"Поместье Вэйдов" - читать интересную книгу автора (Хёрд Флоренс)

Глава шестая

Ноябрь выдался холодным и ненастным. Нескончаемой чередой тянулись пасмурные дни, похожие один на другой, как две капли дождя. Сквозь сплошную пелену серых облаков изредка проглядывало солнце, но его лучи не достигали истосковавшейся по свету земли. Морской ветер, хозяин здешних мест, ревниво охранял сумрак, нагоняя выше самых высоких деревьев густой, как кисель, грязно-белый туман.

Я часто бродила по окрестностям. Скоро у меня выработался привычный маршрут: сначала я добредала до ограды военной базы и смотрела на аккуратные ряды маленьких домиков, которые охраняли морские пехотинцы. Потом шла к одинокой каменной скамейке у самой кромки воды. Там я могла сидеть часами, наблюдая за ревущими волнами, иногда грозившими смыть меня с пустынного берега. Но я не испытывала страха, а наслаждалась свежестью морского воздуха и бодрящими уколами соленых брызг. Мне было хорошо, гораздо лучше, чем в удушливой атмосфере дома Вейдов. Отсюда можно было видеть военные корабли, бросившие якоря в маленькой бухте. Пронзительные крики чаек вполне соответствовали моему настроению.

Обычно через некоторое время я забывалась, отрешаясь от земных забот, и погружалась в бездумное оцепенение. Но, сколько бы оно ни длилось, наступал момент, когда приходилось возвращаться назад и идти знакомой мрачной дорогой под нависшими деревьями, через серые железные ворота в невеселый дом, заслонявший мне весь белый свет.

Мне хотелось вырваться из заточения, и я подумывала о возвращении в Колтон, о чем деликатно намекнула в письме к мачехе. Я написала, что жду ребенка, что скоро Джеф уедет и мне будет одиноко. В ответе содержались упреки в несвоевременном замужестве и слишком ранней беременности. «Мы, конечно, будем очень рады, Нэнси, — писала мачеха, — но я не знаю, где тебя разместить. Наш дом — время ведь военное — полон молодыми лейтенантами с военно-воздушной базы. С ними полно хлопот, хоть они довольно милы…» Я сразу же представила себе улыбающуюся мачеху, как она с удовольствием готовит для летчиков своих фирменных цыплят и дотошно входит во все их проблемы. «Джеф тебя ведь не бросил? — спрашивала она. — Его семья, я думаю, будет против твоей поездки. Будущий наследник должен родиться в своем поместье, не так ли?»

Говорить правду было бесполезно. Я заранее знала, что меня не поймут, будут жалеть. Мачеха скажет: «Ты что, не могла удержать мужчину?» По ее представлениям, почерпнутым из романов, женщины должны «удерживать» мужей. Подруги тайно позлорадствуют, прикрываясь деланным сочувствием: «Бедняга Нэнси! Я сразу решила, что она ему не пара. Он ведь такой красавец. Удивительно, как он вообще женился на ней».

Кроме того, в глубине души я надеялась, что он вернется. В самом деле, почему бы и нет? Депрессии бывают у всех, но у него, у неисправимого жизнелюба, это не могло продолжаться долго. В конце концов, он одумается и, конечно же, вернется — не сможет не вернуться — к своей жене и ребенку.

Вскоре я впала в сумеречное состояние. Обычная утренняя слабость постепенно растянулась на весь день. Отвращение к еде сказалось на моей фигуре: я превратилась в ходячий скелет. Вернее не ходячий, а лежачий, потому что стала проводить дни в нескончаемом чтении, поглощенная переживаниями литературных героев, терпевших бедствия на протяжении всего романа, чтобы в конце обязательно получить счастье в награду. Любое возвращение из мира грез вызывало у меня досаду.

По ночам Джо почти не появлялся. А когда приходил, демонстрировал полное пренебрежение ко мне. Вместе с миссис Кингсли он сидел на кухне и часами разговаривал с ней, как будто между ними могло быть что-то общее. Сквозь закрытую дверь я слышала голоса и смех, часто собиралась нарушить их уединение под благовидным предлогом («мне хочется чашечку кофе…»), но всякий раз гордость удерживала меня.

Однажды вечером мы все, кроме Сьюарда, уехавшего на встречу ветеранов, сидели за ужином. Тони, Эрнестина Вейд, миссис Кингсли, Джеф и я расположились за одним столом. Миссис Кингсли рассказывала о новых соседях.

— Сброд, — так она их охарактеризовала. — Приехали в надежде получить работу на вновь открывшихся предприятиях. Вот такие, как они, разбойничают потом на дорогах.

Тони возразил:

— Такие непоседы и рисковые люди сделали Калифорнию такой, как она есть. Вспомните золотую лихорадку сороковых годов прошлого века, положившую начало расцвета здешних мест. Думаете, тогда приехалисюда солидные, положительные буржуа?

Но миссис Кингсли уже оседлала своего любимого конька и не собиралась просто так слезать с него.

— Подождите, — не слушая оппонента, прервала она его возражения. — Отложите рассказ об ужасах тех лет до следующего раза, — и заговорила о случае, о котором сообщила вечерняя газета.

В те дни пресса не акцентировала внимание общества на театре военных действий, предпочитая умалчивать о наших временных неудачах, и заполняла страницы дешевыми сенсациями. Миссис Кингсли смаковала подробности зверского преступления, случившегося, как оказалось, совсем рядом с нами. Какой-то маньяк будто бы ограбил и задушил старушку, а ее привлекательную дочь связал и надругался над ней. Этот рассказ так подействовал на мое воображение, что у меня затряслись губы. Джеф засмеялся и сказал:

— Нэнси, если кто-нибудь к тебе вломится, достань револьвер из ящика стола и застрели его. — При этом он сделал вид, что у него в руках револьвер, и наставил воображаемое оружие прямо на меня.

Тони сказал:

— Ты хочешь ее убить, Джеф?

Я видела, как сверкнули глаза мужа. Он ответил с усмешкой:

— Ты сегодня много смеешься, Тони. Смотри, как бы не пришлось скоро заплакать.

Они всегда так. Тони подначивал брата, а тот не понимал его шуток. Но обижаться друг на друга они давно перестали.

За десертом Джеф неожиданно первым поднялся из-за стола.

— Я зайду побриться, — сказал он. — Перед ночным полетом мне всегда хочется зайти в парикмахерскую. — Его манера носить шляпу походила на детскую шалость: так мал был промежуток между носом и краем головного убора. — Не дожидайся меня, Нэнси. Я не знаю, когда вернусь. Может, придется задержаться.

— Да. Хорошо, — тихо ответила я, уставившись в свою тарелку с шоколадным пудингом. Краем глаза я ловила осуждающий взгляд миссис Кингсли. Не нужно было особо напрягаться, чтобы понять, что именно она думала: «Твой муж не хочет возвращаться к тебе!» Голова моя опустилась еще ниже. Я готова была провалиться сквозь землю.

— Подожди, — остановил Тони повернувшегося выходить Джефа. — Я с тобой.

После ухода мужчин миссис Кингсли стала собирать со стола грязную посуду. Я не помогала, потому что не простила ей обиды и старалась избегать ее.

— Мне нужно идти, — поднялась я, густо покраснев от неловкости.

Эрнестина тоже встала.

— Как только я вымою посуду, я тоже уйду, — сказала миссис Кингсли, обращаясь к нам обеим.

— Куда вы уйдете? — удивилась Эрнестина.

— Меня пригласил один друг. Мы поедем с ним на выходные в Лос-Анджелес. Врач посоветовал мне переменить обстановку.

Мне хотелось спросить, кто пригласил ее: не тот ли широкоплечий моряк, с которым они были в отеле?

— Вы оставите нас на все выходные? — удрученно произнесла Эрнестина.

Миссис Кингсли пренебрежительно усмехнулась:

— Вы уже взрослые люди, я вам не нянька и не могу сидеть на одном месте как привязанная. Ничего с вами не случится.

— Но… — начала было Эрнестина, но я ее перебила:

— Вы совершенно правы, миссис Кингсли. Конечно, ничего с нами не случится.

Целых два дня я буду хозяйничать на кухне! Я ведь еще ни разу ничего не приготовила Джефу! Теперь у меня появится возможность блеснуть кулинарным искусством. Я приготовлю фирменное блюдо мачехи: жареных цыплят! А потом…

— Еда на два дня лежит в холодильнике, — прервала мои мечтания миссис Кингсли.

Когда мы остались одни, я спросила Эрнестину:

— Вы не хотите сыграть партию в шашки?

— Нет, — ответила она. — У меня голова разболелась.

— Хотите, я принесу аспирин?

— Ты очень любезна, Нэнси. Лучше я пойду прилягу. Мне не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру.

Ночью меня разбудили громко хлопнувшие ставни. Я встала и пошла их закрывать. Мельком выглянув в окно, я замерла, любуясь красотой ночного пейзажа. Пока ветер занимался нашими ставнями, он выпустил из виду небо, и оно, вопреки суровому запрету, очистилось от грязных облаков — впервые, наверное, за этот месяц. Полная луна светила ярче самого сильного фонаря. Деревья отбрасывали причудливые тени, пляшущие по земле от порывов сердитого ветра. Золоченые бронзовые часы в гостиной пробили половину двенадцатого.

Вдруг хлопнула наружная дверь, кто-то вошел в дом. Неужели Джеф? Я не поверила. Муж никогда не приходил раньше часа ночи. Может быть, Тони? Но он говорил, что приедет только утром. Нет, скорее это все-таки Джеф вернулся домой раньше обычного. Некоторое время я напрасно ждала звука его шагов, потом накинула халат и, не думая об осторожности, спустилась вниз.

— Джеф? — спросила я, сама удивившись, как слабо и глухо звучит мой голос.

Мне никто не ответил. Вместо ответа послышался неясный шум в столовой. Вдруг мне на память пришли мерзкие подробности ужасного преступления, о котором шла речь за ужином. В этот момент, очевидно, сломанная ветка дерева, подхваченная ветром, с шумом упала на крышу. Я вскрикнула, зажав рот ладонью. У меня затряслись руки. В доме не было ни одного мужчины, только две беззащитные женщины, причем одна из них — беременная, а вторая — сумасшедшая старуха. У меня пересохло во рту. Я едва дышала. Перед моим мысленным взором предстал не знающий жалости вор в черной шляпе по самые глаза, шарящий в поисках добычи руками в черных кожаных перчатках. В столовой он найдет серебро. Удовлетворится ли этой находкой его алчность? Или он будет искать хозяев, чтобы они под пыткой выдали ему домашние тайники? Я ему ничего не скажу, потому что действительно не знаю, где Джеф хранит свои сбережения. Знает ли это миссис Вейд?..

Тут мне на ум пришел совет Джефа воспользоваться его револьвером. Я вернулась, разыскала оружие, с опаской взяла, подивившись его тяжести и холодному блеску. До сих пор мне ни разу не попадались на глаза вещи подобного рода, я держалась от них подальше. Мне стоило больших усилий не бросить револьвер на пол, как ядовитую змею. Я взяла его обеими руками и, еще сильнее задрожав, пошла вперед.

За время, пока я готовилась к отпору, вор не оставил своих поисков. Он почему-то совсем не опасался разбудить обитателей дома, с шумом выдвигал и задвигал ящики столов, громко топал, даже разбил что-то стеклянное. Стакан? Или лампу? Я шла на звук, стараясь ступать осторожно, чтобы застать его врасплох.

Но тут вор стал ругаться, и у меня подкосились ноги. Это был знакомый голос, произносивший знакомые слова! Это был голос Джефа! Вне всякого сомнения! Я подошла к выключателю и зажгла свет. Джеф тут же появился в дверях столовой, немного покачиваясь и держа в руке бутылку виски.

— Почему ты не спишь? — произнес он недовольно. — Иди к себе и ложись в постель!

— Почему ты дома? Разве у тебя сегодня нет полета?

— Все правильно, я сейчас в полете! — сказал он и засмеялся удивленному выражению моего лица. — Вместе с Симмоном. Я ему разрешил поуправлять сегодня самолетом и даже выходить в пике столько раз, сколько его душа пожелает. Кроме меня, больше никто ему этого не позволяет.

Я знала о Симмоне — Джеф мне рассказывал про этого фанатично преданного самолетам механика. Его страшно тянуло летать, и он не упускал ни единой возможности. При этом всегда клянчил у пилотов, чтобы они ему дали вывести самолет из пике — очень опасного виража, применявшегося только в самом начале войны для особо точного бомбометания.

— Думаешь, никто не узнает? Тебе не попадет за это?

Джеф пожал плечами и отпил глоток прямо из горлышка.

— Плевать. Мне нужно было забрать отсюда свой бумажник — он похлопал себя по карману. — Вот он. Больше меня ничего здесь не держит. Пока, Нэнси. Я пошел.

— Джеф? Подожди! — взмолилась я. — Куда ты идешь?

Я почувствовала что-то неладное.

— Какая тебе разница? — обернулся он из дверей. Все свое равнодушие, все сдерживаемое, накопленное и невысказанное пренебрежение прозвучало в этом вопросе.

«Какая тебе разница?» — как горько это слышать!

— Я твоя жена, — тихо сказала я, опустив голову.

Джеф улыбнулся, потом резко расхохотался.

— О господи! Жена! Забудь это слово, ладно? Я женился на тебе случайно, понимаешь? Когда был немного не в себе, ясно тебе это или нет?

Его слова били наотмашь, пронзали насквозь, лишали последней надежды.

— Я устал от твоей постной физиономии. Я нашел другую, которая повеселей. С ней у нас не будет ни детей, ни семьи. Я холостяк по натуре, неужели непонятно? — он опять припал губами к бутылке.

— Но Джеф… — бессильно опустила я руки.

— «Но Джеф», — передразнил он противным голосом. Это было так непохоже на него! Его ли это голос, его ли это манеры, способен ли он на такой чудовищный поступок? Да вообще, он ли это? Или вместо него пришел демон, принявший облик дорогого мне человека, чтобы испоганить душу?

— Давно собирался тебе сказать, все удобного случая не было… Так вот: уезжай отсюда. Хватит. Кончено. Это не должно было даже начинаться. Билет я тебе куплю, собирайся прямо сейчас. От ребенка я отказываюсь.

— Джеф!.. — почти закричала я. — Не говори так!

— Уже сказал, — усмехнулся он, опять прикладываясь к бутылке.

— Я… Вспомни, Джеф!.. Помнишь, когда мы поженились… Мы гуляли, да?.. Ведь ты любил меня, правда?!

— Что из того? Зачем ты, глупая, вышла за меня замуж?

— А зачем ты сам на мне женился?

— Ошибся.

— Нет! — крикнула я еще громче. — Не говори так! Почему ты не хочешь попробовать все наладить?

— Я пробовал. Мне не понравилось.

— А что тебе нравится? — закипела я от возмущения. — Пьянствовать? Развлекаться с девочками в «Голубой лагуне»?

— Что? Кто это тебе наплел про меня?

— Какая разница! Разве я не права?

— Заткнись! Это не твоего ума дело!

— Нет, моего! — я уже кричала изо всех сил.

Он подскочил и отвесил мне мощную пощечину, от которой зазвенело в ушах.

Мое возмущение перешло в бешенство. Я замахнулась, чтобы ударить его, но он схватил меня за руки и не выпускал.

— Ты… Ты… — задыхалась я, стараясь высвободиться. В одной руке я все еще сжимала пистолет. До сих пор не могу понять, как это произошло. Много раз — и в снах, и в воображении — переживала я заново наше столкновение, но ни разу так и не смогла ясно зафиксировать страшный момент нажатия курка. Как это у меня получилось? Не знаю. Но, тем не менее, грянул выстрел и Джеф упал. Не в силах вымолвить слово или двинуться с места, я закрыла глаза и осталась стоять в неподвижности. Мне хотелось умереть и навсегда исчезнуть из памяти людской. Я проклинала тот день и час, когда родилась. Зачем я дожила до этого позора?

Когда, через какое-то время, я открыла все-таки глаза, Джеф лежал лицом вниз. Вокруг витал слабый запах пороха и виски.

— Джеф… — прошептала я и шагнула к нему по осколкам разбитой бутылки. — Джеф!..

Меня охватила страшная слабость и едва не вырвало. Но тут потянуло холодом. Оказалось, что это вошел Тони.

Несколько непередаваемых минут мы молча смотрели друг на друга.

— Что… — начал он, но потом повернулся захлопнуть дверь. — Что случилось?

Оружие выпало из моих ослабевших пальцев.

— Я его… — спазм мешал мне говорить, колени задрожали сильнее.

Тони нагнулся и перевернул тело на спину. Пуля обезобразила лицо убитого.

— Идем на кухню, — сказал Тони и повел меня заруку.

Я не сопротивлялась.

На кухне он зажег свет и дал мне полный стакан бренди.

— Это встряхнет тебя. Пей. Потом расскажешь.

Он сел напротив, налил себе во второй стакан и стал ждать. Но у меня не было сил ни на что.

— Пей, пей. До дна… Вот так. А теперь скажи, что случилось.

— Я застрелила Джефа… Я думала, это грабитель, и взяла пистолет… Меня разбудил шум, понимаешь? — язык стал наконец повиноваться мне. — Он сказал, что я ему не нужна, что он нашел кого-то получше. У меня, по его мнению, постная физиономия. Он ударил меня. А потом… Пистолет выстрелил!

У Тони отвисла челюсть от изумления.

— Чего-чего? — прервал он меня. — Джеф погиб в авиационной катастрофе час назад! Именно поэтому я и приехал сюда. Сообщить. Его самолет упал в море и затонул. Он вошел в крутое пике, но не смог выйти из него вовремя. Спасатели не успели… Вот что произошло!

— Симмон…

— Да, Симмон был, говорят, вместе с ним.

— Джеф, по его словам, разрешил Симмону полетать вместо себя.

— А! Черт возьми, не может быть!.. То-то я смотрю — машина Джефа у ворот…

— Но он все равно мертв… — я посмотрела на свои руки, на обручальное кольцо. Теперь мне нужно будет вдовье украшение.

— Нэнси… — он видимо пытался собраться с мыслями. — Наверное, нужно вызвать полицию.

— Да, — отозвалась я устало. — Конечно.

Тони встал и направился к телефону.

Через минуту я услышала, как он говорит в трубку:

— Приезжайте. Произошло несчастье.

Несчастье! Я убила Джефа! Нечаянно. Я выстрелила в него, и он умер.

— Сейчас приедут, — сказал вернувшийся Тони.

Ветер за окном усилился. Теперь он выл в трубе и трепал ставни. Они хлопали, как выстрелы. Как выстрел. Мой.

— Твоя мама ничего не знает, — сказала я. — У нее болела голова, и она приняла аспирин. Узнает потом, когда проснется. Я…

— Ей-то что… Она никогда особенно… не пеклась о Джефе.

— Но он же ее сын.

Да, сын. Вернее, был сыном. Надо привыкать говорить о Джефе в прошедшем времени, привыкать, что его больше нет. Не верится как-то. Непривычно. Мне вспомнился день, когда я впервые его увидела, красивого, стройного, подтянутого, с жизнерадостной улыбкой… И вот его не стало. Слезы навернулись мне на глаза.

— Нэнси, когда приедет полиция, ты молчи. Скажи только, что без адвоката не будешь давать показания, и больше не говори ни слова, хорошо?

— Тони, я убила его. Зачем это скрывать? Понимаешь — я у-би-ла Дже-фа!!!

— Это — всего лишь несчастный случай, так? Револьвер выстрелил сам.

— Да, конечно… Но… Тони, Как тебе сказать… Он наговорил мне такого, что я действительно была готова его убить…

— Ты уверена?

— Я… Я… Трудно сказать. Он такого наговорил! Сказал, чтобы я собирала вещи… Он был пьян!

— Ладно, давай не будем об этом. Только не перебивай меня, когда я начну говорить с полицией, не лезь вперед, договорились?

Я кивнула. Мы помолчали. Начался дождь. С шумом включился холодильник. Ставни стали хлопали еще сильнее, теперь они били не по нервам, а по ушам.

— Я не могу, пойду закрою ставни, — сказала я.

Тони согласился. Ему этот стук тоже не нравился.

Он вдруг поднялся, снял с вешалки старый плащ, слишком ему короткий.

— Пойду загоню в гараж «бьюик». Что ему мокнуть под дождем? — пробормотал он.

Оставшись одна, я испугалась. При каждом новом порыве ветра мне чудилось, что дом кряхтит от натуги, готовый вот-вот разрушиться. Я старалась не думать о лежащем рядом человеке с пустыми незрячими глазами. Чтобы отвлечься, я стала пересчитывать утят на узоре скатерти.

Тони долго не было.

Минуты тянулись невыносимо медленно. В конце концов я решила идти под дождь искать Тони. Лучше промокнуть и замерзнуть, чем сойти с ума в тепле. Но только я встала на ноги, как он вернулся, мокрый с головы до ног.

— Там нужна лестница, — невнятно пробормотал он. — Иначе не добраться. — И стал снимать плащ.

Но тут зазвенел звонок.

— Сиди здесь, — Тони снова стал одеваться. — Это, наверное, полиция. Я сам открою.

— Нет, — сказала я. — Я тоже пойду.

И мы пошли вдвоем.

На месте преступления свет все еще горел, хрустели под ногами осколки разбитой бутылки. Но тела не было! Так же как и пистолета!

Они исчезли без всякого следа.