"Очарованная горцем" - читать интересную книгу автора (Куин Пола)

Глава 6

Капитан Эшер боялся, что его вот-вот стошнит. С каждым глотком воздуха его легкие наполнялись смрадом горящей человеческой плоти. Он лежал, боясь пошевелиться. Что происходит… ушли ли они наконец, гадал он. Гробовая тишина и мрак окутали землю, словно тина, поднявшаяся со дна илистого пруда, и это было еще страшнее, чем человеческие голоса, незадолго до этого прозвучавшие у него над головой. Сообразив, что он, возможно, единственный, кто остался в живых после резни, Эдвард притворился мертвым.

— Это капитан их отряда, — проговорил один из них, грубо пнув его в бок сапогом.

— Сам вижу, — огрызнулся другой таким ледяным тоном, что было ясно, что терпение его на исходе.

Эдвард мгновенно узнал этот холодный голос. Выходит, адмирал Питер Джиллс, которого герцог Монмут в свое время привез из Утрехта, самолично явился сюда убедиться, что Давина мертва. Сказать по правде, Эдвард молил Бога, чтобы так и было, потому что, если Джиллс отыщет ее живой, участи Давины остается только посочувствовать. Получивший кличку Дьявол, Джиллс был самым кровожадным и жестоким ублюдком из всех, кто держал в руках меч. Его отец, Корнелиус Джиллс, в свое время был известным капером, сражавшимся рука об руку с Питом Хейном и вместе с ним в 1628 году захватившим испанский флот, плывший с Кубы в Испанию с грузом серебряных слитков. Самое удивительное, что победу он одержал, не пролив ни капли крови, а испанские пленники вскоре получили свободу. Однако Питер Джиллс не был похож на отца.

— Милорд будет доволен, — прорычал Джиллс. — Обыщите аббатство, — велел он.

— Но, адмирал, от него ничего не осталось, — возразил первый, даже не подозревая, какая боль пронзила сердце Эдварда при этих словах.

— Давай, Эдгар! — тоном палача приказал Джиллс. — Или останешься валяться в грязи рядом с этой падалью!

Эдвард подумал, что за всю свою жизнь не испытывал худшей пытки, чем сейчас, когда, притворяясь мертвым, лежал у ног Джиллса. Никогда, если не считать той минуты, когда он понял, что Давина мертва. Итак, ему не удалось защитить ее. Господи помилуй, разве теперь он сможет простить себя?! Он еще не был знаком с Давиной, однако еще четыре года назад знал, что ее отправили в аббатство Святого Христофора под защиту монахинь ордена. Он был тогда молод, честолюбив, он еще не слышал ее смеха, серебряными колокольчиками отдававшегося под куполом часовни… не видел, как шевелятся ее губы, когда она молится за своих врагов. Он тогда еще не знал, какой острый у нее язычок… не видел ее веселую, дразнящую улыбку. Видит Бог, он хотел сказать ей правду. Она заслуживала этого… но как раз в тот момент, когда он собрался было с духом, чтобы признаться ей, люди Джиллса напали на аббатство. И вот все кончено. Теперь уже слишком поздно.

— Хендрик, — окликнул адмирал кого-то из своих людей. — Осмотри церковь! Я хочу увидеть тело… или что там от него осталось. Короче, я хочу, чтобы ее нашли, ясно?

Эдвард молил Бога, чтобы Давина, если она жива, оказалась сейчас в безопасности.

— Собери погибших и сложи их вон там. Обыщем их, а потом сожжем.

— Адмирал, — окликнул справа от Эдварда еще один неуверенный голос.

Похоже, подручный Джиллса, кто бы он ни был, не верил собственным ушам.

— Ты что, Маартен, решил на всю Англию объявить о том, что мы побывали тут? — прорычал Джиллс.

Бешеная злоба в его голосе разом положила конец всем вопросам.

Эдвард понятия не имел, сколько часов он провалялся в грязи, смешанной с золой и пеплом, с ужасом ожидая услышать, что тело Давины нашлось. Застыв, он молча ждал, пока мертвые тела по одному стаскивали и складывали куда-то слева от него. Потом на него пахнуло жаром от костра, и в следующую минуту он услышал крик, едва слышный из-за треска горящих поленьев.

— Насколько можно судить, в аббатстве больше никого нет, адмирал. Ни убитых, ни раненых — ни души!

— Пусто, значит? Проклятие, тут замаливали грехи двадцать семь женщин, и вы ни одной не нашли?! — Наступила тишина, прерываемая только треском горящего дерева. — Должно быть, они все спрятались в часовне. Иди помоги Хендрику, он уже там. Если удастся отыскать хоть одну, дай мне знать.

Эдвард осмелился слегка приоткрыть один глаз. Естественно, они обнаружат в часовне мертвые тела, только вот Давины там нет. Но ведь она была в аббатстве. Эдвард знал это точно, он успел узнать ее стрелу, торчавшую в плече того шотландского горца. Это случилось как раз перед тем, как он…

Макгрегор…

Кажется, в первый раз с тех пор, как на землю спустились сумерки, в сердце Эдварда вспыхнул первый лучик надежды. Он вспомнил огромного, дикого с виду шотландца и едва сдержался, чтобы не закричать. Успел ли Макгрегор спасти ее? Эдвард умолял его о помощи, но было понятно, что мысль о том, чтобы броситься в огонь, ему не слишком улыбается. Однако выглядел он достаточно устрашающе — Эдвард не сомневался, что у этого горца хватит сил изрубить оставшихся людей Монмута и вовремя унести ноги со своей драгоценной добычей. Может, его любимая жива и в безопасности? Куда этот Макгрегор может ее отвезти? Желудок снова свело судорогой, легкие заполнил отвратительный смрад горящей человеческой плоти и волос. Стиснув зубы, чтобы сдержать подступавшую к горлу тошноту, Эдвард пытался представить себе ее улыбку — она так часто улыбалась ему, в ее глазах сияла нежность, от которой у него, казалось, плавились кости. Эдвард догадывался, конечно, что Давина не влюблена в него, однако это не мешало ему любить ее всем сердцем.

Спустя какое-то время вернулся Хендрик. Как выяснилось, у него были новости — в часовне обнаружились мертвые тела, однако все они обгорели до такой степени, что узнать кого-либо было попросту невозможно.

— Мне плевать на то, как они выглядят и что от них осталось! Хендрик, ты идиот! Я в глаза никогда не видел эту девчонку! Сколько там тел? Надеюсь, у тебя хватило ума их пересчитать?

— Трудно сказать, сэр. Эдгар говорит, вроде двадцать шесть.

Эдвард готов был поклясться, что знает, о чем сейчас думает Джиллс. Судя по всему, Давине удалось сбежать. Сердце его вдруг заныло от нехорошего предчувствия.

— Ладно, заканчивайте тут, и поедем. Следы можно будет поискать и утром.

Сколько времени прошло с той минуты, как Эдвард услышал эти ужасные слова? Он не знал. Ему вдруг стало нечем дышать. Потом он услышал, как они садятся на коней — раздался топот копыт, и все стихло. Эдвард осторожно открыл глаза — сначала один, потом другой — и почти сразу же зажмурился — в глаза попал едкий дым пожарища. Морщась от боли, Эдвард кое-как поднялся на ноги. Перед глазами все плыло. Немного передохнув, он принялся шарить меж мертвых тел своих людей, пока не отыскал то, что сейчас было нужнее всего, — меч.

Да, он не смог защитить ее, но, может быть, Бог все-таки даст ему еще один шанс это сделать. Эдвард обернулся и бросил последний взгляд на ворота аббатства. У него было преимущество перед теми, кто охотится на Давину. Джиллсу и его людям придется ждать до рассвета — в темноте им нечего и надеяться отыскать какие-то следы. А Эдварду это было не нужно — по крайней мере пока. В отличие от Джиллса он знал, кто увез с собой Давину. А где искать шотландца? Конечно, на севере.

На следующее утро Роб проснулся на рассвете. Его разбудил веселый голос Уилла, громко рассказывающего об их набеге на Макферсонов, в котором, кроме них с Робом, участвовали еще младший брат Роба Тристан и Коннор Грант. Роб поморщился — по его мнению, этот рассказ не предназначался для ушей молодой леди… и уж тем более будущей монахини. Ему вдруг вспомнилось, как он вчера расстроился, узнав, что девушка, которую он спас из огня, сирота, отданная на воспитание в аббатство, а вовсе не дочь какого-то богатого и знатного английского милорда. Неужели она и правда послушница. Чтобы такая девушка — и посвятила себя Господу?!

Если так, похоже, заслушавшись Уилла, она напрочь забыла об этом, решил Роб. Что-то непохоже, чтобы его шуточки смущали ее, во всяком случае, он ничего такого не заметил. Роб покосился на нее. По-приятельски сидя между Уиллом и Колином, она беззаботно наслаждалась ягодами, которые им удалось набрать накануне вечером.

— Нам уже почти удалось удрать оттуда, прихватив с собой полдюжины коров, когда Тристан вдруг заметил Бриджид Макферсон и шесть ее дочерей. Представляете, они утром ходили купаться и как раз брели по тропинке к дому!

Финн заулыбался во весь рот. Колин вполголоса выругался — оба явно пытались сообразить, что было дальше. Впрочем, похоже, мнения на этот счет расходились.

— Сильно подозреваю, — как ни в чем не бывало продолжал Уилл, — что Макферсоновы девки с первого взгляда узнали отцовских коров, но, прах меня побери, Тристан тоже не дремал. Вы, парни, знаете, как он умеет морочить девушкам голову, верно? Рассыпается мелким бесом, пока бедняжка не сомлеет до такой степени, что себя не помнит!

— Угу, — с благоговением в голосе подтвердил Финн. — Руку даю на отсечение, что перед улыбкой Триса не устоит даже любовница самого короля!

— Это верно! — расхохотался Уилл. — Вот и девчонки Макферсона тоже того… не устояли. Да ладно бы одни девчонки, что с них взять? Клянусь своим мечом, я и глазом не успел моргнуть, как Бриджид сорвала с себя…

Роб выразительно кашлянул. Поднявшись на ноги, он бросил на Уилла предостерегающий взгляд, от которого тот мгновенно поперхнулся. Роб хорошо помнил тот день — его беспечность тогда едва не стоила жизни ему самому и его спутникам. Рисковать ради нескольких часов удовольствия… непростительная глупость! Правда, набег прошел удачно, но Роб до сих пор стыдился вспоминать об этом.

В ответ Уилл широко ухмыльнулся, пожелал Робу доброго утра, после чего, повернувшись к нетерпеливым слушателям, снова вернулся к рассказу:

— Мы все…

— Довольно, Уилл, — жестко перебил Роб.

Ему совсем не хотелось, чтобы Давина услышала, что было дальше.

Впрочем, он мог бы не беспокоиться на этот счет — она уже не слушала. Взгляд ее был прикован к Робу. На мгновение в глазах ее мелькнул испуг, Робу даже показалось, что она перестала дышать. Напомнив себе, что юной послушнице вряд ли доводилось видеть расхаживающих по аббатству полуголых мужчин, Роб поспешно набросил на плечи плед, чтобы прикрыть обнаженную грудь, стянутую повязкой, которую накануне наложила Давина.

Заморгав, она подняла голову чуть выше, встретилась с ним глазами, и Роб заметил, как ее лицо залилось краской.

— Как себя чувствует ваша рука? — запинаясь, спросила она.

— Лучше.

— Я молилась за вас вчера вечером.

— Что ж… спасибо.

Внезапно ему захотелось улыбнуться. Дьявольщина, сколько раз его так и подмывало это сделать, особенно вчера! Роб слегка смутился, припомнив, как его губы сами собой растягивались в улыбке, когда он ловил на себе ее взгляд. Накануне вечером он долго лежал без сна, гадая, что же в ней такого особенного, что при одном только взгляде на нее все его хваленое самообладание тает, словно снег на солнце. Почему он млеет, словно зеленый юнец, впервые в жизни увидевший женщину? Конечно, она хорошенькая, слов нет, однако в Кэмлохлине полно красивых девушек. Может, дело в ее беззащитности? Или в том, что даже сейчас, едва придя в себя от горя, она робко пытается улыбаться дрожащими губами? На первый взгляд она казалась хрупкой, как тростинка — вроде бы дунь, и улетит. Однако Роб мог бы поклясться, что это только кажется. Он уже успел понять, что приближение бури лишь заставит ее, сцепив зубы, повернуться к ветру, чтобы встретить его как врага — лицом к лицу. Да, она храбрая. И красивая, это точно. Предпочитает стрелять в своих врагов, вместо того чтобы бежать без оглядки. Потеряла всех, кого любила, все, что у нее было… тихонько проплакала полночи, чтобы никто не слышал, вместо того чтобы ломать руку или закатывать истерику, как сделали бы другие на ее месте. Перед тем как уснуть, Роб еще успел подумать, что такая девушка могла бы завоевать его сердце. Лучше всего отвезти ее домой.

Однако утром он проснулся с ясной головой. И напомнил себе, что после того их набега у Тристана до сих пор на бедре красовался шрам от стрелы Доналда Макферсона — вождь клана вместе с сыновьями в то жаркое летнее утро свалились словно снег им на голову. Роб еще не забыл преподанный ему урок и не собирался повторять своих ошибок. Он как можно быстрее отыщет для нее безопасное убежище, а потом вернется к прежней жизни. И больше никогда не допустит, чтобы смазливая девчонка заставила его до такой степени потерять голову, чтобы он рискнул подвергнуть опасности жизнь своих сородичей. Особенно когда речь идет о девушке, из-за которой уже пролились реки крови, а тела сотни воинов остались лежать непогребенными на поле битвы.

Мысль об этом приводила Роба в недоумение. Почему Аргайл с Монмутом из кожи лезут вон, чтобы прикончить ее? Уилл не ошибся, заметив, что она умна. Он вспомнил, как ловко Давина накануне избегала его вопросов, не ответив прямо ни на один из них, она вместо этого рассказала им обо всем, что захотел бы узнать любой, кого хоть немного интересуют дела Якова Йоркского. Однако все это не имело никакого отношения к резне в аббатстве Святого Христофора. Для чего кому-то понадобилось послать отряд королевских солдат для охраны какой-то послушницы? Что такого ей известно из того, о чем не прочтешь ни в одной книге? Может статься, попытка убить ее как-то связана с коронацией нового короля. Она не сказала ему ничего… но это сейчас не имеет значения. Роб знал все, что ему нужно было знать. Жизни Давины Монтгомери угрожает опасность, а значит, он сделает все, чтобы ее спасти.

— В Эршире есть одно аббатство, — робко начала она, словно прочитав его мысли. — Там я буду в безопасности.

Роб молча вглядывался в ее лицо.

— Вы же говорили, что нет на земле такого места, где вам не будет угрожать опасность, — напомнил он.

— Ну… я просто забыла о Курлохкрейге.

А что, это мысль, подумал Роб. Он оставит ее в аббатстве и тем самым отведет беду от своего клана.

— Отлично. Тогда мы отвезем вас в Эршир.

— Я буду очень благодарна вам, если вы это сделаете, — пробормотала она, поднимаясь на ноги. — За мою жизнь и так уже пришлось заплатить немалую цену. Не хочу, чтобы цена эта стала еще выше за счет вашей жизни.

— Угу. Я тоже.

Роб поспешил отвернуться — эти глаза действовали на него магическим образом. Он негромко выругался — что за чертовщина с ним творится? Ему показалось, что ее глаза внезапно стали цвета небесной лазури… или в этом виноваты солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь зеленый шатер листьев у них над головой? Проклятие, он бы с радостью смотрел в эти глаза вечно… Черт бы побрал эти ее тайны!

— Приберитесь тут, ребята. Пора убираться отсюда, и поскорее.

Роб направился к своему коню, вытащил из седельной сумки свежую рубаху и всунул в нее голову. Потом ненадолго скрылся в кустах, чтобы облегчиться, но передумал. Можно было предположить, что вслед за ними отправятся все, кому удалось уцелеть во время резни у стен аббатства и увидеть, как он уезжает, прихватив с собой Давину. Хороший следопыт без особого труда обнаружит, вернее, унюхает любой след, который они по неосторожности оставят за собой.

Укрывшись за деревом, Роб наблюдал, как Давина о чем-то болтает с Финном, пока они седлают лошадей. В ней не чувствовалось ни малейшего превосходства, ничего, что бы говорило о том, что перед ними знатная леди. Она разговаривала вполне дружелюбно — трудно было представить себе, что только накануне она пыталась заколоть его же собственным кинжалом. А потом, ночью, молилась за него… Роб окинул взглядом тяжелое, плотное платье послушницы, скрывавшее ее формы… и внезапно поймал себя на том, что гадает, как она выглядит без него. Она тоненькая — в этом Роб мог поклясться. Грубый шерстяной плащ окутывал ее хрупкие плечи и тяжелыми складками спадал вниз, веревка, которой она стянула его на поясе, обрисовывала тонкую талию. Хорошо бы ей сейчас съесть что-нибудь поплотнее горстки ягод, с внезапной злостью подумал Роб, но у них не было времени охотиться. Можно сказать, им еще повезет, если за ними не будет погони.

— Если поскачем во весь дух, — сказал он, подходя к ним, — то доберемся до Эршира через пару часов.

— Поскачем во весь дух?

Давина обернулась к нему. Глаза ее внезапно округлились от страха.

— Угу, а что? У вас что-то болит? — спросил он, заметив, как она машинально потерла ягодицы.

— Ничего страшного, все в порядке.

Торопливо улыбнувшись, Давина отвернулась.

Роб еще какое-то время таращился на нее, проклиная себя за глупость. Улыбка как улыбка, ничего особенного, твердил он себе… только почему тогда она так действует на него?!

— Эй, парни! — окликнул он остальных. — Помните, мы не должны оставлять за собой никаких следов! Короче, мы тут не останавливались, поняли? Уилл, вы с Колином наломайте веток и прикройте золу от костра. Финн, воткни на этом месте какие-нибудь кустики. — Его взгляд снова остановился на Давине. — Нужно двигаться. Проедемся немного, и боль в мышцах постепенно пройдет. Наверняка где-то остался лошадиный навоз. Засыпьте его листьями.

Сморщив изящный носик, девушка отправилась исполнять приказ. На этот раз Роб позволил себе улыбнуться.