"Требуется мужчина" - читать интересную книгу автора (Маккензи Мирна)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Калеб встретил на улице Джину Грегори и заметил, что она выглядит гораздо спокойнее. Она шла и разговаривала со своей матерью. Виктория явно изменила отношение родителей к беременности дочери.

Придя домой после работы, он спросил Викторию про Джину.

— Как все прошло?

— Неплохо. Ларри после разговора с адвокатом согласился выплачивать определенную сумму на содержание ребенка. Я рассказала родителям Джины, как она прекрасно работает и что помогу ей купить необходимые вещи для ребенка. Они сначала хотели уехать из города, но Джине нравится здесь жить и работать у меня. Я знаю, что люди поддержат ее. Она такая милая. И родители согласились остаться. Думаю, они будут хорошими бабушкой и дедушкой.

Калеб недоверчиво посмотрел на Викторию.

— Похоже, ты практически ничего не сделала?

— Не очень много.

— Милая женушка, я знаю Рэя Грегори, он тяжелый человек.

— Но, в конце концов, он согласился со мной. И это самое важное.

— Что ты обещала ему?

— Что Джина будет больше работать в моем магазине. Если ей понадобится сидеть с ребенком, я буду отпускать ее. Не разрешу покупателям сплетничать о ней. Куплю ей детскую коляску, высокий стульчик, детскую кроватку и стол для пеленания.

Калеб засмеялся и поднял ее со стула.

— Я уверен, что все это ты выложила ему своим спокойным, деловым тоном, я прав? И он не мог ничего тебе возразить.

— Я не сделала ничего особенного.

Это было не так. Виктория переживала за людей, а многие просто показывали пальцами и сплетничали. И если Калеб присмотрится повнимательнее, ему предстоит узнать еще много о своей женушке.

Но стоит ли это делать? К этой леди опасно привыкнуть, опасно полюбить ее — ведь она скоро уйдет от него.

— Почему ты так критиковал свои ранние статьи? Они чудесны, написаны с большим энтузиазмом, — вдруг спросила она.

Калеб нахмурился.

— В них слишком много идеализма.

— Ты был молод, а все молодые идеалисты.

— Но я не хотел им быть.

Виктория перестала листать газету и посмотрела на него.

— Почему?

Калеб молчал.

— Калеб? Я задаю лишние вопросы?

Он вспомнил о том, как она заботится о людях. Он не хотел, чтобы она беспокоилась о нем.

— Это старо как мир, Виктория. Моя мать боготворила отца, а он... Скажем так — он забывал о ее существовании, жил светской жизнью. Она была несчастна, но во всем винила себя. Ее сбила машина. Я до сих пор уверен, что в ту минуту она думала о нем. Я знаю, что такое бывает и в других семьях. Люди — эгоисты, Виктория. Волшебных сказок в жизни не бывает. Я удивляюсь, зачем писал про это. Давно нужно было выкинуть всю эту писанину. — Он посмотрел на исписанные листы бумаги.

Виктория сильнее сжала их в руке.

— И не думай это выбрасывать. Ты сделаешь медвежью услугу журналистике. Это очень хорошие статьи. Дело не в идеализме. Я владею книжным магазином и разбираюсь в литературе.

Калеб засунул руки в карманы.

— Калеб?

Он посмотрел на нее.

— Мне жалко твою мать.

— Не стоит. Она вышла за него замуж, хотя знала, что он из себя представляет.

Виктория тоже знала, какой он, но вышла за него замуж. Он не создан для женитьбы. И он явно не создан для Виктории. Но другого выхода не было.

Этой ночью Калеб не притронулся к ней. Он знал, что она делала тест на беременность. Результат был отрицательный, и грусть на лице Виктории разбила бы сердце любого мужчины.

Этой ночью он просто обнимал ее и надеялся, что неправ насчет идеализма. Виктория была идеалисткой, хотя и не признавала этого.

Виктория проснулась неожиданно, даже во сне она почувствовала непонятное беспокойство.

Калеб не любил ее прошлой ночью. Он просто прижался к ней, как тогда, в их первую брачную ночь. Она думала, может, он раскаивается, что женился на ней.

— Наверное, он жалеет с самого начала, — сказала она себе. — Он хотел позаботиться обо мне, а теперь я ему надоела. И сейчас удивляется, зачем он связался с женщиной, которая уговаривает незнакомых мужчин сделать ей ребенка.

— Чокнутая, — прокричал Боб. — Чокнутая женщина. Черт подери.

— Спасибо, что высказал свое мнение, — сказала она птице.

Не изменилось ли что-то в их отношениях? Наверное, Калеб устал любить ее. Раньше он часто менял партнерш.

— Хватит жалеть себя, — прошептала она. — Это недостойно.

И все-таки днем она пришла в редакцию ринвальской «Газеты». Она хотела прямо и честно поговорить со своим мужем. Она должна сказать, что он может в любое время отказаться от этого брака. У него не было никаких обязательств по отношению к ней.

Стол Дэниз был завален бумагами.

— Ищешь своего симпатичного мужа? — спросила Дэниз. — Я передам ему, что приходила. Сейчас его нет.

— О, это неважно, — сказала Виктория, чувствуя себя смущенной. — Надеюсь, я не помешала тебе.

— Дорогая, если дело касается мужа и жены — это всегда важно. И не беспокойся, что отрываешь меня от работы. Я часто делаю перерывы. Сейчас он в Дэлловее и произносит речь на благотворительном празднике. Ему часто приходится этим заниматься. Калеб — хороший оратор. Ему неплохо платят. Думаю, ты не знаешь об этом. Он не любит распространяться на эти темы. Он грозил уволить меня, если я проболтаюсь, но я подумала, что ты не в счет. Ты — его жена.

— Калебу платят за то, что он произносит речи на благотворительных собраниях?

Дэниз удивленно посмотрела на Викторию.

— Ты должна знать его лучше. Они выписывают ему деньги, а он их не берет. Он говорит, что это долг каждого журналиста — жертвовать на благотворительные цели. Он любит помогать людям и не хочет, чтобы об этом знали.

Виктория улыбнулась.

— Думаю, ты самая замечательная женщина из всех, кого я встречала, — сказала она Дэниз.

— Наконец-то кто-то признал это. Твой муж думает, что я зануда.

— Мой муж обожает тебя, — сказала ей Виктория.

Дэниз была польщена.

— Но мы не скажем ему об этом. Мы с Калебом лучше работаем, когда деремся.

— Твой секрет — мой секрет. — Виктория дотронулась до сердца. Из офиса она вышла, улыбаясь. Калеб тратит средства на благотворительность? Это известие ее не удивило, как и то, что Калеб никому об этом не рассказывал.

Он верит в обстоятельства и заботится о тех, кто нуждается. Неудивительно, что он нарасхват.

Кто обвинит такого человека, что он скрывает свою личную жизнь? Калеб знает о темной стороне жизни, знает о безвыходных положениях, поэтому решил помочь Виктории. Нужно только быстрее забеременеть, чтобы освободить его от всех обязательств, связанных с ней.

Виктория — поразительная женщина, подумал Калеб, возвращаясь однажды домой. Он только что понял это, потому что ему не хотелось никуда бежать от нее. Целый день он ждет момента, когда вернется домой и увидит ее. Каждую ночь он любит ее, и ему это нравится. Виктория приносила ему радость. Однажды он увидел ее, склонившуюся над маленьким несчастным котенком.

— Твой друг? — спросил Калеб.

— Похоже, у нее нет хозяев, — сказала Виктория. — Нет ошейника, никаких объявлений о потерявшемся котенке. Никто не приходил сегодня, чтобы опубликовать объявление?

— Нет. — Ему было жаль, что его жена так расстроилась.

— Кто-то захотел избавиться от него — выкинули на улицу, как какой-то мусор, — с негодованием сказала Виктория.

Калеб замер. Эти слова напомнили ему, что родители однажды поступили с ним точно так же.

— Что будешь с ним делать?

— Сначала откормлю.

Так она и сделала. Иногда она гладила Боба по перышкам, потому что тот явно ревновал ее к котенку. Она заботилась о своей маленькой семье. Однажды мимо проходили Элис Майерс и ее семилетняя дочка Ноли.

— О-о. — У Ноли загорелись глаза, когда она увидела котенка, который вертелся на лужайке, пытаясь поймать бабочку. — Я могу его погладить? — спросила она Викторию.

Калеб понял, что сердце Виктории дрогнуло.

— Ему нравится, когда его гладят.

— Как его зовут?

— Не знаю. Он живет здесь недавно. Как ты думаешь, какое имя ему подойдет?

Ноли задумалась.

— Мне нравится Бабочка. — Она наклонилась и играла с котенком до тех пор, пока мать не потянула ее за руку.

— Пойдем, зайчик, — сказала Элис ребенку. — Мистеру и миссис Фремонт пора на работу. Извините, Ноли возбуждена, — объяснила она. — У нас была кошка, но ей было много лет, и она умерла. Я не могу заставить себя завести новую.

Элис и Ноли пошли дальше, но девочка то и дело оглядывалась. Ее мама расстроилась.

— Наверное, не надо было останавливаться, — сказала она.

— Приходите в любое время, — сказала Виктория. — Пожалуйста. — Калеб заметил, что глаза Виктории стали грустными.

Прошло два дня. Калеб вернулся с работы и застал Викторию на кухне с Бобом.

— А где комочек шерсти? — спросил он. — Куда спрятался?

Виктория пожала плечами. Потом посмотрела на Калеба виноватым взглядом.

— Я отдала ее Ноли. Мне надо было сначала посоветоваться с тобой.

Калеб не смог сдержать улыбки.

— Это твой котенок, Виктория, — сказал он. — Я знаю, ты привыкла к нему. Но ты не могла удержаться, да?

— У ребенка должно быть домашнее животное, — твердо сказала она.

— Ппонятно. — Он скрестил руки. — А какое животное было у тебя?

Виктория снова начала резать овощи к обеду.

— Сложный вопрос? — поддразнил он.

Виктория отложила овощи. Она посмотрела на него вызывающе.

— У меня не было домашнего любимца. Родители были актерами, и мы не могли завести животное, потому что часто переезжали. Боб появился значительно позже, и мы не относились к нему как к птице. Он тоже был актером, и меня к нему не подпускали.

Но у ребенка должен быть любимец, сказала она. У Калеба дрогнуло сердце, когда он представил себе маленькую Викторию, которой не с кем было поиграть.

— Ты была единственным ребенком?

Виктория дернула плечами.

— Это не редкость.

Он тоже был единственным ребенком, но по ее взгляду Калеб понял, что у них были разные жизни.

— Значит, твои родители были актерами, — сказал он. — Это, наверное, интересно.

Виктория слегка улыбнулась и покачала головой.

— Тебя удивляет, что такая слабая женщина как я, играла в театре.

— Я бы никогда не сказал, что ты — слабая.

— Я бы так сказала.

— Тогда тебе нужен новый толковый словарь.

Виктория улыбнулась.

— Калеб, я доставляла моим родителям одни неприятности. Они мечтали, чтобы их дочь была настоящей актрисой, чтобы вживалась в образ и очаровывала зрителей. Наверное, им казалось, что меня принес аист, но ошибся адресом. Они по-своему любили меня. Но я очень отличалась от них. Прошло много времени, пока мы привыкли друг к другу. Они играли на сцене, а я занималась декорациями.

Ее родителям повезло, что у них такая дочь.

— Похоже, Боба наконец передали тебе, — сказал Калеб.

Виктория широко улыбнулась.

— Думаю, Боб так же не подходил для сцены, как и я. Он говорил невпопад. Мы с ним два сапога пара, да, старичок?

Боб притворился, что не понял. Он не произнес ни слова.

— Что ты скажешь, Боб? — спросил Калеб. — Принять ли нам нового члена в семью? Котенка или щенка? Может быть, подружку для вас, сэр?

Боб продолжал молчать, но в его взгляде появилась заинтересованность.

Виктория покачала головой.

— Мы не можем сделать этого, Калеб. Мы не семья, и как только я забеременею, мы расстанемся. Нам нельзя заводить животное. И мне, наверное, не стоило брать котенка. Хорошо, что отдала его Ноли.

В ее глазах была грусть. Калеб понимал, она права. Притворяться, что они настоящая семья — только усложнять ситуацию.

Но, черт возьми, как только их брак закончится, он подарит ей питомца. Нужно, чтобы она была счастлива. Он хотел, чтобы у нее все было.

Но более всего он хотел ее. Все больше и больше. Это ужасно, потому что она хочет от него только ребенка, и он должен об этом помнить.

На следующее утро, когда Виктория заваривала кофе, зазвонил телефон. Она подняла трубку и поздоровалась.

Пару секунд никто не отвечал.

— Извините, я наверное ошиблась номером, — сказал женский голос. — Мне нужен Калеб Фремонт.

Виктории стало плохо. Голос был низким и соблазнительным.

— Вы не ошиблись, — сказала она в трубку. — Я позову его. — И она передала трубку Калебу.

Он поздоровался, послушал и нахмурился.

— Нет, думаю, это невозможно, — сказал он и опять стал слушать. — Да, Виктория, моя жена, — продолжил он. — Мы недавно поженились.

Виктория почувствовала себя совсем плохо. Калеб повесил трубку. Она не хотела спрашивать, но рот раскрылся сам собой.

— Старая подружка?

— Мой друг, — поправил Калеб. — Ничего серьезного.

Конечно, у Калеба не было серьезных отношений с женщинами. Он любил короткие встречи, как она знала из сплетен, ходивших по городу до их свадьбы. Слухи закончились, как только они поженились. По крайней мере, при ней ничего подобного не говорили. Хотя она могла поклясться, что сплетни все равно были.

Виктория знала, что могут наплести интриганы. Калеб Фремонт до сих пор интересует женщин. Женщины хотят его, но он уже не свободен.

— Очень мило, что она позвонила, — наконец произнесла она.

Калеб посмотрел на нее.

— Я женат, Виктория. По-настоящему женат, — сказал он низким голосом.

Виктория кивнула, но подумала, что он жалеет об этом. Если бы он был свободен, то встретился бы с обладательницей красивого голоса. Ее сердце сжалось.

Они с Калебом женаты уже три месяца. Несмотря на все старания, она до сих пор не забеременела. Три месяца — это конечно не так много, но ей нужно освободить Калеба.

Калеб собирал свой кейс. Его рабочий день начинался раньше.

— Калеб, — сказала она, дотронувшись до его рукава.

Калеб посмотрел на нее.

— Я... я... Ты скоро придешь домой? — спросила она.

— Если хочешь... — сказал он ей. — Что-то не так?

Виктория энергично закачала головой.

— Нет, нет. Я просто хотела... Я подумала, мы могли бы... — Она посмотрела в сторону.

— Виктория?

— Думаю, сейчас подходящее время, — прошептала она.

Неожиданно Калеб обнял ее. Она прижалась к нему и ей удалось скрыть смущение.

— Виктория, — прошептал он ей на ухо, — я сказал правду, я по-настоящему женат. Ты — моя жена. Если хочешь что-нибудь узнать, спрашивай. Если считаешь, что обременяешь меня, то знай, ты не права. — Он приподнял ей лицо и посмотрел прямо в глаза. — Сегодня я приду рано. Будь готова. — Он поцеловал ее так страстно, что у нее подогнулись колени.

Калеб вышел из дома. Она должна освободить Калеба, как можно скорее. Ради себя самой.

Наверное, ей надо сходить к врачу...