"Кладоискатель" - читать интересную книгу автора (Бочкарев Вадим, Мальцев Владимир Иванович)Глава 4. АРГУМЕНТ ХИМЕРЫХимера летела над заснеженной равниной, то поднимаясь вверх, то опускаясь возле редких перелесков. Она задевала крыльями еловые верхушки, и потревоженный лес ронял снег, алмазная пыль клубилась, сверкала на солнце. Из волшебного блеска выныривал чёрный силуэт, нелепый, неуместный тут, среди русских просторов. Чудовище сделало круг, набрало высоту, заслонило солнце и начало стремительно падать, прямо на голову, и мир затрясся, застонал, затрещал, рассыпался в прах. Владимир хотел прыгнуть в сторону — и не смог, и проснулся на верхней полке в купе. За окном под ярким мартовским солнцем белели поля. Поезд спокойно постукивал колёсами. Внизу, облокотясь на столик, мирно беседовали две бабуси. В чайных стаканах позвякивали ложечки. И никаких чудовищ… Целый месяц уже Владимир жил в поездах. Похудел, осунулся, оброс густой чёрной бородой. Менты на вокзалах посматривали в его сторону подозрительно, останавливали, проверяли документы и сумку, но никаких признаков террориста, кроме бороды, не было. После очередной проверки он купил себе свитер, пуховик, шапку-ушанку и рюкзак. И менты окончательно отстали — обычный полоумный турист, что с него взять. Он скучал на верхних полках вагонов, а слава его росла и крепла. Три адреса, оставленные в редакции «Позывных Москвы», произвели сенсацию. Было найдено подземное хранилище: почти тонна золотых слитков и более шестисот украшений с бриллиантами. Всё это принадлежало когда-то крупному партийному функционеру, фактически — второму лицу государства Советов. Окончательно рухнул миф о бескорыстии кремлёвских старцев. По координатам Владимира был обнаружен и вход в сверхсекретный подземный город, построенный для партийной элиты в 50-60-х годах прошлого века. Туда журналистов не пустили. Все поисковые работы взяла на себя ФСБ, и это вызвало огромную волну протестов. Интернет кипел, газеты и телеканалы старались выпускать пар понемногу, и всё равно дня не проходило без ток-шоу, дискуссий, пресс-конференций, фоторепортажей на «подземные» темы. И везде на разные лады, тысячами голосов повторяли: «Калинин, Владимир, кладоискатель». Третий клад был несколько иного рода. Владимир оставил точные координаты и описание минной закладки под зданием МГУ. Сделана она была в 41-м году: тогда в Москве под угрозой оккупации было заминировано несколько сотен зданий. После войны мины убрали, но далеко не везде и, как выяснилось, далеко не случайно. Под главным университетом страны, в подземных помещениях, исследованных вдоль и поперёк, где, собственно, и зародилось диггерское движение, никто не ожидал найти такой страшный «клад». Семьдесят лет, ежедневно, многие тысячи студентов и преподавателей рисковали жизнью. Не только своей — вместе с МГУ могла погибнуть научная элита страны. Одним махом, одним нажатием кнопки. Кто держал в руках эту кнопку, для чего? Владимир не знал ответа на этот вопрос. Но от него требовали ответа. Вся Москва требовала: найди! Возникли подозрения, что в столице и другие вузы могут быть заминированы. И не только вузы. Метро, секретные заводы, правительственные объекты, Третьяковская галерея, стадионы, крупнейшие театры, вокзалы, больницы, банки — везде могла затаиться смерть. Москва кричала миллионами голосов: найди, помоги, спаси! Но Владимир не мог помочь. Вернуться в Москву было невозможно: там шли тотальные проверки. Имелся уже и фоторобот, растиражированный прессой. Правда, его искали не как преступника, а как героя. Министр бывшего МВД, нынешний главный полицай, обратился к нему заочно по первому каналу: Владимиру гарантировали безопасность и высокую должность. Но это — слова… Тогда, 31 января, в подземельях Кремля отряд диггеров, нанятый Максимом Поспеловым, задержала ФСБ. И тут же передала в распоряжение Кагановича, заставив только расписаться в протоколах о мелком административном правонарушении. Ничего страшного олигарх им не сделал. Служба безопасности выдала всем премию, посоветовала не общаться с прессой и отпустила. Всех, кроме человека со странной родинкой на плече. Но это был не Владимир. Перед операцией он потребовал от Максима две вещи: книгу Анахарсиса и татуировку на плече. Максим сделал себе татуировку в форме семёрки, и при осмотре под землёй именно его выбрал Сергей, личный охранник Кагановича, хорошо помнивший, как выглядит кладоискатель без одежды. Свою же родинку Владимир оставил в Тель-Авиве, в клинике, вместе с отпечатками пальцев и чертами лица. Конечно, это был риск. Но он был уверен, что Максим не пострадает. И не ошибся. На следующий день после пресс-конференции диггера отпустили, живого и невредимого. Никаких обвинений в похищении он Кагановичу не предъявил: видимо, получил хорошие деньги за молчание. Но обвинения были уже не нужны. То, что нашли под Москвой, служило лучшим доказательством. Олигарха вместе с его партией осмеяли. И одновременно родилась легенда о Владимире, русском кладоискателе. — Идиоты! — Каганович швырнул мобильник в секретаршу, но не попал. Телефон ударился в стену и разлетелся на куски. — Стоять! Куда побежала, тварь! Слушай меня! У секретарши тряслись губы, но она старалась растянуть их в вымученную улыбку. — Откуда вы берётесь, уроды? Вас, стоя на асфальте, рожали, что ли?! Что за хрень ты мне принесла? Откуда эти цифры? Твою мать… Даже смотреть не буду! Давай сюда Сергея, срочно! Девушка вежливо кивнула и рванулась из кабинета. Вместо неё тут же появилась другая с веником и совком, стала заметать трупик телефона. Следом за ней из воздуха материализовался сухопарый мужик в мятых джинсах. — Слушаю, Паша. — Это я тебя слушаю. Хоть что-нибудь нарыл? За что я тебе бабки плачу? — Ты, Паша, не психуй. Временные трудности у всех бывают. Будешь орать — легче не станет. Давай лучше слетаем куда-нибудь. Хочешь в Калифорнию, в Гранд-каньон? Развеемся, отдохнём… — Блин, идиоты, одни идиоты кругом! — Каганович схватил со стола бумагу, сунул под нос Сергею. — Вот, читай, что в Америке про меня пишут. Визу ещё не отобрали… сегодня, завтра отберут! — Да ладно, Паш, других мест много. Ты не заводись. — А это почитай! Генеральная прокуратура приглашает. Видите ли, сомневаются в законности регистрации партии. Козлы, мля, сколько денег я им перетаскал, а они сомневаются! — Дай им ещё. — А этому вот тоже дать? Сколько? Почитай, кто побеседовать хочет. Видишь подпись? — олигарх совал под нос охраннику бумагу с гербом. Сергей пожал плечами, показывая, что ничего страшного нет и в этой подписи. Всем можно сунуть, каждому — по рангу. — Ладно, тут я без тебя разберусь. Расскажи, что у нас нового. Диггеры ничего не сообщили? — Нет. Владимир им не звонил, никаких контактов. — А эта шлюха? Не высовывалась? — Сидит в израильском посольстве. Роется в сети. Сайт какой-то открыла. Компьютерщик наш отчёт тебе должен подогнать. — Читал. Фуфло! — олигарх немного успокоился, сел. — Видеть не могу этого Сашу. Что за специалисты — не хватает толку найти человека! Он под носом у нас ходил. Санчос, зараза, компьютерный гений, мать его… Натыкать его в клавиатуру наглой мордой… — Как скажешь. Можно и натыкать. — А что с кировскими? — Троих взяли из той команды, что в Новый год облажалась. Проверили на полиграфе. Ну и так, по-русски… По почкам. Ничего не помнят, как отрезало. — Вот скоты! Вообще, вокруг этого Калинина всё время такое творится… Слушай, а вытащи этих диггеров ещё раз к себе в каземат. Узнай, было ли у того парня, который им деньги выдавал, на пальце кольцо. — Узнавал уже, Паш. Никто кольца у него не видел. Он с 24 по 31 января фактически жил у Поспелова в квартире. Только ночевать уходил. Они разрабатывали операцию. И ни разу Поспелов кольца не видел. И я их осмотрел, когда брал, всех. Неужели бы я кольцо не заметил? — Значит, оно у «Моссада». Тогда совсем ничего не понимаю. Откуда такие глюки взялись? Десять бойцов из Кирова на трёх машинах едут в деревню с простым заданием: найти, связать, доставить. В этой грёбаной деревне они вдруг начинают пить. И ничего потом не помнят — кто там был, куда ушёл… Фантастика! — Ну, Паша, ведь и осьмушки — фантастика. И Менора… — А что в Иордании? — Ищут. Нарыли разной ерунды. Похоже, Яфа нам липу подсунула. — Сучка еврейская! Надо ее из посольства выцепить, потолковать с ней по душам. Как думаешь? Скажи там в приемной секретуткам, пусть запросят переговоры с «Кадимой» по шифрованной связи, часика на три. Надо пообщаться с Рафаэлем. Всё, иди, глаза бы мои на вас не смотрели! — Алло, «Позывные Москвы»? Вас опять беспокоит Владимир Калинин. — Как вы сказали? Калинин!.. Секундочку, дам в прямой эфир. — В прямой эфир? Отлично. Здравствуйте. — Здравствуйте, Владимир! Наши слушатели хотят узнать… — У меня всего несколько секунд. Слушайте внимательно. — Очень внимательно вас слушаем. — Я нахожусь в Казани… — Так, в Казани. Где именно? — Не перебивайте, а то мне придется позвонить на другой FM-канал. Я стою на льду озера Средний Кабан. Примерно на четыреста метров южней железнодорожного моста. Подо мной метр льда, восемь метров воды, полметра ила. Еще ниже — сундуки с золотом. Тут его пять-семь тонн. Надо думать, золото прятали от Ивана Грозного. Чтобы вам было легче искать, я натоптал в снегу площадку. Кладу на неё этот телефон. Не выключаю, так что можете определить его координаты. До новых встреч. — Владимир, не уходите! Где вы? Пожалуйста, отвечайте! Не уходите, Владимир! Наши слушатели хотят узнать… Самолет вырулил на взлётную полосу. Ещё пара минут — и диспетчеры дадут команду, моторы загудят, за иллюминатором промчится назад терминал, и провалится вниз, и всё станет мелким, неважным, уйдет в прошлое. Прощай, Москва! Никакого сожаления. Только досада. Как и в прошлый раз, в конце девяносто третьего, когда Яфа покидала Россию. Она точно так же торопила время: давай же, давай, нечего больше здесь делать… Два месяца. Один проведен в офисе Кагановича, второй — в посольстве, и всё это время под стражей. Фактически в тюрьме. Да и может ли быть иначе в этой стране? Кто же из политиков сказал, что Россия — тюрьма народов? Неважно — кто, но он был прав. Большая, белая, холодная, безучастная тюрьма. Скорей, скорей отсюда! После той памятной пресс-конференции, когда Владимир заявил о себе на весь мир, она убежала от Кагановича. Сделать это было нетрудно: олигарх все силы бросил на перехват диггеров. За Яфой следили, но ей было наплевать на слежку. Она села в такси. Конечно, и машина могла быть подставной, но в ней был только водитель. А справиться с одним можно всегда. Через пять минут такси остановилось около храма Великомученицы Екатерины на Большой Ордынке. Яфа зашла в храм, поставила свечку, мысленно попросив мученицу помочь одному православному. Выйдя из храма, она увидела припаркованный на противоположной стороне улицы «Лексус». Никакой фантазии у этого Кагановича… Одно и то же: огромные чёрные машины, тупые накачанные бойцы без единой извилины в голове. Какой от них толк? Что они могут? Разве что очередь дать из автомата. Но команды стрелять пока не было, и Яфа спокойно прошла оставшиеся до посольства сто метров, помахала ручкой страшной машине и исчезла за проходной. В тот же день она сообщила руководству «Моссада» о координатах, полученных от Владимира, и о том, что ей удалось направить русскую мафию по ложному следу, в Иорданию. «Моссад» бросился на поиски Меноры. Поиски оказались непростыми. Координаты, даже указанные с точностью до угловой секунды, обозначают на земной поверхности не точку, а участок размером с четверть гектара. А если он расположен на крутом склоне горы, то площадь поисков оказывается ещё больше. Хуже того, выяснилось, что градусы и секунды ведут в исторический памятник, охраняемый государством. Здесь, недалеко от турецкого города Кемер, располагались древние захоронения — гробницы, устроенные в скале. В начале нашей эры богачи, которые хотели унести с собой свои богатства, завещали хоронить себя в труднодоступном месте — в склепах, вырубленных на вертикальной каменной стене. Начались переговоры с турецким руководством. Яфа терпеливо ждала целый месяц. Всё это время она вынужденно провела в Интернете, в «Живом журнале». Ей пришла в голову мысль создать сообщество поклонников Владимира Калинина и поднять вокруг него шумиху. Сделать это с поддержкой «Моссада» было нетрудно: достаточно слить в сеть какую-нибудь информацию о таинственном русском кладоискателе, и сенсация обеспечена. Так и поступили. Блоггер с ником «krasa_vica» регулярно публиковал снимки из залива Виго, из Иордании, где вела раскопки группа Кагановича. Всё это мгновенно попадало на первые страницы газет, и за месяц блог набрал приличный рейтинг. Руководство разведки рассчитывало, что огласка секретной информации отвлечет внимание олигарха. А Яфа надеялась, что Владимир заметит и даст о себе знать. Но он не объявлялся. …Самолет все ещё стоял на полосе. Команду на взлёт не давали. Яфа отстегнула ремень, прошла в кабину к пилотам. Штурман обернулся к ней и развёл руками: — Задерживают, Яфа Марковна. Учения у них. — Что за учения? — Как всегда, имитация бурной деятельности. Борьба с терроризмом. Яфа вернулась на своё место. Учения придумали. Рамок у входа понаставили. Впускают в аэропорт по одному. А на улице у дверей — толпа. Подъезжай на ржавых «Жигулях», взрывайся… Положишь человек двести наверняка. Но им, русским, наплевать на людей. Люди тут никогда не были ценностью. Бабы нарожают новых. От здания терминала к взлётной полосе двинулся автобус. Он ехал слишком быстро, и Яфа почувствовала неладное. Автобус вырулил на взлётку, остановился, перегородив дорогу самолёту. Из него высыпали десантники в чёрных масках, с автоматами. Штурман с круглыми от удивления глазами вышел в салон: — Яфа Марковна, они отменяют рейс. Требуют заглушить моторы и открыть двери. — Погоди, не отвечай. Запросим консульство. Но мобильной связи не было: на экране телефона красовалась надпись «ограниченный сервис». Всё понятно — глушат. — Вы можете связаться с кем-то, кроме диспетчеров, по рации? — Сейчас попробуем. Штурман исчез в кабине. Яфа высыпала содержимое своей сумки на соседнее сиденье. Нетбук — в нем ничего особенного нет. Телефоны. Из них нужно вынуть сим-карты. Так, флешка. На ней пароли и адреса. Надо каким-то образом уничтожить и её. Вернулся штурман: — Ни с кем не можем связаться, кроме местных диспетчеров. Поговорите с ними, пожалуйста. Яфа покачала головой: — Нет, не нужно с ними говорить. Тяните время, сколько сможете. Она сняла со стены огнетушитель, положила флешку на ручку кресла и несколько раз сильно ударила по ней металлическим ободком. Потом таким же образом раскрошила две своих симки. Осколки погубленной электроники рассыпала под ковром в проходе между креслами. Села на своё место и постаралась успокоиться. Вспомнила, как учил её тренер по художественной гимнастике: никогда не выходи к снаряду просто так. Останови дыхание, забудь про оценки. Представь движение, которое тебе предстоит сделать. Ты бежишь, отталкиваешься, взлетаешь, переворот, пируэт, тебе легко и радостно… Прошло пять длинных, мучительных минут. И вдруг десантники, окружившие самолёт, обменялись какими-то жестами и медленно двинулись к своему автобусу. Несколько раз они останавливались, оглядывались, но старший повторял команду на отход. Автобус развернулся и двинулся к терминалу. Штурман снова выглянул из кабины: — Дали разрешение на взлёт, Яфа Марковна! Пристегнитесь. За окном побежал назад серый бетон взлётки. Москва провалилась вниз и превратилась в квадратики домов, чёрточки трасс, растаяла сзади в облачной суматохе. Впереди — только солнце, небо, свобода! Впереди Менора. Она обязательно будет найдена. Не к этому ли шла ты всю свою жизнь, спортсменка, разведчица, красавица? Яфа представила Россию, огромную, мёрзлую страну. Представила, что где-то там, далеко, то ли в Казани, то ли в Можайске, на заснеженной трассе стоит Владимир и, прикрывая глаза от солнца, смотрит вслед самолёту. Провожает. Или прощается. Махнёт ли он рукой? Нет, пожалуй, не махнёт. Отвернётся и пойдёт дальше. К другим женщинам, к новым приключениям. Прочь. И Яфа вдруг отчётливо поняла, что Менора ей совершенно не нужна. Владимир понимал, что делает глупость. Ни в Москву, ни в Питер ему нельзя было являться ни в коем случае. В столицах о нём только и говорят. И на каждом шагу висят плакаты с его фотороботом. Пусть на них он без бороды и усов, но узнать всё равно можно. Вся остальная Россия чуть более безопасна. Там больше думают о квартплате, чем о кладах. Но сколько можно прятаться? Сколько можно слушать стук колёс, пить дрянной чай с рафинадом и смотреть на белую муть за окном? Хватит! Будь что будет, а в Питере нужно побывать обязательно. Везде был, тонул в Атлантическом океане, загорал в Израиле, боролся со штормом у берегов Африки… А вот в городе на Неве не был ни разу. Кладоискатель приехал в Санкт-Петербург утром 4 марта, бросил свой рюкзак в камеру хранения и пошёл пешком по Невскому. Город уже вылезал из-под толстых сугробов, оттаивал, оживал. Молодежь щеголяла без шапок. Еще совсем чуть-чуть, и будет солнце, капель, ручьи, прилетят птицы, полезет со всех сторон зелень, небо нальётся густой синевой, загремит, загрохочет, хлынет на ожившую землю. Хотелось дотянуть до лета на свободе. Ни с какой целью, просто так. Дожить до вольного русского лета. Постоять под тёплым дождём… Владимир купил себе в Гостином дворе очередной телефон. Шёл и разглядывал особняки на Невском, пытаясь увидеть содержимое подвалов и чердаков. Это стало игрой: искать, удивлять, доказывать, что ты можешь. Но сегодня получалось плохо — мешала беспокойная уличная толпа. А ещё как-то незаметно потерялась конечная цель. И вдруг он заметил что-то необычное. Не успел понять, что именно, лишь насторожился. Остановился. Вернулся глазами к тому месту, где померещилось. Ничего. Набережная, столб… Люди толпятся… А на столбе… Да! Вот оно! На столбе объявление: «Услуги переводчика, любые языки, технические и художественные тексты, качественно, дорого». Именно это ему и нужно. Он набрал номер, указанный в объявлении. — Слушаю вас. — Я по объявлению. Вы переводчик? — Нет, я диспетчер фирмы. У вас заказ? — Можно ли перевести с древнегреческого? — Каков объём? — Один лист с двух сторон. — Мм… это редкий язык. Переводчик такой есть, но будет недёшево. — Пусть будет недёшево. Где вас найти? — Меня вам искать не надо. Вам нужен Шаповалов, Фёдор Алексеевич. — Кто это? — Это наш работник. Профессор, специалист по античной Греции. Он может встретиться с вами в «Литературном кафе» на Невском. — Подойдет. Время? — Там сейчас выставка, он на месте. Подходите. Как вас узнать? — Высокий, бородатый. Не спутаешь. — Очень хорошо. Вас встретят. Владимир без труда нашёл знаменитое кафе. Заказал кофе и круассан, сел за столик и стал ждать. Глупо, конечно, вышло с Питером. Уехать бы на Урал, в глушь, в Магадан какой-нибудь… Затеряться… Дать улечься всей этой шумихе, которая поднялась вокруг него, вокруг кладов, вокруг этого кровавого золота! Но можно ли уйти от судьбы? Разве его отпустят теперь? Разве забудут? Нет. Теперь уже точно не придётся ему пожить простой человеческой жизнью, без погони, без алчных глаз, без этой проклятой славы. Теперь дотянуть бы до лета, до тёплого дождя… — Знаете, молодой человек, ваша борода великолепна. Около столика стоял хорошо одетый пожилой господин. Высокий лоб, седые бакенбарды, очки в тонкой изящной оправе. «Наверняка профессор», — подумал Владимир. Встал, протянул руку. Пригласил сесть. — Благодарю вас… простите? — Владимир. — А по батюшке? — Владимир Иванович. — Удивительное сочетание. А меня все называют Фёдором Алексеевичем. Будем знакомы. — Очень приятно. — Итак, вы хотите перевести с древнегреческого? — Да. Вот это. Владимир вынул бумажник, достал из внутреннего отделения сложенный вчетверо листок в целлофановом пакете. «Профессор» разглядывал его ровно одну секунду и тут же поднял глаза на Владимира: — Это же Анахарсис. Откуда? — Какая вам разница? — Простите, молодой человек. Невольно вырвалось. Конечно, мне всё равно, откуда у вас листок из книги, которая всегда считалась потерянной и месяц назад была найдена в Москве, а теперь продаётся с аукциона. Но это не древнегреческий. — Как? Ведь Анахарсис был греком? — Анахарсис был скифом, кочевником. Пришёл в Грецию с севера, может быть, с Поволжья, Урала или из казахских степей. Владимир Иванович, я занимаюсь античными текстами сорок лет. Немного разбираюсь, что к чему. Это не древнегреческий. Это санскрит, записанный греческими буквами. Между прочим, язык очень близок к нашим северным диалектам. Корни слов одни и те же. — Вы можете это перевести? — Скорее да, чем нет. Попробую… Будет стоить вот столько. Профессор написал на салфетке сумму. — Хорошо, — сказал Владимир. — Вот деньги. Только листок я оставить вам не могу. — Это и не нужно. Позволите? — Фёдор Алексеевич достал из внутреннего кармана пиджака фотоаппарат. — Конечно. — Владимир расправил листок на столе и отвернулся к окну. Несколько раз сверкнула вспышка. — Завтра получите перевод. В это же время. — Было приятно пообщаться. — Простите, Владимир Иванович, позвольте спросить. Вы просто так заказали кофе и круассан? Или нарочно? — Просто так. А что тут такого? — Видите ли, 27 января 1837 года, утром, в это кафе пришел Александр Сергеевич Пушкин и сделал точно такой же заказ. А потом поехал на дуэль. — На дуэль, говорите? Посмотрим… Владимир пошёл по Невскому дальше. Вышел на Дворцовую площадь, полюбовался на Зимний дворец, прошёл мимо мраморных атлантов, застывших у входа в Эрмитаж. Вышел к Неве. Подставил лицо ветру, почти весеннему уже. Был полдень, редкий для Питера ясный мартовский полдень. Солнце весьма ощутимо пригревало и слепило глаза. Может быть, поэтому Владимир не заметил, как сзади на дороге остановились две машины с наглухо тонированными стёклами. Из них выскочили люди в касках и бронежилетах и бросились к нему. — Что значит — не можешь? Ты шутишь? — Каганович бегал по кабинету с телефонной трубкой, прижатой плечом к уху, вне себя от ярости. Он хватал всё, что попадалось под руку, и расшвыривал в разные стороны. — Да мне плевать, кто там тебе приказ отдал. Плевать! Кто? Ну и что? А деньги тебе кто платит? Он тебе деньги платит, или я? Да я не горячусь. Я своё хочу получить, понимаешь, своё, то, за что заплатил. А ты мне тут сказки рассказываешь. От кого приказ? Прямо сам и распорядился? Что? Так… Ладно. Нет, я тебя сливать не буду. Ты ко мне ещё приползёшь на брюхе. Какого чёрта?… Это совсем уж глупость. Что вы с ним делать будете? Вы же не можете ни хрена. Вы сами будете просить, чтобы я им занялся. Сами… Вот он и попросит. Всё, отбой! Олигарх бросил телефон на стол, длинно выругался и нажал кнопку селектора: — Кристина, собери мне партийных кураторов по регионам. Быстро, пять минут даю. И финансистов позови. И завотделом аналитики. Что ещё? Какое на хрен что-где-когда? Мне плевать, во что он там играет и где снимается. Через пять минут у меня. Если его не будет, отдам безопасникам на съедение. Всё! Дела шли плохо, гораздо хуже, чем можно было себе представить. Только что появившаяся партия сразу стала неуправляемой. Все требовали денег и ничего не делали. Каганович планировал за полгода прибрать к рукам руководство силовых структур во всех регионах. Исполнительная власть его мало интересовала, как и прочая «лирика»: депутаты, общественность, пресса. Власть у того, у кого в руках оружие, а остальное неважно. Почти два миллиона человек, вступивших в РПЗС, должны были постепенно смениться на людей в форме. Но процесс вышел из-под контроля. Пресса утратила интерес к Кагановичу и его политическим играм. Теперь у всех на уме только Владимир и его клады, эти несчастные золотые побрякушки, которые всё равно разворуют. Проекты по спасению России стали никому не нужны. Страна сошла с ума! Ей предлагают заняться делом, обновить внутреннюю и внешнюю политику, войти в европейское сообщество, и не просителем войти, а хозяином. А она обсуждает клады. Да и в остальном мире творится что-то невероятное: в Америке волнения, в Африке революции, в Индии мутит воду Антивладимир с новой религией. И этому психу тоже кто-то верит! Олигарху казалось, что он играет в шахматы с чемпионом мира. Противник делает с ним что захочет. Бьёт слева и справа. Отбирает фигуры, загоняет в угол. Как это у него получается? Ведь Владимир Калинин — не чемпион и даже не мастер, обычный лох, каких миллионы. Он не боец и не стратег, он просто плывёт по течению. У него нет хватки. Он не слишком умён. Середнячок. Увидел клад — позвонил на радио. Что это, поступок? Нет, это обычная глупость. Почему же шаг за шагом он обыгрывает? Почему он так неуловим? Кто стоит за ним, что за сила?… Какая бы она ни была, эта сила, у Павла Кагановича есть в запасе одна фигура, которая может ходить как угодно и съесть всё что угодно. Деньги. Посмотрим, можно ли выиграть у миллиардов! Замигал огонёк селектора. — Павел Алексеевич, все собрались. Можно входить? — Да, пусть заходят. Появились чиновники. Отвратительный народ. Каганович лично отбирал сотрудников центрального аппарата партии, причём лучших из лучших. Предложил им райские условия. Астрономические суммы за использование их мозгов. И что толку? Едва успев устроиться, они тут же превратились в обычный офисный планктон, в паразитов, делающих вид, что чем-то заняты. Угодливо улыбаются. Кивают. Ловят каждое его слово и превращают в кучу серьёзных бумаг. Вон они, эти отчёты, на столе лежат. Социологические исследования, результаты работы фокус-групп, маркетинговые расчёты, брендбуки, аналитические записки. Контора проклятая! Хоть бы какой толк был от этой макулатуры! — Господа, у нас начинается новый этап. Мы, помнится, обещали платить всем за работу. Отчёты начали поступать уже в январе. Теперь мы должны расплатиться. Попрошу, ваши мнения. — Да, обстановка в региональных отделениях не очень хорошая. Люди не верят. — Резонно, какие-то средства нужно выдать. — Думаю, целесообразно профинансировать некоторые проекты. — Предлагаю организовать акцию против повышения тарифов. Это привлечёт добровольцев и позволит не расходовать средства зря. — Мы аппарату на местах ещё ни копейки не дали. Они саботировать и начинают. Нужно порешать с январской зарплатой. Чиновники поняли настроение шефа, разобрали его предложение по кирпичикам и подсовывали теперь эти кирпичики назад. Ничтожные люди. Балласт. — Спасибо, я понял. Попрошу финансовый отдел уточнить, каковы наши невыполненные обязательства на данный момент. — Павел Алексеевич, точная цифра будет готова через пару часов. Если позволите, сейчас округлённо. — Позволяю. — Мы получили за январь и февраль четырнадцать тысяч отчётов о выполненных партийных поручениях из восьмидесяти одного региона. Мы должны закрыть зарплату наёмным работникам на местах хотя бы за январь. И должны профинансировать гранты и бизнес-планы, те, что утверждены на политсовете. — Давайте начнём с зарплаты. — Тут есть точная цифра. Вот справка. Финансист передал олигарху листок. — Смотрите, за январь не так и много, вот бы пока это… — Нет, я хочу полностью погасить все долги. И аванс за март включите. — Это хороший подарок к Восьмому марта. — Финансист угодливо хихикнул. — А по остальным позициям? — И по всем остальным позициям. Проплатить всё. Немедленно! Вы можете назвать порядок суммы? — Это, значит, за поручения… Один миллион восемьсот умножаем… Гранты… Тут поменьше. Четыреста пятьдесят умножить… — финансист щёлкал клавишами калькулятора и вжимался в стул, делаясь всё меньше и меньше. — Боюсь, что почти десять миллиардов долларов, Павел Алексеевич. — А вы не бойтесь. Вы платите. В кабинете повисла неловкая тишина, как будто кто-то сказал непристойность или вытворил что-то невероятное, невозможное для разумного человека. Офисный планктон сидел, опустив глаза. «Суки, — думал Каганович. — Сидят, хвосты поджали. Каждая сука в уме считает, как красиво можно жить на эти деньги. Каждая сука думает, как бы отщипнуть от пирога». — Спасибо, господа, за работу. Прошу немедленно уточнить все цифры и немедленно начать перевод средств на счета региональных отделений. Я договорюсь с банками, чтобы вопросов по наличке не было. А вам поручаю проконтролировать, чтобы деньги дошли до каждого члена партии. Ещё раз спасибо, все свободны. Мейр Гамер получил очередное донесение. «Русского Владимира» задержали в Санкт-Петербурге. Удивительно, как долго ему удавалось скрываться! Сто дней он водил за нос все разведки мира и при этом ещё обнаружил совершенно уникальные клады. Способности у него поразительные! И вот Калинин в руках у ФСБ. Хорошо это или плохо? В возможности российских спецслужб Мейр Гамер не верил. Прошли времена КГБ, все крепкие профессионалы убежали за границу, умерли или подписались защищать кагановичей. В руководстве русской разведки не осталось никого, кто мог бы серьёзно включиться в игру. Что они хотят узнать от Владимира? Подробности поисков в Испании? Зачем им это?… А что они могут потребовать от него? Найти очередные побрякушки? Коллективной воли у русских всё равно нет. Они не смогут поставить масштабную задачу и добиваться её выполнения. Они просто ходят на службу, получают противоречивые и бесполезные указания руководства, лавируют… Весь смысл их деятельности — сожрать начальника и занять его место. И не дать сожрать себя. «Русский Владимир» может быть использован ими только для этого. Для очередных звёздочек на погоны. Получат звёздочки и продадут с удовольствием любого кладоискателя. Не было ещё такой вещи, которую бы они не хотели продать. Кто будет покупателем? Вероятно, мы, через посредников. Возможно, американцы. Остальные разведки — вряд ли, бюджет не позволит. И, само собой, Каганович. Выиграет тендер, вероятнее всего, он. Он не первый год обхаживает русских силовиков, там почти всё куплено им. Даже приказ Кремля не поможет. Над этими приказами смеётся весь мир. Значит, нужно убрать с дороги Кагановича. Давно пора. Главная наша ошибка в том, что мы недооценили эту обезьяну с гранатой. Если бы вернуть октябрь! Прихлопнуть его прямо там, в заливе Виго! Но тогда мы упустили момент. Теперь нужно готовить аналогичную операцию. Время для этого есть. Русские неповоротливы. Они будут вести допросы, проводить следственные эксперименты, напишут гору бумаг, создадут комиссии и рабочие группы, вытрясут из Кремля бюджет на расследование. Растащат деньги, потом начнут передавать Владимира по инстанциям, чтобы снять с себя ответственность. Может вмешаться частник. Кто-нибудь из генералитета станет искать клады лично для себя. И его сожрут тоже… Это займет месяца три-четыре. Могут ли они ликвидировать Владимира? Маловероятно. Значит, мы на время сняли эту фигуру с доски и положили на хранение в надёжное место. Самое надёжное! Сажать под замок русские умеют лучше всех. Отлично! Пусть хранят и никого не подпускают близко. А мы тем временем подготовимся и нанесём удар по Кагановичу. Это удобнее всего сделать сейчас, когда он сам устроил смуту в своей стране. — Ещё раз повторяю вопрос. Вы знакомы с этим человеком? Следователь положил перед Владимиром фотографию. Или это не следователь? Кто его разберёт… Без формы, без погон… Глаза озабоченные. Подглазины вон какие. Лысый почти, хотя не старый. Сколько ему? Сорок пять? Сорок семь? Почему он протокол не ведёт? Как они надоели, эти допросы! Каждый день одно и то же. Дурацкие вопросы, угрозы, наезды, причём не по делу. Эти ребята просто не в теме… — А я ещё раз повторяю: мне полагается адвокат. Без адвоката я не буду с вами разговаривать. — Посмотрите на снимок. На фотографии был тот самый профессор из Питера. Вопросы крутились вокруг него и вокруг страницы из книги Анахарсиса, которую нашли при аресте. Владимир уже отвечал на них: да, знаю, да, украл, да, вырвал. Сажайте. Расстреляйте. Мне всё равно. Но следователям было нужно что-то другое. Похоже, что им приказано допрашивать, а зачем, в чём состав преступления, что нужно узнать — ещё не придумали. Сто раз мусолят одно и то же, тянут нервы. — Не хочу я смотреть на этот снимок. — Вы уже показали на предыдущих допросах, что знаете этого человека. У нас есть видеозапись этих показаний. Зачем вы упорствуете? В ваших интересах сотрудничать со следствием. — Сотрудничать? Хорошо, давайте сотрудничать. Что вам нужно, объясните. — Посмотрите на снимок. — Пожалуйста. Посмотрел. — Вы знакомы с этим человеком? — Я уже отвечал, и у вас есть видеозапись. Зачем же вы ещё раз спрашиваете? — Здесь вопросы задаём мы. А вы должны отвечать. Не ухудшайте своего положения, отвечайте. — А мне нравится ухудшать своё положение. Наказывайте. Предъявляйте мне всё что хотите. — Вы и так серьёзно вляпались. Речь идет о государственной безопасности. — Речь вообще ни о чём не идёт! Вы спрашиваете какую-то ерунду. — Здесь мы решаем, о чём спрашивать. Значит, вы подтверждаете своё знакомство с этим человеком? — Да. — Знаете его имя? — Да. — В каких отношениях вы с ним находились? — Это мой папа. — Не притворяйтесь сумасшедшим. От вас требуются простые ответы по существу дела. Интересно, кто он, этот следователь? Фээсбешник? Прокурор? Не мент же рядовой. Какое у него звание? Капитан? Майор? Вряд ли выше. Было бы выше — сидел бы в кабинете и отдавал команды: «Допрашивайте!» «А что мы должны у него узнать?» «Давайте без лишних вопросов, капитан. Идите и допрашивайте». — Давайте, я найду для вас клад. Хотите? — Прекратите этот балаган. — С удовольствием. Молчу. — Отвечайте по существу… Владимира возили с места на место. Многоликое государство никак не могло решить, каким из своих лиц повернуться к нему. Его возили и менты, и военные, и немногословные ребята в гражданском, и серьезные хмурые мужики в прокурорской форме. Передавали из рук в руки, запирали в очередной камере, а назавтра снова куда-то тащили, кому-то передавали, везли, вели, запирали. Один раз машина с кладоискателем четыре часа простояла на перекрёстке: не знали, куда повернуть. Из рации доносились команды «налево», а из мобильного телефона — «направо». Пожалуй, можно было и убежать в такой неразберихе, но Владимир пока не думал о побеге. Что толку? У них есть фотография и отпечатки пальцев. Долго ли пробегаешь? И к кому потом попадёшь? Потом вдруг переезды прекратились. Кладоискатель оказался в полицейском ведомстве и целую неделю просидел в камере один. Он уже стал жалеть, что не вызывают «отвечать по существу». Одиночество, такое приятное поначалу, стало угнетать. Даже постоянная спутница снов — химера — и та оставила его, забыла, не хотела помочь. Он пытался ни о чем не думать и отсыпаться. Но получалось плохо. «Хоть бы подсадили кого-нибудь, — думал Владимир, — уголовника, провокатора, всё равно кого, лишь бы не торчать в этом каменном мешке одному». Помещение и в самом деле напоминало каменный мешок. Унылая квадратная камера, бетонные стены. Двухъярусная кровать, стол и лавка, намертво прикрученные к стене. Противный люминесцентный свет. Цокольный этаж небольшого здания, видимо, где-то за городом. Несколько камер, коридор, лестницы. На верхних этажах немноголюдно. Приходят люди, сидят за столами, перебирают бумаги. Пост охраны около дверей. Дежурят двое, с оружием. Под землей и внутри стен можно разглядеть кабели, трубы, вентиляционные полости. Решётки, сигнализация, противопожарные датчики. А вокруг здания, на пределе зрения, бетонный забор. Кто-то ответил на его молитвы — бог ли, химера ли, но компаньона ему и в самом деле прислали. Владимир услышал шаги в коридоре — не одного охранника, обычно приносившего еду, а сразу нескольких человек. Решил было, что предстоит прогулка или поездка, но это всего лишь привели пожилого, хорошо одетого господина с холёным лицом, того самого профессора из «Литературного кафе». — Здравствуйте, — сказал профессор. — Привет. Надо же. Такой приличный на вид человек. Исследователь античных текстов. С хорошими манерами, благородной осанкой. Наверняка знает несколько языков. Хорошо зарабатывает. Зачем ему наниматься провокатором в ФСБ?… Владимир забрался на верхний лежак и отвернулся к стене. Разговаривать с человеком, из-за которого потерял свободу, совсем не хотелось. Профессор же постоял несколько минут около двери, оглядывая камеру, потом сел на лавку, прислонился к стене и застыл, неловко, с прямой спиной, как будто готовясь вскочить в любую секунду. Замер, уставившись в никуда. Примерно час длилась тягостная пауза. Что-то было в этом человеке такое неестественное, сломленное, потерянное, так униженно он сидел и молчал, что Владимир не выдержал. Спрыгнул с кровати, подошёл к профессору: — Фёдор Алексеевич? Правильно? — Да. — У меня к вам вопросик, Фёдор Алексеевич. Скажите, зачем вы это сделали? — Вы про что? — Зачем вы меня сдали? Профессор долго молчал, разглядывая казённую серую стену. Потом посмотрел на Владимира — внимательно и строго, как смотрят на учеников. — Не знаю, сможем ли мы понять друг друга. — И я не уверен. Но делать тут всё равно больше нечего. — Это точно. Вы, Владимир Иванович, кажется, неглупый человек. Могу даже допустить, что вам не чужды некоторые моральные принципы. — Ого! Чья бы корова мычала про принципы. — Настроены вы агрессивно. Это плохо. Значит, лучше отложить наш разговор. — Нет, Фёдор Алексеевич, я не агрессивен. Всего лишь не хочу демагогии. — Принимается. Значит, вы способны выслушать моё мнение о себе? Драться не будете? Видите ли, я пожилой человек. Исход нашей драки понятен и неинтересен. «Вот так дела! — подумал Владимир. — Да он же боится! Потому и сидит так странно, и пытается мне зубы заговаривать. Ему, скорее всего, наговорили что-то про меня». — Сколько вам лет? — Мне семьдесят три. Старичок, да. В этом возрасте, знаете ли, думаешь уже не о земном, а о вечности. — И что вы думаете о вечности? — Владимир Иванович, вы с этой бородой удивительно напоминаете русских народовольцев. То ли Кибальчича, то ли Желябова. Вы ведь для конспирации бороду отпустили? — Пожалуй, да. — Бесполезно. Я вас узнал в первую же секунду. Что-то есть такое в вас… демоническое. — Вот уж никогда не думал. — Вы, похоже, воспринимаете себя как самого обычного человека. — Конечно. А как же мне себя воспринимать? — Кажется, весь смысл жизни для вас свёлся к свободе? Убежать ото всех. Во что бы то ни стало. — А вам не жаль свою свободу? Вы сдали меня, и вот результат. Вы тоже за решёткой. Нравится вам тут? — Я пришёл сюда сознательно. — Вот как? Пришли и попросили посадить? — Да. Пришёл и попросил. — А они вам никакого задания не дали? Например, что-то у меня узнать? Заставить меня в чём-то сознаться? Спровоцировать? — Дали, конечно. Я не скрываю. Просят помочь разобраться… Они не знают, что с вами делать. Вы слишком сложны для их понимания. Но у меня лично совершенно другие цели. — Какие же, Фёдор Алексеевич? В карты, что ли, со мной поиграть захотелось? — Нет. Я вам обещал перевод. И я его сделал. — Да, Владимир, вы совсем выпали из жизни. Газеты и телевидение, конечно, вредны, но не в абсолюте, а лишь в больших дозах. А у вас обратный случай. Вы и в самом деле не понимаете, почему меня согласились посадить к вам в камеру? — Совершенно ничего не понимаю. — Мне категорически запретили вам рассказывать о событиях в мире… Как вы думаете, нас записывают? — Конечно. Вон там, над дверью, металлическая решётка, за ней микрофон и камера. — Вы так легко видите сквозь металл? — Да. Если бы я ещё так же умел видеть, что у человека на уме… — Знаете, мне наплевать на ФСБ. Я шёл именно к вам. Думаю, что обязан рассказать вам всё, что знаю. — Как хотите. Я не настаиваю. — Начнём с того, что найден очень ценный клад. Эта вещь… она скорее историческую ценность имеет, хотя и сделана из золота. — Менора? Её всё же нашли? — Да, несколько дней назад. Весь мир только это и обсуждает. — И кто же нашёл? — Владимир Иванович Калинин, — медленно и раздельно произнёс профессор. — Да ладно вам, Фёдор Алексеевич. Бросьте вы это. Я с четвертого марта под стражей, как вы помните. — И всё же вы знаете про Менору. Знаете, где её нашли? — Знаю. Широта 36-56-11, долгота 30-49-25… Но меня там не было. Расскажите подробности, пожалуйста. — 13 марта Израиль сделал заявление о находке. В заявлении прямо говорится, что координаты им предоставили вы и вы же руководили поисками. В интернете множество фотографий. Очень похожий на вас человек, разве что без бороды. Фото самой Меноры… Уникальная, доложу вам, вещь… — Значит, это Яфа. Молодец. Как она здорово придумала! — Да, здесь все переполошились. Они не знают наверняка, настоящий Владимир у них в руках или подставной. — А вы как думаете? — Я уверен, что настоящий. — Я её искал, эту Менору. Вернее, меня заставляли. Трудно объяснить. Там была девушка… И вот… Не знаю я, как рассказать. — А вы попробуйте всё по порядку. — Да я бы рассказал… Только зачем? Никто не интересуется моей биографией. Всем подавай золото! Вот вы, Фёдор Алексеевич, вы зачем сдали меня? Ведь это вы позвонили в ФСБ, как только я вышел из кафе? — Да, я. Поверьте, я это сделал не по низости. Я старый человек. Мне немного осталось жить. Я просто должен был вас остановить. — Зачем? Я же ничего плохого не делаю. — Вы плохого не делаете?! Да вы… Вы страшное делаете. Вы раскопали самого дьявола! Знаете ли вы, что творится в мире? — Нет… А что там такого особенного? — Много, очень много всего. Правда, меня строго предупредили, что вам ничего рассказывать нельзя. — Даже так? — Да, так. Следом за вами объявился еще один кладоискатель, Джулиан Ассанж. Только он не золотишко копает, а информацию. Он раскопал информацию о богатстве некоторых национальных лидеров. Чем это кончилось? Революции в Тунисе, Ливии, Йемене, Египте. На очереди Турция, Северная Корея, Пакистан. Следом за ним появился Антивладимир… — Ничего себе… — Он заявил, что нашёл все клады земли. И что будет постепенно отдавать их людям. Каждую вашу находку он приписывает себе. Он создаёт новую религию. — Вы серьёзно? Или это слухи? — Слушайте, молодой человек, слушайте. Этот Антивладимир — русский. Он уже несколько лет странствует, был в Тибете, в Индии, в Таиланде. Везде пытался найти сторонников. У него ничего не получалось, пока не появились ваши клады. Теперь за ним идут сотни тысяч людей… Даже, пожалуй, миллионы… Индия всегда была сонной и спокойной. А тут встала на дыбы. И Пакистан вслед за ней. — Да ну, всё это чепуха. Ходит, болтает, ну и что? Мало ли разных сектантов? — Он объявил войну исламу! Понимаете, что это такое? И его поддерживают. Самое страшное, что это не конфликт нескольких тысяч фанатиков. Это конфликт двух современных государств. Ядерных государств, Владимир Иванович. И каждый новый клад, который вы находите, — это ещё сотня тысяч людей, втянутых в конфликт. — Не может быть! — Да, лучше бы всё это было газетной «уткой». Но увы… Мир на пороге новой большой войны. — Ужасно… — Я вам далеко не всё ещё рассказал. В Америке волнения. В штате Висконсин экстремисты захватили власть. В Японии страшное землетрясение. А Менора? Вы думаете, она принесет кому-то счастье? Нет, молодой человек. Из-за неё прольётся море крови. Экстремисты на Ближнем Востоке только этого и ждали. Там всё пойдет по индийскому сценарию! И у нас, в России, смута… Вот-вот начнётся парад суверенитетов. Сибирь, Урал, Дальний Восток, Кубань, Кавказ — все готовятся к распаду. Войска приведены в готовность. Со дня на день начнётся новая гражданская. — Не могу поверить, что это из-за меня. — Конечно из-за вас! Вольно или невольно, но вы собственными руками вытащили из-под земли страшного демона! Вы не просто клады ищете, вы предложили людям соблазн, величайший соблазн за всю историю человечества. Знаете, Мефистофель по сравнению с вами — просто шут. Владимир никак не мог уложить всё услышанное в голове. Пожалуй, это разводка, провокация. Но зачем она нужна? Чего от него хотят? Допустим, он поверит — мир на пороге войны, смута, резня, захват власти… Но что он должен сделать? Стать мечом? Или щитом? Чьим? Во имя чего? Нет, не вяжется. Не похоже это всё на провокацию. Может, он безумец, этот старик? Бредит по собственной инициативе? Зачем его тогда сюда посадили? Владимир закрыл глаза, и привычно сработало зрение: в голове вспыхнула схема этажей, коридоров, лестниц. Вот и охрана… Кажется, у них там движение — несколько человек собрались в одном помещении. Ещё подходят. Они явно взволнованы, перемещаются резко и хаотично. Похоже, получили какую-то команду. Точно, идут сюда. — Фёдор Алексеевич, перевод! — Что? — Скорее, у нас минута всего! Что вы перевели, говорите! — А, вы про тот листок. Как бы объяснить… — Быстрее, сюда уже бегут! — Анахарсис там рассказывает о некоем кольце. Это кольцо подарил ему последний странник из Гипербореи. Северная страна… Примерно наши места… Он был огромного роста, почти трёхметровый. И знал множество секретов. Кольцо хранилось у гипербореев с глубокой древности, им его передали люди ещё одной исчезнувшей расы. На кольце… В коридоре застучали шаги. — Быстрее же, прошу вас! — Да неважно всё это, Владимир. Это всё литература. — Какие секреты он знал, Фёдор Алексеевич, ну же! — Неважно. Вы не то ищете. Нельзя искать сокровища. Нельзя искушать. Не сокровища нужны людям, а ответы на вопросы! — Какие вопросы? В камеру вошли несколько человек. Взяли старика под руки и потащили к выходу. — Какие вопросы, Фёдор Алексеевич? — Главные, Владимир. Кто мы. Откуда мы. Зачем мы! Один из вошедших ударил старика в живот. Профессор согнулся, закашлялся, стал задыхаться. Вот ведь козлы, подумал Владимир, бросившись вперёд. Но ударить никого не успел — в глазах вспыхнули разноцветные искры, и всё потухло. Владимир очнулся в машине. Он лежал на сиденьях микроавтобуса в наручниках. Напротив сидели трое, внушительных габаритов, с каменными лицами. Заметив, что пленник поднял голову, они оживились. — Очухался. — А что с ним сделается? — Сейчас мы его подвинем. Разлёгся, мля! Один из амбалов схватил Владимира за шиворот и рывком усадил. Сам сел рядом — ему было тесно между двумя плечистыми коллегами. — Сиди тихо. Будешь дёргаться — вот… Больно будет. — Он показал кладоискателю электрошокер. Дёргаться не хотелось. И без того дышать было трудно: видимо, после удара в челюсть несколько раз пнули по рёбрам. Владимир закрыл глаза и постарался ни о чём не думать. Ехали часа три-четыре, очень быстро, без остановок, без разговоров. Когда за окном мелькнул указатель «Тверь», стало ясно, что везут в Москву. Но до столицы не доехали: где-то между Клином и Москвой микроавтобус свернул с трассы, начал петлять в перелесках, миновал несколько постов со шлагбаумами, и остановился в сосновом бору у высокого глухого забора. Подошёл военный в камуфляже, но документы проверять не стал, поглядел на водителя и тут же махнул рукой — проезжайте. Владимира весьма грубо вытолкали из машины и повели внутрь здания, так быстро, что он не успел ничего разглядеть снаружи. Понял только, что предстоит встреча с высоким руководством — то ли военным, то ли политическим. Его привели в какую-то подсобку, сняли наручники и разрешили, наконец, сходить в туалет. Стало легче. Едва отдышавшись, Владимир начал оглядываться, просматривать этажи, лестничные марши, вентиляционные каналы. Но дом был таким огромным, что зрения не хватало. Охраны и прислуги очень много. Убежать вряд ли получится. Значит, надо вести переговоры и ждать. В очередной раз… Кладоискателя повели наверх. Там царили кричащая роскошь и безвкусица: мрамор, ковры, лепнина, канделябры. Картины облепили стены. Диваны с гнутыми позолоченными ножками. Двери с витражами. Огромные плазменные панели, кондиционеры… Всего много, навалом, натаскано, как в дупле у чокнутой белки. Ни жить, ни дышать негде. Дупло растянулось метров на сто, и завершалось огромным залом размером с баскетбольную площадку. Над ним возвышался стеклянный купол, а снизу зеленело сукно огромного стола для заседаний. Мечта бюрократа. Стол-материк. Владимира поставили в одном конце стола, а напротив он разглядел пожилого человека с одутловатым лицом. Мешочки под глазами, мешочки щёк, глубокие борозды вокруг рта, ямка на подбородке, складки на короткой толстой шее. Это лицо тоже напоминало некий склад, сотни кулёчков и пакетиков, запасов на чёрный день. Человек был упакован в шикарный парчовый халат, из-под которого выглядывала белая сорочка с воротником стоечкой и тонкой вышивкой. Он старательно чистил ногти, отгибая мизинец кверху, орудуя то пилочкой, то щёточкой, то крохотными щипчиками. Минуты через две, бросив на Владимира несколько косых взглядов, человек наконец заговорил: — Да вы присаживайтесь. Благодетель, твою мать. Разрешил! Владимир обогнул зелёный материк и сел поближе к собеседнику. Вероятно, предстоит долгий, нудный разговор. Заставят что-нибудь искать… надо же дупло заполнять. Человек положил щипчики, протянул руку к краю стола, взял пульт, нажал кнопку. Что-то странное было в его движениях, какая-то излишняя манерность, показушность. «Да он, кажется, голубой», — догадался Владимир и начал просматривать содержимое стола, сейфа, встроенного в стену и закрытого драпировкой, а заодно — и служебных помещений вокруг зала. На экране телевизора тем временем замелькали кадры новостей. Радостные лица, национальные костюмы, пейсы, скрипки и барабаны — Тель-Авив празднует. Репортёр задаёт вопросы высокому мужчине, похожему на киноактёра. «Да ведь это я! Кто придумал эту инсценировку? Может, Яфа пытается меня выручить? Только зачем?» — У меня есть сведения, что Калинин сейчас в Израиле. — Может быть, не спорю. — Да? Вот как? А это тогда кто? — Человек еще раз щёлкнул пультом. Картинка на экране сменилась. Площадь, заполненная молящимися. Стотысячная толпа стоит на коленях. На высоком постаменте, окружённый автоматчиками, высокий худой мужчина славянской внешности. Он что-то кричит в микрофон, и огромная масса людей одновременно падает лицом в пыль. Вновь поднимает головы. И снова крик… — Это тоже Калинин. А кто в таком случае вы? — А вы сам-то кто будете? — Вы не узнали меня? Телевизор не смотрите, газет не читаете? Зачем вы устроили этот идиотский розыгрыш? Отвечайте. Владимир никак не мог придумать ответ. На языке крутилось только хамство: он уже увидел в нижнем ящике стола наручники, хлыст и ещё несколько пикантных предметов для нетрадиционных утех. И тут зазвонил телефон. — Слушаю вас внимательно. Человек отошёл с телефоном в глубь зала. Погрозил пальцем Владимиру — то ли «подождите», то ли «я ещё с тобой разберусь». Кладоискатель оглядывал огромный зал. Стены с позолоченными колоннами. Трёхметровый герб России. Напротив — фото президента в золотом багете. За высоченным куполом — бледно-синее мартовское небо. «Да я тут как блоха в храме», — подумалось вдруг. Кто он, этот чистильщик ногтей? Наверное, чиновник, депутат какой-нибудь. Что ему надо? Невозможно себе представить. Да и хрен с ним, в конце концов, пусть делает, что хочет, и думает что угодно… Владимиру не давал покоя разговор с Фёдором Алексеевичем, странным питерским профессором, то ли стукачом, то ли святым. Мир на пороге войны. Смута. Захват власти. Экстремисты. Менора. Искушение. «Мефистофель по сравнению с вами — просто шут!» И опять холодок догадки пополз по спине. Как тогда, в Испании на пляже, как в кремлёвских подземельях, как в Турции, когда он с пьяной толпой строителей полез на гору фотографироваться и вдруг увидел, понял, вычислил. Что же на этот раз? Где она, догадка? О чём кричал профессор, перед тем как ему заткнули рот? «Не сокровища нужны людям, а ответы на вопросы!» Да, да! Ещё как! Позарез нужны ответы! Кто мы, откуда мы — не эти ли вопросы лежат в основе всех культур, религий, мифов? Не из-за них ли горел Иерусалим? Не из-за них ли рухнула Вавилонская башня? Разве не за ответами на эти вопросы шли крестоносцы в землю обетованную? Не за этим ли скакали тьмы узкоглазых кочевников по Руси? За что Ахиллес убил Гектора? За что горел Бруно? Зачем жгли ведьм, красивых, соблазнительных молодых тёток? Во имя чего гремели раскаты мировых войн? Куда шёл Александр Македонский? Что искали Тамерлан, Наполеон? Что строил великий кормчий Мао? Только ли жадность была причиной? Только ли жестокость лепила историю? Или было что-то более древнее, некий страшный пробел в знаниях? Каждый раз, задавая себе извечный вопрос — тварь я дрожащая или право имею? — миллионы людей, во все исторические эпохи, всегда и везде, не находили правильного ответа. И не найдя ответа, они грабили, жгли и убивали. Их не успокоили истории о Христе. Им мало было Магомета. Их не убедил Будда. Им ничего не доказала обезьянья теория Дарвина. Они ищут. Всю жизнь. Каждый находит своё: один летающие тарелки, другой — банковский счёт с ноликами, третий — героиновый сон, четвёртый — славу, пятый — любовь, шестой — власть… И все неправы, каждый ответ на вечный вопрос — ложный. Почему? Потому, что бесполезно угадывать пароль, если не знаешь логин! Нельзя ничего узнать наверняка, нельзя ничего понять до конца, пока не узнаешь вот этого, того, что выкрикнул Фёдор Алексеевич: кто мы, откуда мы, зачем мы. — Давайте вернёмся к разговору. Значит, вы — Калинин. — Да. — Меня вы не узнали. — Нет, простите, не узнал. — Впрочем, какая разница. Вы — мировая звезда, что для вас какая-то администрация какого-то президента. А вот президент о вас не забыл. Смотрите… Снова вспыхнул телеэкран. Пробежала заставка новостей. Первый канал, Россия. «Сегодня в Георгиевском зале Кремля состоялось награждение… Президент Российской Федерации… В том числе, за большие заслуги перед отечественной наукой… За большой вклад… В связи с проведёнными разведывательными работами… Самое крупное в мире месторождение… Оборонная и аэрокосмическая промышленность… Орденом «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени награждается Владимир Иванович Калинин». Президент прикалывает цацку на грудь высокого мужчины, похожего на киноактёра Хабенского. — Вот видите, вы получили орден. — Ничего не понимаю. — Это естественно. Что вы можете понимать… В принципе, мы уже обходимся и без вас. Ваше имя работает само по себе. Вас можно просто устранить. Человек поправил отвороты халата, подтянул узел на поясе. — Но у вас есть шанс. Вы получите задание от государства. Почётное задание. За ним последует хорошая должность, место в обществе. Хватит уже, наверное, бегать и скрываться. Вы не мальчик. Пора обзаводиться семьёй, домом. Владимир слушал невнимательно. С такой бездарной вербовкой ему ещё не приходилось сталкиваться. Даже Мишка Артамонов, мелкий ивановский бандит, и то был убедительней… Интересно, где сейчас Фёдор Алексеевич? Неужели грохнули старика? И что там дальше, на том листке? Наверняка говорится о каком-то месте. Ведь если существуют вечные вопросы, то должно существовать и место, где хранятся ответы. Как его найти, это место? Кто подскажет? — Я вам подскажу, как убедить всех в том, что вы настоящий Калинин. Вы не слушаете меня? — Слушаю. Нужно всех убедить. Что я должен сделать? — Для начала, сущую мелочь. Вы знаете Павла Кагановича? — Немного. — И вы, кажется, по радио заявили, что он преступник? — Заявил. Могу повторить, если надо. — Да уж, придется повторить. Смотрите. — Человек достал из верхнего ящика стола папку, бросил её Владимиру. — Открывайте. Там личные дела сотрудников администрации. У вас в руках так называемая «золотая сотня», люди, допущенные к секретной информации, к стратегическому планированию. Элита нашей страны. У меня есть сведения, что как минимум десяток из них куплены Кагановичем и передают ему… ну, то что ему не следует знать. Владимиру стало противно. Каждым своим жестом, каждым словом этот попугай, упакованный в парчовый халат, вызывал дрожь омерзения. «Хочет, чтобы я настучал! Это его маленький частный интерес. Государственный интерес будет потом. Ожидается некое задание с самого верха. А пока суд да дело — можно порешать свои личные проблемки. Попользоваться волшебным даром… Сволочь бюрократическая! Даже не стал разбираться, что я умею, а что нет!» Кладоискатель захлопнул папку: — Откуда у вас шрам под левой коленкой? Мениск оперировали? — Что? Как вы смеете?! Ну да, мениск… Откуда вы… — Кости целы, вы даже не хромаете. Но на записи этот шрам хорошо виден. — На какой ещё записи? Что вы несёте? — В этом кабинете недавно сделали запись. Оргия. Садо-мазо и всё такое… На ней хорошо видно ваше лицо и шрам под левой коленкой. Человек вскочил, упёрся кулаками в стол. Лицо его пошло красными пятнами. Глаза начали вращаться. — Что? Кто? Какая оргия? Ты сам эту чушь придумал? — Вы же спросили, кого купил Каганович. Вот я и рассказываю. Он купил несколько человек в вашей личной охране. По его заданию смонтировали фильм. — Паша, козёл! — человек неожиданно выругался, длинно, изобретательно и грязно. — Откуда ты это знаешь? — Ещё не всё… — Что? Ещё не все? Ну, Каган, воровское отродье! — Есть ещё информация. Прошу вас, присаживайтесь. — Зачем?! — глупо переспросил человек, уже рухнув в кресло. — Вам нельзя волноваться. У вас тромб в сердце. — Владимир показал пальцем на левую сторону его груди. — Вот тут. Большой тромб, на тонкой ножке. Если он оторвётся, левый желудочек окажется перекрыт. Помочь уже не успеют. Так что постарайтесь не волноваться. Человек чуть слышно охнул. — Никакого секса, никакого алкоголя. Прогулки, здоровый сон. Срочно покажитесь кардиологу, пусть вам сделают шунтирование. Может быть, вас ещё можно спасти. — Тромб? — Так точно. — Откуда ты… всё это… — Послушайте. Меня зовут Владимир Калинин. Мне 33 года. Я русский, образование высшее. Неженат, не привлекался. Я вижу всё. — Так не бывает… — Бывает. Вон за той панелью в стене сейф. В нём, кроме бумаг, пистолет. А ещё там серебряный подстаканник и браслет с гравировкой. Прочитать надпись? Не надо? Кнопка вызова охраны под левым подлокотником. Продублирована на ножке стола. Охрана — два офицера в коридоре вон там. И ещё маленькая комната с этой стороны. В ней майор за пультом. А в ящике вашего стола… — Хватит, хватит… Человек нажал кнопку. В зал мгновенно вошли два дежурных офицера. Увидев, что хозяина никто не душит, они вытянулись по стойке «смирно» в почтительном отдалении. — Вот этого… Владимира Калинина… накормить, поселить в люксе наверху… В лучшем виде. Исполняйте. И срочно вызовите ко мне врачей. Всех что есть. Каганович проклинал тот день и час, когда решил поиграть в политику и создать эту идиотскую партию. Огромные деньги, потраченные на рекламу и зарплаты, пропали зря. Они даже не дошли до получателей: всё разворовали по дороге. В нескольких областях руководство региональных отделений пустилось в бега. В Нижнем Новгороде наняли бандитов, инсценировали грабёж. А самый простой и массовый способ стырить стар, как мир, — выплата денег «мёртвым душам». Всё это понятно, но сделать с этим ничего нельзя. Разве что расстрелять всех поголовно, весь этот проклятый аппарат. Как был прав Сталин, расстреливая чиновников, прореживая зажравшуюся Москву, жирный снобистский Питер и бандитские окраины: Кубань, Западную Сибирь, Кавказ! Неуютно стало в рашке… Лимит кончился. Больше наличных денег не достать. А их требуют ежеминутно. Чем больше платишь, тем больше должен. Кремль закрыл двери. Первые лица не отвечают на звонки. Зато в приёмной телефон раскалывается: и прокуратура требует явиться, и следственный комитет, и какая-то межведомственная комиссия по противодействию коррупции. Твари проклятые! Месяц назад, всего месяц назад они не посмели бы даже набрать номер Павла Кагановича. А сегодня — трезвон, повестки, счета… Панические письма из регионов… Олигарх чувствовал, что совершил какую-то непоправимую ошибку. Если стали звонить мелкие шавки, замы, начальники отделов — хуже некуда. Значит, закапывают. Где же он просчитался? Кому не отстегнул? Последние события вокруг Калинина должны были успокоить бурю. Он отдал его им, подарил. Сто раз мог бы отобрать, исчезнуть вместе с ним. Технически это было несложно. Каждое перемещение кладоискателя внутри России после ареста было известно. Охрана — ничтожная. Собственная служба безопасности олигарха мокрого места от неё не оставила бы. Но он отдал, уступил: берите, пользуйтесь, сволочи! Не насовсем, конечно, уступил. Он рассчитывал на партию. Хотел сделать легальную политическую карьеру с относительно чистыми руками. Начало было блестящее, а потом вдруг всё сломалось. Ну и чёрт с ним! Хотели войну — получите войну, кремлядь проклятая, шакалы, выродки трусливые! Я вас покупал, я вас кормил, а теперь буду бить по темечку, больно буду бить! — Кристина, организуй самолёт в Испанию. Да, Виго. Да, на сегодня. Как можно быстрей. Побалдеть в роскошном люксе не довелось. Хотелось помыться, побриться, поваляться на кровати, привести в порядок нервы. Хотелось блинов, домашних, тонких, горячих блинов со сгущёнкой. Хотелось выспаться, отдохнуть, хотя бы один день отдохнуть, погулять по улицам, порадоваться сосулькам, капели, поглазеть на девушек, на людскую толчею. Купить бутылку пива и сидеть с ней на лавке в сквере, никуда не спеша, ни о чём не думая… Нет, не суждено. Вошёл военный с телефонной трубкой. Он нес её так бережно и ласково, а на лице у него был такой испуг, что Владимир сразу догадался — разговаривать предстоит с очень высоким начальством. Может быть, даже с наивысочайшим. — Владимир Иванович, вам звонят. — Военный сделал движение бровями наверх, показывая, что звонят с запредельной высоты. Протянул трубку. — Слушаю вас… — Здравствуйте, Владимир Иванович. Как ваше здоровье? — Потрясающе. — Я рад. — Да я не про здоровье говорю. Я про ваше лицемерие говорю. Сначала держат в камере, потом пинают по рёбрам, потом спрашивают, как здоровье. Военный вытянулся и закатил глаза. На лице его было написано «я тут ни при чём, я даже не слышал, кто это так дерзко разговаривает с Высоким Священным Начальством». — Владимир Иванович, это какое-то недоразумение. Вероятно, военные погорячились. Вас ведь пришлось захватить. Но это было сделано для вашей же пользы. — Меня уже много раз захватывали для моей пользы… Только никакой пользы не видно. — Ну, ну, не горячитесь. Вы скрывались, вас задержали. Вполне может быть, что где-то действовали излишне жёстко… Все виновные будут наказаны. Прошу вас настроиться на позитив. Вам предстоит выполнить важное государственное задание. — Вот как. — Это будет геологическая разведка. Подробности вам расскажут. В составе вашей группы известные учёные. Мы ждём положительных результатов. Россия ждёт. — Я никак не пойму вашей игры. Зачем весь этот маскарад? Кому вручили сегодня орден в Кремле? — Вам, именно вам. Поймите, нельзя показывать всей стране ваше лицо. Знаете, какую охоту за вами сейчас ведут все разведки мира? Вы же понимаете? Благодаря нашим усилиям вы в безопасности и можете поработать на благо государства. Вот и отправляйтесь спокойно на задание. А с прессой общаться будет за вас двойник. Успехов вам, Владимир Иванович. Яфа надела своё любимое красное платье. Немножко легкомысленно для официального приёма, но таков уж её стиль. Это приятно — выпадать из правил, немного, совсем чуть-чуть. Глупец не увидит, а умный заметит обязательно. Вот Владимир заметил сразу и уставился на неё во все глаза, когда она примчалась на глиссере в полосатой маечке и кроссовках. А сегодня — платье. Но не для него… Был приём в генеральном штабе. Яфа получила настоящую боевую награду, медаль «За отличие». Потом встреча с руководством «Моссада». Мейр Гамер отечески ласково поговорил с ней. Предложил работать в аналитическом отделе «Тсафририма», собирать сведения о различных исторических ценностях, разбросанных по всему свету. Но она отказалась: работа с разведкой для неё закончена. Задание выполнено. К людям вернулась утраченная реликвия. И она сделала всё, что могла. Теперь у неё другие планы. Традиционный календарный праздник Пурим совпал с торжествами в честь обретения божественной Меноры. Тель-Авив пел и плясал. После захода солнца все высыпали на улицы и веселились, как малые дети, самозабвенно, как умеют веселиться только тут. А Яфа собиралась в Россию. Без прикрытия, частным порядком, «навещать родственников». Она знала, что попасть на бывшую родину без поддержки разведки будет очень трудно. Законы этой страны поставят на её пути тысячи препятствий. Но всё уже решено. Она едет к нему. Вчера она видела по российскому TV репортаж с участием Владимира. Он стал такой… Трудно сказать, какой. Может быть, красивее, а может, и нет. Но выглядит хорошо. Его приняли в Кремле и тоже наградили. Наконец-то справедливость восторжествовала! Кагановича и его шестёрок можно теперь не бояться. Мейр Гамер сообщил, что олигарх вот-вот сбежит за границу, и застрянет там надолго. Владимир, судя по выпускам новостей, провёл какую-то геологическую разведку на Урале. Быстро… Когда успел? В начале марта, всего две недели назад, он ещё был в бегах. И вот открыты залежи ценного металла. Это важно для России, важней, чем золото. Он поступил совершенно правильно. Нужно служить своей стране. Как хорошо, как правильно! Хватит бегать по всему свету, выполняя капризы миллиардеров. Это его выбор и её выбор. Они поймут друг друга. Они нужны друг другу. Неужели она не сможет найти его? Сможет! Он видит сквозь землю, наша планета прозрачна для него, когда он ищёт клады. И Яфа будет видеть. Она ищет свою любовь, и никто не сможет её остановить! Любовь?… Наконец-то она сказала это слово. Что ж, значит, любовь, и не надо больше от этого прятаться. Закончив все дела, Яфа отправилась в пригород Эльад, где жили её родители. Несколько километров от центра… Но она не стала брать такси. Решила погулять по любимому городу, подышать его воздухом, порадоваться вместе со своим народом, который скоро нужно будет оставить. Центральные улицы были заполнены пёстрой ликующей толпой. Маленькие самодеятельные оркестры играли на перекрёстках, и вокруг них танцевали и стар, и млад. И Яфа танцевала и пела, и шла дальше, и попадала в очередной людской водоворот, снова танцевала, её красное платье развевалось, и люди радостно улыбались ей, становились в кружок и начинали хлопать, потому что танцевала она хорошо, очень хорошо, особенно сегодня, в день Пурима. Многие с удивлением замечали маленькую орденскую планку на платье девушки: синяя капелька, кусочек неба. Всё произошло неожиданно. Кажется, это была небольшая площадь около какой-то гостиницы, недалеко от парка «Сафари». Они выскочили из темноты, сбили с ног нескольких человек. Лица у них были вымазаны чёрной краской, в руках — бейсбольные биты и бутылки с зажигательной смесью. Бутылки полетели в окна гостиницы, зазвенело разбитое стекло, и сразу же оттуда вырвалось пламя: загорелись занавески, ковры, вспыхнули пластиковые карнизы окон. Музыка оборвалась, и толпа закричала, жутко, отчаянно, как всегда кричали сыны Моисеевы перед смертью. Этот крик у них в генах, и нет ничего более страшного для еврея, чем это протяжное «а-а-а-а-а!» Это было не кино. Только в кино герой-одиночка может истребить целую толпу врагов. В жизни не бывает так красиво. В жизни всё бывает быстро и жестоко. Яфа успела ударить только одного подонка. Она рубанула его ладонью по горлу, по кадыку, и он осел, хрипя. Яфа уже оборачивалась, чтобы наказать следующего, но сзади на голову ей обрушилась бита. И чуда не случилось. Одно мгновенье — и вот уже душа взлетает в золотые выси и равнодушно смотрит на погром, на горящие дома, на кричащую, разбегающуюся толпу и на маленькую женщину в красном платье, нелепо лежащую на мостовой. Владимир перелистывал папку, которую ему вручили перед посадкой на самолёт. Тут были собраны материалы по заданию, которое ему предстояло выполнить. «Рений — последний нерадиоактивный металл в таблице Менделеева… Высокая тугоплавкость… Самые крупные месторождения на планете находятся в Чили… Есть залежи и в России, в кратере потухшего вулкана на острове Итуруп… Запасы рения на Курилах привлекают Японию… Грамм очищенного рения стоит несколько тысяч долларов…» Так. Кажется, это будет покруче испанских осьмушек. Там грамм шёл по пятьдесят баксов. Чего же ждёт родное правительство от господина Калинина? «Рений используется в энергетике и в аэрокосмической отрасли… Контакты с напылением рения обладают свойством самоочищаться… Потребности мировой экономики существующие месторождения удовлетворяют не более чем на треть… Сложности добычи на Итурупе… Предварительная разведка на Южном Урале… Возможные запасы руды здесь могут составить пять-семь миллионов тонн… В чистом виде этого хватит всей планете на пятьсот лет…» Да, в заливе Виго был не клад, там лежала карманная мелочь. Владимир отложил папку в сторону. Посмотрел в иллюминатор. В разрывах облаков виднелись бесконечные заснеженные леса. И вдруг в глазах что-то мелькнуло, вспыхнуло на секунду и снова погасло. Что это было? Кажется, знакомая красноватая сетка: координаты, высоты, глубины. Владимир включил зрение. Осмотрелся. Глаза его вновь стремились вдаль, не останавливаясь на привычной сотне метров. Что это? Неужели химера возвращается?… — Владимир Иванович, проснитесь! — Его деликатно тронула за плечо стюардесса. — Вы прочитали материалы? — Что? Какие материалы? А, вот это… — Владимир увидел на соседнем кресле папку. — Прочитал. — Тогда я приглашу Андрея Ильича. — Стюардесса кокетливо повернулась и не спеша пошла по пустому салону между рядами, чуть покачивая бёдрами. «Кажется, жить без женщин нельзя, — подумал Владимир. — А она чем-то похожа на Яфу. Или мне чудится? Одичал…» В салон вошёл мужчина в тёмных дымчатых очках, поздоровался, сел в кресло напротив. Снял очки, улыбнулся. Кажется, он был весьма противоречивым типом. Пижонская бородка — и глубокие залысины. Пиджак есть, а галстука нет, да и сам пиджак в легкомысленную клеточку. Небольшое округлое брюшко — и прямая спина. Сильная, жёсткая ладонь, настоящие тиски — и светская улыбка. Манеры приятные, держится легко. Не иначе — разведчик. — Меня зовут Андрей Ильич. Фамилию свою не люблю, называть не буду. Прочтёте в документах. Изучаете? Ну и как? Что подумали? Странный тип? — Он улыбнулся, похлопал себя по залысинам. — Я и сам странный. — Ну что ж, давайте познакомимся поближе. Нам придется поработать в такой вот странной компании. — Андрей Ильич протянул вперед ладонь, останавливая вопросы. — Сам во всём сознаюсь! Ну конечно сотрудник некоторых органов. Нет, не ФСБ. Военная разведка, генштаб ГРУ. Вы теперь тоже работаете у нас. Кстати, 12 октября — наш профессиональный праздник. Чтоб вы знали… Владимир вздрогнул. Интересно, этому типу известно всё? 12 октября, день испанской нации — он и про это знает? Или блефует, вызывает на откровенность? — Нахожусь в чине генерал-лейтенанта. Сорок семь лет. В России недавно, и вот смотрите, что стало с моим профилем… Спорт забросил. Есть стал безобразно много. А до того в Европе работал. Там на завтрак четыре котлеты не дадут. — Простите, а в Израиле вам доводилось бывать? — В основном там и работал. И общие знакомые у нас с вами есть. — Что там сейчас? Я слышал, что нашли ценный клад… — Менору. Владимир Иванович, бросьте конспирацию. Мне про вас рассказывал Рафаэль Сегаль, когда передавал кольцо. — Кольцо? Оно у вас? — А что такого? У меня. Вы же честно выполнили их задание. Там все благодарны. Они передали нам эту штуковинку… Правда, пришлось убеждать. Мы ей попользуемся, а потом вернём в Новосибирск. Так, Владимир Иванович? Кладоискатель напряг глаза, сканируя собеседника. Ничего не обнаружил. В карманах пусто, никаких микрофонов, проводов, скрытых камер. А в голову к нему Владимир залезть не мог. Вновь появилась стюардесса. Принесла поднос с минералкой. Наклонилась чуть ниже, чем следовало, подавая стакан. Владимир невольно уставился в вырез блузки. Особых богатств там не наблюдалось, но что-то всё же колыхнулось, мелькнуло, царапнув по нервам. «А мне ведь всё это знакомо. Там яхта — тут самолёт. Там олигарх с белыми зубами — тут разведчик с пижонской бородкой. Там девушка с каштановыми волосами — тут стюардесса, не на все пуговки застёгнутая! Там галеоны — тут рений». — А вы, Андрей Ильич, официально по должности — кто? — Руководитель группы. Ваш непосредственный начальник. Но зачем вся эта официальность! Светочка, принеси мою сумку, пожалуйста… Я стараюсь обходиться без приказов. — Разве военные могут без приказов? — Конечно не могут. Иногда нужно рявкнуть и стукнуть кулаком по столу. Даже на друга. А во врага можно и выстрелить. Спасибо, Света. Руководитель группы водрузил сумку на колени и вынул из неё паспорт. — Ваш. Следом за паспортом появился футляр с орденом и наградное удостоверение. — И это ваше. Владимир не шелохнулся. — Вам и положить-то их некуда. Пусть лежат у меня, возьмёте если потребуется. «А пластиковых карточек не дал». — Про деньги вам беспокоиться не надо. Вы на полном гособеспечении. — А где же кольцо? — В сейфе, само собой. В самолёте его возить в открытом виде нельзя. Если тут приборы заглючат, с аквалангом не вынырнешь. «Он знает всё о моих приключениях. От такого смотаться будет трудно». — Да, Владимир Иванович, вот ещё что. Я наслышан о ваших способностях. Более того, хочу записаться в ваши поклонники. Потрясён вашим талантом. О вас бы книгу написать, этакую фантастическую повесть, где вы, как колобок, убегаете ото всех. Но я очень прошу вас — не убегайте. Дело даже не в задании… Ну, понервничаем… Будем носиться за вами по Сибири. Это неприятно, но дело не в том. За вами охотятся. — Да я как-то привык. — Понятно, понятно. Но раньше вас не тронули бы. А теперь всё изменилось. Теперь всё решит один снайпер — чик, и конец. — Как это? Им что, не нужны больше клады? — У них есть другие Калинины. — Андрей Ильич развёл руками, вздохнул. — А вы лишний. Не понимаете? Очень просто. Израиль представил прессе вашего двойника. Они почти убедили мировую общественность, что настоящий кладоискатель у них. — А зачем им это нужно? — Нефть. В ближайшее время они объявят о том, что Калинин нашел нефть около Нахарии. Именно там, по версии Тель-Авива, он находится с ноября прошлого года. Это зафиксировано спутниковой съёмкой. Велись разведочные работы. Построена вышка. Есть образцы нефти. Всё продумано… Если им поверят, что произойдет с акциями арабских нефтяных компаний? — Упадут? — Точно. И их скупит — кто? Правильно. Идёт передел всего Ближнего Востока. Я только одну аферу вам обрисовал, а их несколько. — Но ведь потом выяснится, что Калинин у них — подставной! — Ну и что. Это будет потом. Есть и ещё один двойник — в Индии. Знаете, какие сделки провернули ребята, которые его вытащили на свет божий? Знаете, сколько баксов осело у них на счетах? И продолжает оседать. Сейчас за этим парнем идёт миллион фанатиков. Им нужны автоматы и опиум. Исламским странам — тоже. Те, кто придумал Антивладимира, будут богатеть, пока не появится настоящий Калинин. Так что сейчас чрезвычайно выгодно — чик, и всё. Несколько спецслужб землю роют, чтобы вас убрать. Убегать не советую. — А куда мы летим? — В Челябинск. Оттуда поедем в Подозёрск, на закрытую военную базу. Побываете на родине, Владимир Иванович. А пока познакомьтесь с ещё одним своим двойником. Андрей Ильич вынул из сумки тонкий изящный ноутбук с эйпловским логотипом. Раскрыл, включил, поводил пальцем по тачскрину. — Вот. Запись сделана вчера. В Испании. Там уже почти лето… Не то что у нас… В глаза полыхнуло бирюзовое море, тёмные загадочные воды залива Виго, которые Владимир старательно изучал полгода назад, где ему знаком буквально каждый камушек, каждый заросший илом бугорок на дне. Камера сделала полукруг, мелькнул нарядный берег с отелями и причалами, и в кадр попала яхта. Репортёр с микрофоном находился на большой носовой палубе, около фортшевня, где Владимир когда-то стоял с Яфой, любуясь салютом и шепча на ухо девушке нежные глупости. Репортёр что-то говорил по-испански. Внизу побежала строка перевода: «Сегодня русский магнат Павел Каганович пригласил на свою яхту представителей прессы, чтобы сделать несколько сенсационных заявлений. Что же расскажет нам герой залива Виго, легендарный русский кладоискатель, обнаруживший здесь, в этих водах, клад, который искали в течение трёхсот лет?» Камера вновь показала панораму залива, а потом вернулась на палубу, где стоял небольшой пластиковый столик. На нём горками были разложены золотые монеты неправильной формы, напоминающие обмылки. В кадре появился улыбающийся Каганович в белом костюме, взял со стола одну монету. — Это золото, найденное полгода назад, всё ещё хранит много тайн, — сказал олигарх. Подстрочный перевод продублировал фразу на испанском. Каганович рассказывал о том, как был найден клад. Максимально близко к правде: он помог бежать из России одному своему другу, Владимиру Калинину, за которым гонялись власти и мафия. Яхта стала убежищем для талантливого русского парня. Парень жил на ней и не тужил, встречался с девушками, пил вино, купался… Но у него были особенные глаза, и однажды во время купания он вдруг увидел под пляжем четыре траншеи, наполненные золотом. Вот оно, это золото — олигарх швырнул монету на стол, — и вот он, этот парень. Из глубины яхты вышел высокий сутулый мужчина неопределённого возраста, с длинными волосами, с бледным выразительным лицом, которое слегка портил кривоватый нос. Поклонился в камеру. «Максим! Поспелов! Диггер! Какого хрена он там притворяется?» — Позвольте представить вам, господа, настоящего героя, легендарного русского кладоискателя! Владимир, вам слово. Максим заговорил, сначала неловко, отводя глаза, но постепенно освоился и даже начал слегка рубить воздух ладонью. — Я Владимир Калинин, русский, 33 года, образование высшее. Учился на программиста. На родине работы нормальной не нашёл. Увлёкся подземными поисками в Москве. Меня преследовали, несколько раз арестовывали. Павел Алексеевич помог мне получить политическое убежище в этой прекрасной стране. Камера повернулась к берегу, скользнула вдоль причалов и пляжей. — Сейчас появилась мода на Владимира Калинина. Фильмы снимают, телешоу проводят. В разных странах несколько людей называют себя моим именем. Но они обманывают вас. Пусть любой из них покажет вот это! Максим скинул куртку, закатал рукав футболки. Камера зафиксировала на его плече фиолетовое пятно странной формы, похожее на семёрку. — Господа, это родимое пятно! — закричал Каганович. — Очень редкое, наследственное! Фото есть в российской полиции, которая не раз подвергала аресту этого человека. Имеется оно и у врачей: мой друг лечился в больнице города Иваново. Есть свидетели… Каганович говорил и говорил, размахивая руками, сверкая белозубой улыбкой, показывая то на монеты, то на Максима. Звук почему-то испортился: ветер задувал в микрофон, и слова прятались за шипеньем и гулом. Внизу по-прежнему бежала строка с переводом по-испански. Андрей Ильич выключил запись. — Что это такое? Каганович решил ещё одного двойника организовать? — Не хочет отставать. Причём у него высокие шансы. В Европе скорее поверят Кагановичу, чем «Моссаду». Тем более на фоне золота. Паша хитрый, не зря монетки на столе разложил. Сверкали они здорово. Монеты бликовали. Подсвеченные специальным прожектором с крыши яхты, они волшебно блестели, убедительно доказывая, что нет на свете ничего надёжнее золота. Каганович смеялся: — И мне пришлось прятать этого человека от разведок, от преследований. Как видите, я хорошо прятал его! Два месяца назад он нашёл в Москве ещё один замечательный клад. Владимир, расскажи сам, пожалуйста. Максим Поспелов послушно повернулся к телекамерам: «Давно искали… библиотека русского царя… в подземных помещениях под Красной площадью… большую историческую ценность». — Спасибо, Владимир. Потом ему ещё пришлось потрудиться. Клады, оставленные Наполеоном, ценности Казанского ханства и, наконец, священный светильник — Менора! Координаты места, где она была спрятана, я передал лидеру партии «Кадима» Рафаэлю Сегалю в начале февраля. Более месяца шли переговоры с турецкими властями, было получено разрешение, и священный светильник, символ древней веры, был найден именно в том месте, на которое указал Владимир! Максим послушно кивал, камеры пяти телекомпаний хищно прицеливались в его лицо. — К сожалению, российское руководство отреагировало на столь замечательные события неправильно. — Каганович возвел глаза к небу, изображая растерянность и лёгкую печаль с оттенком христианского всепрощения. — Нам пришлось покинуть Родину, где начались преследования, угрозы, шантаж. Против нас сфабриковали несколько дел. Естественно, у них только одна цель — заставить волшебный талант господина Калинина служить личному обогащению высокопоставленных чиновников. Олигарх совсем перестал улыбаться, показывая, что шутки и романтика кончились и сейчас начнутся сенсационные разоблачения. Операторы взяли его лицо крупным планом. — Кремль затеял грандиозную махинацию. Калинин якобы у них, работает на государство. Якобы проведена геологическая разведка и найдено крупнейшее в мире месторождение рения, очень ценного металла, господа. Этот металл намного дороже золота! Грамм очищенного рения на бирже стоит три тысячи восемьсот долларов. Каганович вновь схватил со стола монету и потряс ей перед объективом: — Господа! Ледис энд джентльмен! Сеньоры и сеньориты! Кремль в очередной раз пытается всех надуть. Во-первых, у них нет никакого Калинина. Вот он, здесь, перед вами. Во-вторых, никакой разведки не проводилось. Никаких месторождений нет. А есть акционерное общество «Магнифик». Его учредители — ближайшие родственники, друзья и одноклассники премьер-министра России. «Магнифик» владеет всеми правами на разработку участка земли на Южном Урале. Пустой земли, господа! И этот липовый «Магнифик» вот-вот будет продан американцам за огромные деньги. У нас есть документы, господа, и мы передаём их общественности. Помог найти эти бумаги наш герой, Владимир Калинин! Максим продемонстрировал камерам несколько листков с печатями и положил их на столик рядом с монетами. — Вторая часть махинации обращена на восток. Кремлёвские пройдохи якобы протягивают руку помощи Японии. Все мы сочувствуем этой великой стране. Ей выпали тяжёлые испытания. Олигарх опустил голову и замолчал на несколько секунд, имитируя минуту молчания. — Российское руководство цинично наживается на чужой беде. И это не голословное заявление. Готовится передача островов Курильской гряды Японии в обмен на пакеты акций компаний «Сони», «Тошиба», «Тойота» и других промышленных гигантов. Акции попадут в руки тех же самых людей, которые учредили воровское общество «Магнифик». Вот проекты договоров. Максим послушно положил на стол очередную пачку документов. — Почему, господа, они вдруг решились отдать Курилы? Очень просто! Там месторождение всё того же рения в кратере потухшего вулкана. Именно из-за рения Япония хочет получить Курильские острова. Но! Месторождение выработано полностью, не осталось ни грамма руды! В Государственной Думе про это знают и готовы ратифицировать воровскую сделку, в результате которой Япония получит клочок бесполезной земли, а потеряет миллиарды. Но и Россия не получит ничего. Кремлёвские жулики не думают о России. Они набивают карманы, и только! Давно уже Каганович не чувствовал такого подъёма. Со времён той самой конференции, когда Владимир неожиданно позвонил на радио «Позывные Москвы». Именно тогда его дела пошли наперекосяк. А сейчас всё возвращается. Все сёстры получат по серьгам. Затеяли войну, так теперь не скулите! — Ледис энд джентльмен! Сеньоры и сеньориты! Мы ещё встретимся с вами, и у нас найдётся, что рассказать вам. Множество страшных тайн скрыто в современной России. Но мы решили идти до конца. Преступник должен сидеть в тюрьме. А легендарный Владимир заслуживает мировой славы. Мы передаём имеющиеся у нас документы прессе. Спасибо, сенкь ю вери мач. «Не верю ни одному слову. Никому. Ни генералу, ни ей», — Владимир покосился на лежащую рядом женщину. Света, как он и думал, оказалась далеко не стюардессой. Такая же сотрудница ГРУ, как и все остальные тут, в бункере. Он жил под землей уже четвёртую неделю, но до сих пор ещё не осмотрел всех помещений подземного города Челябинск-114. На глубине 75 метров располагался научно-исследовательский комплекс, к нему прилегали стволы шахт, косо уходящие вглубь под уральские холмы. Ниже, под лабораториями, лежал бытовой блок — посёлок, способный разместить до полутора тысяч человек. Еще ниже, за отметкой 120, находился бетонный бункер штаба — огромное здание для управленцев, напичканное электроникой. О задании почему-то пока разговора не было. Андрей Ильич явно тянул время. Владимир не знал, зачем это нужно, но против отдыха не возражал. В первую же ночь к нему заявилась Света. Церемониться не стала: пристально оценила объект холодными зелёными глазами и начала срывать с него одежду. Потом уже, когда отступать было некуда, созналась, что работает в группе обслуживания генштаба, и её персональное поручение — беречь здоровье кладоискателя. Конечно, это было приятно, но ничего общего не имело с волшебной ночью, проведённой на острове Ла-Галит. Они берегли здоровье каждый вечер, иногда успевая прихватить ещё и послеобеденный час. Света была немногословна и чрезвычайно решительна. В ней, казалось, не было никакой женской противоречивости — она всегда чётко знала, что делать, и всегда делала это без промедления. Войдёт, поздоровается и сразу хватается за это самое. И хотя внешне она напоминала Яфу, Владимир никак не мог к ней привыкнуть. Да и вообще было скучно. Круг общения крайне узок: пяток ученых, два десятка военных, все из генштаба. К интернету Владимира не подпускали. Кольцо держали в огромном сейфе в самом отдалённом секторе, чуть ли не за километр от кладоискателя. И всё равно он чувствовал его излучение, зрение обострялось, неожиданно всплывали в голове самые разные цифры, невесть откуда пришедшие. Вчера состоялся довольно откровенный разговор с руководителем. «Знаешь ли ты, что в России делается? Дальний Восток отделился. Формирует своё правительство. В Красноярске вот-вот то же самое произойдёт. Войска приведены в боевую готовность. Дополнительная мобилизация объявлена. Понимаешь, что это значит? Призывники с Волги поедут на Амур конституционный порядок восстанавливать… И при этом сохраняется внешняя угроза. Я рассказывал тебе уже про Антивладимира. Он призывает к походу на север. Самое неприятное, что множеству корпораций, занятых производством оружия, эти призывы выгодны. Пакистан, Иран, Афганистан, Саудовская Аравия, Китай, Индия бросили на закупку вооружений огромные средства. А раз в первом акте на стене висит ружьё, оно под конец спектакля обязательно выстрелит, можешь не сомневаться. В этих условиях мы не можем выполнять задание. Геология подождёт. Мы должны искать оружие». О чём он говорит? Какое оружие? Против кого оно будет направлено? Усмирять голодранцев? Стрелять в бастующих? Взорвать Владивосток? Да ни за что на свете! Владимир взял с тумбочки ноутбук, включил. Какая же это бесполезная штука, если не подключена к внешней сети! Так хочется узнать, что в мире творится. Может, уже началась третья мировая? А я тут балдею, по ночам в «Свободную ячейку» играю… — Володя, выключи ноут, а? Дай поспать. — Света повернулась к нему, морщась от экранного света. — Не спится. Хочется новости посмотреть. Ты не в курсе, что там, наверху, делается? — Да мало ли чего там делается. Завтра утром Ильич тебя вызовет на инструктаж, расскажет. — Инструктаж? Что-то начинаем делать? — Не знаю я ничего. Он ужасный тип, этот Ильич. — С чего ты взяла? Приятный такой мужик, умный. — Не-ет. Он маньяк, точно тебе говорю. Вот увидишь. Ты с ним поосторожнее. Всё, давай спать… Владимир лёг на спину, вытянулся, постарался расслабиться. Значит, завтра. Ладно. Пусть будет инструктаж. Кладоискатель положил руку под голову, как делал всегда, когда хотел уснуть. И тут же появилась она. Теперь она не летает — лишь идёт впереди, и он едва поспевает следом. Идут тёмными коридорами, спускаются по ступеням. Открывается пропасть, и нужно проскользнуть по самому краю. И снова коридор… Темно… Только в толще земли вокруг светятся точки: рубины, топазы, изумруды. Вот золотоносная жила. А вот подземная река, она промыла породу до самой тяжёлой руды, титаномагнетита. Дальше, дальше, не отставать! А она уже снаружи, уходит вверх по склону холма, по осыпи, по валунам. Справа лес, слева тянется просека, и можно пройти по ней, но Химера идёт прямо к скале и вдруг пропадает между камней. И Владимир ищет, ищет её, пытается кричать… — Володя, вставай. Подъём. — Что? А, Света… Ты уже позавтракала? — Завтрака не будет, выпей кофе и бегом в кабинет к Ильичу. Он уже присылал за тобой. Мейр Гамер ещё раз взвесил все «за» и «против». Кажется, игра идет к своему логическому завершению. Ставки максимальные. Дальше их повышать некуда. Теперь будем открываться, посмотрим, что у нас на руках. Да, господа, старый разведчик знает, что у вас красивые комбинации. Вы прикупили тузов и королей и готовитесь забрать банк?… Посмотрим, получится ли у вас. В стране творится невообразимое. Премьер-министр отравлен. Резня, пожары, массовое дезертирство из армии. Молодежь сходит с ума по новой религии. «Мы — дети Божьи! Нам — всё можно!» А старики бегут из Израиля, разлетаются по миру, как тогда, две тысячи лет назад. Эта милая девочка, Яфа, убита в уличной потасовке. Кто её надоумил прогуливаться по ночам?… Формально дела плохи, настолько плохи, что впору пустить себе пулю в лоб. Но мы немного подождём. Сначала закончим партию, откроем карты. Итак: «русский Владимир» спрятан в бункере под Челябинском. Там командует российское ГРУ, генерал Андрей Поплавский. Умный человек, спору нет. В иное время он на самом деле смог бы использовать кладоискателя и получить свои дивиденды. Но не сейчас. Сейчас ему не на кого опереться. У него в команде сплошь перевёртыши. Кадровый состав «Челябинска-114» давно контролируется управлением морской разведки США. А тамошние учёные давно живут на гранты Foreign Policy Research Institute — института внешней политики. Этот институт — негласное мировое правительство. Конечно, Андрей Ильич не дурак и всё это знает. Но вот знает ли он, что две десантные дивизии перебрасываются к Подозёрску? Знает ли, что за приказ они получат? Простой приказ, сложные они не способны выполнять. Догадался, генерал? Да, уничтожить! А ты думаешь, Андрей Ильич? Думаешь, мировое правительство будет рисковать своими секретами? Пока этот сумасшедший русский искал старые книжки и золотые осьмушки, он был не страшен. Но вдруг он способен найти нечто более ценное? Поплавский, пройдоха, ведь ты именно это решил получить при помощи Калинина! Но тебя остановят. И остановят не толпы тупых десантников, не вертолёты, не танки, не ядерные боеголовки. Остановит мой человек. Джокер. Он не участвует в игре. И в ваших комбинациях, господа, его тоже нет. Но он кроет любую карту. Почему? Потому, что знает больше всех. — Владимир Иванович, у меня официальное заявление. Принимая во внимание ситуацию в России и в мире, я отменяю операцию «Рений», — генерал был непривычно жёсток, — и объявляю о начале другой операции. Она будет называться «Тесла». Вот вам исходные данные. Ознакомьтесь немедленно. Поплавский протянул Владимиру флешку. — Мне наконец-то можно выйти в интернет? — Нет, все материалы здесь, на флешке. Никакого интернета. Я не могу тратить время на ерунду. — Андрей Ильич… или теперь к вам по званию надо обращаться? Господин генерал?… — Владимир, вы выбрали плохое время для шуток. Там, наверху, война, и я буду действовать по законам военного времени. Вы патриот или дерьмо собачье? Вы собираетесь отсидеться в бункере, когда там гибнут люди? Хватит разговоров! Идите, читайте. В четыре часа по Москве доложите мне свои соображения. Всё! Генерал хлопнул ладонью по столу. Тут только Владимир понял, что изменилось в нём: он сбрил свою вольную бородку. Лицо его сразу стало плоским и суровым. Ладно, раз война, пойдём читать, вникать, что ещё требуется родному правительству от кладоискателя, какие копи царя Соломона… Файл назывался tesla.doc. «Никола Тесла — физик, инженер, изобретатель в области электротехники и радиотехники. Широко известен благодаря своему революционному вкладу в изучение свойств электричества и магнетизма в начале прошлого века. Многие из нынешних передовых засекреченных технологий основаны на открытиях, сделанных когда-то гениальным Теслой. Исследовал возможности передачи колоссальной энергии по воздуху… обратился за получением патента на основные узлы машины… заряд сможет перемещаться в пространстве со скоростью 300 миль в секунду… патент номер 1119732… перемещение колоссальных импульсов без проводов на любое расстояние… фокусирование энергии для различных целей… Известно, что Соединенные Штаты воспользовались плодами исследований Теслы… В значительной степени технологии, известные под названием «Звёздные войны», основаны на его изобретениях… Работы Теслы систематически скрывались от людей и использовались разведслужбами для политических спекуляций». «Так, кажется, это научная фантастика… Абсолютное оружие, про него писал какой-то американец. Такой занятный рассказик, где несколько безумных фанатиков ищут супер-пупер бомбу. Кончилось тем, что все друг друга поубивали. А мне оно зачем? Или это и есть тот самый клад, не золотой, не серебряный? Палочка-выручалочка, оставленная человечеству? Маша рассказывала, что иногда учёные получают знания, опережающие время. Аккумуляторы в древнем Египте… Вертолёт у Леонардо да Винчи… Атомы в античной Греции… Может, и Тесла получил некий волшебный клад? И где ж его тогда искать? Кому вручить? Владелец такого агрегата будет директором земного шара. Получится изрядная гадость, гораздо хуже, чем золото». — Молодчина, Макс, отработал, как договаривались. — Старался, Павел Алексеевич. Теперь-то всё, отпустите? Телевизионщики уже перетащили свои пожитки на катер и отчаливали, весело махали руками, прощаясь с щедрым русским олигархом, заплатившим невероятные деньги за съёмки. Каганович не экономил. Сегодняшняя запись будет самой сильной, это точно. Такое досье на российскую власть ещё никто не публиковал. Все смертные грехи, какие только можно придумать. Видеозаписи, расшифровки телефонных переговоров, копии платёжных документов, справки и донесения спецслужб… По итогам этих четырёх конференций неминуемо должно начаться судебное преследование всей кремлёвской банды. А главное — Интерпол обязан заморозить их банковские счета в Европе. Вот это будет удар! — Павел Алексеевич, отпустите меня, или я вам ещё зачем-то нужен? — Что ты, друг, конечно, ты свободен, можешь идти куда угодно! — Куда же я пойду посреди моря? Каганович весело заржал, похлопал по плечу перепуганного Максима Поспелова. — Шутка, шутка! Что ты какой серьёзный? Торчишь на яхте целый месяц, вино пьёшь, проституток пользуешь, а всё равно серьёзный. Куда ты поедешь? Тебя всему миру показали как Калинина. — Вы же обещали, Павел Алексеевич, что пластический хирург… — Будет, Макс, будет тебе хирург, не хнычь. Сергей, — негромко позвал олигарх. Из-за спины Максима вынырнул сухопарый мужик в мятой рубашке. — Да, Паша, слушаю. — Вот, наш гость просится домой. Надоели мы ему. Что тут у нас интересного, девки, бабки, море дурацкое. Поедет он в город-герой Москву и будет там по кремлёвской канализации лазить. — Вольному воля, Паша. — Ну что, отвези его, как договаривались. К хирургу. Собирайся, красавчик. Вот, держи… От меня, за работу, — Каганович достал из кармана пластиковую карточку. — Тут хватит и тебе, и всем твоим дружкам, дерьмокопателям. Через пять минут с борта «Пифагора» спустили моторку. Максим Поспелов неловко перебрался в неё, чуть не грохнувшись в море. Сергей сел за руль. Взвизгнул мотор, лодка тронулась, заложила вокруг яхты лихой вираж. Олигарх весело кричал что-то вдогонку. Лодка повернула к тонкой полоске земли на горизонте, отошла метров на триста и, неожиданно затормозив, встала, крутанувшись на месте. Едва различимый олигарх в белом костюме махал рукой с яхты. — Ну всё, Макс, приехали. Хирургом буду я. — Сергей повернулся к Поспелову и достал откуда-то из-под рубашки пистолет с глушителем. Максим сидел на кормовой банке, опустив голову. Хлюпнул выстрел. Сергей достал из-под сиденья тяжёлую металлическую болванку. Примотал скотчем к ногам диггера и перекинул тело через борт. Достал телефон, набрал номер, услышал в трубке гудок. Встал на банку, помахал Кагановичу. Тот как раз доставал из кармана мобильник. Увидел вызов, нажал «ответить». «Алло, Паша, задание выполнено». Взрыв приподнял в воздух яхту. Все её внутренности — палубу, каюты, надстройки — вырвало огненным вихрем и разбросало по бирюзовым водам залива. А Сергей швырнул в воду телефон и пистолет и стал смотреть, как из глубины медленно поднимается тёмный силуэт подводной лодки. Светлана забежала на пять минут — сообщить, что из Москвы приехала делегация. Какой-то знаменитый физик, специалист по энергетике, с ним референты и охрана. Они спустились с генералом на нижний уровень, ведут переговоры. Девушка попыталась приласкаться к Владимиру, но ему было не до того. — Зря ты, Володечка, отказываешься. Смотри, что у меня есть. Ну, посмотри же… Какой ты сердитый! Ты что, заболел? Голова болит? — Отстань, Светка, до вечера подожди. — Ничего вечером не получится. Ильич приказал мне собирать вещички и переселяться на самый нижний уровень. — Это ещё почему? — Да не знаю я ничего. Сам у него спроси. Света надула губы и ушла. Владимир дочитал документ до конца. «Разведки многих стран в течение полувека собирали данные о новом оружии. Импульсный генератор, основанный на открытиях Теслы, создан и эксплуатируется. Правительство североамериканских штатов лишь косвенно может использовать эту технологию, при посредстве тайной организации — так называемого «мирового правительства». В неё входят крупнейшие банкиры, промышленники, представители старейших аристократических родов Европы. Единственная действующая модель импульсного генератора находится в институте Стэнфорда, в Калифорнии». «Вот так дела! И что теперь? Меня отправят туда? Приеду в Силиконовую долину, скажу — здрасьте, я Владимир Калинин, можно мне тут кой-чего посмотреть! Нет уж, увольте. Надо отказываться сразу, иначе потом не отвяжешься». С таким настроением и пришёл Владимир в кабинет генерала. — Андрей Ильич, я хотел бы… — Знаю, знаю, опять будешь ныть и отказываться от дела. Не хочу слушать! По всему миру льётся кровь! Пакистан сегодня ночью нанес ядерный удар по Индии. Девяносто тысяч человек превратились в пепел. И ещё полмиллиона неминуемо умрёт от лучевой болезни. Целый штат превратится в зараженную пустыню. Ты что, хочешь, чтобы ударили и по нам? Какой город должен сгореть — Челябинск, Иваново, Москва, Питер? Тебе всё равно, родных у тебя не осталось, да? А у меня остались. И я буду действовать. И церемониться не буду. — Но… — Никаких но! Теперь общаемся только так: от меня — распоряжение, от тебя — отчёт о выполнении. Во-первых, вот кольцо… Генерал достал из сейфа футляр. Владимир мгновенно напряг глаза. Да, это и в самом деле оно. Маленький, совершенно непрозрачный предмет. — Во-вторых, можешь работать в этом кабинете. Хотел интернет? Получи. В-третьих, весь научный персонал переезжает на нижний уровень. Здесь остается наряд охраны. Это из-за кольца. Будем держать связь вот по этому прямому телефону. Конечно, будут сбои. Но только на приборах. А устное общение должно быть в пределах нормы. Учти, если попытаешься сбежать, они будут стрелять. — Андрей Ильич, я не думаю, что смогу вам помочь. — Ещё как сможешь. Объясняю. Существует оружие, в основу которого положены открытия Теслы. Это оружие неоднократно испытывалось во Вьетнаме, в Персидском заливе, в Ливии и Кувейте. Владеет им самая засекреченная из всех разведок, Naval Intelligence, морская разведка США. Это огромная служба, по сравнению с ней ЦРУ — школьный кружок. Морская разведка обслуживает интересы крупнейших финансовых и промышленных магнатов мира. Их ещё называют «мировым правительством». Но и там люди работают. И они иногда болтают лишнее. — Но я чем могу… — Не перебивай! Главам ведущих государств эти факты известны. Более того, их постоянно шантажируют этим оружием. Диктуют условия. Разные. Ты думаешь, нашим национальным лидерам непонятно, что творится в России? Что она катится в пропасть? Всё они знают. Но им предписано… Россия должна быть разделена на области. Природные богатства её поделят. Население должно сократиться на три четверти. Это приказ. Не выполнить его нельзя. Генерал упёрся кулаками в край стола. На лице прорезались грубые складки. Глаза сверкали холодным огнём. — Слушай, Калинин, тебе выпал шанс. Ты можешь их свалить, понял? Одним ударом. — Нереально. Как это можно сделать? — А вот как. Научные открытия Теслы продублированы нашими учёными. Вчера сюда приехала делегация. Во главе — Игорь Кошелев, нобелевский лауреат, физик. Все принципы, положенные в основу секретного оружия, им известны. Эти принципы можно использовать прямо здесь, с оборудованием, которое тут есть. Мы можем сами делать такое оружие! Что это даст? Стационарная установка, расположенная на глубине в сто пятьдесят метров, недоступная ни одной армии мира, недостижимая даже для ядерного удара. И она сможет уничтожить любой объект на Земле, в воздухе, под землей, в ближнем космосе. Любой объект, абсолютно любой — самолёт, город, армию, бомбу, отдельного человека, целую страну! И у нас есть, куда стрелять! «Как он преобразился, — подумал Владимир, — настоящий монстр, правду Светка сказала». — Нам не хватает мелочи. Для фокусировки Тесла использовал детали очень сложной формы. Они собираются в полусферу, но с неправильной кривизной. Есть данные, что делались такие экраны из меди. Вручную высчитать форму экрана можно, но это займет несколько месяцев. А мы должны получить экран немедленно, срочно! Для этого я дал тебе кольцо. Я знаю, что примерно через сутки оно начнет действовать. Ты сможешь видеть очень далеко. Даже если просто пролетишь над Силиконовой долиной на самолёте, ты разглядишь всё, что нам надо. В крайнем случае, дашь точные координаты. Для уничтожения… Мы станем хозяевами ситуации. Это — твоё задание. — Андрей Ильич, знаете… Конечно, на вашей стороне сила… Только вам это не поможет. — Поможет. Не сомневайся. Надевай кольцо, Калинин. Что за чёрт, половина сайтов не работает. Или закрыты, или грузятся полчаса. Русские новостные порталы пишут о Малахове и Киркорове. Придется читать по-английски, плохо, но лучше так, чем вообще ничего… Что же стряслось с человечеством? Странное безумие охватило мир. Последний раз Владимир читал новости в поезде, в самом начале марта. Они были тревожными. А сегодня, 30 апреля, они напоминают сбивчивый отчет о всемирной катастрофе. Нанесен ядерный удар по штату Раджастан в Индии. Самолеты НАТО бомбят Ливию и Кувейт. Россия распадается. На Дальний Восток переброшены танковые дивизии. Экологическая катастрофа в Японии. Почти весь остров Хонсю непригоден для жизни. Гражданская война в Южной Америке. Нет, это невозможно, это ужасно, невыносимо! Неужели и вправду пришел апокалипсис? Кто же тогда князь тьмы, жестокий дух зла? Не он ли сам? Сообщение о взрыве яхты «Пифагор». Погибли восемнадцать членов команды, русский нефтетрейдер Каганович и человек, называющий себя Владимиром Калининым. Надо же. Максим погиб! Жалко… Хороший был парень. Причина взрыва — торпедная атака. Сенсационные разоблачения, сделанные Кагановичем в последние дни, привели к дипломатическому кризису. Российские власти не реагируют на предъявленные обвинения. Страны Евросоюза закрыли въезд для русских. А что в Израиле? Отравлен премьер-министр… Продолжаются выступления экстремистов… Массовая эмиграция… В Тель-Авиве идут уличные бои… Яфа, как ты там? Странно — внутри, на том месте, где хранилась память о Яфе, какая-то гулкая пустота. Должна быть, наверное, боль. Но её нет. Пустота. Похоже, всё, что могло болеть, переболело там, в Тель-Авиве, когда он лежал под живой оградой из туи и видел убитых. Убитых из-за него. Тогда было больно и страшно. А теперь? Сколько их, погибших? И может ли быть боль таких размеров?… — Слушаю тебя, Светлана. Докладывай. — Генерал откинулся на спинку кресла и уставился на свою помощницу. — Всё сделала, как договаривались. Кондиционер проверила, заправила имованом. Воздух из него поступает только в кабинет. — Ты уверена, что он останется в кабинете? Охрану предупредила? — Охране приказано не входить без противогазов. Он уснёт в течение часа. — Хорошо. Теперь про него, подробно. — Настроение подавленное. Сидит с ноутбуком, читает. Кольцо начинает действовать. Вдаль видит хорошо. Но рассказывать не хочет. На всё один ответ — оставьте меня в покое. — Так. Секс? — Мм… — Не мычи. Что ты монашкой притворяешься? Рассказывай подробно. — Ну, я очень долго к нему… И так и эдак… — И в результате? — И в результате — нет. Он был никакой. — Всё понятно. Вызови дежурного из медблока. Пусть приготовят полиграф и всю свою химию. Владимир ошибался. Трёх дней у него уже не было. И одного дня уже не было. Был всего один час, и тот уже подходил к концу. Он открыл глаза. Белые стены, белый потолок, свет, льющийся непонятно откуда. Боль. Как больно глазам! Лучше не смотреть. И голова… Что со мной? Где я? Почему так больно?… — Андрей Ильич, он опять отключается. Надо подождать минут пятнадцать. — Угорел немного. Но имован быстро выводится. Сейчас проснётся. — Датчики прикрепили. У него кольцо на пальце, снять? — Кольцо не трогайте. Колите пентотал. Сам он не захочет разговаривать. — Опасно, Андрей Ильич. — Что ещё за опасно? Здоровый парень. Целый месяц отдыхал, жрал витамины и трахался, как кролик. Ни хрена с ним не случится! — У него воспаление оболочек мозга было. Пентотал может дать непредсказуемую реакцию. — Сойдёт с ума? Пускай сходит, лишь бы говорил. — Ну, в этом смысле… Будет болтать всё подряд. Что увидит, про то и будет говорить. — Колите. Боль тихонько растворялась, уходила… Открылась чёрная бездна, полная звёзд. Из неё медленно выплыл огромный голубой шар, надвинулся, заслонил собой черноту. По шару тянулись красные ниточки параллелей и меридианов. Белая вата облаков заворачивалась воронкой над Азией, рассыпалась в мелкие клочья над Тихим океаном. Сверкали снежные шапки Тибета. Зеленела Африка. Тёмно-серые воды Атлантики уходили за горизонт. И если приглядеться, напрячь глаза, везде виднелись маленькие светящиеся точки. Сколько же их! Какие россыпи! Золото! Очень много золота, гораздо больше, чем на пляже острова Сан-Мартин… Тут не только оно. Тут камни. И украшения. И затерянные в глубине земли могилы. И пирамиды… сколько в них всего! А это что? На дне океана? Это же развалины городов! Остатки стен… Захоронения… В них полно металла. И на севере, около полюса, под ледяной бронёй, тоже блестят эти точки. Остатки кораблей… Стены храмов… Слитки золота… И опять камни — сапфиры, топазы, рубины, ильменит, горный хрусталь… Где это? Это же здесь, в Подозёрске, это Урал… Точно, вот они, шахты, уходят в глубь хребта Ирендык. Тут я и вырос, ходил в школу, бегал с друзьями на рыбалку, на озёра, к той самой зоне, где всегда стояла охрана… Зачем охрана? Вход в подземные сооружения в самом Подозёрске. А там, что там охраняют? Неужели? Это она, да, химера, это то самое место, про которое говорила бабушка Кубакай! Клад, не руками сделанный. Прямо тут, в центре этой чёртовой зоны! Вот она, эта точка, светится, сильно светится, больно!.. Туда, надо идти туда. И Маша говорила. И Каганович говорил, что осьмушки — ерунда. Кольцо, из-за него рак проходит. Женя, почему я не нашёл тебя? Рак, в Новосибирске, вылечились… Свет, больно!.. Идти, сейчас, бежать! Свет, больно, выключите этот свет! — Андрей Ильич, надо срочно успокоительное. Он бредит. — Не надо. Всё нормально. Записываете? — Записываем, но я боюсь. Пульс сто восемьдесят, давление подскочило… — Ничего, выдержит. Вколите ещё одну дозу. Это приказ! «Вла-ди-мир, Вла-ди-мир!» Над ним склоняются лица. Что-то говорят, невыносимо растягивая слова. Медленно протягивают руки, касаются лица, тянут вниз веко. Что с ними? Почему они так тормозят? «Ты слы-шишь?» Слышу, слышу, всех хорошо слышу, мне хорошо, я прекрасно себя чувствую, пустите, мне надо идти, я пойду в зону, туда ушла моя мать в восемьдесят пятом году. Дед сказал, что охрана стреляет без предупреждения. Туда нельзя, слышите, генерал, нельзя туда. Пустите, генерал, зачем вы меня держите? «Тес-ла, ко-ор-ди-на-ты». Что им надо? Что вам надо? Какой Тесла? А, этот серб, он изобрёл страшную машину. «Тес-ла, ге-не-ра-тор». Что они тянут? Вот смешные, вот смешно, еле шевелятся, сонные такие. Я вижу, всё вижу. Генератор вижу. Все клады вижу, какие только есть. «Ко-ор-ди-на-ты». Да, вижу. Просыпайтесь, генерал. Уберите руку. Слушайте! Мне не надо никуда летать. Я вижу все клады земли. Золото, алмазы… Хотите могилу Александра Македонского? Вижу, свет. Больно! «Тес-ла, го-во-ри». Да, я говорю. Я знаю. Это не Силиконовая долина. Генератор Теслы стационарный. На военной базе в окрестностях Шандалара. Аляска, широта 68° 11’ 39”. Долгота 146° 24’ 17”. Я вижу всё на этой земле. Мама, ушла. Всё, что спрятано. Стрелять. Дед сказал. Химера. Вижу. Свет… — Перевозбуждение, Андрей Ильич. Он отключился. Пульс падает. — Ну, теперь можете транквилизатор колоть. Пусть отдохнёт. Отправьте его на верхний уровень. Генерал не собирался ждать. Данные получены точные, нет никаких сомнений. Немедленно, прямо сейчас нужно нанести удар по указанной кладоискателем точке. Лишить их преимущества. Конечно, документация останется в другом месте. Но Владимир найдет и её! А потом наши ученые сделают этот чёртов генератор, сделают быстро. И уничтожат все следы, на всех континентах, везде. Он, русский разведчик Андрей Поплавский, сможет диктовать условия всему миру. Надо всё проверить ещё раз — и стартуем. Генерал нажал на кнопку селектора. — Света, срочно вызови ко мне Кошелева. И подежурь в приёмной. Никого не пускать, ни с кем не соединять. Конечно, этот физик куплен. Кто его завербовал? ЦРУ или МИ-6? Впрочем, наплевать. Он ничего уже никому не продаст. Он будет сидеть под землёй и сделает то, что от него требуется. У него, правда, есть охрана. Но это мелочи, ликвидируем. — Света, охрану Кошелева ко мне не пускать. Когда он появится, принеси нам чай. Вошёл физик. Он был бледен — кажется, чего-то сильно боялся. Отвечал сбивчиво, хватал себя то за мочку уха, то за подбородок, почёсывал шею, принимался крутить пуговицу на рубашке. — Игорь Васильевич, давайте побеседуем. Мне необходимо убедиться, что вчера мы правильно поняли друг друга. Итак, вы готовы сделать генератор на базе этих лабораторий. Оборудование осмотрели? — Да, в общем, конечно. Если получить документацию на модулятор частот… Сами мы рассчитали, пробовали, но опытный образец не работал. В целом, да, готовы. — Игорь Васильевич, мы очень скоро получим записи Теслы. — Как? Они засекречены… Но если найти, да. Это было бы хорошо. Его расчеты кривизны, выбор амплитуды… Тогда, если так, то буквально за месяц мы сможем… — За неделю, Игорь Васильевич. Максимум — за неделю. — Неделя, что ж. Если очень постараться. В общем, можно. — С вами приехали четыре человека. Кто они? — Это, знаете ли, наши сотрудники. Странный вы вопрос задаёте. — Нормальный вопрос. Речь идет о самом эффективном оружии за всю историю человечества. О доминировании. О мировой политике. Само собой, разведслужбы стремятся вмешаться в наши дела. Повторю вопрос. Кто с вами приехал? — Ну, там три секьюрити… Сами понимаете, без них никуда… И Сергей Сергеевич, доктор наук, специалист по плазме. Раньше я с ним никогда не работал, но для такого проекта он нужен. — Сергей Сергеевич? Это тот, что в мятой рубашке? — Ну, наверное. Я как-то не обратил внимания. Генерал потянулся к селектору: — Света, пригласи ещё Сергея Сергеевича. Охрану? Хотят войти? Блокировать. Пусть посидят в закрытом отсеке, потом разберёмся. И принеси нам чай в конце концов. Генерал внимательно разглядывал физика. — Скажите, Игорь Васильевич, почему вы так нервничаете? Вас кто-то напугал? — А я могу говорить свободно? — Вполне. Я обеспечу вам безопасность и всё прочее, что потребуется для работы. — Знаете… Этот специалист по плазме… Он предложил мне такое… Фактически шантажировал. Мне показалось, что я должен вам рассказать… Вошла Света с подносом. Кроме чая, на нём лежал большой конверт с документами и ножницы. Генерал взял чашку, поставил на стол. Покосился на пакет — откуда? — Передал Сергей Сергеевич, для вас. Открыть? Андрей Ильич кивнул, помешал ложечкой чай, отхлебнул. Света взяла пакет в левую руку, ножницы в правую. И неожиданно резким точным движением глубоко воткнула их в генеральский глаз. И тут же выдернула. Генерал взмахнул руками, сбрасывая со стола разную мелочь, откинулся на спинку кресла. Брызнула кровь. Тело его выгнулось, дёрнулось и начало сползать на пол. — Вот так, — сквозь зубы сказала Света. — Теперь ты, ботан. А потом любовничка навещу. Она вытерла ножницы и двинулась к физику. Тот побледнел, вцепился руками в край стола: — За что? За что вы? Я тут ни при чем. Я учёный. За что?… Света замахнулась. Но ударить не успела — щёлкнул выстрел. Женщину отбросило в угол. Физик зажмурился. Ещё два раза раздалось приглушённое «тынц, тынц». — Что ты жмуришься, Кошелев? Эта сучка работала на морскую разведку США. А мы с тобой совсем в другой конторе числимся. Договорились же вчера? Да или нет? — Да, — еле слышно вымолвил физик. — Отлично. Красавчик! Тебе предстоит кое-что сделать. — Что? — Кошелев открыл глаза. — Умереть. — Сергей Сергеевич, сухопарый мужчина в мятой рубашке, выстрелил ещё раз. «Что же это, почему опять болит голова? Старость, что ли, подкрадывается? Или нет… Похоже на ту болезнь, восемь лет назад, когда впервые стал видеть… Там так же было — невыносимая боль, а потом лучше, лучше, и всё ушло без следа. Похоже, уже становится лучше. Где я?» Владимир открыл глаза, увидел свою комнату и вдруг вспомнил: пришла Света, приставала, раздевала… Потом ушла, а воздух стал сладковатым. После сон. Потом, как бред, земной шар, вылетел из космоса, и он видел всё-всё, все клады, всё что спрятано и потеряно. И рассказывал… Были датчики на теле, и над ним склонялся Андрей Ильич, выспрашивал. Он получил координаты генератора? Да и чёрт с ним! Главное не это. Главное… Что же главное? Зона! Там, наверху! Что же я лежу? Владимир соскочил с кровати, но боль ещё не ушла. Его качнуло, ноги не удержали. Упал, больно ударился локтем. Снова встал. Оделся. Попробовал открыть дверь — заперто. Постучал. «Что надо?» — «Выйти хочу». — «Не положено». Так, это охрана. Они не выпустят без разрешения. Значит, надо позвонить генералу. Он схватился за телефонную трубку. Но генерал не отзывался. Ладно. Пойдём другим путём. Владимир снова лёг, закрыл глаза и постарался успокоиться. Осмотрелся: зрение было удивительно чётким и точным. Он видел весь подземный комплекс насквозь, видел лифты, ведущие вниз, толстые стены бункера, стволы шахт, спускающиеся в толщу горы. Видел каждого охранника на каждом этаже. Видел их оружие. А вот и лаборатории, вот медицинский блок. Вот стол, на котором он лежал, пока они… Что делали? Пытали? Или как это назвать? Где генеральский кабинет? Похоже, вот тут. Оптоволоконные кабели, мощная вентиляционная установка, какие-то хитрые проволочные сетки — наверное, защита от прослушивания. Или защита от кольца? Да, похоже, это центр всех коммуникаций в бункере. Что-то тут не так… Похоже, это тела. Они лежат на полу. Не двигаются. Убиты?… Владимир увидел лифт, идущий с нижнего уровня. Из лифта вышел человек с пистолетом. Он направлялся в жилой сектор. Человек вёл себя странно — прятался за выступами стен, то и дело останавливался возле дверных проёмов, а на открытых участках наоборот ускорялся. Похоже было, что он хочет подобраться к охране незаметно. Что ещё за напасть? — Охрана! Охрана! — Владимир снова начал колотить в дверь. — Чего орёшь? — спросил через дверь охранник. — Осторожнее! В коридор входит человек, у него пистолет! — Не стучи. Ложись, тебе надо спать. И тут в коридоре загремели выстрелы. Владимир схватился за кольцо: «Ну, что же ты? Ты всегда меня выручала! Вытаскивала из таких мест! Ну, давай же! Слышишь, стреляют. Сейчас они будут здесь. Я стал неудобен. Я узнал много лишнего. Меня убьют. Но я не узнал самого главного, а оно так близко. Я нужен тебе или нет?» Он снял кольцо и сжал его в кулаке. И тут во всём огромном подземном городе Челябинск-114 погас свет. Свет погас не по вине химеры: питание комплекса отключили с земли. В Подозёрск вошла 76-я десантная дивизия из Пскова. Дорогу на Челябинск перекрыли танки. Восточные подходы к посёлку заблокировали курсанты Рязанского высшего военного училища. 106-я дивизия из Тулы высаживалась с вертолётов в горах. На тридцать километров вокруг всё кишело военными. В небе пестрели купола парашютов, гудели винты тяжёлых транспортных самолётов. Колонны машин окружали район. Десантники живой цепью встали по периметру и начали прочёсывать местность. Эхо гремело между скалами хребта Ирендык. Кладоискатель стал лишним. И огромная страна направила на него стволы. Но Владимиру было не до того. Всё его внимание занимал человек с пистолетом в коридоре, ведущем в его комнату. Кто это? Что ему надо? Кладоискатель напрягал глаза: тела убитых охранников, запертая дверь, коридор… И вот теперь ещё неожиданная полная тьма. Нужно немедленно действовать, пока не включилось резервное питание или какой-нибудь там аварийный генератор, ведь есть же у этих вояк решения на случай форс-мажора? Владимир ударил дверь ногой, раз, ещё раз, ещё. Дверь не поддавалась. Человек с пистолетом пошёл на звук ударов. Подошёл вплотную. Ощупывает дверь. Приставил дуло к замку. Тынц, тынц! Два выстрела, похожие из-за глушителя на щелчки. Система резервного питания наконец включилась. Сначала вспыхнули лампы в нижнем бункере, потом дежурный свет в коридорах около лифтов и в последнюю очередь — освещение жилого блока. Свет моргнул пару раз и вытащил из тьмы комнату, открытую дверь с развороченным замком, Сергея с пистолетом. Больше никого в комнате не было. Владимир бежал. Пока не включился свет, нужно успеть оторваться. В жилом блоке прятаться бесполезно. Здесь всё равно найдут. Вниз, в бункер, спускаться тоже нельзя. Там, похоже, прошла небольшая война — кругом неподвижные тела. Выход один — убегать в шахты. В начале коридора лежал, неловко согнувшись, мёртвый охранник. Владимир перевернул его на спину, стянул с него автомат, размазав кровь по лицу. Голова прострелена… Жутко… Но бояться некогда. Надо бежать!.. Он свернул в коридор, ведущий к проходной. За проходной — ангар с вагонетками, а дальше начинается темнота. Рельсы, стрелки, трансформаторы, лебёдки, установки для подачи воды, металлический хлам под ногами… Как хорошо работают глаза! Несколько метров осталось, и будет совсем темно. Около лица вдруг прошла тёплая волна, что-то надавило на уши, и одновременно из стены брызнул фонтан каменной крошки. Стреляют? Владимир отскочил в сторону, и ещё два выстрела ударили по стене, по месту, где он только что стоял. Где же сволочной предохранитель у этого автомата?! Он обернулся и дал очередь. Пули застучали по вагонеткам, высекая искры. Пробежал несколько метров, и снова очередь. Дальше, дальше!.. Тут его уже не видно. Последняя очередь назад, не глядя, лишь бы отстали, лишь бы дали дотянуть до великой тьмы. Владимир бросил ненужный автомат. Повернул в коридор, круто уходящий под гору. И пошёл в темноте, восстанавливая дыхание, пытаясь разглядеть, что же там, впереди. Теплый майский дождь поливал склоны холмов Южного Урала. Лес уже подёрнулся зелёной дымкой, полезли первые листочки. Было по-настоящему тепло, градусов восемнадцать. После такой длинной, нудной зимы, после снежных заносов, после холодного марта, хмурого апреля — и вдруг сразу, в один день, почти что лето. На пригорках цвела мать-и-мачеха, выбивалась из-под прелой листвы травка. Два бойца 106-й десантной дивизии присели на сырой мшистый камень передохнуть. — Посмотри, вроде прошёл кто-то к просеке. — Мерещится. Это дождь полосами идёт. — Когда, бляха-муха, всё это кончится? Двое суток гоняют по лесу, сволочи! Всё сырое… Жрать хочу, как из пулемёта. — Не говори ничего про еду. Задолбали… Лови тут хрен знает кого. Давай покурим, что ли. Бойцы закурили, на минутку расслабились. Рация, поминутно погонявшая приказами, молчала. Только дождь шуршал, да тихонько чирикали неведомые лесные птички. — Смотри, это уж точно человек. — Твою мать… Надо вызывать штаб. — Тихо ты, какое вызывать? Услышит. Приказ был — стрелять сразу. — Что, будешь в человека палить? А вдруг это лесник? — Какой, на хрен, лесник? В белой рубашке? Смотри, идёт по просеке. Сейчас в лес зайдёт, и пипец. — Мать твою в душу! Я никогда ж по людям не стрелял. — Сиди тихо. Я сам ему вмажу. Боец снял автомат с предохранителя, лег грудью на камень, прицелился. Стукнул выстрел, один, второй. Человек на просеке упал. Бойцы вскочили и побежали к нему, пригибая головы. Остановились метрах в двадцати. — Лежит, сука. — Убил, что ли? — Хрен поймёт. Давай, штаб вызывай. Один десантник вытащил из-за пазухи трубку спутниковой связи, начал бубнить в неё позывные. Второй осторожно пошёл вперёд, к телу. Человек лежал на боку, свернувшись калачиком. На нем были потёртые джинсы и светлая рубашка, изрядно мятая, испачканная землёй и кровью. Странный наряд для прогулок по лесу. — Он точно из-под земли сбежал. Тот самый! Не шевелится вроде. Боец присел около трупа, потянулся к нему дулом автомата, собираясь перевернуть на спину. И тут труп ожил, откатился в сторону, вытянул перед собой руки. Раздалось «тынц, тынц, тынц». Второй десантник увидел, как падает товарищ, бросил трубку, судорожно вцепился в автомат и дал длинную очередь. Автомат задёргался, ствол повело вверх и вбок, а боец всё палил, пока не опустошил рожок. Подкрепление подошло быстро, но помогать было уже некому: один десантник лежал на траве и глядел в небо мёртвыми глазами, второй сидел около камня, вцепившись в автомат. Его била дрожь, он бесконечно повторял: «я же никогда… по людям… никогда, мать твою… никогда не стрелял». А в нескольких метрах от них лежал, прошитый очередью, сухопарый мужчина в заляпанной кровью рубашке. Владимир слышал выстрелы позади себя. Но оборачиваться не стал — и так всё понял. Оборачиваться было некогда. Вся местность вокруг была заполнена войсками. В сыром низком небе гремели моторы. Мягкую лесную землю рвали на части гусеницы бронированных машин. Радары прощупывали каждый кустик, каждый склон. Цепь автоматчиков шла по просеке. С другой стороны, за небольшим леском, высаживался из вертолётов ещё один отряд. А выше, над всей этой суетой, висели спутники, напичканные сложной аппаратурой, вооружённые мощной оптикой. Куда тут денешься… Прямо перед Владимиром возвышалась скала. Лес у её подножия редел и разбегался в разные стороны, и каменная стена замыкала его путь. Идти больше некуда. По просеке не пройдешь. Через лес нельзя, по нему уже бегут десантники, они будут стрелять без предупреждения. В каком-то давно прочитанном романе был эпизод — люди убегают от целой армии, спасаются на маленькой моторке, уходят в открытое море. И над ними зависает боевой вертолёт, наводит на них пушку. Один из людей ложится на носу лодки, раскинув руки крестом, и отводит снаряд в сторону. Владимир мог бы лечь крестом. Но не верил в предрассудки, даже сейчас, на самом краю — всё равно не верил. И дед-священник не возник в памяти, не позвал, не осенил… Только она, вот эта странная зверюга на кольце, только она и помогает. Стоит на секунду забыться — и видишь сон, она приходит и ведёт. Стоп. Ему недавно снился сон, и там всё это было — подземные галереи, просека, лес, каменная стена. И химера пошла прямо на скалу и буквально растворилась между камнями. Ерунда, конечно. Подумаешь, сон. Одно дело сны, а другое дело — идти под пули. Владимир остановился на самом краю леса. Прикинул — до скалы метров сто. Сто раз успеют убить. Как не хочется умирать! Хотя… До тёплого вольного дождичка дотянул всё же. Лесным воздухом подышал. Может, и пора… Владимир вышел из-под ёлок и двинулся к скале, не пригибаясь и не прячась. — «Ромашка», я «Клён». Видим объект. Идет к сопке. — «Клён», вас понял. Объект виден на радарах. Возьмите на прицел. Без команды не стрелять. — Коммандер, репорт. Хи он зе скрин. — Ван минит, вейт. — Команданте, ушде поэде диспарар? — Дженерале, пронта а скаттаре! — Шиссен ауф майн коммандо! — Команданте, вемос ля мета! — «Ромашка», я «Клён». Он возле стены. Смотрит по сторонам. Жду команды. — Сирей кан ва, ватаси тачи ва! О санси сите кудасай! — Препараре! Аттенционе! — Файр! Владимир не слышал выстрелов, не видел, как осыпались камни, как треснула сзади скала, скрывая его от огня. Он вошёл в стену, протиснулся в незаметную узкую щель. Мокрые камни грубо шаркали по лицу, но он терпел. Знал, что она здесь. Она позвала его и показала путь. Сейчас… Тут совсем близко. Проход стал чуть шире, и он пошёл уже не боком, а прямо. Неба почти не было видно — узкая причудливая трещина в скале изгибалась и вела внутрь, в сердце горы. Неожиданно ход стал низким, Владимир встал на четвереньки, а потом пополз на животе. Дальше и дальше… Показалась небольшая полость. Он сел, прислонился к тёплому камню, вытянул ноги, отдышался. Просматривать скалу насквозь не стал. Ни к чему. Теперь уже не собьёшься. Снова узкий тёмный ход. Полная темнота, тишина. Глубже, глубже… Наконец открылась довольно большая пещера, пустая и гулкая. В центре стояла каменная фигура. Владимир начал ощупывать её в темноте и постепенно узнавал очертания — голова льва, хвост змеи. — Ну что же, здравствуй. Давай показывай, что тут для меня оставлено, — сказал Владимир. И фигура начала поворачиваться. Сначала мелькнул свет, потом опять пропал, а потом вдруг начался вчерашний сон: огромная чёрная пустота, белые точки звёзд, из пустоты выплывает земной шар, заслоняет собой всё. И Владимир видит всю планету со всеми её тайнами. Пыльные тайники в египетских пирамидах. Могилу Александра Македонского на самом краю Балкан. Менору в огромном сейфе. Развалины городов Атлантиды. Глубины Байкала. Военную базу, напичканную снарядами, подо льдами Гренландии. И людей видит. Вот пожилая женщина с удивительно знакомым лицом склонилась к маленькой табличке на кладбище. На табличке простая надпись: «Яфа Кассель, 1983–2011». А вот профессор Шаповалов сидит в своем кафе, перед ним чашка кофе и круассан. Отпустили старика… Конечно, сейчас не до него. А вот ещё одна женщина, стоит на пороге дома, положив ладонь на живот. Небольшой такой животик, но уже круглый, и в нём, в теплой нежной глубине, ещё одна женщина, совсем крошка, и на малюсеньком плечике видна родинка в форме семёрки… А вот и Химера. Она облетает землю по кругу, и снижается, и тонет в толще облаков в центре самого большого континента. Она должна оставить людям подсказки, без которых им не выжить. Человек вышел из леса, не оглядываясь, не прячась, подошёл к каменной стене, на секунду остановился. Запрокинул голову, подставил лицо тёплому майскому дождю. И вдруг пропал. Его перестали видеть радары, бинокли, ноктовизоры, мощные объективы спутников-шпионов. Тысячи военных, сотни учёных, прильнувшие к окулярам, уставившиеся в экран, потеряли его. Команда стрелять опоздала, и огонь грянул в пустоту. Над горой кружили вертолёты. Локаторы крутились. Радары залпами выпускали ультразвук, сканируя каждый сантиметр. Отряды десантников ходили вдоль стены, снова и снова натыкаясь лишь на камень. Взбешённые генералы грозно кричали в телефонные трубки. Разведки беспомощно разводили руками — пустота. Его нет. Ничего нет. Стена… А потом одновременно ожили все рации, мобильные телефоны, трансмиттеры, мониторы слежения, экраны радаров. На всех частотах, по всей земле. Вызов! Миллиарды людей взяли трубки, повернулись к телевизорам, прильнули к экранам компьютеров. Пошла рябь, раздался треск, что-то защёлкало, зашуршало. И все услышали русскую речь: — Говорит Владимир Калинин. Послушайте. Я нашёл. |
||
|