"Улыбка Моны Лизы" - читать интересную книгу автора (Морис Джулианна)

Глава пятая

Позже днем, в магазине, Ники поставила тележку для продуктов рядом с Люком.

— Что это? — нетерпеливо спросил он, указывая на список, который напоминал египетские иероглифы.

Она пояснила, что им нужна жидкость для посудомоечной машины.

— О да. Спасибо. Я не могу… прочесть, что ты написала.

У Ники было собственное мнение по поводу того, что нужно в доме Маккейдов, и она клала в тележку различные товары, не замечая, как озабоченно Люк расшифровывает ее записку. Ники была не лучшей кухаркой, но полагала, что самодельная лазанья куда лучше замороженной пиццы, которую Люк хотел приготовить на обед дедушке.

— Привет, Ники, — служащий магазина помахал ей из-за прилавка с картофелем. — Выглядишь потрясающе!

Ники почувствовала, что краснеет:

— Спасибо, Марти.

— Только что привезли хорошие вишни из Калифорнии, — сказал он. — Их раскупят очень быстро. Надеюсь, ты успеешь.

Ники маниакально любила вишни, поэтому она заполнила два больших полиэтиленовых пакета и поставила их в тележку.

— Набрать вам вишен? — спросила она, глядя на Люка.

Уголки его рта задрожали:

— А эти два пакета тебе?

— Я люблю вишни.

— Заметно. Как тебе удается быть такой худой?

Замечание Люка прогнало ее улыбку. Она действительно была худой, и ее новая одежда, вероятно, подчеркивала это. Правда, Люк не критиковал ее фигуру, но бывший муж Ники часто ворчал, что она худая.

— Наверное, мне повезло, — она заполнила другой пакет вишнями, хотя Люк не просил об этом. — Мне нужен солнцезащитный крем, — пробормотала она, толкнув тележку вперед, прежде чем он смог ответить.

Люк догнал ее.

— Что-то не так?

— Нет, ничего.

— Женщины всегда говорят «ничего», когда злятся. Скажи прямо.

Ники пнула колесо тележки и сверкнула глазами. Она не хотела говорить об этом с Люком.

— Ники?

— Мой муж всегда говорил, что я слишком худая. Ладно, ну и что? Я не мечта мужчин — у меня не шестой размер груди и мозги на месте. Но это ваши проблемы, не мои.

Люк вздрогнул. Его собственные слова эхом отозвались в голове. Когда они были детьми, он тоже назвал ее худой. Но теперь Ники, с ее стройной элегантностью, была так привлекательна, что захватывало дух. Он только не мог понять, почему она скрывала себя под бесформенной одеждой. И почему ее бывший муж, который, конечно, знал ее лучше, оказался не способен увидеть это?

— Я не сказал, что ты слишком худая, — оправдывался он. — Есть разница.

— Ха! — Ники схватила с полки две бутылочки солнцезащитного крема и бросила их в тележку. — Ты говорил о груди, ведь правда же? — спросила она. — Почему ее размер так важен для парней? Это что, остатки юношеских фантазий или здесь заложены другие причины? Думаю, вы все генетически запрограммированы на огромную грудь.

Люк не знал, что и сказать. Победить в подобном споре с женщиной мужчине нечего и надеяться. Затем он сообразил, что Ники и не ожидает ответа — она уже подталкивала тележку к проходу.

— Знаешь, а ведь ты права, — сказал он. Самое смешное, что Люк на самом деле так думал. — А еще мне кажется, что у тебя красивая фигура.

И хотя Ники, словно в негодовании, закатила глаза и снова толкнула тележку вперед, Люк понял, что она уже не злится.

Они уже стояли в очереди в кассу, когда Люк вспомнил о списке.

— Зачем это все? — спросил он, недоуменно глядя на тележку Ники. — Ты купила это для себя?

— Для себя кое-что. Но, думаю, профессору нужны не только полуфабрикаты.

— Мм… Я не могу готовить, — возразил он. — Яичница по утрам и…

— Зато я могу, — оживленно сказала Ники. Она отделила свои покупки от остального и вытащила кошелек.

— Убери деньги, — немедленно сказал Люк.

— Нет, я сама заплачу!

Он пробормотал проклятие.

— Ты упряма и неблагоразумна, — заявил Люк уже на автостоянке, подкатывая тележку к своей машине.

На следующий день Люк проснулся на рассвете. Он всегда ненавидел раннее утро, но тут встал и спустился в сад.

— О, ты уже проснулся! — приветствовала его Ники.

Казалось, она не очень рада видеть его.

— Как прошла игра в лото вчера вечером? — спросил он после долгой паузы.

— Прекрасно.

— Надеюсь, ты выиграла?

— Ага.

Люк нахмурился. Для женщины, которая любила поговорить, сегодня Ники была слишком неразговорчива. К своему собственному удивлению, Люк предпочел, чтобы она осталась болтушкой.

— Я тут подумал, может, дедушке понравится играть в лото, — сказал он. — Все-таки смена обстановки. Как думаешь, в санатории не будут против?

Ники задумалась.

Люк Маккейд играет в лото со стариками?

А почему бы и нет?

— Мм… вообще-то там гостей любят. Ко многим старикам никто не приходит, так что рады всем. Я с удовольствием возьму с собой профессора.

Люк поймал ее за локоть и развернул к себе. Его взгляд горел негодованием.

— Вообще-то, я имел в виду, что мы поедем туда втроем. Я хотел напроситься с тобой еще вчера вечером, но ты так спешила, что даже не осталась поужинать с нами.

Если Люк стремится внушить ей чувство вины за поспешный уход, то напрасно. У Ники была собственная жизнь. Пусть скажет спасибо за то, что она приготовила им ужин. А уж оставаться с ними на вечер…

— Мне не хотелось, чтобы ты думал, будто я ожидаю приглашения на ужин или еще чего-нибудь подобного…

Люк молчал так долго, что Ники забеспокоилась. Затем он вздохнул.

— В следующий раз, прошу, останься. Дедушка не сказал ни слова. Я ужинал с каменной стеной.

Сердце Ники сжалось от боли за Люка и профессора, и она постаралась сгладить неловкий момент:

— Извини, я не думала, что все так плохо.

— Ладно, — он откашлялся. — У меня предложение. Может, прочистим пруд и водопад на днях? Так приятно слышать журчание воды.

— Давай.

Люк нагнулся и бросил в нее охапку травы, Ники отмахнулась. Низкий смех Люка повис в воздухе. Он подхватил еще одну охапку сорняков.

— Не смей, — предупредила она, отступая от него. Брошенная Люком трава пролетела мимо. — И это все, на что ты способен?

Люк засмеялся. На самом деле ему хотелось схватить Ники и, повалив на траву, кубарем кататься с ней по земле. Он уже и забыл, когда занимался подобными глупостями с симпатичной девушкой… Люк посмотрел на часы и вздохнул. Пара кормить дедушку, а потом звонить в офис и… впереди еще тысяча других дел.

— В другой раз увидишь, — сказал он, потягиваясь. — Мне нужно проверить, как там дедушка, и позвонить в офис.

— Трусишка!

Веселые искорки заплясали в его глазах.

— Ты мне заплатишь за это!

— Сомневаюсь, — Ники побежала по дорожке, и вскоре ее смех зазвучал где-то в глубине сада. Он не знал, где она спряталась, — в садовом лабиринте было много укромных уголков.

Напевая про себя, Люк зашел в дом. Поднявшись по лестнице, он увидел дедушку, выходящего из ванной. Сегодня профессор опять оделся сам — второй день подряд! Острое чувство надежды нахлынуло на Люка.

— Доброе утро, дедушка. Ники и я работали в саду.

Профессор кивнул и пошел вниз по лестнице. Раньше он бы улыбнулся и, покровительственно похлопав по плечу внука, спросил о планах на день.

«Ники, пожалуйста, окажись права», — то ли помолился, то ли пробормотал Люк.

Люк затащил Ники на кухню, чтобы позавтракать с ней. Взглянув на девушку, он невольно залюбовался ею. Сейчас она была похожа… на прохладное начало утра — ее золотые волосы, яркие и взъерошенные, казались легким бризом… и Люк почувствовал возбуждение.

Ники вымыла руки, затем села на стул, положив ногу на ногу так естественно и изящно, что Люк улыбнулся. Он, должно быть, был слеп, раз не разглядел ее раньше.

— Ты улыбаешься, как Чеширский кот, — прокомментировала она, взяв чашку с кофе.

— Тебя это возбуждает?

— Нет!

— Ну, хоть чуть-чуть?

— Нисколько, — ее васильковые глаза смеялись над ним. — Я же знаю тебя.

— Хочешь сливки или сахар?

— Молоко, но я налью сама, — она поднялась и добавила молока в чашку. — Тебе помочь?

— Да, сходи в гостиную и приведи дедушку.

— Меня не нужно вести, — резко сказал дедушка, появившись в дверном проеме. Он выглядел хмурым, но не таким отдаленным, как обычно, и даже придвинул стул для Ники, чтобы она села снова.

У Люка вновь проснулась надежда. Правда, его дед всегда был истинным джентльменом, и его безукоризненные манеры оставались неизменными, независимо от того, в каком состоянии он был.

— Спасибо, профессор. — Ники пристально посмотрела на Люка, и он заметил в ее глазах… Что в них мелькнуло?

Беспокойство!

Не за дедушку, а за него. Люк признался ей, как трудно все время надеяться и надеяться — только для того, чтобы разочаровываться снова и снова. И теперь она волновалась за него…

Люк почти не разговаривал за столом, в то время как Ники болтала об искусстве, затем она спросила профессора, какими удобрениями следует подкармливать цветы в саду. Очевидно, она прочитала книги бабушки и теперь, как бы между делом, обсуждала достоинства многолетних и однолетних растений.

Дедушка ничего не говорил в ответ, но впервые за долгое время Люку показалось, что профессор внимательно слушает.

Наконец Ники развила тему органического удобрения почвы вместо химических удобрений и пестицидов. Затем она спросила профессора, что он думает по этому поводу.

— Органические, — коротко сказал он.

Люк вспомнил, что его бабушка была фанаткой органических удобрений, и захотел звонко чмокнуть Ники.

— Ладно, — согласилась она. — Мне тоже не нравятся химикаты.

— Люди слишком часто их используют, — пробормотал дедушка.

— Не знал, что ты так хорошо разбираешься в садоводстве, — сказал Люк, надеясь поддержать разговор с дедушкой. — Я думал, твой конек — искусство.

Дедушка поднял одну бровь:

— А что такое сад, молодой человек? Искусство человека, а человек — искусство Бога.

— Мне нравится эта цитата из Филиппа Джеймса Бейли, — сказала Ники. — Помню, он был в дополнительном вопросе по истории искусства.

— Верно.

Люк уже искренне начинал верить, что Ники ему послал сам Бог. Она нашла просто гениальный подход к дедушке.

— Скажите, профессор, — предложила Ники, — почему бы вам не посидеть снаружи, когда я работаю? Сегодня не так жарко, и вы можете смотреть, как преображается сад.

Люк не на шутку взволновался, когда дедушка согласно кивнул. В то же самое время он испытал легкое чувство разочарования. Если дедушка будет сидеть поблизости, Люк не сможет попытаться пофлиртовать с Ники…

Они работали все утро, возя тачки с обрезанными ветками кустарника к старой куче компоста. Люк пытался делать самую тяжелую работу, когда видел, что Ники берется за то, что ей не по силам.

— Шовинист! — буркнула она, когда он запретил ей взбираться на старую лестницу, чтобы закрепить плети ежевики на решетке.

— Я не шовинист, — оскорбленно возразил он. В его компании женщины имели те же самые возможности, что и мужчины. Просто Люк не видел смысла в том, чтобы заставлять женщину делать тяжелую работу, которую он может сделать сам. О чем он ей и сказал.

— О, значит, тяжелая работа — удел мужчины?

— Да, — Люк сердито нахмурился. Возможно, у него несколько старомодные представления, но глупо заставлять слабую, хрупкую женщину таскать тяжести и лазить на полусгнившую лестницу. В любом случае он справится с этой работой лучше. А ей здесь и так хватает занятий.

Черт, он никогда не видел, чтобы женщина так трудилась! При том что это вовсе не ее сад. Казалось, Ники вкладывает сердце и душу в сад его бабушки.

В полдень они перекусили, после чего Люк погрузился в свой бизнес, а Ники поднялась в бывшую комнату бабушки. Она села за стол с блокнотами и лупой. Ее руки и плечи болели от непривычной физической работы, но она была довольна. Предстояло еще так много сделать, но оно того стоило. И потом Ники так хотелось помочь профессору.

И Люку.

«Замолчи», — раздраженно сказала она своей совести.

Ладно, стоит признаться, что ей нравилось работать бок о бок с внуком профессора. Ники питала слабость к подобному типу мужчин, хотя они, как правило, были эгоистичны и ненадежны. Впрочем, теперь это для нее не проблема. Ведь Ники не собирается крутить с ним роман.