"НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА" - читать интересную книгу автора (Морозов Николай Александрович)
Глава III ЧАСТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА «НАЧАЛЬНОЙ РУССКОЙ ЛЕТОПИСИ»
И Радзивилловский список, и все копии с него имеют характер якобы записей год за годом.
Сначала стоит год от сотворения мира, считаемый за 5508 лет до Рождества Христова. Так, например, в Лаврентьевском списке читаем:
«В лето 6360, индикта 15 день, наченшю Михаилу царство–вати, нача ся прозывати Русская земля. О семь бо уведахом, яко при сем цари приходища Русь на Царьгород, яко же пишется в летописаньи Гречьстем. Темже (годом) отселе (мы) почнем и числа положим».
Далее следует такая хронология:
(Для года 853): «В лето 6361».
Эти годы поставлены, но в них ничего не отмечено
(Для года 854): «В лето 6362».
(Для года 855): «В лето 6363».
(Для года 856): «В лето 6364».
(Для года 857): «В лето 6365».
(Для года 858): «В лето 6366». «Михаил царь (византийский) изи–де с вои(нами) брегом и морем (Черным) на Болгары; Болгаре же увидевши, яко не могоша стати противу (него), креститься просиша, и мир сотвори с Болгары».
(Мы видим отсюда, что автор вносил в летопись и иностранные сведения).
«В лето 6367». «Имаху (брали) дань Варязи из заморья на Чюдии и на Словенех, на Мери и на всех и на Кривичах; а Козари имаху (брали) на Полянех, и на Северех, и на Вятичех имаху по белей веверице от дыма (дома)».
(Для года 860): «В лето 6368».
Годы поставлены, но ничего в них не отмечено
(Для года 861): «В лето 6369».
(Для года 862): «В лето 6370». «Изгнаша (славяне) Варяги (варягов) за море и не даше им дани, и почаша сами в себе володети, и не бе в них правды, и восста(л) род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша (сказали) сами себе:
«Поищем себе князя, иже бо володел нами и судил нами по праву».
И идоша за море к Варягам, к Руси, сице бо тии (те) увижу ся Ва–рязи–Русь, яко друзии Свие (шведы), друзии же Урмане (германцы), Англяне, друзии Готе тако и си. Реша (сказали) Руси Чудь, и словени, и Кривичи и вси:
«Земля наша велика и обилна, а наряда (порядка) в ней нет: да поидети княжить володеть нами».
И избрашася 3 братья с роды своими, и пояша (взяли) собе всю Русь. Старейший, Рюрик седе (сел в) Новгороде, а дру–гий, Синеус, на Белоозере (Белозерске), а третий (в) Изборьсте, Трувор. И от тех Варягов прозвася Русская земля. Новугородьци ти суть люди Нового–родьци (Новгородские) от рода Варяжьска, преже бо беша Словени. После двух лет умре Синеус и брат его Трувор. И прия власть Рюрик, и раздал мужам своим грады, овому Полотеск (Полоцк), овому Ростов, другому Белоозеро (Белозерск). А перьвии насельници (поселенцы) в Новегороде — Словени, в Полотьске — Кривичи, в Ростове — Меря, в Белоозере —Весь, в Муроме — Мурома; и теми всеми обладайте Рюрик. И бяста (было) у него два мужа (Аскольд и Дир) не племени его, но боярина, и та испросистася ко Царюгороду с родом своим. И поидоста по Днепру, и идуче мимо, и узреста на горе градок и упроста (спросили):
«Чий это городок?» Они же реша (сказали):
«Была суть 3 братии Кий, Щек, Хорив, иже сделаша градось (город сей), и изгибоша (погибли), и мы седим платяще дань роду их Козаром».
Аскольд же и Дир остаста в граде сем, и многи Варяги совоку–писта, и начаста владети Польскою землею. Рюрику ж княжешу в Новгороде».
(Для года 863): «В лето 6371».
Ничего не внесено
(Для года 864): «В лето 6372».
(Для года 865): «В лето 6373».
(для года 866): «В лето 6374, иде Аскольд и Дир на Греки, приидоша (на них) в 14 лето Михаила цесаря. Цесарю же отшедшю на Огаряны (на агарян, исламитов) и дошедшю ему до Черные реки, весть епарх посла, яко Русь на Царьгород идет и вратися (возвратился царь. Си же (русы) внутрь Суду вшедше, много убийтв крестьяном (христианам) створиша, двою сту (двумя стами) корабль (кораблей) Царьград обступиша. Царь же едва в град вниде, и с патриархом Фотьем приде к ущей церкви святей Богородице Влахерне, всю нощь молитву створиша; также и божественную святыя Богородица ризу с песньми изнестыне (вынесли) в реку омочия, (чтобы) тишине суши и морю укротившюся. Абье (и вот) буря воста (ла) с ветром, и волнам вельями, безбожных Руи (руссов) корабли смяти, и к берегу привер–же (прибило), и избия (разбила их), яко мало их от таковыя беды избегнуло, и в свояси взъвратишася».
(Для года 867): «В лето 6375».
Ничего нет.
(Для года 868): «В лето 6376». «Поча царствовати Василий», (т. е. Василий Македонянин в Византии, по греческим источникам в 867 году).
(Для года 869): «В лето 6377». «Крещена бысть вся земля Болъгарская».
(Мы снова видим, что автор записывал в свою летопись и византийские события).
(Для года 870): «В лето 6378».
Эти годы помечены, но ничего в них не вписано
(Для года 871): «В лето 6379».
(Для года 872): «В лето 6380».
(Для года 873): «В лето 6381».
(Для года 874): «В лето 6382».
(Для года 875): «В лето 6383».
(Для года 876): «В лето 6384».
(Для года 877): «В лето 6385».
(Для года 878): «В лето 6386».
(Для года 879): «В лето 6387». «Умершю Рюрикови (умирая Рюрик), предасть (передал) княженье свое Олгови (Олегу), от рода ему (его) суща, въдав ему сын свой на руце (на опеку) Игоря, бе бо (ибо он был) детск вельми».
(Для года 880): «В лето 6388».
Ничего не вписано
(Для года 881): «В лето 6389».
(Для года 882): «В лето 6390». «Поиде Олег, поим (взявши) воя (воинов) многи, Варяги, Чюдь, Словени, Мерю, Весь, Кривичи, и приде к Смоленьску с Кривичи, и прия (взял) град и посади мужа свои; оттуда поиде вниз, и взя Любедь, и посади (л в нем) мужи свои. И придоста к горам Киевьским, и уведа (увидел) Олег, яко Оскольд и Дир (там) княжита, и похорони вой (спрятал своих воинов) в лодьях, а другая назади остави(л), а сам приде, неся игоря детьска (цитю). И приплу под Угорьское, похоронив вой (спрятав воины), и посла(л) ко Аскольду и Дирови, глаголя:
«Яко гость (купец) есмь, и идем (мы) в греки от Олга и от Игоря княжича; да придете к нам к родом (родным) своим».
Аскольд же и Дир придота, и (тогда) выскакаша вси прочий из лодья, и рече Олег Аскольду и Дирови:
«Вы неста (не) князя, ни рода княжа, но аз емь роду княжа».
И вынесоша Игоря:
«А се есть сын Рюриков».
И убиша Аскольда и Дира, и несоша (унес) на гору, и погребоша (их) на горе, еже ся ныне зовет Угорьское, кде ныне Олъмин двор. На той (Аскольдовой) могиле (он) поставил церковь святого Николу, а Дирова могила за святою Ориною. И седе (сидел) Олег княжа в Киеве, и рече Олег:
«Се буди (будет) мати градам Руським».
И беша у него Варязи и Словени и прочий, прозвашася Русью. Се же Олег нача городы ставити, и устави(л) Варягом дань даяти от Новгорода гривен1300 на лето, мира для, еже до смерти Ярославле даяше Варягам».
1 Гривна — древнерусская монетная единица.
Этой выписки достаточно, чтобы показать строение первоначального «Несторова» произведения, легшего в основу «истории государства Российского» вплоть до 1111 года нашей эры, и чтоб читатель видел характер изложения его.
И далее идет в том же роде. Вот, например, уже близ конца «начальной летописи».
(Для года 1027): «В лето 6535». «Родился третий сын Ярославу и нарече имя ему Святослав».
(Для года 1028): «В лето 6536». «Знамение змиево явися на небеси, яко видети всей земли».
(Для года 1037): «В лето 6545». «Заложи(л) Ярослав город великый Кыев,2у него же града суть златая врата; заложи (л) же и церковь святыя Софья, митрополью, и посемь церковь на золотых воротех Благовещенье святые Богордица, посемь (заложил) святого Гергия Мнасстырь и святые Ирины. И при сем нача вера хрестьянска плодитися и расширяти(ся), и черноризьцы (мнахи) почаша множитися, и монастыре починаху быти (начались).
И бе Ярослав любя церковные уставы, попы любяше повелику, из–лиха же (еще более) черноризьце (монахов) и (к) книгам прилежа(л) и почитая (читая) в часто в нощи и в дне; и сбра письце (писателей) многы, и прекладаше (переводил) от Грек на Славеньское писмо, и списаша книги многы, и списки, ими же (которыми) поучащеся вер–нии людье, наслаждаются ученья божественного. Якоже бо се (вроде того, как) некто землю разорет (вспашет), другый же насеетъ, иные же пожинают и едят пищу бескудну (нескуную), так и сь (тут): отец бо его — Володимир крещеньем просветив; сь (это) же насея(л) книжными словесы сердца верных людий, а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное. Велика бо бываеть полза от ученья книжного, книгами б (мы) учими есмы пути (к) покаянью, (и) мудрость обретаем и воз–держанье от словес книжных, се бо (это) суть реки, наполняющи(е) вселеную,се (это) суть иисхдяща мудрость (в) книгах бо есть неис–четная глубина, сими бо (или мы) в печали утешаеми есмы, си (они) суть узда воздержанья. Мудрость бо велика есть, яко же и Соломон похвалял глаголаше: аз призвах страх Господень… мои совети, моя мудрость, мое утвержденье, моя крепость; мною цесари царствують, а сильними пишуть правду; мною вельможа величаются и мучители держать землю; аз любящая мя люблю, ищющи мене обрящють благодать. Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обря–щеши велику ползу души своей; иже бо (ибо кто) книгы часто чтеть, то(т) беседует с Богом, или святыми мужи; почитая пророческыя беседы, и евангельская и апостольская ученья, и житья святых отец, въсприемлеть души велику ползу. Ярослав же сей, якоже рекохом, любим бе книгам, и, многы написав, положи в святей Софьи церкви, юже (которую) созда(л) сам; украси(л) ю златом и сребром и сосуды церковными, в ней же обычны(и) песни Богу воздають в годы обычныя. И ины (иные) церкви ставляше (он) по градам и по местам, поставляя попы и дая им от именья своего урок,3веля им учити люди, понеже тем (то) есть поручено Богом, и приходити часто к церквам; и умножившася прозвутерии (пресвитеры), людье хрестьянстии. Радовавшеся Ярослав, видя множьство церквий и люди хрестьян–скими».4
2 Получив этот сюрприз, что Киев был основан не как сказано выше (под 862 годом), а только в 1037 году, ортодоксальные историки делают сюда примечание: «Здесь должно разуметь сооружение вокруг Киева стен Кремля, т. е. обнесение его стеною». Но ведь в летописи прямо же сказано: «заложил город великий Киев», а не «обнес уже заложенный 175 лет назад стеною».
3 Т. е. уреченное, назначенное.
4 В гадании археологической комиссии 1872 году под редакцией А. Ф. Бычкова.
А кончается этот Лаврентьевский и самый древний список так:
(1110). «В лето 6618». «Идоша весне (весною) на Половце(в) Свя–тополк, и Володимер, и Давыд; дошедше (до) Воиня, и воротишася. Томже лете(м) бысть знаменья в печерьстем монастыре в 11 день февраля месяца: явися столп огнем от земли до небеси, а молнья осветиша всю землю, и в небеся прогреме в час 1 ночи; и мир (т. е. народ) виде; сей же столп первее ста(л) на трапезнице камней, яко не видети бысть креста, и постояв мало, съступи(л) на церковь и ста(л) над гробом Фе–досьевым, и потому вступи(л) на верх якы ко востоку лицем, и потом невидим бысть. Се же беше не огненый столп, но вид ангельск: ангел бо сице является, ово (или) столпом огненым, ово (или) же пламенем; якоже рече Давыд: «творя ангелы своя, духы и слугы своя (как) огнь палящь: и шлеми (посылаемы они) суть повелением Божьим, аможе хощетъ Владыка и творець всех. Ангел бо приходит кде благая места и молитвеннии домове, и ту показаеть мало виденья своего, яко мощно (можно) видети человеком; не мощно бо зрети человеком естьства ангельского, яко и Моиси великый не взможе видети ангельского естьства водяшеть, бо я (его) в день столб облачен, а внощи столп огнем, то се (а это) не столп водил их, но ангел идяше пред ними в нощи и в дне. Тако и се явленье некоторое показываше, ему же бе быти, еже и бысть: на 2–е бо лето не сь (сей) ли ангел вожь (вожак) бысть на иноплеменники и супостаты, якоже рече (как сказано): «ангел пред тобою предвидеть», а пакы (еще): ангел твой буди с тобою?
Игумен Силивестр святого Михаила написах книгы си летописецъ, надеяси от Бога милость прияти, при князи Воло–димире, ккяжащю ему Кыеве, а мне в то время ингумеящю у святага Михаила, в 6624 (т. е. 1116 года) индикта 9 лета, а иже чтеть книгы сия, то буди ми в молитвах».
Итак, сюрприз! «Нестерова летопись» оказывается написанною совсем не Нестором, а каким–то Сильвестром, игуменом Михайловского монастыря в Киеве (при тамошнем великом князе Владимире Мономахе, он же Василий Всеволодович), и дошла до нас она в копии, оканчивающейся 1377 годом, т. е. более чем через 250 лет после последнего из описанных в ней событий!
Да и какое же было это последнее событие, очевидцем которого должен бы быть сам этот Сильвестр, лично расписавшийся тут же?
Чудесный огненный столб!
Несомненно, что это был взрыв метеорита. Но каким же образом говорится далее, что он «встал» сначала на каменной трапезнице, так что не видно было креста, и постояв тут немного, вступил на церковь и встал над гробом Феодосия, а потом пошел наверх, лицом к востоку и стал невидим?
Ведь если автор так описывает случившееся в самый год окончания им своей летописи, т. е. то, чему он был очевидцем, то насколько же можно полагаться на точность того, что он описывает за полтораста и более лет до его рождения?
Нам отвечают: ОЧЕВИДНО, он пользовался не дошедшими до нас записями. Но ведь это ОЧЕВИДНО обязательно только для страстно желающего очевидеть, так как много естественнее допустить, что он собирал всякие рассказы своих собственных современников, как и теперь любители собирают в глухих уголках народные сказания. И во всяком случае его летопись совсем не летопись, так как под таким названием предполагается нечто вроде дневника, когда автор по окончании года припоминает, что в нем было, и записывает на память потомству, или даже прямо записывает события по мере того, как они происходят, хронологируя их в таком случае не только годом, но и месяцем и днем.
А что же здесь мы видим?
Мы прежде всего видим ряд годов, под которыми ничего не записано, кроме того, что такие годы были, например:
«В лето 6542».
и больше ничего ни для того, ни для другого года
«В лето 6543».
Но кто же сомневается, что и такие годы были? Для чего их записывать? Очевидно, это были заранее составленные заголовки, может быть на отдельных листках для того, чтобы, найдя что–нибудь подходящее, сейчас же занести сюда. Но во многих случаях подходящего ничего не оказалось, даже и такого, какое мы имеем для 1029 года.
«В лето 6537». «Мирно бысть».
Если бы автор записывал с действительных первоисточников, то это «мирно бысть» фигурировало бы у него при каждом не занятом годе, а между тем подобная запись встречается только под 6537 от сотворения мира, как нечто единственное в своем роде.
Значит вся эта «начальная летопись» государства российского является лишь подделкой под летопись, сделанной, если верить ее окончательным словам, в 1116 году нашей эры, но и это, как мы видим, сомнительно потому, что она оканчивается появлением ангела.
А закончить подделку под древнюю летопись 1111 годом «от рождества Христова» было даже эффектно, так как это был канун того времени, когда Киевляне, по словам позднейших хроникеров, обратились в 1113 году к знаменитому уже тогда Владимиру, иначе Василию Мономаху, чтобы он пришел «княжить и владеть ими». И с этого же момента устанавливается датированная русская светская литература на церковно–славянском языке, каковы «Поучения Детям», приведенные в этой самой летописи Нестора под 6607 (т. е. под 1099) годом, окончание «Русской Правды» и т. д. Я не говорю уже об относимом к тому же времени «Слову о Полке Игореве», так как этот единственный образчик древне–русской книжной поэзии был найден лишь в 1795 году в Библиотеке Мусина–Пушкина, да и сама рукопись по мнению библиофилов сделана не ранее XVI века.
Обращаясь к первоисточникам, по которым могла быть составлена (во всяком случае не ранее 1111 года) «начальная Несторово–Сильвестрова псевдо–летопись», мы прежде всего с удивлением видим, что в нее вошла одна скандинавская сага. Вот как сказано в саге о норвежском витязе Олдуре:
«Воротившись в Норвегию, Олдур сказал своей дружине:
— Посмотрим на погрязший в болото курган, под которым погребли мы коня Факса.
Он пришел к кургану и сказал:
— Теперь нет уже никакой опасности от предсказания ворожеи, угрожавшей мне смертию от Факса.
И вдруг загорелось болото и никаких следов не осталось от кургана: лежала только гнилая голова коня. Увидев ее, Олдур сказал:
— Узнаете ли голову коня? Кругом стоявшие подтвердили:
— Это Факсова голова.
Тут выскочила из конской головы змея (ящерица) и уязвила его в пяту, отчего все тело его заразилось ядом (по Буслаеву)».
А вот и русский (уже не саговый, а летописный) текст под годом 911 (6420 от сотворения мира).
«Олег спросил кудесника:
— Отчего ми есть умрем? И рече ему кудесник один:
— Княже, конь, его же любиши и ездиши на нем, от то ти умрети. Олег же приим в уме, си рече:
— Николи же сяду на конь, ни вижу его боле того.
И повеле кормити и не водити его к нему, и пребы несколько лет не виде его, дондеже на Греки иде. И пришедшу ему к Кыеву и пребывшю 4 лета, на пятое лето помяну конь, от него же бяхуть рекл волеви умрети, призва старейшину конюхом, рече:
— Како есть конь мой, его же бех поставил кормити и блюсти его? Он же рече:
— Умерл есть.
Олег же посмеялся и укори кудесника, реча:
— То ли неправо глаголют волеви, но все лжа есть: конь умерлъ есть, а я живъ. А то вижу кости его.
И приде на место, идеже беша лежаще кости его голы и лоб гол, и седе коня, и посмеяся рече:
— От сего ли лба смерть было взяти?
И вступи ногою на лоб; и выникнувши змия изо лба и уклюну в ногу, и с того разболеся и умре».
Откуда кто взял? Норвежцы ли из «Нестора», или «Нестор» из Норвежцев? А вот заимствования и из византийцев, по Н. М. Сухомлинову.
«Все летописцы наши, — говорит он, объединяя этим немногие старинные копии наших псевдо–летописей, — пользовались византийскими источниками. В древней летописи (т. е. Несторе) приводятся неоднократно места из хроники Георгия Амартола, по разным поводам из различных частей ее».
«На апокрифического Мефодия Патарского ссылается летописец наш при рассказе о нашествии половцев в 1096 году «Мефодий, — говорит он, — свидетельствует, что 8 колен измаильских убежало в пустыню, и из сих 8 колен, в кончине века выйдет нечистое племя, заключенное в горах Александром Македонским».
А о месте этих гор он выражается так:
«Новгородец отрок Гюраты узнал от Югров о неслыханном чуде: о горах, «зайдучи залив моря», в которых вечный крик и говор, и люди секут гору, хотяще высечися. Это и есть люди, заключенные Александром Македонским».
И затем приводится еще свидетельство о них и из сочинений того же Мефодия.
«В выборе источников, — продолжает Сухомлинов, — ясно обнаруживаются позднейший век и образованность автора начальной летописи и искусство его, как писателя. В этом отношении замечательно подчинение всего вносного главной мысли повествования. В способе пользования источниками как отечественными, так и иностранными, заметны единство, одинаковость приемов: летописец обыкновенно не записывает свидетельства своего источника дословно во всем объеме, а приводит из него извлечения, связывая его с главным предметом повествования…»
И вот, — добавим мы, — этими явными фантазиями приведен сухой хронологический скелет из походов последовательных князей даже с характеристикою этих никогда не виденных автором лиц. Так, о князе Ростиславе († 1065) говорит: «Бе же Ростислав муж добль, ратен, и красен лицем и милотив убогым», а о Глебе (†1078): «бе бо Глеб милостив убогим, и страннолюбив, тщанье имея к церквам, теплъ на веру и кроток, взором красен».
Насколько правдоподобнее такие характеристики (которые автор дает почти всем князьям при упоминании о их смерти), чем описанные между ними чудеса, я представляю судить читателю, а сам отвечу только, что династическая схема совсем неправдоподобна с физиологической и даже с психологической точки зрения, и вот по какой причине. Рассматривая прилагаемую здесь хронологическую таблицу, мы видим, во–первых, что Начальная псевдо–летопись (был ли ее автор Нестор, или Сильвестр, или кто другой) доводит свой рассказ до конца первого крестового похода, причем за 12 лет до окончания летописи крестоносцы взяли Эдессу, но не нашу Одессу на Днепре, возможную столицу бывшего Хозарского царства, а столицу созвучного только с ним по имени Хозроенского царства, бывшего, — говорят нам, — около верховьев реки Евфрата. Правда, что эта малоазиатская Одесса у местных жителей никогда даже и не называлась Эдессой, т. е. Новым городом, а всегда называлась Урхоем (Urhoi) и теперь называется Урфой, но это, конечно, ничего не значит. Ведь таких случайных совпадений в древней истории без конца, и я отметил здесь такое лишь с мнемонической целью, чтоб у читателя запечатлелся тот факт, что взятая нами за основу первая половина Лаврентьевской рукописи окончена в разгар первого крестового похода.
И подумайте только! Ведь всего за 13 лет до ее окончания, в начале июня 1097 года Ахиллы и Аяксы крестоносцев взяли с бою почти соседку Царь–Града Никею, где считался первый вселенский собор и, наконец, 15 июня 1099 года, взяв с бою Иерусалим, освободили от неверных гроб самого Христа, взволновав все христианские страны. А разве это не могло не дойти и до Киева, взволновав все его духовенство, если они считали своими учителями византийских теологов, и имели с ними тесные единоверческие сношения?
И вдруг автору «Несторовой летописи», обнаруживающему везде близкое знакомство с византийскими писателями и судя по самой книге самому образованному ученому монаху своего времени, ничего этого неизвестно!
Вот, например, всего за два года автор пишет:
«В лето 6603 (т. е. по нашему 1075): Идоша половци на греки с Дев–геневичем, воеваша по гречьстей земле и цесарь ял (взял) Девгенича (т. е. Диогенича) и повелел его ослепити».
Но половцы, иначе куманы, считаются за народ тюркского племени (тоже самое, что торки русских летописей), пришедший из Малой Азии в черноморские степи, и напасть на византийцев он мог только из Болгарии, с ее согласия. Однако я не буду подчеркивать этого недоуменья, а только укажу, что такая запись показывает, что летописец интересовался и чисто греческими делами, даже такими ничтожными, как стычка византийцев с каким–то Диогеничем, куманом.
А вот, через два года в самый год взятия Крестоносцами греческой Никеи всего в нескольких десятках километрах от Царь–Града, он ничего об этом не знает, а пишет о таких мелочах:
«В лето 6605 (по нашему 1097). Придоша Святополк и Володимер, и Давид Игоревичь, и Василко Ростиславович, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и няшася Любячи на устроение мира, и глаголаша к себе, ркуще:
— Почто губим Руськую землю, ами на котору деюще? а Половцы (т. е. те же самые торки–турки) рады суть, оже межю нами рати (ссоры); да имам отселе едино сердце, кождо а держит отчину свою.
И на том целоваша крест.
Да еще кто отселе на кого будеть, то на того будем вси и крест честный. Рекоша вси:
— Да будет на нас крестъ честный и вся земля Руськая. И целовавшиеся поидоша восвояси.
И приде Святополк с Давидом Кыеву, и ради быша людье вси, но токмо дьявол печален бяше о любви сей. И влезе сотона в сердце некоторым мужем, и почаша глаголати к Давыдова Игоревичу, рекуще сице:
— Яко Володимер сложился есть с Василком на Святополка и на тя.
Давыд же ем веру лживом словесом (сатаны), нача молвити (Свя–тополку) на Василка, глаголя:
— Кто есть убил брата твоего Ярополка, а ныне мыслит на мя и на тя, и сложился есть с Володимиром? Промышляй о своей голове…
И реша (Святополковы) бояре и людье:
— Тобе, княже, достоить блюсти головы свое; аще (если) право молвил Давыд, да приметь Василко казнь, аще же неправо глагола Давыд, да приметь месть от Бога и отвечает пред Богом.
И увидеша игумени, и начаша молитися о Василке Святополку, и рече им Святополк:
— Ото Давид.
Увидев же се Давыд, нача поущати (Святополка) на ослепленье (Василка):
— Аще ли сего не сотворишь, а пустишь (его), то ни тобе княжити, ни мне. И на ту ночь ведоша (Василька) к Белогороду, иже град мал у Киева яко 10 верст вдале, окована суща, в истбоку малу. И узре Василко Торчина (турка), остряща нож, разуме, яко хотят слепити, възопи к Богу плачем великим и стенаньем.
И притупи торчин, именем Беренди, овчюх Святополчь, держа ножь ии хотя ударити в око, и грешися (не попал) ока и перереза ему лице, и есть рана та на Василке и ныне; и посем удари и в око. Изя (взял) зеицю, и посем в другое око, и изя другую зеницю».
Читатель видит, что тут аналогично ослеплению Царь–Градским кесарем торчина Диогенича, происходит ослепление торчином Василька, и что турок фигурирует тут в роли палача у русского князя, а о том, что в этот самый год весь турецкий и христианский мир был всколыхнут первым крестовым походом на турков и была взята крестоносцами Никея — ни полслова. Выходит, что автору этой записи ничего такого не было известно. Да и для следующего 1098 года, когда крестоносцы отвоевали у турок Эдессу, мы имеем лишь коротенькую запись не о турках, а о сущих пустяках.
«В лето 6606 (по нашему 1098). Приде Володимер, и Давыд, и Олег на Святополка, и сташа у Городца, и сотвориша мир, якоже и в прежнее лето».
А для года, когда крестоносцы взяли у турок Иерусалим и освободили гроб самого Несторова или Сильвестрова бога, у автора сказано только пять строк:
«В лето 6607 (по нашему 1099). Изиде Святополк на Давыда к Володимерю, и прогна Давыда в Ляхы. В се же лето побьени Угри (венгры) у Перемышля. В се же лето убьен Мстилав, сын Святополчь, в Володимери, месяца июня в 12 день».
А о том, что было всего важнее для христианина и особенно для монаха, пользовавшегося, как мы видели, византийскими источниками, — ни полслова.
Нет ничего о крестовых походах и в 1100 и 1101 гг., когда крестоносцы с Балдуином во главе завоевали Акку, а рассказываются только одни дрязги между князьями, да в 1102 году описываются знаменья на небе.
«В то же лето бысть знаменье на небеси, месяца генваря в 29 день, по 3 дни, акы пожарная заря от востока и юга и запада и севера, и бысть тако свет всю нощь, акы от луны полны светящься (очевидно северное сияние). В то лето (1102 года) бысть знаменье в луне, месяца февраля в 5 день.5
Того же месяца в 7 день бысть знаменье в солнци, огородилося бяше солнце в три дуты и быша другыя дуты хребты к собе (обычные галосы). И сия видяще знаменья, благовернии человеци со вздыханьем моляхуся к Богу и со слезами, дабы Бог обратил знаменья си на добро: знаменья бо бывают ова на зло, ова ли на добро».
5 В 1102 году, но не 5 февраля, а 5 апреля в 5 часов 59 минут после Гринвичской полуночи была максимальная фаза неполного (9»2) лунного затмения, и в Киеве уже после восхода солнца, а 5 февраля было только полнолуние с ожидаемостью затмения.
И само собой напрашивалось сопоставление их с поразительными успехами крестоносцев, а автор вместо того пишет: «В се же лето приставися Ярослав Ярополчичь, месяца августа в 11 день. В се же лето выдана бысть дщи Святополчи в Ляхы за Болеслава, месяца ноября в 16 день».
Ведь если бы автору известно было, что в это самое время происходят в христианском мире события мирового значения, то, конечно, приспособил бы к ним и знаменья. Нет более убедительного доказательства, что автор подделывал эту летопись уже тогда, когда крестовые походы ушли уже в область истории, перестали волновать христианские души, и автор прямо позабыл их ввести в свою хронику, так как в его нешироком мозгу византийские и русские события попали в разные мозговые извилины, и он не догадался их одновременно вытащить и сопоставить между собою, хотя и упоминает под 1104 годом даже о Царь–Граде по ничтожному поводу:
«В лето 6612 (по нашему 1104). Ведена (выдана) дщи Володарева за царевичь за Олексеничь, Цесарю–городу, месяца иулия в 20. Том же лете ведена Передслава, дщи Святополча, в Угры, за королевичь августа в 21 день. Том же лете приде митрополит Никифор6в Русь, месяца декабря в 6 день. Того же месяца преставися Вячеслав Ярополчичь в 6 день. Того же месяца в 17 Никифор митрополит на столе посажен. И родися у Святополка сын, и нарекоша име ему Брячеслав. В се же лето бысть знаменье: стояше солнце в крузе, а посреде круга крест, а посреде креста солнце, а вне круга обаполы два солнца, а над солнцем кроме круга дуга, рогом на север; такоже знаменье и в луне тем же образом, месяца февраля в 4 и 5 и 6 день, в дне по 3 дни, а в нощь в луне по 3 нощи (обычные галосы)».
Нет ничего о подвигах крестоносцев и в 1106, и 1107 гг., да и в 1108 году, когда уже повсюду гремели крестовые походы, находим только:
«В лето 6616 (по нашему 1108). Заложена бысть церквь святого Михаила, Золотоверхая, Святополком князем, в 11 иулия месяца; и кончаша тряпезницю Печерьского монастыря при Феоктисте игумене, иже ю и заложи повеленьем Гребовым, иже ю и стяжа.
В се же лето вода бысть велика в Днепре, и в Десню, и в Припете.
В сем же лете вложи Бог в Сердце Феоктисту игумену Печерьскому, и нача взвещати князю Святополку, дабы вписал Феодосья в синодик; и рад быв (Святополк), обещася и створи, и повеле митрополиту вписати (Феодосия) в синодик: и повеле вписывати (его) по всем епи–скопьям, и вси же епископи с радостью вписаша, поминати и на всех соборех».
6 В Царь–Граде в это время был Николай III, Грамматик (1084—1111 году), а в Риме — Пасхалий (1099—1118 году).
А в 1110 году, которым кончается Лаврентьев список, рассказывается лишь о появлении уже описанного нами выше огненного столба над Печерским монастырем, «который на самом деле был ангел того же рода, как и огненный столб, шедший перед Моисеем в пустыне».
Вот был бы прекрасный повод приспособить хоть этот столб к победному шествию крестоносцев, происходившему в то самое время в Палестине и Сирии, если б автор был современником, а не жил через столетия после и потому не догадался уже сопоставить хронологию крестовых походов, описанных в другой книге, с хронологией псевдокиевских записей.
Такого ляпсуса не мог бы сделать современник Первого Крестового Похода, киевский гречески–образованный летописец, упоминающий в этой самой хронике о мелких византийских событиях, а тем более монах христианин, сердцу которого крестовые походы были бы особенно близки.
* * *
Перейдем теперь к физиологической разведке правдоподобности хронологической части этой первой русской псевдо–хроники.
Я уже показывал в VII томе «Христа», что правдоподобность или лживость какой–либо династической хронологии можно определить таким чисто физиологическим способом.
Положим, что у нас дана непрерывная династия, где престол всегда переходил от отца к сыну–первенцу. Само собой понятно, что отец мог царствовать мало лет, сын долго, внук ни долго, ни мало и т. д., но, несмотря на все случайное разнообразие этих лет, даже и при пяти–шести поколениях, должно обнаружиться, что разделив все эти царствования на число царствовавших лиц, мы должны получить число лет, превышающее лишь года на два или три время достижения ими половой зрелости.
При этом, благодаря стремлению всех династий сохранить престол за своим родом, наследников женили вскоре после этого времени, и первый ребенок родился если не через год, то года через два–три. Отсюда и явно, что даже при пяти–шести поколениях среднее время царствований в династии, где престол переходил от отца к сыну, должно дать число лишь на год или два превышающее время тогдашней половой зрелости, а с него и тогдашнего брачного возраста. А потому и всякая историческая хронология подтверждается физиологией лишь тогда, когда дает среднее время царствований от 17 до 22 лет, считая, что в средние века женились и ранее 17 лет. И я показал уже в VI томе, что в случае перехода престола от деда к внуку в расчет нужно принять и отца последнего, дав ему время царствования равное нулю лет, а в случае перехода трона от старшего брата к младшему за неимением наследника, надо считать только младшего брата, прибавив ко времени его царствования года 2–3, так как он родился в среднем на 2–3 года позднее первого.
И я подтвердил правильность этого расчета примерами из новейшей истории. Так, в Германии от воцарения Генриха IV (1056 г.) до низложения Вильгельма II (1918 г.) прошло 862 года и было 40 смен, причем даже и при валовом подсчете на каждую смену пришлось в среднем около 21 года, т. е. половая зрелость определилась около 18 лет от роду. Так, в английской династической истории от воцарения Эдуарда III Исповедника (1042 г.) до воцарения Виктории (1837 г.) прошло 795 лет и было 37 смен, на каждую около 21 года. Опять половая зрелость получилась около 18 лет. Так и во французской истории от воцарения Анри I (1030 г.) до низложения Наполеона III прошло 840 лет и было 42 смены, на каждую в среднем 20 лет, что дает половую зрелость около 17 лет. Так и в русской династической истории от воцарения Михаила Федоровича (1613 г.) до низложения Николая II (1917 г.) прошло 304 года, и, если исключим отсюда убитых тотчас по воцарении Иоанна Антоновича и Петра III, то было 15 смен, на каждую в среднем 20 лет. Опять получается половая зрелость в 17 лет. Мы видим, как все вышло физиологически правильно в новой истории. Но вот я там же, в VII томе «Христа» (с. 28), стал проверять этим способом древние хронологии, и что же получилось?
От рождения Адама до смерти Ноя, — говорит нам Библия, — прошло 2006 лет и было только 11 смен. Считая даже, что их первенцы родились только через 50 лет после достижения отцами половой зрелости, мы видим, что они достигали ее лишь на 51 году от рождения, да и после нее в продолжении 50 лет не могли произвести ребенка. Правдоподобно ли это?
Посмотрим теперь с этой точки зрения и на нашу «Начальную псевдо–летопись».
На сопоставительной таблице мы видим, что основная династия (от отца к сыну–первенцу) перебивается тут вхождениями братьев отца, но мы их можем считать как бы опекунами, и тогда получается промежуток от 913 по 1093 непрерывный ряд:
Игорь Рюрикович (начало с 913 году)
Святослав Игоревич
Св. Владимир Святославович
Ярослав Владимирович
Изяслав Ярославович
Святополк Изяславович
От 913 по 1113 год прошло ровно 200 лет и было 6 смен, на каждую в среднем 33 с 1/3 года, т. е. ровно по три смены в столетие, совсем как считал схематически Бругш, восстанавливая в середине XIX века нашей эры династическую историю допотопных египетских фараонов — по три фараона в столетие. Случайно ли здесь совпадение в соображениях двух независимых остроумцев, или отголосок того, существующего и до сих пор представления, что в столетие сменяются три человеческих поколения?
Но если даже мы и обойдем этот щекотливый вопрос, то все же выходит, что наши предки в промежуток от X по XII век достигали половой зрелости только на 30 году своей жизни. Это хотя и менее библейских допотопных патриархов, но все же настолько поздновато, сравнительно с приведенными выше английскими, немецкими, французскими и русскими позднейшими династиями, что поверить такой хронологии никак нельзя.