"Кафе «Мимоза»" - читать интересную книгу автора (Лейн Румелия)

Глава 3

После того, как Стив Риленд ушел в то утро со своим партнером, бухта снова погрузилась в присущий ей покой. Не было слышно быстрых шагов, эхом разносящихся по обе стороны дороги, и мужских голосов, вибрирующих в воздухе. Только шум волн, разбивавшихся о берег, да щебетание птиц, кочующих среди сосен, нарушали спокойствие дня. Блаженство, казалось, воцарилось вновь.

Наверху большая гостиная, смотревшая окнами на дорогу, и две спальни в задней части дома теперь отвечали задумкам Хелен и Линни, а внизу типичная для Майорки кухня в половину длины патио, приноровленная к L-образной передней части дома и задней части кафе, была заново выбелена. Она ослепительно сверкала всеми своими латунными сковородками, тазами и кувшинами.

Погода стояла прекрасная. Когда сестры не трудились в кафе, они плавали в бухте. Солнце пригревало вовсю, но вода в море была холодной, и девушкам приходилось брать запасные купальники, чтобы не оставаться в мокрых.

Хелен, когда она бывала на пляже, совсем забывала о возрасте. Ее волосы, высоко заколотые в пучок, казались светлее, чем рыжевато-золотистая грива Линни, но они сохранили свою шелковистость. И хотя глаза у обеих сестер были зелеными, у Линни они сверкали неудержимой энергией моря, а Хелен светились уверенностью женщины, которая привыкла со всем справляться сама. Но у воды она всегда выглядела не такой серьезной, и зачастую ее смех эхом вторил заливистому хохоту Линни, когда они вместе ныряли за мелькнувшей рыбешкой или бежали переодеваться в сухое.

Наступил март. Цветы миндаля в долине сменились свежей зеленью листвы, и в приближении лета синева неба стала еще ярче.

Они неторопливо прогуливались по ближайшим окрестностям в компании Полковника, который пощипывал дикую спаржу, а долгим солнечным полуднем трудились в патио. По вечерам они любовались завораживающей красотой ночного пейзажа. Ярко-синий цвет неба постепенно менялся на бледно-синий, бирюзовый и янтарно-желтый там, где солнце падало за горы в щель меж огненно-золотистых и жемчужных облаков. Жизнь, говорила себе самой Линни, никогда не была такой прекрасной.

Но вот явились строители.

Линни наблюдала за ними из бокового окна своей спальни, чувствуя, как в ней закипает прежнее негодование. Так, значит, Стив Риленд не заставил себя ждать, дав им почувствовать свою власть! Она бросила испепеляющий взгляд туда, где на дороге виднелся хвост вереницы грузовиков. Не вызывает сомнения, что он начал строительство на целый месяц раньше намеченного срока лишь для того, чтобы досадить ей.

Она умылась и, дрожа от возбуждения, оделась. О, разумеется, он не станет сам заниматься грязной работой! Теперь на него будут трудиться его рабочие. Ну что ж, бог ему в помощь! Она принялась расхаживать по комнате, причесывая волосы, потом снова растрепала их. В ее зеленых глазах вспыхнуло удовлетворение: как бы там ни было, можно радоваться хотя бы тому, что в этом сражении кафе «Мимоза» выпустило залп первым.

Она поспешила вниз и, нахмурившись, направилась на кухню, где перед ней была поставлена тарелка со свежеподжаренным беконом и яйцами, и сестра заботливо спросила:

— Позавтракаешь, дорогая?

Тарелка стояла на большом центральном столе, застланном накрахмаленной до хруста белой скатертью, и, сев на стул, Линни расслабилась и улыбнулась. Хелен всегда знала, как надо держаться. Мягкие, выразительные глаза как бы говорили, что нужно сохранять спокойствие. Они приняли решение, и теперь пусть грузовики и экскаваторы едут сюда хоть сотнями — жизнь в кафе «Мимоза» будет продолжаться так, как заведено ими.

Несмотря на все усилия сохранять спокойствие, она вскоре обнаружила, что не может без негодования смотреть из своего живописного уголка на все эти чудовищные машины. Еще хуже было проезжать мимо сваленных вдоль дороги инструментов и оборудования и делать вид, будто прекрасная бухта выглядит, как всегда, безмятежно.

Но она упорно старалась казаться спокойной, пока однажды случай не позволил ей слегка выпустить пар наружу.

У Линни сложилась привычка приводить ослика к боковому входу в патио и запрягать его в маленькую повозку, которая всегда стояла у дверей кухни, и вот со списком покупок в заднем кармане джинсов она повела Полковника к дороге, но обнаружила, что один из самых огромных, уродливых грузовиков припаркован прямо перед их воротами.

Какая неслыханная наглость! Расправив плечи, Линни вскарабкалась по решетке ворот, испытывая еще большее возмущение. До сих пор она старалась держать себя в руках, но сейчас ничто не могло бы доставить ей большего удовольствия, чем перелезть через ворота и дать себе волю.

Спрыгнув на дорогу, она направилась к деревьям, туда, откуда доносился стук и лязг. Из-за огромных, неуклюжих машин там ничего не было видно, но она обошла их колеса, разыскивая кого-нибудь, кого она могла бы испепелить пылающим взглядом зеленых глаз. Увидев группу мужчин у берега, она выбрала ближайшего к себе на линии огня, когда звук движения, исходившего из глубины грузовика, мимо которого она прорвалась, избавил ее от неприятности делать выбор. Обернувшись, она увидела фигуру над собой, и заготовленная гневная тирада застряла у нее в горле. Ее зеленый, пылающий гневом взгляд наткнулся на такие знакомые ледяные глаза.

Вот этого она никак не ожидала. Вид Стива Риленда без элегантного костюма, в рабочих штанах, майке и каске, с ног до головы покрытого пылью, совершенно сбил ее с толку. Возможно, на какое-то мгновение она и лишилась дара речи, но продолжала держаться вызывающе.

Встав во весь рост, он спрыгнул с высоты в двенадцать футов, если не больше.

— Как идут дела в кафе? Лучше не бывает, я надеюсь?

Она сложила руки, расставила ноги пошире и холодно ответила:

— Вполне возможно, что так оно и будет, если мне удастся выехать за провизией. Кое-кто здесь намерен отхватить себе целиком всю бухту.

— Неужели? — Он насмешливо посмотрел на нее.

— Вы можете попридержать свое удивление на потом. Ваш грузовик блокировал ворота. — Линни бросила на него испепеляющий взгляд и затем, поскольку она чувствовала себя неловко под его натянутой улыбкой, резко повернулась, взметнула гривой волос и не оборачиваясь бросила: — Так, может, вы будете так добры отогнать его?

Стив Риленд безразлично пожал плечами:

— Все, что хотите, ради благоденствия кафе «Мимоза».

— Вам незачем беспокоиться, — отрезала она. — Крах ему не угрожает, благодарю вас.

— Но вам бы хотелось, чтобы наш отель потерпел крах? — ловко ввернул он, блеснув на нее глазами.

Линни огляделась по сторонам, методично стряхнула пыль с сандалий, постучав ими о ближайший строительный агрегат, затем, вскинув голову, с невозмутимым видом спросила:

— С чего вы это взяли?

— Пойдемте. — С мрачной усмешкой он взял девушку за руку и повел за собой к дороге.

Линни попыталась возразить, что она в состоянии идти сама, но затем ей пришлось ускорить шаг, дабы не отставать от него.

Пока она с многозначительным видом ждала у ворот, Стив легко взобрался в кабину мешавшего ей грузовика, завел мотор и несколькими короткими рывками подал кузов назад. Притормозив, он спрыгнул на землю и насмешливо помахал ей:

— Вся дорога к вашим услугам!

— Как тому и следует быть, — горделиво фыркнула она, прежде чем развернуться и взяться за ворота.

Она вошла во двор, чтобы вывести ослика с тележкой, и, прислушавшись к звуку удалявшихся шагов, вдруг ощутила, что внутри у нее все ликует. Она никак не ожидала наткнуться на него, сказала сама себе Линни, забираясь в повозку и рывком посылая Полковника по дороге, словно облаченная в джинсы древняя воительница.

То, что Стив Риленд собственной персоной трудится на стройке, явилось для Линни настоящим ударом. Она сочла это за козни самого дьявола и, проезжая мимо стройки, никогда не упускала случая кинуть в ее сторону презрительный взгляд. Хелен, которая всегда чувствовала себя счастливой на кухне, вряд ли обращала внимание на то, что происходило за дорогой, однако Линни, убираясь в верхних комнатах, сердито шлепала тряпкой, наблюдая за продвижением работ.

Первыми жертвами стали деревья. Спиливание и выкорчевывание длилось несколько дней. В одно мгновение величественная сосна, выставлявшая словно напоказ на фоне голубого неба свои лохматые зеленые ветви, сотрясаясь, падала с треском на землю. Ничто не могло избежать безжалостных стальных монстров, ревущих и скрежещущих со всех сторон, оставлявших на пути один лишь хаос.

За неделю все вокруг было сровнено с землей. Последние деревья отбуксировали в сторону, открыв потрясенному взору безмятежную красоту бухты с ее молчаливыми скалами и дугой белого песка. Это было все равно как если бы кто-то сорвал занавес с одной стороны покойного, недоступного чужому глазу интимного мира.

Правда, оставались еще деревья, растущие на краю бухты и на холмах вокруг. Линни охватило такое чувство, как будто бы обнажили ее собственную душу. Взглянув на бухту, она повернулась к ней спиной и отправилась искать утешение в перспективе зеленых долин и величавых гор, вид на которые открывался за кафе «Мимоза». Она не хотела больше видеть эту голую, ничейную землю.

Пожалуй, если бы она могла придерживаться своего решения оставаться слепой к строительству, то ей бы удалось избежать дальнейшего разочарования. Но как можно, говорила она самой себе всякий раз, когда ее взгляд устремлялся в сторону стройки, удержаться от того, чтобы время от времени не выглядывать наружу, когда окна постоянно открыты?

Благодаря в основном ее усилиям, поскольку Хелен пребывала в состоянии готовности встретить любого из посетителей, который мог объявиться в этих краях, жилые комнаты с низкими потолками и выложенными ромбиками из красной плитки полами приобрели вид близкий к совершенству. Над отполированными столиками у окон низко свисали, таинственно поблескивая, громадные медные лампы; с наступлением сумерек они начинали отбрасывать золотые круги на обитые деревянными панелями стены.

Два светлых кожаных кресла с шелковой бахромой вокруг сиденья, купленные для оживления мрачной мебели из темного дерева, нашли свое место по сторонам камина. Линни сохранила медные карнизы над всеми окнами, на которых теперь красовались кружевные занавеси, прихваченные по краям вышитой манжеткой.

Каждый день она выставляла вазы с цветами на подоконниках, просто чтобы придать колорит комнате. Это было пустое занятие, на котором она никогда не сосредотачивалась полностью, и однажды утром, когда ее взгляд блуждал в другом направлении, он наткнулся на нечто такое, что заставило ее с воинственным видом высунуться из окна.

Этого не может быть! Чудесное старое оливковое дерево, стоявшее в самом конце строительной площадки и никому не мешавшее; это закрученное спиралью, изогнутое от старости дерево с причудливой кроной, которым она всегда любовалась, когда проезжала мимо! И вот теперь у его основания поблескивало стальное полотно пилы, и двое мужчин склонились над нею, намереваясь спилить его.

Линни сдернула с головы косынку и, не обращая внимания на свой домашний наряд, выскочила из комнаты и молнией метнулась вниз по каменной лестнице.

Она миновала грузовики, усеявшие края строительной площадки, словно дохлые мухи. Море за ними, казалось, впало в тоску от их присутствия, вместо того чтобы с умиротворенным видом набегать на песок, как это было раньше.

Звук электромотора, завизжавшего в полную силу, заставил ее ускорить шаги и перейти на бег. Пила была уже готова вцепиться зубами в серую, словно камень, кору дерева.

— Нет! Нет! Не смейте его трогать! — выкрикнула, подбегая, Линни, но ни один из мужчин не поднял глаз. Она топнула ногой, чтобы привлечь их внимание, и в ответ получила лишь пару ухмылок. — Пожалуйста, послушайте! — Она бросилась сначала к одному, потом к другому. О боже, как будет по-испански «остановитесь»? — Basta! — Она гневно замахала руками. — Basta!

Пила двигалась вперед и назад, вперед и назад. Мужчины лениво следовали за ритмом пилы, сосредоточившись на своем занятии, словно девушка в джинсах была для них частью привычного пейзажа.

Линни разрубила бы пилу надвое, если бы знала, как это сделать. Отчаяние заставило ее кричать. Ее жалобный, громкий вопль, перекрывший жужжание мотора, вызвал смятение, но ей было все равно.

Внезапно появившийся Стив Риленд замедлил шаг, услышав ее стенания, и сердито сказал:

— Неужели вы никогда не угомонитесь?

— Не обольщайтесь, что меня волнуют ваши дела, — взвилась Линни, когда он выключил мотор и кивком отослал рабочих. — Я просто не могу стоять в стороне и смотреть, как срубают прекрасное оливковое дерево!

— Это прекрасное оливковое дерево мертвее птеродактиля, и, кроме того, нам нужно свободное пространство.

— Пространство! Вы только об этом и говорите! — Она вскинула на него подбородок. — В любом случае тут хватит пространства для вас и вашего распрекрасного отеля!

Когда она развернулась, собираясь уйти, он резко ухватил ее за руки и притянул к себе.

— В один прекрасный день кто-нибудь прищемит в вас эту маленькую сварливую злючку. — Он угрожающе сверкнул на нее глазами.

Линни выдержала его взгляд и с наигранной нежностью парировала:

— Если он мне понравится, то я стану просто ангелом.

— Скорее чертенком, — хмыкнул он.

Они стояли совсем близко, лицом к лицу, едва не касаясь друг друга, и неловкое молчание повисло между ними. Сама не зная почему, Линни неожиданно ощутила, как у нее перехватило дыхание.

Она попробовала освободиться, но он крепко держал ее за руки. И в тот момент, когда она, тряхнув волосами, вспыхнула зелеными глазами и разомкнула от гнева губы, ей показалось, будто взгляд его голубых глаз на мгновение стал темнее. Но затем в них вспыхнули насмешливые огоньки и он сказал:

— Впредь держите свой хорошенький носик подальше от моих дел и не высовывайтесь из-за своей стороны ограды. А теперь ступайте!

Все еще не выпуская ее, он довел ее до дороги и подтолкнул вперед. Ей ничего не оставалось, как повиноваться, но, освободившись от его крепкой хватки, она стремительно обернулась и насмешливо бросила:

— Вы можете подчинить себе все вокруг, но только не меня!

Засунув руки в карманы, мужчина смотрел на нее с откровенной иронией и сухо сказал:

— Я знаю, когда я действительно пас!

Вся дрожа от волнения, Линни с гордым видом сошла с дороги. Возможно, ему доставляет удовольствие уродовать природу вокруг, но ей определенно не до смеха. Больше всего на свете ей хотелось никогда больше его не видеть.