"Очарованная горцем" - читать интересную книгу автора (Куин Пола)

Глава 27

Давина, подняв глаза к потолку, любовалась пляшущими тенями. Мерцающий огонь свечей бросал на стены причудливые отблески. С тех пор как три дня назад священник объявил их с Робом мужем и женой, они практически не покидали спальни. Слуги бесшумно приносили горячую воду, наполняли стоявшую в соседней комнате ванну и так же молча удалялись. Элис таскала им тяжелые подносы с едой — к вящему смущению Давины, женщина, постучав, врывалась в комнату, не дожидаясь ответа. Служанка всякий раз старательно отводила глаза в сторону… правда, однажды Давина успела перехватить ее восхищенный взгляд, устремленный на раскинувшегося на постели Роба, который едва успел прикрыться простыней.

Давина вспыхнула, вспомнив, сколько же раз они занимались любовью в эти три дня и три ночи. Поначалу все ее тело болело и ныло, и Роб, сдерживаясь из последних сил, ласкал ее с такой осторожной нежностью, словно она могла рассыпаться при каждом прикосновении. Зато этим утром…

Господи, она ли это, мысленно ахнула Давина, вспомнив, как проснулась оттого, что напряженная плоть Роба ткнулась ей в бок. Все бы ничего, только в следующую минуту, еще не успев толком проснуться, она уже оказалась сидящей на нем верхом.

Роб, похоже, ничуть не возражал против того, что его предутренний сон был прерван столь диковинным образом. Губы его растянулись в чувственной улыбке — обхватив ладонями ягодицы Давины, он опустил ее на свое вздыбленное копье и задвигался в ритме бешеной скачки. Давина даже задохнулась от неожиданности. Впрочем, очень скоро ей понравилось — здорово было скакать верхом, любуясь тем, как он тает от наслаждения, которое дарила ему она. Запрокинув голову, Давина задвигалась еще быстрее. Из груди ее вырвался крик. И в тот же самый момент Роб, зарычав, выплеснул в нее свое драгоценное семя.

Потом, опрокинув ее на постель, он снова занялся с ней любовью. Они так и уснули, сжимая друг друга в объятиях. Потом, проснувшись, поели, вновь занялись любовью и снова уснули.

Сколько же часов прошло с тех пор? Давина потеряла счет времени. Внезапно она почувствовала голод. И хотя ей страшно понравилось проводить дни и ночи напролет в объятиях Роба, она вдруг поняла, что ей наскучило сидеть в четырех стенах.

— Роб. — Она слегка потрясла спящего мужа. — Я проголодалась. А ты?

Давина встряхнула его чуть сильнее.

— Элис скоро принесет что-нибудь поесть, — не открывая глаз, сонно проворчал Роб.

— Вряд ли. Мне кажется, сейчас ночь. Может, я лучше спущусь на кухню и…

— Не-а. — Тяжелая рука Роба без малейшего усилия опрокинула ее на подушки. — Ложись-ка лучше спать.

Давина дождалась, когда Роб снова мирно захрапел, потом осторожно отодвинула его руку в сторону и спустила ноги с кровати. От пола тянуло холодом. Она оглянулась в поисках шлепанцев, но в тусклом свете так и не смогла их отыскать. В животе противно заурчало. Подгоняемая голодом, Давина пошарила возле кровати, обнаружила рубашку Роба и, ежась от холода, побежала к двери.

Приоткрыв ее, она осторожно выглянула в коридор. Вокруг было темно и тихо. Давина подождала немного, надеясь, что вот-вот на лестнице появится Элис с тяжело нагруженным подносом в руках.

Неужели все спят? От души надеясь, что так и есть, Давина бесшумно прикрыла за собой дверь спальни. Чтобы пробраться на кухню, нужно было пересечь главный зал, но это ее нисколько не смущало — еще в аббатстве, проголодавшись среди ночи, она частенько таскала из кладовой съестное, так что по части умения перешагивать в темноте через спящих опыта ей было не занимать.

В животе снова заурчало от голода. В темноте звук показался особенно громким. Перепугавшись, что кто-то услышит, Давина на цыпочках сбежала по лестнице. К счастью, свечи на стенах давали достаточно света, чтобы она сообразила, в какую сторону идти.

Внезапно тишину нарушил звук чьих-то шагов, и Давина затаила дыхание — двое мужчин, выйдя из-за угла, направились в ее сторону. Послышался смех — похоже, они еще не успели заметить ее. Она уже повернулась, чтобы удрать. И оцепенела, когда один из мужчин вдруг окликнул ее.

Это был Уилл. Со вздохом облегчения Давина обернулась, собираясь объяснить, что она делает тут среди ночи, босая и полуодетая… и онемела, заметив, каким взглядом смотрит на нее Уилл. Странный сиплый звук, словно у него вдруг не хватило дыхания, вырвался из груди Уилла, и лицо у него стало растерянное, какое-то детское. И внезапно Давина почувствовала себя куда увереннее, чем в те дни, когда Уилл изводил ее своими двусмысленными шуточками.

Сопровождавший его неизвестный мужчина шагнул к ней… и тут же замер, почувствовав у горла обнаженный кинжал.

— Джон, — не отрывая от Давины глаз, приказал Уилл, — сбегай принеси жене Роба плед. Живо!

Все поняв с полуслова, Джон, не оглядываясь, бросился выполнять приказ. Уилл сунул кинжал в ножны и снова уставился на Дави ну.

— Приветствую вас, прекрасная леди. А я уж стал беспокоиться, куда это вы пропали. — Давина покраснела до ушей, и по губам Уилла скользнула хорошо знакомая ей ехидная ухмылка. — Счастлив видеть, что вы по-прежнему цветете. А кстати, где Роб? И почему он позволил своей молодой жене среди ночи бегать босиком по замку?

— Роб спит, — смущенно прикрыв руками грудь, прошептала Давина. — А я немного проголодалась и решила спуститься на кухню. Честно говоря, мне даже в голову не пришло, что это может быть опасно… — заикаясь, добавила она.

— В таком виде?! — Уилл окинул ее выразительным взглядом, после чего, хмыкнув, отвел глаза в сторону. — Конечно, теперь это ваш дом, милая, как мы все — ваша семья. Но вы не должны забывать, что не каждый мужчина в этом замке считает себя вашим братом.

Джон вернулся, молча сунул Уиллу плед и был тут же отправлен с каким-то еще поручением.

— Наденьте, — велел Уилл, протягивая Давине плед. — А потом возвращайтесь в спальню и попросите мужа принести вам что-нибудь поесть.

— Угу. Хороший совет!

Дружно обернувшись, Уилл с Давиной увидели спускавшегося по лестнице Роба. На нем тоже не было ничего, кроме пледа.

— Почему ты не разбудила меня? — попенял он.

— Я пыталась, — натягивая на плечи плед, пробормотала она.

С улыбкой глядя на то, как она путается в тяжелых складках клетчатой ткани, Роб подмигнул Уиллу. Тот в ответ сочувственно пожал плечами.

— А теперь брысь! Бегом в спальню! — скомандовал Роб, ласково поцеловав ее в макушку. — Я сам принесу тебе что-нибудь поесть.

— Немного фруктов, хорошо? И еще хлеба с медом, если можно, — бормотала Давина, но Роб, не слушая, подталкивал ее к лестнице. — Доброй ночи, Уилл! — с улыбкой бросила она через плечо.

Уилл залихватски подмигнул. Может, Уилл и распутник каких поискать, но е ней он был кроток, как ягненок.

— И спасибо за плед.

— Может, хватит уже таращиться на нее?

Уилл, растерянно моргнув, постарался принять беззаботный вид.

— Угу. Но ведь еще будет и завтра, и послезавтра и… в общем, когда ты там в следующий раз выпустишь ее из постели, — со своей мальчишеской улыбкой заявил он.

Роб, окинув Уилла проницательным взглядом, наконец позволил себе улыбнуться. Убедившись, что он не сердится, Уилл дружески хлопнул друга по плечу. Они были не просто родственники — они были почти братья. Никому Роб не доверял больше, чем Уиллу Макгрегору.

— Пойдем выпьем вместе, — предложил Уилл, потянув Роба за собой в коридор. — Твоя жена не будет возражать, если ты немного задержишься. Знаешь, я отыскал чулан, где мой отец припрятал несколько бутылок виски, которое варит Ангус. — В тусклом свете Роб заметил, как глаза Уилла торжествующе сверкнули. — Сказать по правде, там осталось немного. Если мы с тобой прикончим его, держу пари, Ангус взбесится! Вот будет потеха, когда он вернется!

Роб, оглянувшись на лестницу, зябко поправил на плечах плед, но дрожь, которая погнала его на поиски Давины, никуда не исчезла. Он невольно поежился, вспомнив, что через две недели вернется домой и его отец…

— Сюда, — прошептал Уилл, подведя Роба к крохотной клетушке возле маслобойни.

Роб терпеливо ждал, пока Уилл, чертыхаясь в темноте, рылся на покрытых пылью полках, заваленных огарками свечей и ржавыми мечами. Повсюду громоздились пустые бочонки, слишком старые и потрескавшиеся от времени, чтобы от них была какая-то польза.

— Ага, нашел, — проворчал Уилл, вылезая из угла.

В одной руке у него было несколько свечей, в другой — две кружки.

— Освободи место на столе, идет?

Роб одним движением руки молча смахнул со стола кучу какого-то хлама.

— Ты приказал, чтобы за Эшером приглядывали? — спросил он, пока его друг зажигал свечи и расставлял на столе кружки.

— Угу.

Уилл, согнувшись в три погибели, отдернул шторку, за которой было нечто вроде ниши, почти незаметной из-за стоявшей рядом огромной бочки, потом сунул туда руку, и губы его расползлись в улыбке.

— Бродит по замку точно привидение, не поднимая головы и уставившись в пол.

Выпрямившись, Уилл с гордостью продемонстрировал Робу пузатую бутылку и торжествующе подмигнул.

— Не думаю, что наш капитан попробует улизнуть, но на всякий случай я велел, чтобы на ночь дверь его комнаты запирали.

— Это верно, — буркнул Роб. Он так до сих пор и не решил, правильно ли он поступил, оставив Эшера в живых. — Завтра прямо с утра приставь его к какому-нибудь делу. Нам нахлебники не нужны.

— Угу, идет. Отправлю его чистить конюшни. Держу пари, там ему самое место! Дерьмо — к дерьму! — захохотал Уилл.

— Уилл… — нерешительно начал Роб.

— Угу… что?

Оставив в покое пробку, кузен поднял голову.

— Как мне объяснить отцу, что он тут делает?

Уилл широко ухмыльнулся:

— Ну, объяснить, что делает английский капитан в нашем замке, дело нехитрое. Куда труднее будет объяснить, что делает в твоей постели королевская дочка!

Роб со стоном поскреб подбородок. Уилл разлил виски по кружкам.

— Я сделал своим смертельным врагом человека, ради которого мой отец проехал половину Англии!

Сжалившись, Уилл протянул ему кружку с виски, потом успокаивающе хлопнул кузена по плечу.

— Ну, он как-никак твой отец. Уже поэтому можно не опасаться, что он свернет тебе шею. Во всяком случае, сразу. — Уилл поднял кружку. — Ладно, давай выпьем за твое счастье — пусть и недолгое, кто знает.

Роб смерил кузена тяжелым взглядом, но Уилл и ухом не повел. Они чокнулись и молча выпили.

— Проклятие! — закашлялся Роб, когда огненная жидкость обожгла ему горло. На мгновение ему показалось, что она прожжет ему дыру в желудке. — Как можно пить эту мерзость?!

Уилл, зажмурившись, осторожно подышал открытым ртом и только потом открыл глаза.

— Будь я проклят, если знаю! — с чувством сказал он.

Потом с тяжелым вздохом вылил содержимое бутылки на пол.

— В чем дело? — рявкнул он, перехватив изумленный взгляд Роба. — Это же сущая отрава! В конце концов, кто-то из наших отыщет ее, выпьет и отправится к праотцам!

— Угу, — хохотнул Роб. — Скорее всего это будет твой собственный отец. И случится это, когда Ангус узнает, что кто-то прикончил его пойло.

— Не-а, — буркнул Уилл, убрав подальше пустую бутылку. — Мой старик справится с этим старым ублюдком одной левой, вот увидишь!

Роб, неслышно приоткрыв дверь спальни, молча смотрел на спавшую в его постели Давину. Он многим рискнул ради нее и до сих пор не был уверен, сможет ли отец понять его. Впрочем, Робу было все равно. Он бесшумно пересек комнату и поставил поднос у изножья кровати. Да и куда он мог отвезти ее? Тут, в Кэмлохлине, английские законы не действуют. Впрочем, кого он пытается в этом убедить — самого себя? Забравшись в постель, Роб любовался ею. Разве он мог не влюбиться в нее? Это было все равно что усадить голодного за стол, изобилующий всякой снедью, и надеяться, что бедняга ни к чему не притронется. Роб осторожно поцеловал ее в лоб и улыбнулся, когда Давина беспокойно шевельнулась. Разметавшиеся по подушке волосы отливали золотом и серебром. Роб бережно отвел в сторону непокорную прядь. Губы Давины, нежные, точно лепесток розы, слабо улыбались. У Роба перехватило дыхание — ради нее, если придется, он готов пойти против самого короля, подумал он. Да что там короля — ради этой женщины он пойдет против собственного отца. Склонившись к ее губам, Роб жадно втягивал запах Давины. Внезапно, словно почувствовав его присутствие, Давина широко открыла глаза, и Роб вновь испытал знакомое ощущение — словно он летит в какую-то бездонную пропасть. Господи, как же он любит ее!

— Мне снился ты, — с нежной улыбкой прошептала Давина, протянув к нему руки. — Ты держал на руках нашего малыша.

— Угу… вот как?

И задохнулся. Внезапно он увидел то же самое, что увидела она, увидел с такой отчетливостью, что у него на мгновение закружилась голова.

— И на кого же была похожа наша дочь? — поинтересовался он, когда снова обрел способность говорить.

— А откуда ты знаешь, что это была девочка? — изумилась Давина.

— Потому что я хочу именно девочку. Дочку — такую же красивую и храбрую, как ее мать.

Обвив его шею руками, Давина со счастливой улыбкой прижалась к его губам. Внезапно в животе у нее жалобно и громко заурчало. Оба рассмеялись.

Высвободившись из ее рук, Роб потянул Давину за руку.

— Вставай, милая, я принес тебе поесть. Только… можно, я сам тебя покормлю?

Усадив Давину к себе на колени, Роб аккуратно окунул краюху овсяной лепешки в мед и поднес ее к губам жены. Давина откусила кусочек, блаженно зажмурилась и принялась жевать.

— Вкусно? Вот так же и ты для меня, — хриплым от едва сдерживаемого желания голосом пробормотал Роб.

У него чесались руки опрокинуть ее на постель. Заставив себя не думать об этом, он протянул ей ломтик яблока и едва не застонал, когда она быстро облизала его липкие от сладкого сока пальцы. Роб позаботился прихватить с кухни немного ягод — велев Давине подождать, он осторожно брал каждую в губы и кормил ее, целуя жену всякий раз, когда губы их соприкасались. Капелька меда упала ей на подбородок. Роб быстро слизнул ее — и едва не застонал, почувствовав, как мгновенно закаменела его плоть. Оба тут же забыли о еде.

Приподняв Давину, он с размаху опустил ее на свое вздыбленное копье и глухо зарычал. Она была такая тугая, такая влажная… Давина запрокинула голову, и роскошная грива ее волос защекотала бедра Роба. Запустив руку в шелковистые пряди, он слегка потянул, заставив ее изогнуться, а сам тем временем обхватил губами напрягшийся сосок. И замер, наслаждаясь сладостными стонами Давины.

Тяжелая, темная кровь, наполняясь тяжелым и темным огнем, медленно разлилась по всему телу, ударила в спину, в ноги и в сердце, которое заколотилось сильнее и отчетливей и даже, кажется, выше, чем ему положено быть. Роб держался из последних сил — ему хотелось дать волю своей страсти, но… Нет, еще рано, сцепив зубы, решил он.

Притянув Давину к себе, Роб припал губами к ее шее, почувствовал, как бешено бьется пульс, как трепещет все ее тело. Грудь Давины терлась о его грудь. Сквозь шорох в ушах он слышал, как ревет кровь, и не понимал, чья это, его, или ее, или их общая. Сердца их бились одно возле другого.

Давина устало уронила голову на его мокрое от пота плечо, и Роб крепко прижал ее к себе, словно давая понять, что никогда не позволит ей уйти. Она вдыхала пьянящий аромат его тела, слышала неистовый стук его сердца — и чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Да, он принадлежал ей. И торжествующая улыбка на лице Давины говорила, что ей это отлично известно.