не перепутал бы направление, и мы бы не потеряли два дня…

Родгар ничего не ответил.

— … и она бы мешала тебе постоянно курить, — добавила женщина уже тише.

— Я всё слышал… — вяло отозвался Родгар

— Послушай, — Симахтаб резко повернулась к нему и облокотилась на край стола, — ты же понимаешь, что люди и так косо на нас смотрят, а тут ещё твоя рож… лицо. А кому-то, между прочим, было приказано держать всё предприятие в тайне. Ну почему бы тебе не поносить немного маску? Ради общего дела? Совсем недолго?

К концу фразы в её голосе зазвучали нотки просьбы.

Родгар вынул трубку из-под капюшона.

— Сим. Я в ней выгляжу как разбойник из серенисского костюмированного фарса. Ты хочешь, чтобы нас принимали за комедиантов?

— Подумаешь. Что в этом плохого?

— Отлично! — Родгар хлопнул себя ладонью по колену, — просто великолепно. Да ещё и какая экономия! Ты будешь плясать на столах под аккомпанемент Кралога и глотать огонь, а я метать ножи и жонглировать топориками. Уверен, мы даже немного подзаработаем, пока доберёмся до цели!

— Прекрати! — обиделась волшебница.

— Кгхм… — кашлянул Укен, — можно я…

— Чем прикидываться идиотом, — продолжала Симахтаб, — подумал бы о том, что с твоей физиономией пытаться скрываться, всё равно, что бегать средь бела дня по лесу с колокольчиком на шее!

— Госпожа… — снова попытался обратить на себя внимание Укен.

— Может нам просто нанять глашатая, чтобы заранее оповещать о нашем приходе! — расходилась волшебница.

— Но госпожа!

— Чего тебе? — она раздражённо посмотрела на него, сдувая упавший на лицо из-под капюшона огненно-рыжий вихор.

— Я мог бы сделать господину маску…

— У него есть одна.

— Нет, вы не поняли, госпожа, я могу сделать маску очень похожую на настоящее лицо…

Глаза Родгара внимательно блеснули из-под капюшона.

— Правда? — спросила волшебница.

Укен кивнул.

— Основу можно сделать из кожи или тонкого металлического листа, подбить фетром, а снаружи покрыть эмалью…

— А из железа можно? — заинтересованно спросил Родгар.

— Из меди легче, но железная будет прочнее…

— Это наверняка долго, да и где мы возьмём всё необходимое? — не слишком уверенно произнесла волшебница.

— Мы у подножия Кричных гор, — Укен позволил себе чуть улыбнуться, — здесь полно железа и хороших кузнецов. И ювелиров. Не думаю, что мне понадобится больше пары дней.

Роб окунул тряпку в миску с теплой водой. В воде заклубились тонкие, едва заметные, розоватые облака. Он отжал тампон и приложил к спине девушки. Та сдавленно охнула.

— Ещё немного, — сказал Роб.

— Совсем стыд потеряли, — покачала головой стоявшая рядом пожилая женщина.

— Я гусей вела, — жалобно произнесла девушка, она лежала на скамье лицом вниз и голос звучал глухо, — а молодые господа, которые с охоты ехали, стали их пугать и топтать, а я им говорю… ой!

— Уже всё, — успокоил её Роб, капнул на руку из склянки какую-то похожую на дёготь и пахнущую скипидаром густую жидкость, и осторожно смазал рубцы.

— Так я им говорю, нечего, мол, животину пугать, а они меня схватили… и потащили… и начали заставлять… — девушка смущённо умолкла, потом заговорила снова — а когда я отказалась, кто-то достал плётку и …

Девушка всхлипнула и уткнулась лицом в лавку.

— Хорошо мужики увидели, отбили, — добавила женщина, — а то невесть до чего могло дойти.

— Этого нельзя так оставлять, — сердито произнёс Роб, выпрямляясь во весь рост и протирая руки поданным женщиной вышитым полотенцем.

— Мой-то ходил жаловаться самому барону, — вздохнула женщина, — да только тот слушать его не стал. Говорит, дочка твоя сама виноватая, к молодым господам полезла…

— А твой муж?

— А чего он. Он им сказал пару ласковых, так его с лестницы спустили. Он слугам-то баронским тож бока намял, но их-то пятеро…

— Пусть пару дней полежит, — Роб накрыл девушку одеялом, — всё заживёт, даже шрамов не останется…

Он сделал паузу, виновато отвернулся и вышел из комнаты.

Чинно сидевшие вдоль стены люди как по команде встали, дружно заскрипев сапогами.

— Всё в порядке, — сказал Роб, — через пару недель будет здорова.

— Мы вот тут собрали… — один из мужчин достал из-под лавки внушительный сверток, из которого торчало глиняное горлышко бутыли и что-то очень похожее на свиной окорок.

— Не стоит, это моя обязанность, — сказал Роб.

Мужчина недовольно засопел.

— Ты уж не обижай нас, ваша милость, мы ж знаем, что мало, но год-то не слишком урожайный был, так что не обессудь, чем, значица, богаты…

Роб секунду помялся, затем взял сверток. Подававший его мужчина держал его одной рукой легко, но Роб заметно покачнулся под весом узла.

— Спасибо.

Мужчины дружно кивнули.

— Вы должны пожаловаться старосте, — сказал Роб.

— Мы ходили… Но у старосты отобрали посох.

— То есть как отобрали, кто? — учитель поражённо моргнул, — посох символ его должности! Кто может его отобрать?

— Барон. Он говорил, черевчатое положенье.

— Черевичное вроде, — уточнил кто-то.

— Чрезвычайное, — машинально поправил Роб.

— Во-во. Война по-простому. Теперь у старосты нет власти, барон нами правит.

— Война?

— Вроде того. Где-то на востоке. Говорят сам царь на нас походом идёт.

— Ну, царь там или не царь, — философски заметил пожилой крестьянин, — но барон полный замок оглоедов нагнал. Бродят как волки в зиму, тащут всё куда дотянутся. И все при оружии, и все на службе. Ничего им поперёк не скажи…

— А ещё говорят, будто хотят второй оброк за этот год собрать, — прибавил кто-то.

Все дружно посмотрели на сказавшего. Тот сконфузился.

— А я что. Я ничего. Так люди говорят…

— Ясно, — протянул Роб и выбрался на улицу.

Свёрток был тяжёлый. Если исходить из его веса, то год выдался не таким уж плохим. Насколько Роб мог понять, там лежала бутыль непонятного зелья, окорок, несколько караваев хлеба и какие-то овощи. Судя по запаху, где-то в недрах узелка ещё скрывался кусок сыра.

Учитель положил узел на завалинку, и надел шляпу, аккуратно повешенную им при входе на кол для просушки горшков.

Огляделся. Он путешествовал на север уже несколько недель. Плодородные равнины Удолья заканчивались. Бесконечные поля сменялись мрачными осенними лесами. Если идти дальше на север они и вовсе превратятся в непролазные чащобы и зыбучие топи. Чернолесье. Близость лесного края ощущалась здесь во всём. В деревянных срубах, пришедших на место белёных домиков, в прочных заборах, оберегавших не только от соседских кур, но и от волков. В самих людях. Народ здесь был рослый, длинноносый, со светлыми волосами, голубыми глазами и тягучим медленным выговором. А кое-где самые древние старухи до сих пор ещё говорили друг с другом на непонятном молодёжи древнем языке.

Вышедший из дома хозяин присел на завалинку. Роб опустился рядом. Некоторое время они молча сидели, глядя в сторону заката.

— К дождю, — заметил, наконец, Роб.

— Точно, — подтвердил хозяин.

Они ещё помолчали. Холодный ветер гнал по земле опавшие бурые листья.

— А волхва у вас нету? — спросил Роб, — волхвы хорошие целители.

Хозяин поёжился.

— Нету. Был, правда, но весь вышел…

— Как так?

— Он за рекой жил. На краю большого леса. Как-то повздорил, значит, с нашим бароном, ну тот и навёл на него этих, серых.

— Ординаторов?

— Их самых. Ну они, значит, и прознали, что волхв тот колдовство всякое запретное делает. Порчу там наводит, книжки злые читает. Они за ним и пришли, а он их стал волшебством изводить, в тварей всяких превращать да болезни насылать. Так и не смогли взять, барона кликнули.

— И что дальше?

— Его люди, значит, стрелами подожгли хижинку-то волховскую, а когда тот из огня вылез, тут-то его и стрельнули. Отрубили голову и увезли, а тело в лесу закопали…

В голосе крестьянина осталась какая-то недоговорённость. Роб ждал. Минут через пять тот продолжил.

— Только вот сказывают люди, что теперь волхв тот ночами по лесам ходит. Всё голову свою ищет… И ежли в те леса дальние идёшь, завсегда возьми тыкву или клубок, или кругляк какой. Волхв-то мёртвый без глаз не видит, что это не его голова, да и возьмёт кругляк-то, а тебя не тронет. А если нет у тебя ничего круглого, то твою, значит, голову отымет… А ещё говорят, что когда он старого кузнеца в лесу поймал, тот пообещал ему железную голову сковать.

— Выковал? — несколько рассеянно спросил Роб.

— Кто говорит сковал, кто говорит нет… Только спустя год, кузнец-то помер. Это точно.

— А от чего помер?

— Старый был уже…

— Понятно…

Они ещё помолчали.

— Это всё от того замка, — наконец сказал хозяин.

— Какого?

Хозяин снова поёжился и бросил взгляд куда-то на север.

— Там. В лесах. Там давно старый граф жил. Ещё до того как дед мой родился. Тож колдун был тот граф. Совсем плохой колдун. Его все люди крепко боялись. Рыцарей позвали, чтоб его извести. Замок пожгли, но замок-то каменный. Не до конца сгорел. Колдовство в камнях видать и осталось. Плохое место. Говорили мы волхву — не ставь хижины к замку близко, скверное там место, а он никак не слушал. Вот и тоже колдуном стал. Прилипчивое это дело…

— Ясно, — Роб прищурился и внимательно посмотрел на синеющую в вечернем свете полосу леса в северной стороне.

Они молчали. Багровое закатное солнце расплылось на полгоризонта.

— К дождю, а то и к буре, — заметил хозяин.

— Скорее к буре, — согласился Роб.