"Сожжение Просперо" - читать интересную книгу автора (Абнетт Дэн)

Седьмая глава: Длинный Клык

Решение проблемы Тишины у ярла Огвая было столь же прямым, сколь и эффективным. Получив от командующего экспедиционного флота согласие на передачу контроля над зоной боевых действий, он привлек к работе своих железных жрецов.

На вычисление и подготовку у них ушло около двух дней. К тому времени высадившийся ранее контингент сил был эвакуирован с поверхности планеты.

На третий день, сочтенный советникам ярла наилучшим, железные жрецы показали результат своей работы.

Серия колоссальных направленных взрывов сорвала ремонтный док с орбиты. Следом за ним, сияя в резких солнечных лучах, вился след из покореженных металлических обломков. Док пролетел над оранжевой поверхностью мира, будто крошечный близнец планеты, пойманный в силки гравитации. Они танцевали, словно пара вращающихся шаров, как два ярко раскрашенных волчка.

Потребовалось восемнадцать полных витков по орбите, чтобы случилось неизбежное — катастрофа. К тому времени обломки сформировали вокруг планеты прекрасные коричневые нити, словно тончайшие кольца вокруг газового гиганта. Из-за трения и атмосферного торможениядок начал пылать, а его структура — разрушаться. При падении он полыхал, словно раскаленный в кузнице слиток металла: сначала пепельно-красный, затем розовый и под конец слепяще-белый от жара. Его плавный величественный спуск с орбиты был томительно медленным.

Он упал, словно дурная звезда. Уж кто-кто, а Хавсер знал. И это падение было худших из всех, что ему приходилось видеть.

Металлическая глыба рухнула на ледяное поле между двумя громадными башнями, которые высились приблизительно в шестистах семидесяти километрах друг от друга и простояли здесь, должно быть, тысячи лет. Сначала была вспышка света, а затем сияние, которое стало стремительно расползаться, подобно солнечным лучам по льду. Сияние вздулось слепящим, расширяющимся во все стороны куполом, испарившим лед и смахнувшим башни, словно деревья во время урагана.

Столкновение вызвало вспышку смертельного инфракрасного излучения. Извержение выбросило в атмосферу огромные тучи темной пыли и серной кислоты. Полыхающие обломки, извергнутые при мощнейшем ударе, обрушились на землю, усиливая огненную бурю.

Тра собралась на посадочной палубе корабля, чтобы на нескольких огромных экранах, обычно использующихся для инструктажей, посмотреть на смертельный удар. Здесь были также трэллы и палубная команда. Некоторые все еще держали инструменты, тряпки или даже оружие, которое они чинили или чистили.

Во время неторопливого спуска на палубе царило молчание, которое временами нарушалось нетерпеливым бормотанием или шепотом. Когда же столкновение наконец произошло, Волки будто взорвались. Бронированные ботинки загрохотали по палубе в унисон с рукоятями молотов и секир. Мечи застучали о штормовые щиты. Некоторые откинули головы и завыли.

Шум стоял оглушительный. Сквозь Хавсера словно прошла ударная волна. Вокруг него ревели бронированные гиганты. В их оскаленных ртах сверкали клыки и плотоядные зубы, меж которых брызгала слюна. Удлиненная, похожая на морду, форма лиц фенриссцев никогда не была для Хавсера более очевидной.

Но в действительности он понял это позже. Там, на посадочной палубе в пылу момента, его будто захлестнуло звериными звуками. Яростное ликование Волков разрывало барабанные перепонки. Крики словно вошли в грудь Хавсера когтистыми пальцами. Закутанные в балахоны фенрисские трэллы и даже некоторые члены команды также начали выть и кричать, потрясая кулаками. То был воистину варварский и первобытный рев.

Когда Хавсер понял, что больше не выдержит, он запрокинул голову, закрыл глаза и завыл вместе с остальными.

Под конец планету оросил кислотный дождь, а затем начала разрушаться стратосфера. «Грозовые птицы» Тра направлялись прямиком в ядовитую пыль, в обесцвеченное дымное море, внутри которого то и дело вспыхивали молнии.

Темные корабли с широкими крыльями напомнили Хавсеру их тезок — черных, как грозовые облака, воронов, которые спускались в сожженное сердце разрушенных древних городов Тишины.

Когда он сказал об этом Волкам, те спросили, что такое «вороны».

На усмирение у них ушло три недели по корабельному времени. «Времени, чтобы узнать кое-что», — решил Хавсер. И что-то из этого будет о нем.

Сказаний становилось все больше. Одни приносили с собой отряды, которые охотились в подземельях, другие рассказывали воины из резерва, которые они узнавали из уст пересказчиков.

Некоторые были героическими сказаниями о сражениях. Иные же казались Хавсеру чрезмерно приукрашенными и преувеличенными. Истории мёда — так называл их Эска Разбитая Губа. Сказания, раздутые смертоносной силой фенрисского топлива.

Хотя вряд ли это были истории мёда, как объяснил ему Эска, ни один уважающий себя член Стаи, и Тра в особенности, не опустится до бахвальства. Хвастуны в Влка Фенрика почитались не лучше червей. О воине судили по его историям, а их истинность определяла его славу. Поле битвы быстро разоблачит хвастуна: испытает силу, храбрость, воинское мастерство.

И, добавил Эска, это была еще одна причина существования скальдов. Они оценивали истинность, были нейтральными посредниками, которые не позволяли погрешностям вроде гордости, предвзятости или мёда влиять на ценность рассказа.

— Значит, скальды рассказывают сказания, чтобы вас развлекать, заставлять быть честными и хранить историю? — уточнил Хавсер.

Эска ухмыльнулся.

— Да, но в основном, чтобы развлекать.

— И что же развлекает Волков Фенриса? — спросил Хавсер. — Что веселит их больше всего?

Эска задумался.

— Нам нравятся истории о том, что нас пугает, — наконец ответил он.

Кроме историй, которые казались преувеличенными, были и другие, озадачившие Хавсера.

Судя по всему, сражение походило на апокалипсис. Ледяной щит исчез, подобно разрытым охотником барсучьим норам открыв расположенные под ним города Тишины. Там было словно в аду. Постоянно лил кислотный дождь, клубились ядовитые облака, бил град. Радиоактивные склоны кратера от удара продолжали разрушаться, сползая в дыру размером с целый континент. Города, теряющие жизнь, тепло и энергию, были искорежены, сокрушены и раздавлены, словно пассажиры разбившейся машины.

Войскам Тишины некуда было отступать, поэтому они сражались до последнего.

Тра двигалась на острие удара. Следом за ними продвигались имперские силы, теперь оснащенные для ведения химической войны и действий в агрессивной окружающей среде.

Озадачившие Хавсера сказания представляли собою странные обрывки, в которых говорилось о едва ли не звериной жестокости. Волки совершенно не желали, чтобы о них говорили как о героях, храбрецах или любимцах удачи. Вовсе нет. Казалось, их несказанно радовали бессвязные истории, в которых чувствовался лишь ужас.

Это были не-истории, без смысла, начала, середины и конца. Без причины и следствия. Просто описания убийств и расчленений воинов Тишины.

Хавсер размышлял, требовалось ли от него сплести эти истории в единую нить и создать общий фон, который мог сделать их героическими и впечатляющими. Возможно, он что-то неправильно понял, некую культурную особенность, которую не могли воспринять даже обрабатывающие устройства, нанотичным путем вживленные ему в мозг.

Затем он вспомнил штурм ремонтного дока и момент, когда Медведь с Орсиром уничтожили расчет силовиков, ранее убивших Хьяда. Хавсер вряд ли сможет когда-нибудь забыть ту ритуальную резню.

Они изгоняют малефик, сказал Огвай. Они выгоняют зло. Все эти мучения лишь для того, чтобы он уже никогда не вернулся сюда. Испытав боль, малефик не захочет возвращаться, чтобы потревожить нас вновь.

Эти сказания, понял Хавсер, были по сути тем же самым — символами-оберегами, облеченными в словесную плоть. Они предназначались для того, чтобы устрашить малефик.

«Но что же вызывает страх у Волков?» — задался он вопросом.

— Ты кажешься задумчивым, — заметил Улвурул Хеорот. Хеорот, прозванный Длинным Клыком, был руническим жрецом Тра, куда старше Охтхере Творца Вюрда. Как и у Огвая и многих из Тра, его кожа походила на лед, но, в отличие от плоти ярла, она не сияла внутренним светом, подобно леднику. Она была темной и похожей на стекло, словно полупрозрачная корка льда на озере.

Но не только кожа указывала на возраст. Воин был худощавым и костистым, а его длинные волосы истончились и побелели. В рунических доспехах он походил на сгорбленного склеротичного старика. Возраст сказался на нем иначе, нежели на других старших Волках. Годы высушили и выбелили жреца, у него выросли огромные клыки, благодаря которым он и получил прозвище. Поговаривали, если Стая просуществует достаточно долго, появятся и другие «длинные клыки». Лишь вюрд сохранял нить Хеорота. Он был настолько стар, насколько может быть стар Волк, старший из горстки уцелевших астартес Шестого легиона, которых создали на Терре и отправили на Фенрис для Волчьего Короля.

Над огромной посадочной палубой висели ряды готовых к запуску «Грозовых птиц». Сейчас здесь было куда тише, чем во время удара рукотворного метеорита. Жрец преклонил колени, подобно крестоносцу Древней Терры в крестовой святыне, пристально вглядываясь в экраны передатчиков. Неподалеку готовились две стаи, которые ему предстояло повести на планету в помощь Огваю. До Хавсера доносился пронзительный гул подгоняющих доспехи инструментов, шипение гидравлики и треск подъемных механизмов. В пятидесяти метрах от него, на главном переходе палубы, вокруг командира отделения, принося обеты, преклонили колени Волки. В других легионах астартес этот ритуал был известен какособый обет.

— Что ты делаешь? — спросил Хавсер рунического жреца. Вопрос был грубым, тем не менее он задал его. Хотя скальд провел с Тра больше времени, чем с любой другой ротой Шестого легиона, он почти не общался с мрачным жрецом. Длинный Клык никогда не рассказывал ему истории и не обсуждал сложенных сказаний. К Длинному Клыку подступиться было куда тяжелее, нежели к Творцу Вюрда, хотя даже и с ним Хавсер боялся разговаривать.

Увидев Длинного Клыка одного, Хавсер решил попытать удачи. Старому астартес не пришлось озираться, чтобы увидеть приближение Хавсера и, судя по всему, о выражении его лица.

Экран показывал мир Тишины с высоты, резкую контрастность космоса и прямые лучи солнечного света. Мир походил на апельсин, которому прижгли верхнее полушарие.

Нет, скорее на яблоко позднего урожая, крупное, наливное, но запятнанное огромным ржавым пятном гнильцы.

Длинный Клык продолжал смотреть на экран.

— Я слушаю, — сказал он.

— Что слушаешь?

— Звон нитей. Сотворение вюрда.

— Значит, ты не смотришь?

— Только на отражение твоего лица на экране, — ответил Длинный Клык.

Хавсер хмыкнул. Какая глупость с его стороны. Волкам нравилось окружать себя покровом тайны и мрачной сверхъестественной силы, но эта ерунда представляла собою суеверия, унаследованные от фенрисских варваров, среди которых и набирались астартес. Что действительно было необычно в Волках, так это острота их восприятия. Они учились подмечать каждую деталь и использовать любую информацию, которая попадала им в руки. И здесь их репутация играла немаловажную роль. Никто не ожидал, что дикари, похожие на скованных обычаями звероподобных племенных воинов, могут иметь великолепную войсковую разведку.

Именно это делало их таким эффективным оружием.

— Итак, что же омрачает твой лик? — спросил Длинный Клык.

— Я все еще не уверен в своем месте среди вас. В своем предназначении.

Длинный Клык поморщился.

— Во-первых, все люди пытаются познать собственную природу. Такова жизнь. Большинство людей объединяют размышления о собственном вюрде. Ты не одинок.

— А во-вторых? — спросил Хавсер.

— Меня удивляет, Каспер Ансбах Хавсер, он же Ахмад ибн Русте, он же скальд Тра, что ты о себе ничего не знаешь, хотя в тебе есть столько интересного. Меня удивляет, что ты решил попасть на Мир Всезимья, но при этом не можешь объяснить свой выбор. Зачем же ты прибыл на Фенрис?

— Всю свою жизнь я посвятил обучению, — сказал Хавсер, — сбору и сохранению знаний. Я всегда трудился во благо человечества. А теперь чувствую, словно моя жизнь, все усилия … прошли впустую. Их отбросили, как недостойные внимания.

— Твою гордость уязвили?

— Нет! Ничего подобного. Это не личное. Вещи и знания, которые я пытался сохранить, просто забыли. Их не использовали.

Вместо ответа Хеорот Длинный Клык чуть шевельнулся внутри гравированных, украшенных бусинами доспехов, что можно было счесть за пожатие плечами.

— Пусть так, но это не объясняет цели твоего прибытия на Фенрис.

— Когда труд всей моей жизни остановили, — сказал Хавсер, — я почувствовал, что должен совершить последнее путешествие, более далекое и отважное, более приближенное к некой истине и действительности, чем когда-либо прежде. Вместо того чтобы копаться в тайнах далекого прошлого, я решил взяться за нечто новое. За легионы астартес. Они покрыты собственным покровом тайн и связаны своими ритуалами и мистериями. Человечество вверило свое будущее легионам, хотя ничего о них не знает. Поэтому я решил попасть в один из них, дабы подробно изучить его.

— Честолюбивая затея.

— Возможно, — признал Хавсер.

— Даже опасная. Цитадели легионов не назовешь гостеприимным местом.

— Верно.

— Стало быть, здесь есть частичка бахвальства? Желания рискнуть? Ты возжелал завершить карьеру одним последним отважным деянием, которое бы навеки закрепило за тобой славу великого ученого и восстановило уязвленную гордость?

— Я не совсем это имел в виду, — печально ответил Хавсер.

— Нет?

— Нет.

Длинный Клык внимательно посмотрел на Хавсера. Встроенный в горжетвокс-передатчик издал птичью трель, но старый астартес не обратил на нее внимания.

— И все же я вижу на твоем лице гнев, — произнес жрец. — Думаю, я приблизился к правде ближе, чем тебе хотелось бы признать. Но ты так и не ответил на вопрос. Почему Фенрис? Почему не мир другого легиона? Более безопасный?

— Не знаю.

— Правда?

Хавсер не мог ответить, но его грызло чувство, что должен.

— Говорят, нужно найти силы взглянуть в лицо своему страху. Я всегда боялся волков. Всегда. С самого детства.

— Но на Фенрисе нет волков.

Жрец попробовал подняться с колен. Казалось, это давалось ему с трудом, словно уставшему, измученному подагрой старику. Хавсер инстинктивно протянул астартес руку.

Длинный Клык взглянул на нее, словно на палку для разгребания навозных ям. Хавсер испугался, что жрец сейчас бросится вперед и просто-напросто откусит ее, но от охватившего его ужаса просто застыл на месте.

Усмехнувшись, Длинный Клык сомкнул тяжелую пластсталевую перчатку на руке Хавсера и поднялся на ноги. Хавсер выдохнул сквозь зубы, едва устояв под гигантским весом рунического жреца.

Длинный Клык выпрямился во весь рост, после чего отпустил руку и вновь взглянул на скальда.

— Благодарю. Мои суставы стары, а кости холодны, как вмерзшая в лед дохлая рыба.

Жрец направился к ожидающим его стаям, густые тонкие волосы в свете ламп блестели, словно легкий пух. Хавсер потер онемевшую руку.

— Вы десантируетесь сейчас? — спросил скальд. — На поверхность? Боевая высадка?

— Да. Тебе также стоит там быть.

Хавсер удивленно моргнул.

— Мне разрешили?

— Ты можешь идти куда захочешь, — заметил Длинный Клык.

— Я три недели проторчал на корабле, собирая сказания о сражении из вторых рук, — сказал Хавсер, пытаясь сдерживать чувства. — Думал, что должен просить разрешения. Ждать, пока меня пригласят.

— Нет, можешь идти куда захочешь, — повторил Длинный Клык. — Ты — скальд, а скальды пользуются значительными правами и привилегиями. Никто в Стае не может запереть тебя, держать на расстоянии или не позволять совать свой нос, куда только пожелаешь.

— Я думал, меня нужно защищать.

— Мы тебя защитим.

— Я думал, что буду мешать.

— Это уже наши проблемы.

— Значит, я могу идти куда угодно? Могу выбирать то, что захочу?

— Да, да.

— Но почему никто не додумался сказать мне об этом? — спросил Хавсер.

— А почему ты не додумался спросить?

— Это что, такая логика Влка Фенрика?

— Да. На нее подсаживаешься, как на крючок, не так ли? — ответил жрец.

Хавсер не был знаком со стаями, которые Длинный Клык вел на поверхность планеты. Он знал лишь нескольких воинов по имени и репутации.

Казалось, они были чем-то разгневаны и с трудом сдерживали себя. Напряженность витала в воздухе уже много дней. Хавсер пристегнулся, заняв место рядом с Длинным Клыком, когда «Грозовые птицы» бесшумно вылетели из недр ударного крейсера.

— Ты сказал, что я выгляжу смущенным, но вы почему-то мрачные, — заметил Хавсер.

— Вся Тра хочет убраться отсюда, — ответил Длинный Клык. — Это война не принесет славы.

— Зато на Улланоре ее хоть отбавляй, — прорычал Волк, пристегнутый в удерживающей люльке напротив них. Свессл— припомнил скальд.

— Что такое Улланор? — спросил Хавсер.

— Скорее, где это, — ответил другой Волк, Эмрах.

— И где же?

— Там, где случилась великая победа, — произнес Свессл. — Ее одержали еще десять месяцев назад, но мы узнали о ней лишь недавно. Всеотец устроил грандиозную резню зеленокожим и повергнул их на красную траву. Там Он вонзил свой меч в землю и объявил, что дело сделано.

— Сделано? — не понял Хавсер. — О чем ты? Ты об Императоре?

— Он закончил Крестовый поход, — объяснил Эмрах. — Всеотец возвращается на Терру, а в Его отсутствие войну возглавит преемник.

Длинный Клык повернулся и бросил взгляд на Хавсера. Его сощуренные глаза были темными, будто омуты.

— Гора избрали Магистром Войны. Мы вступаем в новую эру. Возможно, Крестовый поход подходит к концу. Тогда мы станем не нужны, и клыки воинов затупятся.

— В этом я сомневаюсь, — сказал Хавсер.

— На Улланоре бушевала великая битва, — произнес Длинный Клык. — Величайшая, кульминация многолетней кампании против зеленокожих. Стая знала об этом и надеялась в решающий миг встать рядом с Всеотцом. Но нас лишили этой чести. Волки слишком увязли в других делах, в грязных схватках в разных уголках галактики, в которых никто не хотел участвовать.

— Схватках вроде этой? — спросил Хавсер

Волки закивали. Кое-кто зарычал.

— Мы не добьемся за нее благодарности, — сказал Длинный Клык.

Печальная правда открылась позже, после того как Огваю передали контроль над зоной боевых действий, командующий экспедиционного флота позволил железным жрецам сбить с орбиты ремонтный док, и тот столкнулся с планетой. Оказалось, заключенный в его сердцевине Инструмент не был военным кораблем, чего так опасались военные эксперты экспедиции.

Когда Тра захватила устройство, механикумы взялись за его исследование, в особенности за центр управления, который Фултаг оставил неповрежденным. Выводы были сделаны лишь после того, как ремонтный док, с согласия командующего экспедиции, превратился в гигантский всеразрушающий снаряд.

На самом деле Инструмент был базой данных. Оламская Тишина загружала в него весь объем накопленной научной мысли, искусства, знаний и тайн. Возможно, она, надеясь на спасение, хотела запустить его, словно бутылку с посланием в океан, или же просто к удаленному неизвестному форпосту социальных цепей Тишины.

Понимая, какие знания он утратил, а также то, что о нем теперь подумают его подчиненные и непосредственные начальники, командующий экспедиционного флота впал в неописуемую ярость. Он винил плохую разведку, медлительность механикумов, плохую связь между подразделениями Имперской Армии. Но более всех он обвинял астартес.

Огвай к тому времени почти завершил работу. Узнав о гневе командующего, он передал по воксу краткое сообщение. Ярл напомнил флотоводцу и его старшим офицерам, что это они настойчиво просили Огвая решить проблему и найти выход из тупика, а также разрешили использовать все возможные ресурсы. Они передали ему общее командование. Астартес, как обычно, провели операцию без единой ошибки. Они просто сделали то, о чем их попросили.

Как только сообщение передали, Огвай выместил всю невысказанную злость на воинах Тишины.

«Грозовая птица» падала, словно дурная звезда.

Хавсер и прежде десантировался с Тра, но на сей раз его ждал смертоносный полет прямо на поле боя. К креслу его прижимали инерционно затянутые ремни и фиксирующая клеть. Плотный облегающий нательник, который он носил под легкой броней, поддерживал работу кровеносной и лимфатической систем. Сердце стучало, как пульсар. Зубы безостановочно выбивали дробь друг о друга.

— Какую историю ты расскажешь об этом? — спросил Свессл, забавляясь страхом скальда.

— У очага редко можно услышать рассказ о том, как кто-то обделался, — сказал Эмрах. Остальные Волки рассмеялись.

— Что разозлило вас больше всего? — спросил Хавсер как можно громче, надеясь, что его хоть кто-то да услышит.

— Что? — не понял Эмрах. Другие воины также повернулись к скальду. На Хавсера уставились глухие шлемы и плетенные кожаные маски.

— Я спросил, что разозлило вас больше всего, Волки Тра? — Хавсер попытался перекричать вой двигателей и вибрацию корпуса. — То, что вы пропустили сражение на Улланоре? Лишились славы? Или то, что наш Всеотец избрал Магистром Войны Гора, а не Волчьего Короля?

«Они могут убить меня», — подумал Хавсер, — «но по крайней мере это отвлечет меня от адского спуска. Тем более разве не лучше всего задавать щекотливые вопросы стае Волков, пока они сидят в удерживающих клетях?»

— Ни то, ни другое, — ответил Эмрах.

— Ни то, ни другое, — согласился другой Волк, рыжий монстр по имени Хорун.

— Мы бы не отказались вкусить славы, — произнес Свессл, — принять участие в великой войне и вплести ее в сказание.

— Улланор был не лучше любой другой из сотни кампаний прошедшего десятилетия, — напомнил воину Длинный Клык.

— Но ведь именно там Всеотец вонзил Свой меч в землю и сказал, что Его Крестовый поход окончен, — подхватил Свесл. — И об этом вряд ли когда-либо забудут.

«И это имеет для вас значение», — подумал Хавсер.

— Волчий Король вовек бы не стал Магистром Войны, — сказал Эмрах.

— Почему же? — спросил Хавсер.

— Потому что это не его вюрд, — ответил Длинный Клык. — Волчий Король не создан для титула Магистра Войны. Дело здесь не в пренебрежении. И его этим не унизили. Всеотец избрал Гора Луперкаля не потому, что тот был его любимцем.

— Объясни, — попросил Хавсер.

— Когда Всеотец произвел на свет Своих щенков, — сказал жрец, — он дал каждому из них свой вюрд. Всем им была предначертана своя судьба. Одному предстояло стать наследником трона Императора. Другим — укреплять оборону Империума, хранить очаг, следить за дальними рубежами, командовать ратью, управлять разведкой. Понимаешь, скальд? Понимаешь, как все просто?

Хавсер постарался кивнуть так, чтоб этот жест был заметен даже на фоне вибрации.

— И каков же вюрд Волчьего Короля, Хеорот Длинный Клык? — спросил скальд. — Какую жизнь Всеотец выбрал для него?

— Быть палачом, — ответил старый Волк.

На миг все воины замолчали. «Грозовую птицу» продолжало неистово трясти. Двигатели ревели настолько сильно, что Хавсер не мог поверить, что такое возможно.

— А больше всего злит то, — внезапно отозвался Эмрах, — что нас даже не было на Великом Триумфе.

— Говорят, зрелище было потрясающим, — сказал Хорун, — дабы приветствовать возвышение Гора, выровняли целый мир.

— Нам бы хотелось оказаться там, — произнес Длинный Клык, — плечом к плечу с братьями астартес, в невиданном с самого начала Крестового похода количестве.

— Плечом к плечу с ротами Волков, которых мы не видели десятилетиями, — добавил Свессл.

— Нам бы хотелось выть с остальными, — сказал Эмрах. — Хотелось бы потрясать кулаками и клясться в верности Магистру Войны.

— Вот что нас злит, — прорычал Свессл.

— А также то, что ты нам напоминаешь об этом, — закончил Хорун.

«Грозовые птицы» пробились сквозь покров ядерной ночи. За матовыми крыльями машин, закручиваясь в спирали, тянулись следы ядовитых испарений, словно чернила на поверхности реки. Вокруг огромного кратера пылала ужасающая оправа из огненных бурь. Планете словно нанесли смертельный удар. Глубина раны поражала воображение. Хавсеру она казалась вовсе не геологического происхождения. Хавсеру она казалась скорее анатомической. Открытая рана, в которой виднелись некогда оранжевые, а теперь почерневшие от гари разорванные органы, мускулы и кости.

В горящую яму спускались гораздо более крупные, но медленные десантные корабли Имперской Армии. «Грозовая птица» пронеслась мимо них, обогнав по пути «Громовые ястребы» и эскортные катера. Машины астартес плотной группой миновали полыхающий край пропасти и сквозь дым, горящий воздух и руины городов Тишины влетели в пустоту, оставшуюся на месте ледника.

Города уходили вглубь планеты. Хавсер пораженно глядел на их сложные пересекающиеся ярусы, которые словно циклопические башни поднимались из каменного дна мира. А еще его шокировала степень их разрушения. Верхние уровни испарились, в то время как общественные ярусы и секции, которые располагались под ними, спрессовались. Башни рухнули или обвалились внутрь самих себя, их остовы удерживались на месте лишь благодаря уцелевшему покрову сверхплотного льда, который, словно смола, скреплял их воедино. Хавсеру это напомнило, как после ужина ректор Уве всегда оборачивал миндальные орехи белой салфеткой, а затем постукивал по ним ложкой, чтобы не разлеталась скорлупа.

Внезапно двигатели корабля взвыли совершенно по-иному, нежели прежде.

— Десять секунд! — проорал Длинный Клык. Волки принялись бить мечами и секирами по штормовым щитам.

Дикая перегрузка сдавила внутренности Хавсера кузнечными клещами. «Птица» мгновенно увеличила подачу энергии в двигатели и яростно дернулась вверх, чтобы уменьшить колоссальную скорость падения. Скальд не успел даже облегченно выдохнуть, как его тряхнуло еще сильнее. Они начали падать. Корабль снижался с таким шумом, словно с петель сорвались стальные врата Имперского Дворца.

Они приземлились. Приземлились, не так ли? Хавсер не был в этом уверен. Казалось, корабль продолжал двигаться, но это могла быть иллюзия помутившегося сознания скальда. Снаружи раздался металлический скрежет. Волки сбросили с себя удерживающие клети и вскочили на ноги.

— Пошли! Пошли! — закричал Длинный Клык. Вдруг Хавсер понял, что последние десять минут они общались на вургене.

Посадочная рампа начала открываться. В зеленоватый сумрак десантного отсека хлынул свет. За ним последовал жар, слепящий огненный шар. Несмотря на защитную дыхательную маску, Хавсер ощутил, как обожгло его горло и легкие.

— Великая Терра! — закашлялся он.

Металлический скрежет становился все громче. Они двигались. Содрогаясь, корабль заваливался назад.

«Грозовая птица» скользила.

В пылающем проеме открытой рампы смутно вырисовывались скачущие тени. Волки стремительно вышли на позиции для атаки. Он услышал их вой.

Нет, это был не вой. Многократно усиленное утробное рычание леопардов, резонирующее мурлыканье хищника мегафауны. Парализующий инфразвуковой рев пантер, который пульсирующей волной вырывается из измененных гортаней плотоядных высшего порядка.

Он последовал за ними в свет и иссушающий жар. Бегущие к рампе воины задевали его, отталкивали в разные стороны. Хавсер понятия не имел, что ему делать. Гигантская пластсталевая рука схватила его за шиворот, и на миг скальд повис в воздухе.

— Не отходи от меня! — на вургене прорычал Длинный Клык.

Хавсер бросился за прихрамывающим старым жрецом. Он сосредоточился на деталях доспехов Длинного Клыка как тогда, когда следовал за Медведем. Доспехи Медведя были куда более простые, но ведь по сравнению со жрецом-ветераном он был лишь драчливым щенком.

Комплект доспехов Длинного Клыка представлял собой древнее произведение искусства и был обязан своей красотой в равной степени оружейнику и офортисту. Он был покрыт руническими символами из меди, сусального золота и блестящей красной эмали. На наплечниках были многозначительно высечены апотропические глаза. Кроме огромной белой, словно паутина, шкуры, с Длинного Клыка свисали бисерные нити, заговоренные талисманы, небольшие трофеи и бряцающие амулеты.

Они выскочили из тени «Грозовой птицы» на яркий свет химической огненной бури. Корабли приземлились на ряд витиевато украшенных платформ, выходящих из монументальных башен с рифлеными стенами, наполовину погребенных в ледяном покрове. Все они пылали, как и массивные соседние строения. Жар стоял удушающий. Из ледяной пропасти, подобно дыму из дымохода, взвивалось насыщенное бушующее пламя. Подпитываемые кислородом из неведомых Хавсеру источников, огненные бури лишь росли в размерах, извергая облака раскаленных добела искр и углей, которые затем падали обратно в пропасть, будто метелица. Скальд вдруг осознал, что некоторые огненные столбы были куда больше городов, в которых он провел большую часть жизни. Он даже не мог целиком осознать масштаб сражения. Скальд попытался сосредоточиться на тихо кружащихся вокруг него искрах, которые на таком расстоянии казались столь же огромными, как бушующие вдали бури. Следить за единственной искрой означало цепляться за драгоценный момент спокойствия среди творящегося вокруг безумия.

Воздух был наполнен искрами. Еще в нем витал странный запах, отличавшийся от гари или гнили. Скорее пахло некой синтетической субстанцией, которую случайно бросили в костер.

Части выдающегося из ямы города обваливались в разверзнутую пропасть. Война шла на всех ярусах. Хавсер видел, как войска Имперской Армии, подсвечиваемые вражеским огнем, высаживаются на верхних листообразных платформах. Чуть ниже к западу волна десантных войск экспедиции шла в атаку по пролетам трех или четырех уцелевших мостов, соединяющих башни. Над ними пролетали бомбометы и катера, обстреливая фасады древних цитаделей.

Стаи Длинного Клыка двигались по украшенным орнаментами платформам в сторону внушительных мрачных особняков. Полированный оранжевый материал, покрывающий здания и платформы, был выщерблен и обожжен. Все кругом было залито оранжевым цветом. Весь мир был оранжевым. Отчасти из-за огненной бури, отчасти из-за материала, который Тишина использовала при строительстве.

И вновь на долю секунды Хавсера обожгло воспоминание о Василии. Но даже от одной мысли, где и как давно это случилось, у него защемило в груди.

Платформу усеивали обломки и крупные куски упавшей кладки. «Что это было за место?» — думал Хавсер, пока бежал сквозь смертоносный жар и реющие в воздухе искры. — «Пристань зала парламента? Платформа оборонительной позиции? Частный причал дворца аристократа? Любовались ли с платформы на сияющие ледяные пещеры, или они были обычными шахтами? Было ли здесь красиво до смертоносного удара Огвая? Рукотворная красота или же чудо природы, приятное лишь для человеческих глаз? Были ли души у обитателей Тишины?»

Наверное, да. Каждая платформа была украшена, особенно внизу, ветвистыми лилиями или листьями аканта. Вдоль высоких широких дверных проемов и по боковым колоннам особняков, которые они атаковали, вились простые рельефные линии, в которых угадывался намек на эстетику.

По ним открыли огонь, в основном из гравитационных винтовок, кроша в пыль поверхность платформ. Хавсер услышал безошибочно узнаваемый рев болтеров и заметил, как Хорун с остальными воинами перепрыгивают рухнувшие каменные плиты. Он мысленно решил, что это нужно внести в следующую историю. Хавсер понятия не имел, что астартес могут двигаться настолько быстро.

Вновь послышался металлический скрежет. Скальд обернулся.

Их «Грозовая птица» соскальзывала вниз. В отличие от других кораблей отряда Длинного Клыка, которые удачно приземлились на других уровнях и уже готовились к взлету, их машина из-за обломков была вынуждена сесть на самом краю платформы. То, что им вообще удалось приземлиться, свидетельствовало о героизме и самоотверженности экипажа.

Ослабленная платформа распадалась на части. Задняя часть «Грозовой птицы» уже заваливалась. Металлический скрежет доносился от посадочных когтей, оставлявших за собою глубокие борозды, пока корабль сползал назад. Пилот выстрелил швартовочными тросами из-под носа машины, но их крючья бессильно скользнули по полированным оранжевым плиткам.

«Грозовая птица» представляла собою крупный трансатмосферный корабль с широким угрожающим профилем, спроектированным для того, чтобы внушать страх. Такие машины были значительно прочней и построены с большей тщательностью, чем аппараты массового производства, вроде «Громовых ястребов» и «Десантных соколов», разработанных в качестве временных утилитарных решений для нужд Крестового похода. «Громовой ястреб» не был судном многозадачного профиля. Скорее он представлял собою дешевую одноразовую штамповку.

«Грозовые птицы» были наследием Объединительных войн на Терре, превосходные машины, но дорогостоящие и трудоёмкие в производстве. Для Экспансии их собрали целые армады, но лишь когда стал понятен истинный масштаб Крестового похода, командование осознало, что необходима дешевая и массовая замена. «Птицы» не должны были быть уязвимыми или неповоротливыми. Их спроектировали как повелителей воздуха, существ, способных спикировать с орбиты в пламя ада и выжить.

Но этот корабль был ранен. Обречен. Аппарат скользил все быстрее. Нос задирался все выше. Металл скрежетал до тех пор, пока посадочные когти, следуя за кренящимся корпусом, не оторвались от поверхности. Хавсер отчетливо видел сквозь затемненные окна кабины паникующие, белые как мел лица экипажа, пытавшегося выровнять корабль. Двигатели внезапно запустились, подняв ураган из песка и обломков, они пытались набрать мощность, но… для чего? Чтобы вытолкнуть корабль обратно на платформу? Взлететь?

«Грозовая птица» перевернулась. Хавсер видел, как она миновала точку невозвращения. Рампа все еще была опущена, будто открытый клюв, корабль походил на пронзительно кричащего неоперившегося птенца, который вывалился из гнезда.

А затем машина свалилась, а следом за ней раскрошился и край платформы. Площадку под ногами Хавсера яростно тряхнуло.

Скальд что-то бессвязно пробормотал, не в силах смириться с произошедшим. Что-то в нем говорило, что сейчас «Грозовая птица» наверняка перезапустит двигатели и воспарит обратно, словно величественный феникс. Но рассудок упорно твердил, что он дурак.

Вдруг до него дошло, что Длинный Клык кричит на него. Возникла более неотложная проблема.

Из — за падения корабля, и без того поврежденная платформа окончательно утратила последний намек на целостность.

Она стала разваливаться.

Как-то ему довелось увидеть взрыв многоярусной фавелыв Зюд Мерике. Трущобный улей, по приказу командования Объединения очищенный от жителей и протестующих, представлял собою высокий зиккурат, мусорную гору, которая на протяжении шестидесяти поколений отбрасывала тень на речной бассейн. В будущем его предстояло заменить гидроэлектрической станцией, но перед этим Хавсеру и Мурзе разрешили исследовать невероятно древний фундамент, где, по слухам, словно изотопы в грунтовых водах, таились реликвии протокрестовой веры.

Пирамида обрушилась подобно лавине, взрывы разваливали уровень за уровнем, ярус за ярусом, будто карточный домик. Сейсмические толчки и шум при этом были просто невообразимыми. Но больше всего его поразило огромное пылевое облако, которое поднялось при разрушении.

Платформа разваливалась точно также. Она рассыпалась, и щебень вместе с упавшими сверху массивными обломками также полетел в пропасть. Шум перетекал в дрожь, а дрожь — в шум, между ними не было различий, и от них у Хавсера потемнело в глазах. Оранжевая плитка и опорные балки обратились в пыль, которая была похожа на муку. Хавсер бросился к особнякам. Рок неистового обрушения с ревом несся за ним по пятам. Земля перед ним вздыбилась, и скальд понял, что бежит в гору. Навстречу ему скользил огромный каменный блок, который некогда был частью здания где-то на верхних уровнях. Его падение бесспорно еще больше ослабило устойчивость платформы.

Прежде чем валун не размазал его по остаткам платформы, Хавсер подпрыгнул. Он неуклюже упал на его верхушку, при этом сильно ушиб бедро и лодыжку, но удержался, вцепившись в обломок фиалы.

Блок продолжал скользить. Поднявшись на ноги, Хавсер снова прыгнул и оказался по другую сторону глыбы, упав на край платформы. Он полез вперед, на его плечи и маску сверху беспрестанно сыпались камешки. Один из них попал в левый окуляр, ослепив скальда.

Шум стал просто невыносимым. Ничего не видя перед собой, он врезался в нечто похожее на стену.

— Стой. Стой! — прорычал кто-то на вургене. — Здесь ты в безопасности, скальд.

Зрение постепенно возвращалось. Большая часть платформы обвалилась, оставив лишь зазубренный кусок рокрита, перечеркнутый ребрами балок и закороченными силовыми кабелями. Поднялось столько пыли, что в воздухе повис странный мучной туман.

Хавсер сидел, прижавшись к основанию стены особняка, которая чудом не рухнула в бездну. Он оказался на уступе, не больше двух метров в самой широкой части. Возле него к земле припали Волки в припорошенных желтой пылью шкурах и доспехах.

— Ты цел? — спросил незнакомый ему Волк. На воине не было шлема, вместо этого его лицо скрывала защитная маска с переплетающимися на носу и бровях кожаными шнурками, отчего она походила на голову фенрисского морского орма.

— Да, — ответил Хавсер.

— Уверен? — спросил Змеемаска. — Я вижу страх в твоем неправильном глазу, а мы не хотим допустить ошибку из-за твоего страха.

— Уверен, — отрезал Хавсер. — Скажи, как тебя зовут, чтобы в сказании об этом дне я не забыл упомянуть о твоем беспокойстве.

Змеемаска пожал плечами.

— Йормунгндр, — ответил он. — По прозвищу Змей с Двумя Клинками. Ты оскорбляешь меня, скальд, тем, что не слыхал о знаменитом воине Два Клинка.

— Конечно, слышал, — быстро солгал Хавсер. — Просто я был так потрясен близостью смерти, что не успел разглядеть характерные знаки на маске.

Йормунгндр Два Клинка кивнул, словно удовлетворившись ответом.

— За мной, — бросил он.

Свессл нашел вход в ближайшее из зданий, которые Хавсер считал особняками.

Они миновали сторожку и оказались во внутреннем дворике. Среди гор щебня он увидел первых убитых врагов: изящников, силовиков и существ помельче, доселе невиданных скальдом. Висящая в воздухе бледно-желтая пыль садилась на фиолетовые лужи крови обитателей Тишины.

Волки хлынули в дворик, а затем разбежались во всех направлениях. Каждая аркадаи внутренний проход словно приглашали войти его. Пока Хавсер размышлял куда направиться, до него донесся сначала звук вражеского огня, а потом ответные выстрелы из болтеров. Сначала стрелял лишь один астартес, но затем к нему присоединились остальные. Вслед за выстрелами, словно горькое послевкусие, следовал скрежет терзаемого металла.

Он слышал также и другие звуки, более глубокие и громкие. То был скрипящий гул распадающихся городов, которые эхом разносили по всей пропасти медленный, резонирующий, похоронный звон.

Хавсер медленно и осторожно прошелся по особняку, дойдя до аркады, а затем вернулся обратно в дворик. Он чувствовал себя неуязвимым посреди звенящего вокруг сражения, оно было словно и рядом, но все же недостаточно близко, чтобы взволновать его. В пыльном воздухе, будто звезды, парили яркие искры. Скальд вышел из теней аркад под заливавший дворик оранжевый свет. Огненная буря отбрасывала на плитку длинные тощие тени Хавсера.

Он взирал на свою тень, искаженную и вытянутую, длинноногую и дрожащую в свете пламени. Шкура, которую Битур Беркау подарил ему в ночь пробуждения в Этте, все еще лежала у Хавсера на плечах. Скальд никогда ее не снимал. Из-за серой волчьей шкуры его призрачная тень приобрела странную шею и сгорбленную мохнатую спину.

Практически вся внутренняя часть особняка была уничтожена. В местах, где со стен и потолков была сорвана полированная плитка, он видел устройства, которые поразительным образом казались естественного происхождения. Он совершенно не понимал назначение этих скрытых систем. Все они походили на сложный механизм, в котором сложным узором переплелись взаимосвязанные схемы и органические части, силовые кабели и кровеносные сосуды. Из разорванных провисающих труб сочился дым. Из рассеченных каналов вытекала непонятная жидкость.

Хавсер оглянулся. Посмотрел вверх. Над ним вздымался искалеченный город, который словно из последних сил пытался выбраться из своей хладной могилы. Трассирующие снаряды яркой решеткой пересекались в побелевшем от пыли воздухе. Тяжелые орудия идущих на бреющем полете штурмовых кораблей выпускали слепящие лучи энергии, которые в мгновение ока преодолевали многокилометровую пропасть. Стоило им попасть в цель, и здания растворялись в столбах искрящегося света, выплевывая, словно солнечные вспышки, протуберанцы горящего газа. Боевые корабли, столь темные, что их было невозможно различить среди дыма, извергали ливень ракет, видимых лишь по вспышкам отработанных газов. Они неслись, словно стая комет. Слева, на уровне крыши, два титана типа «Полководец» возглавляли наступление армии на дальние ворота бастиона, которые располагались под аркой перекинутого между башнями моста. Вокруг нерушимых фигур титанов, будто светлячки в сумерках, вились росчерки выстрелов.

Города вновь содрогнулись. Казалось, словно в ядре планеты зазвенел колокол.

Резкий звук мгновенно вывел его из задумчивости и тут же оглушил. Прямо у него над головой звено транспортников пыталось высадить несколько взводов аутремар на выступающие, подобно театральным ложам, верхние платформы. Один из них подбили. Корабль исчез в вихре пламени и свисте разлетающихся обломков. Остальные транспортники попытались уйти от взрыва. Одна машина подрезала другую, и им, взревев двигателями, пришлось резко набирать высоту. Обшивку третьего корабля прошил град обломков от уничтоженного транспортника. Смертельно раненая машина задрожала. Из двигателей повалил черный дым. Корабль попытался задрать нос, чтобы подлететь как можно ближе к платформе и высадить солдат.

Вместо этого он врезался в камень. Нижнюю часть машины оторвало, словно крышку консервной банки. Как только корпус начал развалиться, одновременно взорвались четыре двигателя. Из машины посыпались тела.

Беспомощно вращаясь в воздухе, аутремары падали прямо на особняк. Некоторые были уже мертвы. Другие все еще кричали. Они разбивались о крыши, террасы, навесы галерей и дворовую плитку. Солдаты отлетали от скошенных стен и еще несколько раз отскакивали от земли, прежде чем окончательно замереть. Вместе с ними дождем сыпались пылающие обломки. Некоторые тела также либо горели либо были разорваны. Иные падали с такой силой, что кровь забрызгивала стены на пять-шесть метров. Другие приземлялись неповрежденными и лежали, словно просто уснули.

Заворожено наблюдая за градом человеческих тел, Хавсеру потребовалось некоторое время, чтобы понять, что один из солдат может упасть и на него. Рядом со скальдом хлопнулось тело. Оно упало на уложенный плиткой двор со звуком треснувшегося яйца и хрустом сочного стебля. Скальд взглянул на свернувшегося в неестественной позе солдата, которому предстояло пролежать так весь остаток вечности.

Еще один труп упал в паре метров справа, взорвавшись, будто пакет с кровью. Хавсер отшатнулся. Он посмотрел вверх и увидел, как прямо на него летит горящий обломок транспортника.

Скальд бросился бежать. Он едва успел укрыться под ближайшей аркадой, когда обломки обрушились на землю. Затем на крышу его убежища свалилось человеческое тело, и сквозь трещины в расколовшейся оранжевой плитке закапала кровь. Хавсер побежал дальше, выискивая более надежное укрытие в глубине особняка.

Он быстро нашел, где спрятаться, но к тому времени кошмарный ливень тел уже иссяк. Посмотрев вверх, Хавсер вышел из тени арки.

На него бросился сверхсиловик Тишины. Высокое двухголовое чудовище с тремя уцелевшими руками. Четвертую срезало чем-то вроде плазменного луча. Голографические маски обеих голов выражали безумный гнев. Верхние конечности монстра сжимали два огромных изогнутых клинка, похожих на тальвары. Клинки метнулись в сторону скальда.

Хавсер и сам не понял, каким чудом ему удалось увернуться. Он отпрыгнул в сторону и неуклюже упал на плитку в нескольких метрах от арочного перехода. Сверхсиловик двинулся следом, рассекая воздух клинками. Острие одной из сабель выбило искры из плитки. Тварь протянула к нему третью руку, чтобы схватить и выпотрошить скальда. Хавсер вновь уклонился, на сей раз понимая куда лучше, насколько нечеловечески быстрой была его реакция, и на каком глубинном инстинктивном уровне ее вживили в него. Волчьи жрецы, ткачи генов и творцы плоти Влка Фенрика сделали куда больше, чем просто излечили его раны и сняли груз прожитых лет. Они дали ему даже больше, чем улучшенное волчье зрение.

Они ускорили его — чувства, скорость, силу. Усилили мышцы и сделали кости более крепкими. Даже без боевой подготовки он с легкостью ломал руки глупцам из G9K.

Но накачанный боевыми стимуляторами сверхсиловик Оламской Тишины мог убить его без особых проблем.

Хавсер откатился в сторону, чтобы избежать очередного удара сабли. Сверхсиловик продолжал идти на него, размахивая оружием. Поднявшись на ноги, Хавсер поскользнулся на луже крови аутремара и утратил равновесие.

Длинный Клык врезался сверхсиловику в спину. Жрец появился без предупреждения, двигаясь словно призрак. В нем не чувствовалось ни малейшего намека на старческую немощь. Его глаза пылали диким огнем, длинные седые волосы развивались, будто грива. Этому человеку не нужно было протягивать руку, чтобы помочь подняться с колен.

Длинный Клык умело схватил сверхсиловика сзади, наподобие борцовского захвата. Он оттащил вражеского воина от Хавсера, прижав руки существа так, чтобы оно не сумело воспользоваться тальварами. Длинный Клык зарычал от напряжения. Рывком развернув сверхсиловика, воин разжал руки и несколько раз ударил того в спину, чтобы увеличить расстояние, после чего достал из кожаных заспинных ножен огромный широкий меч. У оружия была двуручная рукоять и украшенное рунами, мерцающее, словно от мороза, лезвие. Покинув ножны, меч застонал, он начал издавать странную, которая могла сорваться лишь с уст рэйфа или лишенного души существа. Острое лезвие заискрилось шипящими и потрескивающими разрядами энергии.

Сверхсиловик развернулся и двинулся к воину, который лишил его добычи. Казалось, его ничуть не пугало опаляющее мерцание ледяного клинка, шепчущего скорбную погребальную песнь. Существо метнулось вперед, раз за разом взмахивая тальварами. Длинный Клык с рычанием принял на меч и наруч левой руки ливень ударов. Сверхсиловик был силен, как забивающая сваи машина. На глазах Хавсера старый жрец сделал шаг назад, чтобы выстоять под градом непрерывных ударов.

Зарычав, Длинный Клык развернулся, вложив в удар весь свой вес. Меч начисто отсек третью конечность воина Тишины. Монстр отшатнулся, но казалось, не почувствовал боли. Чудовище вновь напало на жреца, нанося рубящие удары. На сей раз существо достигло цели. Один из тальваров, созданный из смешанных сплавов, пробил изукрашенную броню на предплечье рунического жреца. Кожаные завязки треснули, конкреции, безоары, морские ракушки и перламутровые бусины посыпались на дворовую плитку. Из раны к запястью потекла кровь, капая с толстого края огромной рукавицы.

Из горла Длинного Клыка вырвалось утробное рычание леопарда, от которого у Хавсера все внутри сжалось. Хеорот обрушил на сверхсиловика град ударов морозным клинком, тесня его по залитому кровью и озаренному пламенем двору. Последним яростным ударом он снес верхние пятнадцать сантиметров левого тальвара и оставил глубокую рубленную рану на бочкообразной груди существа.

В этот миг во двор вбежали еще двое сверхсиловиков. Первый с ускорительным молотом наперевес бросился на помощь существу, сражавшемуся с Длинным Клыком. Второй, голограммное лицо которого сначала выражало любопытство, а затем неприкрытую злость, направился к Хавсеру.

Хеорот не собирался нарушать данную скальду клятву. Хавсер мог ходить, куда пожелает, ибо его защищала Тра, и Длинный Клык собирался выполнить обязательство, пусть даже ценой собственной жизни. Долгое и покрытое завесой тайны наследие генной инженерии достигло своего пика, когда ученые Имперской Терры создали существ, подобных руническому жрецу. Воин прыгнул со всем проворством и силой, дарованным этим наследием. Он прыгнул не как человек, который перескакивает преграду, но как зверь, что набрасывается на добычу. Двое его противников с удивленными лицами остались позади.

Жрец приземлился позади сверхсиловика, который шел на Хавсера, и спас жизнь скальду второй раз за последние полторы минуты. Волк занес шипящий морозный клинок над седой головой, а затем невероятно мощным ударом раскроил существо пополам. Извергнув фонтан фиолетовой псевдокрови, разрубленные половинки воина Тишины упали на землю.

На седые волосы Длинного Клыка попали капельки фиолетовой крови. Он взглянул на Хавсера уставшим взглядом. Скальд понял, что сейчас случится.

— Найди укрытие, — прорычал рунический жрец.

А затем Хавсера отшвырнуло в сторону. Толчок походил на звуковую волну. Миг, и Хеорот Длинный Клык просто исчез из поля зрения Хавсера.

Ошеломленный ударом скальд пошатнулся, его дыхательная маска треснула, а нос наполнился кровью из разорвавшихся от чрезмерного давления сосудов. Ускорительный молот врезался в бок Длинного Клыка, и тот пролетел через весь двор. Жрец тяжело врезался в стену и, расколов плитку, рухнул на землю.

Пока он пытался встать, оба сверхсиловика бросились к нему. Длинный Клык истекал кровью, она сочилась с его губ, а также сочленений рунической брони на поясе и бедрах.

Когда существа приблизились к нему, Длинный Клык поднял руку, словно мог остановить их одной лишь силой воли, будто в столь отчаянной ситуации мог призвать в помощь магию или даже накликать на них малефик. На мгновение Хавсер почти поверил, что так он и поступит. Он почти поверил, что в ответ на яростный зов Длинного Клыка из Земель Мертвых, подобно ледяному шторму, вырвутся завывающие рэйфы.

Ничего не произошло. Ни магии, ни ледяного шторма, ни малефика. Не появились и восторженно ликующие рэйфы из Земель Мертвых.

Хавсер схватил заляпанную кровью лазерную винтовку аутремара, стянув ремень со сломанной руки бывшего владельца. И хотя оружие и упало с немалой высоты, его механизм остался неповрежденным. Скальд вжал курок и принялся поливать огнем сверхсиловиков. Лучи забили им в спины и плечи, оставляя выбоины, дыры и пятна на пластиковом покрытии брони. Один луч попал воину Тишины с ускорительным молотом в затылок, отчего голова его немного дернулась в сторону.

Они остановились, а затем медленно обернулись, от поврежденной брони струились тонкие струйки дыма.

— Тра! Тра! На помощь! Убивают! — на вургене завопил Хавсер. Он вновь открыл огонь, разряжая в сверхсиловиков весь заряд батареи. Те двинулись вперед, постепенно набирая скорость. Молот и тальвары были уже занесены для удара. Не прекращая стрелять, Хавсер, крича, попятился.

Во двор ворвался Йормунгндр Два Клинка. Он добрался сюда по крыше одной из галерей, на которой, словно опавшие листья, лежали аутремары. Верный своему прозвищу, в каждой руке он сжимал по силовому мечу, которые были короче и шире, чем шипящий морозный клинок рунического жреца.

С оглушительным ревом он приземлился перед сверхсиловиками. Его падение походило на грохот брошенной оземь наковальни, плитки под ногами воина пошли трещинами. Не медля ни секунды, правым мечом он отбросил сверхсиловика с тальварами, а левым блокировал молот.

Воин с тальварами без колебаний ринулся обратно в бой. Два Клинка стремительно парировал каждый выпад, не давая тальварам ни единого шанса пробиться сквозь свою защиту. Одновременно клинком в левой руке он отразил мощный удар сверхсиловика с молотом.

После того как Длинный Клык обрубил верхнюю часть одного из тальваров, их разница в длине стала играть сверхсиловику на руку. Отбиваясь левым мечом от второго противника, атаки сабель-близнецов Два Клинка отражал с огромным трудом, если только не принимал их возле гард. Пользуясь моментом, пока тальвар скрещивался с мечом, сверхсиловик уже дважды задел Волка укороченным оружием. Спустя пару секунд после начала боя, на правой руке воина кровоточила глубокая рана.

Он решил проблему самым радикальным образом. Увернувшись от мощного, но предсказуемого удара ускорительным молотом, Волк пнул сверхсиловика с тальварами в колено. От мощного удара стальным ботинком существо пошатнулось, и Два Клинка тут же вонзил правый меч в одно из его лиц.

Шатающейся походкой сверхсиловик сделал несколько шагов назад, выплевывая из лицевой маски яркие искры. На грудь существу закапала фиолетовая кровь.

Йормунгндр Два Клинка даже не успел как следует насладиться победой. В последний момент он пригнулся, и молот пронесся на волосок от его головы. Сверхсиловик вложил столько силы в последний удар, что оружие описало едва ли не полный круг. Его боек обрушился на землю с громогласным взрывным звуком, и по плиткам во все стороны разбежались трещины, словно кто-то выстрелил в зеркало или бросил камень в озеро.

Два Клинка взмахнул левым мечом. Сверхсиловик отразил его рукоятью, выставив ту перед лицом, будто посох, а затем стремительно занес молот над головой для нового смертоносного удара. Йормунгндр скрестил мечи и поймал между ними рукоять вражеского оружия. Но даже тогда сила удара вынудила его припасть на колено.

Два Клинка с усилием пытался удержать мечи. Сверхсиловик с тальварами вновь стал подавать признаки жизни, когда вторая голова взяла на себя контроль над телом. Существо приближалось с боку, намереваясь атаковать связанного борьбой астартес.

Взревев от усилия, Два Клинка свел мечи вместе и рассек ускорительный молот. Он не сумел полностью разрубить рукоять, но ближе к бойку та покорежилась и прогнулась, когда оружие астартес прошло сквозь верхний слой, кожух, прокладку и сердцевину.

Два Клинка поднялся с колен и бросился на врага, раз за разом нанося удары то левым, то правым мечом. Он заставил сверхсиловика пятиться, пронзил его три или четыре раза, прежде чем убедиться, что тот окончательно умер. Под конец существо оставалось стоять на ногах лишь потому, что висело на мечах Йормунгндра.

Сверхсиловик рухнул на землю. Астартес стремительно развернулся, чтобы встретить второго противника, и мощным ударом с разворота сбил того с ног. Сверхсиловик с тальварами упал ничком, но попытался вновь подняться. Два Клинка наступил ему на спину и вонзил меч, пригвоздив существо к земле.

Из-под трупа потекла фиолетовая жидкость.

Хавсер бросился к Длинному Клыку. Йормунгндр выдернул меч из жертвы и двинулся следом. Ускоренный метаболизм астартес уже принялся за дело, и раны Йормунгндра перестали кровоточить.

В отличие от ран Хеорота Длинного Клыка. Жрец прислонился к стене, вытянув перед собой ноги. С его губ срывалось тяжелое дыхание. Из пробоин в доспехах обильно струилась кровь.

— Прекрасный день для того, чтобы посидеть на заднице, — заметил Йормунгндр Два Клинка.

— Мне нравится здешняя погода, — ответил Длинный Клык.

— Тогда мы закончим работу, — сказал Два Клинка. Он помолчал немного, пристально смотря на старого рунного жреца. — Я пошлю к тебе Найота Плетущего Нити, когда найду его.

— В это нет нужды, — ответил Длинный Клык.

— Я не дам тебе уйти без чести, — сказал Два Клинка. На краткий миг он замялся, чем изрядно удивил Хавсера. — Когда я найду Найота Плетущего Нити…

— Нет, — уже решительнее повторил Длинный Клык. — Хоть ты и жаждешь проводить меня, но я еще никуда не собираюсь. Мне просто нужно отдохнуть. Хочу немного насладиться отличной погодкой.

Взглянув на Два Клинка, Хавсер увидел, что тот широко улыбается, так что сквозь ротовую прорезь в маске были видны сверкающие клыки.

— Я понял свое упущение, и приложу все усилия, чтобы исправить его, — произнес он.

— Вот так-то лучше, — ответил Длинный Клык. — Теперь иди и убей кого-нибудь. Скальд останется здесь и составит мне компанию.

Два Клинка взглянул на Хавсера.

— Развлеки его, — сказал воин.

— Что? — удивился Хавсер.

— Я сказал, развлеки его, — повторил Два Клинка. — Ты же скальд Тра. Развлеки его. Отвлеки его разум от того, что грядет.

— Что? — не понял Хавсер. — Что грядет?

Два Клинка фыркнул:

— А ты как думаешь?

Огромный Волк быстро опустился на колени и склонил голову перед Длинным Клыком.

— До следующей зимы, — сказал он.

Длинный Клык кивнул. Воины пожали друг другу руки, а затем Два Клинка поднялся и ушел, не озираясь. Массивные пластсталевые ботинки хрустели на покрытой обломками земле. Последнюю пару метров до выхода из дворика он уже пробежал.

Хавсер взглянул на Длинного Клыка.

— Понимаю, это нескромный вопрос, но что грядет?

Длинный Клык засмеялся и покачал головой.

— Ты умираешь, да? — спросил Хавсер.

— Возможно. Ты мало что смыслишь в анатомии астартес. Мы можем выжить после адских ран. Но иногда для этого приходится терпеть невыносимую боль, и никогда нельзя быть уверенным, что переживешь ее.

— Что мне следует делать? — спросил Хавсер.

— Свою работу.

Он присел рядом со жрецом.

Кожа Длинного Клыка выглядела более бледной, чем обычно. Воин был весь покрыт кровью. Фиолетовой и красной, вражеской и своей. Местами она уже подсохла и потускнела.

Он едва дышал. Похоже, ему пробили легкие. При каждом выдохе изо рта вырывалось облачко кровавого тумана.

— Значит… значит я должен развлечь тебя? — спросил Хавсер. — Желаешь послушать сказание?

— Почему бы и нет?

— Ты мог бы и сам кое-что мне поведать, — сказал Хавсер. — То, что имеет для тебя значение. Если есть желание, конечно.

— Хочешь стать моим исповедником, да?

— Я не это имел в виду. Эска Разбитая Губа сказал мне, что больше всего Стая любит те сказания, которые ее пугают.

— Это так.

— Но что же пугает тебя?

— Ты хочешь знать?

— Хочу.

— Больше всего пугает нас то, — сказал Хеорот Длинный Клык, — что не можем убить даже мы.