Глава 9. В штабе.

   В большом зале Морского собрания, уже ничего не напоминало о перевязочном пункте, все было убрано и чисто вымыто. Посреди зала стоял довольно большой стол, без скатерти который ранее использовался в качестве операционного. На столе стояло несколько канделябров. Заседание Совета обороны, как его назвал Нахимов, грозило затянуться и служители собрания заранее побеспокоились об освещении.

   От такого количества генералов, мундиры которых сияли золотом эполет и эмалью орденов, Ларионов и приглашенные им на собрание офицеры бригады, отвыкшие за время

  войны от подобной пышности, чувствовали себя неловко.

   Когда все заняли подобающие им места, Нахимов, начал с представления нежданных, но очень приятных 'гостей'. Известие о том, что в Севастополь неведомым образом перенеслась не мифическая Сибирская бригада, но вполне обычный армейский полк, с приданной артиллерией, из 1916 года вызвало живейшее обсуждение среди господ с густыми эполетами. Призвав всех к тишине, адмирал предупредил всех о том, что все произнесенное здесь, в этой комнате, должно остаться тайной.

  - Нет никакого сомнения, в конце концов, союзники узнают о произошедшем. Но пусть они это узнают намного позже-с. Это, во-первых. Во-вторых, слухи, имеющие хождение среди матросов, солдат, обывателей, даже и большинства офицеров, как полагается, сейчас имеют самый вздорный характер. Пусть так и будет. В-третьих, я опасаюсь самого неприятного впечатления, что может статься известным многим о том, что произошло и надеюсь, не произойдет-с.

   После этого он предоставил слово Ларионову, попросив доложить собранию, что ожидает гарнизон в ближайшее время.

  - Господа генералы и офицеры, я в будущем, закончил Николаевскую академию генерального штаба.

   Его слова вызвали очередную волну перешептывания.

  - Пусть Вас не смущают логические нестыковки в моих словах. Я сам, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что говорю о давно произошедших для меня событиях, в будущем времени. Обучаясь в академии, я готовил доклад по событиям Крымской кампании так, как если бы кто-либо из Вас, готовил бы подобный доклад по Швейцарскому походу князя Суворова.

   Присутствующие с напряженным вниманием слушали слова полковника.

  - Должен сразу предупредить вас, что одним своим появлением здесь и сейчас, мы изменим течение событий. Во всяком случае, я на это очень надеюсь.

   Потом Ларионов, рассказал, как в его времени протекала борьба за Севастополь. Известие об успешном занятии противником 'трех отроков', последовавших далее бомбардировках, огромных потерях и как заключение неожиданном штурме и захвате французами Малахова кургана с Корниловским бастионом, вызвало самую настоящую бурю чувств.

   Вопросы, перемешанные со словами негодования, предположениях о собственной судьбе, посыпались градом.

  - Это ваша нераспорядительность ...

  - Этого не могло быть!

  - Я, труса никогда не праздновал!

   Находившиеся в комнате офицеры бригады молчали, видя, как проявляют свои эмоции 'предки'. Выждав пока присутствующие выскажутся, Нахимов, обращаясь к 'севастопольцам', твердо сказал:

  - Имеющиеся у полковника сведения о личной судьбе некоторых присутствующих, я запретил предавать огласке. Все мы сделали все от нас зависящее, дабы отвратить несчастную судьбу и не наша вина в том, что произошло-с. Скажу одно, труса никто не праздновал. Дело не в нашей личной судьбе-с. Судьба флота! Вот главное! Продолжайте полковник.

   Ларионов продолжил. Результаты кампании, унижение России в Париже, роль Австрии и Пруссии, вызвали чувство гнева. Окончил свой краткий экскурс в будущее, Ларионов закончил словами, что это предполагаемый, теперь уже маловероятный путь развития событий.

  - Наличие в Севастополе новых видов оружия, средств позволяющих осуществить связь и координацию действий войск, а главное людей обученных новым способам вооруженной борьбы, позволяет мне утверждать, что далее все будет иначе.

  - Как иначе? - высказал общий вопрос генерал-лейтенант Квицинский, начальник 16-й пехотной дивизии.- Простите, Павел Степанович, не удержался.

  - Вот сейчас, 'потомки' и расскажут-с нам как. Продолжайте Андрей Васильевич.

   Предварительно обговорив возможное течение совещания с Нахимовым, Ларионов успел обговорить некоторые детали со своими офицерами.

  - Я хотел бы, Павел Степанович, чтобы в соответствии с традициями, начали младшие по чину.

  - Отлично! Так и сделаем-с! Господин штабс-капитан, Вам слово.

   Начальник полковой пулеметной команды штабс-капитан Цветов, встал и, немного смущаясь от внимания такого количества 'Их Превосходительств' начал свой доклад.

  - В настоящее время, пулеметная команда располагает восемнадцатью пулеметами 'Максим' и восьмью пулеметами 'Льюис-Маклеан'. Наличие такого количества пулеметов на семь верст оборонительных позиций делает все попытки штурма бесперспективными. Для того, чтобы присутствующие поняли о чем идет речь, я с Вашего разрешения, Ваше Высокопревосходительство, хотел бы провести небольшую демонстрацию.

  - Очень интересно-с. Андрей Васильевич уже говорил мне об этих машинках, хотелось бы увидеть воочию.

   Цветов подошел к дверям и позвал пулеметчиков. Вошедшие вслед за ним нижние чины, несли 'нечто', обернутое мешковиной. Поставленное на стол и распакованное, 'нечто' превратилось в пулемет 'Максим', правда, без щита. Первый номер, младший унтер-офицер, сноровисто вставил ленту в приемник. Вторую снаряженную ленту выложил на стол. Туда же на стол, была положена, состоявшая на вооружении пулеметчиков в качестве личного оружия 'драгунка'. Тоном лектора, Цветов начал объяснение сгрудившимся вокруг стола генералам:

  - Перед вами пулемет системы 'Максим', образца тысяча девятьсот десятого года на станке системы полковника Соколова. Пулемет ...

   К объяснениям Цветова, присоединился Ларионов:

  - Господа генералы и офицеры, если сейчас пехотный батальон выпускает пятьсот пуль в минуту, то одна такая, машинка заменяет его. При наличии трех пулеметов на версту, они выкосят всех штурмующих много через пять минут. Патронов у нас немного, но для того, чтобы господа незваными пришедшие на нашу землю, перестали ходить в атаки, часть можно потратить. Показ возможностей этого оружия, в целях экономии огнеприпасов будет завтра, непосредственно в бою.

   На вопросы собравшихся генералов о том, что предполагается делать с осадными батареями, отвечал за себя, и за находящегося в отделе Маркова-второго, подполковник фон Шведе. К нему вопросов было еще больше, чем к Цветову.

   Принципы подавления огня вражеских батарей, сосредоточения огня на наиболее угрожающих участках, особенности стрельбы шрапнелью по открытым и скрытым целям, интересовали всех. А возможность ведения прицельного огня на расстояние в шесть верст, привела в восторг не только артиллерийских, но и пехотных генералов.

   Присутствующие моряки чувствовали себя обделенными. Выступление командира саперной роты капитана Коростылева, пришлось отложить для краткого сообщения адъютанта полка Гребнева, имевшего хоть какое-то представление о тенденциях будущего развития кораблестроения. На предложение об установке трехдюймовок или даже шестидюймовок, на пароходофрегаты, высказанное капитаном первого ранга Кутровым, ответил сам Нахимов.

  - Я разделяю Ваше желание Константин Синадонович, поквитаться с господами французами и англичанами, за вынужденно затопленные корабли. И уже думал об этом-с. Но дело даже не в том, что сухопутные орудия, будет достаточно тяжело приспособить к морскому бою. Подкрепление корпусов осуществить можно. Но вот отсутствие опыта стрельбы с борта судна сухопутными артиллеристами, вызовет большой расход снарядов, а их не так много-с. Да и не забывайте, на фарватере лежат-с наши корабли.

   Выступление капитана сапера, наибольший интерес вызвало, конечно, у полковника Тотлебена. Узнав, что среди имущества саперной роты находятся пироксилиновые шашки, позволяющие экономить много пороха при подземной войне, оживились и остальные. А высказанное Коростылевым, предложение использовать на угрожающих участках, закрепленные на некоторой высоте от земли крупноячеистые сети, как препятствия для наступающей пехоты, вызвало веселое оживление. Тотлебен, настойчиво стал просить Нахимова, о переподчинении саперов ему. Он обещал отдать все ружья саперной роты в пехоту, придумать мины по образцу мин Якоби, чтобы моряки не покушались на взрывчатку, но непременно, хотел иметь саперов в своей 'собственности'. Решение Нахимов отложил до завтрашнего дня.

  После выступления капитана Фатеева, было решено, завтра, в сопровождении роты стрелков, отправить радиостанцию в Симферополь для налаживания двусторонней связи со штабом Горчакова.

   Неожиданно долгим стало обсуждение доклада капитана Степанова.

  - Господа генералы и офицеры, я начну с того, что здесь еще не прозвучало. Через некоторое, я полагаю весьма короткое время, противник поймет, что ему противостоят войска с совершенно непривычным оружием. Поражение войск шрапнелью, пули весьма необычного вида, интенсивность и меткость огня, все это даст пищу для размышления не глупому человеку. Считать же врага глупее себя, это верный путь к проигрышу.

  - Но картечные гранаты, известны уже сейчас. - Возразил князь Урусов.

  - Да они известны, но у них совсем другая конструкция. Осмотр снарядных стаканов, возможное нахождение дистанционной трубки, наконец, наличие медного ведущего пояска со следами нарезов, и умный враг поймет, что имеет дело с нарезными орудиями, стреляющими совершенно новыми видами снарядов.

  - Да, это очевидно, но скрыть это не в наших силах. Самое большое разглашение тайны нового оружия, это его применение-с. Это общеизвестная вещь.

  - Я не призываю Ваше Высокопревосходительство, не применять нового оружия, я прошу принять все меры для того, чтобы как можно меньше секретных сведений просочилось в стан противника.

   Степанова неожиданно перебил генерал-лейтенант Кирьяков, начальник 17-й пехотной дивизии

  - Вы сударь, лазоревый мундир, не носили ли?

  - Ваше Превосходительство, моя служба в корпусе, насколько понимаю, не является здесь предметом обсуждения.

  - Василий Яковлевич, подождите, дайте высказаться капитану. - вмешался Нахимов.

  - Ротмистру.- Буркнул себе под нос Кирьяков, но Степанов его услышал.

  - В настоящий момент, я аттестован по военному ведомству, а не по ведомству министерства внутренних дел. Я капитан. Вы можете не подавать мне руки, но просто обязаны выслушать меня.

   Рядом со Степановым встал Ларионов.

  - Господин капитан, прикомандирован к моему полку приказом начальника дивизии. Это мой офицер, и все, что он скажет, вы могли бы услышать и от меня. Но поскольку это его мысли, он их и озвучит.

   Нахимов встал и, прекращая волнения среди военных и морских чинов, обращаясь к Степанову сказал:

  - Капитан, простите за неприятную сцену, КАПИТАН.

   Кирьяков, покраснел, но ничего более не говорил.

  - До сих пор, - с тем же малоподвижным выражением лица продолжил Степанов, - противник не проявлял интереса к целенаправленному захвату пленных. Послезавтра, он захочет узнать о нас гораздо больше. В свете этого, необходимо предпринять все меры, к недопущению захвата наших солдат, и предусмотреть начало компании по дезинформации противника. Самое главное не допустить захвата не только образцов оружия, но даже гильз унитарных патронов, как ружейных, так и орудийных.

  - Полностью согласен и поддерживаю Вас капитан. Завтра жду-с Ваши предложения. У вас еще есть что либо?

  - Так точно, Ваше Высокопревосходительство!

  - Продолжайте.

  - Слушаюсь. После дела, которое будет завтра, уже никто не сможет сказать, что знает наперед, как пойдут события. Поэтому предлагаю, сформировать особую партию охотников, для добычи сведений из стана врага.

  - У нас вполне исправно действуют такие охотники, один матрос Кошка чего стоит!

  - Ваше превосходительство, я вполне осведомлен о деятельности ваших удальцов. Но в большинстве случаев, они приводят в качестве 'языков' солдат.

  - Что значит этот Ваш 'язык'?

  - Это, Ваше Превосходительство, жаргонное слово, обозначающее пленного схваченного с целью последующего получения от него нужных сведений. Так вот, много ли о замыслах командования может знать простой солдат? Я предлагаю производить поиски охотников, с целью поимки офицеров.

  - Господи! До чего дошло! Офицеров ловить как кроликов! А, если пойманный не станет говорить? Кроме своего имени и номера полка, он имеет право ничего больше не говорить!

  'Тьфу на тебя, чистоплюй. Так и в четырнадцатом в благородство играли' - подумал Степанов, но вслух, сказал, другое.

  - Конечно, отпустим, пусть идет к своим и расскажет о том, что видел!

  - Не забывайтесь, капитан! - побагровел от гнева начальник семнадцатой дивизии генерал Павлов.

  - Это бесчестно ...

  - Варварство, самое настоящее ...

  - Это грязно капитан, принуждать говорить против воли ... у меня нет слов!

   Нахимов опять должен был встать и на сей раз повысить голос:

  - Молчать! Война вообще грязная вещь! Приходится убивать людей, которые лично тебе не сделали ничего плохого. Стыдно господа! Ведете себя как романтические барышни-с, которые узнали, зачем кучер ходит к горничной. Если капитан возьмется за это, не побоявшись взять грех на душу, то я ему разрешу-с! Дам ему карт-бланш, на любые действия. И более по этому вопросу высказываться не разрешаю-с.

   Когда собрание затихло, капитан Степанов высказал свои соображения и предложения по организации охотничьей команды. Господа генералы угрюмо промолчали. Пришлось еще раз взять слово Ларионову:

  - Ваши превосходительства! То, что вызывает в вас такую активную неприязнь, для нас уже перешло во вполне приемлемую обыденность. Первоначально, когда началась война, с которой мы сюда попали, тоже было столь рыцарственное отношение к пленным, что зачастую приводило к совершенно не нужным потерям наших войск. Я прошу вас руководствоваться в своих оценках простым правилом: все, что полезно для сбережения жизни наших людей, должно быть использовано без сантиментов. В конце концов, не мы находимся под Марселем или Портсмутом, а интервенты под Севастополем.

   После слов Нахимова о том, что он полностью согласен с полковником атмосфера немного разрядилась, собрание перешло к обсуждению диспозиции на завтра. В самом конце затянувшийся на четыре часа совет Нахимов закончил словами:

  - Письменный приказ на завтрашний бой, каждый из вас получит через час. Помните господа, и у стен есть уши. А потому меньше разговоров. Полковника Ларионова, прошу задержаться.

   Полные впечатлений от бурного военного совета генералы стали расходится, кто к себе на квартиру, кто на бастионы.

   Обсудив еще раз накоротке с Ларионовым завтрашние действия, подписав распоряжения начальникам редутов и люнета, Нахимов сказал полковнику:

  - С Богом!