"Скромница и принц" - читать интересную книгу автора (Дженсен Кэтрин)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Марии казалось, что ее сердце искромсано. Неужели она настольно прозрачна? Неужели каждый, кто на нее взглянет, понимает, что она безумно влюблена в Антонио?

И зачем она только приехала! Страшная ошибка! Она же с самого начала понимала, что Антонио стремится к интимным отношениям! Чисто физическим - никаких обещаний, обязательств.

Она это знала! И все равно безрассудно положилась па его слово, а теперь сделала еще хуже — призналась, что любит его. Ей некого винить, кроме самой себя. О чем она только думала?!

Мария остановилась па мгновение, чтобы сбросить бальные туфли, и побежала босиком через сад и дальше, за ворота имения. Она неслась в сторону города, по узким пустым улочкам, все вверх и вверх.

Ругаясь сквозь зубы, сдерживая слезы, она стремительно удалялась от массерии, и ноги уже болели, израненные булыжной мостовой. Наконец она одолела вершину холма, на котором тысячу лет назад вырос Каровиньо, и извилистая тропинка, усеянная галькой, пошла вниз.

Странно, что за все время ей попалось всего несколько пешеходов - похоже, весь город приглашен на бал. И каждого мало-мальски пригодного холостяка известили о ее доступности! От унижения она застонала.

Наконец Мария остановилась на крутом склоне, покрытом валунами и миндальными деревьями. Внизу раскинулась темная оливковая роща, среди деревьев белели хижины с коническими крышами, похожие на детские кубики. Мария упала на траву и разразилась рыданиями. Хорошо бы никогда не было того дня рождения, когда ей исполнилось двадцать пять лет и когда в ее жизнь вошел этот самодовольный, сводящий с ума, изумительный мужчина!

Через какое-то время она услыхала прерывистое дыхание и топот ног. Торопливо стерев с лица слезы, Мария прижалась к земле.

- Ты не говорила... что ты... чемпионка по кроссу, - прошипел Антонио.

- Убирайся, - буркнула она. Никакие слова не заставят ее снова его полюбить, так она решила. Никакие. - Кстати, как ты меня нашел?

- По белому платью. В лунном свете оно как маяк. Я повис... черт! Я висел у тебя на хвосте с тех пор, как ты выскочила на шоссе. Ты меня доконала! - Он отдышался и сел на землю рядом с ней. - Она угадала? Ты меня любишь?

Она повернулась и уставилась ему в глаза.

- Я тебя ненавижу!

Она возненавидела его еще больше, потому что он был дьявольски красив в черном смокинге, при луне, на фоне глыбы гранита. Какая девчонка не потеряет рассудок от одного его вида!

- Ты меня ненавидишь, - протянул он, изучая выражение ее лица.

Она отвела глаза.

- Я не собираюсь тешить твое мужское самолюбие. Давай остановимся на том, что мы - разные. И хотим от жизни разного.

- А что, если я не знаю, чего хочу? - Это было сказано таким голосом, что Мария дрогнула.

Она встряхнула головой, отгоняя неуместное чувство.

- Я тебе не верю. Во всяком случае ты хорошо знаешь, чего не хочешь. Ты не хочешь иметь жену и новых детей. А это как раз то, чего желаю я.

Антонио открыл было рот, чтобы что-то сказать, но она перебила:

- Я хочу самую обычную семью, где два человека любят друг друга и вместе растят детей и каждый знает, что другой не оставит его в беде.

Может быть, ты все еще переживаешь ту трагедию, но я в это не верю. Потому что несколько месяцев наблюдала за тобой. Может, тебя не вдохновляет такой брак из-за твоей княжеской крови. Или он ограничивает твою свободу, не знаю. - Она взглянула ему прямо в лицо. - Но это моя жизнь, и я сама выбираю, как мне жить, черт возьми!

- Конечно, выбираешь ты, - наконец признал он.

- Я не нуждаюсь в твоем разрешении! - Она оттолкнула его, вскочила, собираясь бежать, но Антонио уже был на ногах. Прежде чем Мария успела сделать шаг, он схватил ее за руку.

- Ну нет, не убежишь! Мне не угнаться за тобой - целую милю по бездорожью, ночью! - Одной рукой он прижимал девушку к груди, другой повернул к себе ее лицо. - Поговорим?

- Я не желаю краткосрочных отношений ни с тобой, ни с кем другим!

- А долгих отношений с мужчиной, которому ты глубоко симпатична?

Мария фыркнула. Она снова не услышала слов о любви или свадьбе и вздохнула, понимая, что он ищет компромисс. Ей этого недостаточно, она не делит жизнь на части!

- Послушай, - прошептала она, - я понимаю, ты считаешь, что это самое большее, что ты можешь дать. Но что, если мы займемся любовью, а я забеременею?

Он выглядел неописуемо огорченным.

- Ну, Мария... я думал, что ты...

Неожиданно она расплакалась, злясь на себя за то, что не может сдержать слезы.

- Ты думал, что у меня не может быть ребенка? Что я получу твое княжеское позволение прервать беременность? И этим закончатся мои надежды иметь семью?

Он встряхнул ее за плечи и закричал:

- Прекрати! Мария, послушай меня хоть минуту!

Она всхлипнула.

- Прости, что я вызвала такой переполох. Я тебе благодарна, благодарна больше, чем могу выразить, за то, что узнала тебя. Теперь у меня есть надежда, понимаешь?

Глотая слезы, Мария думала: ну нет, она не даст ему это сделать, не позволит переубедить. Лучше уж кричать. Но, черт возьми, почему он так смотрит?

Она отвела глаза, чтобы уклониться от этого синего взгляда. Ничего она не хочет чувствовать к нему - ни симпатии, ни любви, ни тем более страсти.

- Мария, честное слово, я не знаю, что нам делать. - Он прижал ее к груди, а когда она попыталась вырваться, чуть не раздавил. - Поверь, я борюсь с собой с того самого момента, как тебя увидел. А сюда ты приехала отчасти и для своей пользы. Для карьеры. Сама знаешь, если мы с тобой не потеряем головы, ты уедешь с шикарным резюме.

- Если тебя действительно волнует мое будущее, почему ты только тем и занимаешься, что стараешься меня соблазнить?

Он долго молчал. Тучи заволокли луну. Вдали лаяла собака. Ветерок обвевал голые плечи. Мария ждала, затаив дыхание. Пусть скажет хоть что-нибудь.

- Ты вызываешь желание, саrа. И не обвиняй меня в этом. Я отвечаю за свои действия, но что касается чувств - тут я бессилен. Они такие, какие есть.

Она с ужасом чувствовала, что душой склоняется на его сторону, вопреки собственным интересам. Ну почему, почему женщина всегда готова защищать кого угодно... за свой счет?

- Интрижка со мной не излечит тебя от горя. - Она коснулась его щеки, но тут же отдернула руку. От таких непроизвольных жестов становилось еще хуже. - Я тебя разбудила. Теперь тебе просто нужно найти женщину, согласную играть по твоим правилам.

Ей самой было противно то, что она говорила. Пойди найди себе женщину... Но больше она ничего не могла посоветовать.

- Все не так просто, - сказал Антонио, изучая ее лицо. - Мне не нужен никто другой. Ни одна женщина не действует на меня так, как ты. - Рукой он запрокинул ей голову.

Она приказала себе сопротивляться. Она велела себе не слушать его речей. Не давать себя целовать на этом каменистом склоне, среди ночи.

Если он собирается это делать.

Что же он медлит?!

- Видишь ли, когда ты так смотришь на меня, я почти слышу, как ты просишь тебя поцеловать. Что ж, не могу тебе в этом отказать.

Он наклонился и слегка коснулся ее губ. Босые ноги перестали чувствовать землю. Голова закружилась. Чтобы не упасть, Мария уцепилась за него.

- Не надо, Антонио... - (Он поцеловал еще раз, тверже.) - Ты говорил, что стоит мне сказать «нет», и ты остановишься.

- Но только если ты этого хочешь, - шепнул он.

- Хочу!

- Твое тело говорит мне другое.

- Тело - подлый предатель!

Антонио отстранился, чтобы посмотреть на нее. Мария медленно подняла глаза - и напрасно. Он был так близко, она чувствовала его запах, тепло рук - она была полна им. Больше девушка не противилась судьбе - она наконец решила для себя, что он ее судьба.

Мысль эта пришла к ней как прозрение, как внезапное осознание, и вовсе не являлась следствием потери трезвости рассудка. Пусть не в одно мгновение, но она поняла силу собственного любовного голода.

А может, если она уйдет от Антонио, это станет главной ошибкой в ее жизни? Может, судьбой назначено, чтобы он был ее большой любовью?

Может, если она не рискнет ради него всем, что имеет, второго шанса не будет?

Сколько раз в жизни встречаешь совершенство? Некоторые - никогда. А она закрывает дверь перед замечательным мужчиной! Которого уважает. Как знать, может, когда она все же откроет дверь, за ней не будет стоять Хороший Человек? Если вообще кто-то будет стоять.

Ей двадцать пять, а она все еще девственница. Она все ждала, но никто не приходил. Только Антонио... Мария хотела его отчаянно, всей душой, каждым вздохом. Если она сейчас скажет «нет», то что это будет - отказ ему в удовольствии или отказ себе в единственном шансе на счастье?

- Эта оливковая роща - твоя? - спросила она охрипшим голосом.

-Да.

- А маленькие хижины — тоже твои?

- Да. Они называются трулли. Дальше тропинка ведет в массерию.

- А в них живут? - спросила она, вскинув голову.

В его глазах что-то сверкнуло.

- Одну хижину я держу для себя. Иногда ночую там, как делали отец и дед.

- Веди меня туда.

- Ты уверена? Понимаю, я тебя запугивал... я был...

Она накрыла ему губы пальчиком.

- Настойчивым - да. Но не запугивал. - Мария вздохнула и посмотрела вниз, на имение, -Там я не могла, здесь... Здесь никого нет. Пойдем в твою хижину, пожалуйста!

Он молча нежно поцеловал ее, взял за руку и повел по склону вниз к древнему строению, такому же старому и горделивому, как вся эта земля.

Снаружи хижина была похожа на чум эскимосов, только сложенный из каменных блоков, отесанных вручную. Венчал ее забавный каменный шар. Мария нырнула в низкую дверь. Внутри чувствовался застоялый запах дров, травы и цветов, въевшийся в стены за века.

Она подумала: здесь живет память многих поколений. Память о детях, которых растили отцы и деды. Кто знает, сколько любовников уединялось здесь и, возможно, зачинало новую жизнь.

Хотя издали строение выглядело причудливо-карликовым, оно оказалось практичным. Стены толщиной в полметра могли защитить от стихии и, возможно, от набегов воров и грабителей, некогда рыскавших по окрестностям.

Когда глаза привыкли к темноте, она стала различать мебель, смутно видневшуюся на фоне оштукатуренных стен. Маленький щербатый стол. Два стула с высокими узкими спинками, деревянный буфет, кровать.

Кровать имела деревянную раму, где на веревочных петлях лежал матрас, обтянутый грубым, но чистым тиком. По бугристой поверхности было видно, что он набит сеном.

Мария ощущала единение с веками, ей передавалось нечто изысканное, что принесли сюда когда-то другие женщины, искавшие и нашедшие гнездышко для встречи с любимым.

- Не слишком элегантно, - извинился Антонио за ее спиной. Он обнял ее руками как шалью, и она обернулась, сияя улыбкой.

- Здесь прекрасно, - сказала Мария и уткнулась лицом ему в грудь.

Он пинком закрыл дверь, и в комнате стало темно. Он нагнулся, бережно поцеловал ее и шепнул: «Постой минуту».

Чиркнула спичка, зажегся яркий оранжевый свет, по стенам и потолку забегали тени.

Встретившись глазами с Антонио, Мария увидала множество чувств, сконцентрированных в его взгляде, - она не отказалась бы ни от одного.

- Боишься? - спросил он.

Она покачала головой. Как она может его бояться? Он всегда вел себя так, что она знала: он не причинит ей боли, по крайней мере умышленно. Сейчас ею овладело другое чувство. Антонио всегда был с ней болезненно честен, а это дороже того, что дают другие мужчины. Он никогда не пытался ею манипулировать.

В фирме «Клейн энд Клейн» бытовала поговорка: любая гласность хороша. Правильно процитировали клиента или нет, или писатель попал в самый заурядный книжный обзор, или последнее выступление артиста подвергли разгромной критике - главное, ты попал в прессу, о тебе упомянули, вот и бери от этого все, что можешь.

Антонио дал ей прекрасную работу и шанс увидеть мир, а теперь дает ей свое тело. Его душа и сердце для нее закрыты, он предупредил. Что ж, она возьмет все, что он может дать. А когда истечет ее время, она уедет с высоко поднятой головой, перенесется в другую жизнь, где не будет его.

А если появится человек, за которого она захочет выйти замуж... Что ж, если он не смирится, что она спала с мужчиной, которого искренне любила, значит, в нем нет сочувствия, которое она хочет видеть в муже.

Антонио подошел и подхватил Марию па руки. Внутренний голос ругал его - зачем он привел ее сюда, хотя она сама высказала такое желание. Как смеет он отнимать у нее единственное сокровище, которое она надеялась отдать другому! Но все обвинения он отбросил. Пусть потом он возненавидит себя за то, что сделал, - сейчас он должен думать только о Марии.

Он будет бережным. Он сделает так, чтобы она испытала лишь радость в эти драгоценные моменты, что они будут вместе. А когда придет время расстаться, он постарается защитить ее от сердечной боли.

Но он может кое-что еще:

- Мария, - шепнул он, держа ее на руках. - Да?

- Никаких обещаний.

- Я знаю.

- Кроме одного. - Антонио нежно поцеловал светлый локон. - Если когда-нибудь тебе потребуется помощь... любая - деньги, совет, - приходи ко мне. Я не откажу. Она посмотрела па него.

- Я не хочу твоих денег, Антонио.

- Просто запомни. Если когда-нибудь тебе понадобится покровитель, я все сделаю, чтобы помочь тебе. Все.

- Ты не обязан искупать вину, - шепнула Мария. - Я иду на это с открытыми глазами. Может, это моя судьба - встретить тебя и спать с тобой до того, как я пойду по жизни дальше.

Спать, подумал он. Звучит грубо и вульгарно. Чувства, которые он надолго запер в себе, мысли о Марии... они парили над заурядностью...

Антонио хотелось поспорить с ней, встряхнуть ее, крикнуть, что она не просто любовница, не просто половинка безвкусной связи, но он не мог найти определения тому, что происходило в эти месяцы между ними.

Она была нужна ему. Он хотел ее так, как никогда в жизни не хотел ни одну женщину.

- Что ты делаешь со мной? - простонал он и поцеловал ее с таким жаром, что сам был поражен.

Ему никогда и никто не был нужен до такой степени. Даже Анна. У них был традиционный брак - породнились две семьи. Да, он ее любил, и, наверное, для какой-то части души эта потеря останется невосполнимой. Но Мария затронула в нем такие струны, которых никогда не касалась Анна. Власть Марии над ним пугала и возбуждала.

Он неистово целовал ее, чтобы отогнать скорбь о том, что у них нет будущего. Она не сопротивлялась и отвечала так же страстно.

Он нащупал молнию на спинке платья, расстегнул, спустил платье с плеч, за ним лифчик. Полные груди влекли к себе, он накрыл их ладонями. Она выгнулась. Как ты прекрасна.

- Ты не обязан это говорить. - Ее глаза сверкнули.

- Я ничего не обязан. Я хотел сказать тебе, как ты хороша, потому что это правда.

Мария улыбнулась, не веря. Обняв его за шею, она смотрела на него застывшими серыми глазами. Он почувствовал, как в его грубые ладони уперлись набухшие соски, символ желания, и медленно погладил ее.

Он хотел се так, словно никогда в жизни не знал женского тела.

Когда он отнес ее на кровать, она дала ему раздеть ее до конца, не противясь и не помогая. Он обхватил пальцами узкие лодыжки и провел руками вверх - по икрам, коленям, бедрам... - потом опять вниз. Повторяя движения, он следил, как расширялись ее глаза, понимал, что она хочет большего. Как и он.

Был момент, когда он задумался: она - его служащая, гость в чужой стране. По разным причинам все еще девственница. Она не передумала найти мужа. Все сходилось к тому, что Антонио - ее кошмар, конец ее мечтаниям.

Даже в последний миг, когда иссякло терпение, он медлил. Давал ей шанс остановить его. Скажи она слово - и он отпустит ее.

Ему бы это очень не понравилось. Но зато не мучили бы угрызения совести. Одно слово.

Он его не дождался.

Мария притянула его к себе. Он был полностью одет, она лежала под ним обнаженная и прекрасная, на матрасе, в доме, где когда-то обитали его предки. Мужчины, отвоевавшие эту землю, победившие греков, посадившие здесь оливы. Мужчины, построившие замки для защиты от сарацин, от вторжения с Севера, а под конец — от феодалов-захватчиков.

Он был воспитан в традициях аристократов-воинов. Это было у него в крови, это было его наследием. Но сегодня князь Антонио Бонифаче беспомощен перед американской девушкой, которая просит у него такую малость. Ей не нужны деньги, титул, имение. В этот момент он мог дать ей только одно - ощущение своего женского естества.

О да, многое он ей уже показал, удовлетворяя ее любопытство. Но теперь не любопытство привело ее в эту кровать. Чувство. Сильное, нежное, возможно, близкое к любви. Она была так доверчива, что он не хотел ее напугать и оставить в памяти что-то другое, кроме восторга.

Он брал ее медленно.

Потерся губами о губы. Поцеловал шею, языком коснулся груди. Когда Мария тихо застонала и обняла его за шею, как бы стараясь удержать, он взял вспухший сосок губами и подразнил его. Она всхлипнула и изогнулась. Он перешел на другую грудь, снедаемый голодом, который кружил голову. Ее руки протиснулись между их телами. Она ласкала его так, как он учил, интуитивно сжала, обострив наслаждение.

Антонио со стоном расслабился. Он выгибался, трепетал и желал, чтобы это никогда не кончалось. Уткнувшись лицом ей в шею, он вдохнул запах нежной кожи и скрипнул зубами, когда по телу прокатилась следующая волна, требовавшая освобождения. В тот же момент у него мелькнула мысль. Предохранение.

Антонио вспомнил, что в бумажнике лежит презерватив. С тех пор как Мария приехала в Италию, он стал носить его с собой. Потому что собирался затащить ее в постель и разумно было подумать о предохранении.

Он откатился, вынул из кармана кожаный бумажник, вынул пакетик, бумажник положил па прикроватный столик. Она с интересом наблюдала.

- Спасибо, что подумал об этом.

Он кивнул, слишком занятый, чтобы разговаривать... Идиот! Он чувствовал себя как школьник, впервые приступающий к этому занятию.

- Давай подержу, - Мария взяла у него из рук колечко.

Антонио срывал с себя одежду и швырял ее на стул, одну вещь за другой. Мямля, мямля, ругал он себя, стараясь собраться и опять укладываясь рядом с ней на кровать. Она с любопытством разглядывала презерватив.

- Хочешь, ты сама это сделаешь?

- Я не знаю как, - призналась она, чуть пожав плечами. У него екнуло сердце.

Он показал. Внутри у него все клокотало.

- Какой ты стал... большой, - хихикнула Мария.

- Никогда не смейся над этим. Боишься, что не подойдет тебе? - Полегче, сказал он себе, хотя в нем звенел каждый нерв. Если он сейчас же не успокоится, то потеряет контроль над собой. А больше всего он не хотел причинить ей боль. Разрушить очарование. - Я обещаю, что твое тело будет вполне совместимо с моим, - мягко сказал Антонио, отводя с ее глаз прядь волос. - Мы подходим друг другу.

У нее был скептический вид, но она подняла руки и погладила его по груди. Новая волна жара пронеслась по телу.

Он склонился над ней. Кончиками пальцев прорисовал уголок между бедер, нежно раздвинул ноги. Под его рукой ее тело расцвело - для него. Она была готова.

Он не хотел, чтобы следующий этап причинил Марии боль, и стал целовать жарче, сильнее, и она тяжело дышала и извивалась под ним, и только тогда он снял печать. Подняв голову, Антонио увидел, что ее глаза сверкают. В них не было признака дискомфорта.

- Дальше будет легче, — прошептал он. - Но если...

- Прошу, не останавливайся! - Она сомкнула ноги вокруг его бедер, открываясь ему.

Войти в нее он желал более всего на свете, чтобы не оставалось сомнений, что он овладел его. Хотя бы на эти несколько минут.

Но ей сейчас нужен не такой любовник.

Он проникал в нее осторожно, понемногу, проверяя. Как корабль, четко и безболезненно прорезающий воды.

Он уже готов был спросить, все ли у нее хорошо, когда Мария рывком притянула его к себе. Ему не оставалось ничего другого, как закрыть глаза и наслаждаться ее горячим, шелковистым телом. Потом ему показалось, что ей неудобно под его весом, он приподнялся на локтях и устремил на нес благодарный взгляд.

- Ну как ты?

- Хорошо, — прожурчал ответ. — Это все? Он засмеялся.

- Нет. - Господи, надеюсь, что нет, подумал ом. - Ты готова идти дальше?

-Да!

Больше они не разговаривали. Он хотел довести ее до пика раньше, чем дойдет сам. Это было почти невозможно, потому что он уже балансировал на грани, как альпинист на кромке скалы.

С этой секунды вся его энергия ушла на то, чтобы им обоим было приятно. Антонио не остановился, когда Мария, задыхаясь, отяжелела.

Когда выкрикнула его имя. Когда задрожала в волне экстаза - уже четвертой, кажется?

Только когда ее глаза приоткрылись, и пальцы вцепились в волосы, и она захлебнулась в изнеможении, он нанес последний удар и позволил себе разрядку.

Его охватило пламя. Время исчезло. Взорвалось пространство, сметая барьеры и формы, и он уже не знал, где он, кто он, кем был или кем не был.

Ничего не осталось, кроме этой женщины, лежащей рядом. Восторг. Зной. Вечность. Чувства, которые не имели смысла, но были реальнее всего, что он знал раньше.

И все это время Мария крепко держала его. Держала и не давала упасть. На несколько неоценимых секунд Антонио почувствовал себя бессмертным.