"Невеста дьявола" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 12

— Я не могу поверить! — Сидя за своим секретером, Онория долго смотрела на листок пергамента. Перечитав послание в третий раз, она зловеще выпятила подбородок и, встав, быстро пошла в библиотеку.

Она ворвалась туда без стука. Девил, как обычно, работавший за письменным столом, удивленно приподнял брови.

— Насколько я понимаю, у вас возникла проблема.

— О да! — Она сверкнула глазами. — Вот! — И с вызовом швырнула письмо на стол. — Объясните это, если сумеете, ваша светлость.

Изучив листок, Девил поджал губы и откинулся на спинку кресла. Онория стояла напротив, скрестив руки на груди, словно амазонка, готовая к бою.

— Я не думал, что вы спросите об этом.

— Не думали?! — Ее взгляд был полон презрения и недоверия. — Потратив у модистки целое состояние, я, естественно, ожидала получить счет.

Девил еще раз взглянул на письмо.

— Вот вам и ответ.

— На такой ответ я не рассчитывала. — Онория принялась расхаживать по комнате, шурша юбками. После длительной паузы она произнесла сквозь зубы: — Это верх неприличия — платить за мой гардероб. Неужели вы не понимаете?

— Почему же?

Ошеломленная Онория застыла на месте.

— Почему? — Она прищурила глаза. — Вы слишком долго имели дело с кокотками, ваша светлость. Возможно, на них вы проматывали кучу денег, заказывая наряды у Селестины. Но джентльмены не поступают так с приличными женщинами.

— Не хочется противоречить вам, Онория Пруденс, но вы ошибаетесь. — Невозмутимо-спокойный Девил отложил в сторону перо. — Джентльмен обязан оплачивать гардероб своей жены. Спросите у знакомых моей матери — я уверен, они подтвердят мои слова. — Онория только открыла рот, но он не дал ей заговорить. — Что же касается второго обвинения, то я ничего подобного не делал.

— Чего именно? — мрачно поинтересовалась Онория. Девил посмотрел ей прямо в глаза.

— Я не проматывал деньги на любовниц и не заказывал им наряды у Селестины. — Заметив, что на лице Онории было полное безразличие, он вздернул бровь. — Ведь вы именно это имели в виду, не так ли?

Она собралась с силами, чтобы нанести новый удар.

— Это не важно. Важно другое: я не ваша жена.

— Маленькая неувязка, которую мы со временем исправим. — И он поставил на письме свою размашистую подпись.

Набрав побольше воздуха, Онория сжала руки и, глядя поверх головы Девила, заявила:

— К сожалению, ваша светлость, для меня такая ситуация неприемлема. Она совершенно неприлична. — Скосив глаза, Онория заметила, что герцог взялся за другое письмо. — Любой здравомыслящий человек скажет то же самое.

Нисколько не задетый ее словами, Девил опустил перо в чернильницу. Онория стиснула зубы.

— Я требую, чтобы вы назвали мне сумму. Я верну деньги. Поставив свою подпись, он промокнул чернила и поднял голову.

— Нет.

Его прозрачные зеленые глаза, похожие на драгоценные камни, были суровы. Он, похоже, не собирался идти на компромисс. Онория вздохнула так, что у нее заболела грудь, с важным видом поджала губы и сказала:

— В таком случае отошлю платья обратно.

Она повернулась и направилась к двери. Девил вскочил с кресла, мысленно изрыгнув проклятие, и бросился вслед за ней. Догнав Онорию у самого выхода, он обнял ее и слегка приподнял.

— Что за… — Она начала колотить его по рукам, сомкнувшимся вокруг ее талии. — Отпустите меня немедленно, тупица вы этакий!

Девил, отпустив, тут же развернул ее к себе и чуть-чуть отодвинулся, продолжая держать за талию. Отодвинулся ради ее же блага. Надменное поведение Онории всегда возбуждало его. Ее высокомерие и злость могли натянуть пружину до предела! Одно неосторожное движение — и она лопнет. То-то Онория удивится.

— Перестаньте вертеться. Успокойтесь. — Этот совет был встречен взглядом, полным ярости. Девил вздохнул. — Вы же сами понимаете, что нельзя возвращать платья. Я уже заплатил за них, и Селестина просто пришлет их обратно. Вы ничего не достигнете. Селестина, ее работники и мои слуги решат, что это какой-то глупый фокус.

— Вовсе не фокус, — заявила Онория. — Я веду себя с похвальной сдержанностью. Я могла бы кричать — стоит только дать волю чувствам!

Девил сжал ее крепче.

— Именно это вы сейчас и делаете. Онория злобно посмотрела на него.

— О нет, я умею кричать гораздо громче. Девил поморщился. Это надо будет проверить. Но позже. Он смело встретил ее раздраженный взгляд.

— Онория, я не стану называть сумму, вам незачем ее знать. И не пытайтесь вернуть Селестине платья. В серых глазах Онории появился стальной блеск.

— Вы, милорд, самый дерзкий, самый невыносимый и высокомерный тиран, деспот, диктатор среди всех, кого мне довелось видеть. Я встретила вас на свою беду.

— Вы забыли слово «автократ».

Онория мрачно уставилась на него. Девил чувствовал, что негодование кипит в ней, словно проснувшийся вулкан.

— Вы невозможный человек! — прошипела она, словно выпуская пар. — Я купила эти платья и обязана заплатить. И это мое право.

— Неверно. Я ваш муж, и это мое право и моя обязанность.

— Только в том случае, если я попрошу! Но я не просила! И даже если бы мне понадобилась помощь, я не стала бы обращаться к вам, потому что… — Онория набрала побольше воздуха и произнесла раздельно, чуть ли не по слогам: — Потому что… мы… не… женаты!

— Пока.

Пропустить мимо ушей это коротенькое словечко было невозможно. Показав взглядом, как она взбешена, Онория продолжала свои обличения. Она точно с цепи сорвалась.

— Если вы решили, что я не в состоянии заплатить такую сумму, то вы ошиблись. Мне очень хочется познакомить вас с Робертом Чайлдом, директором банка Чайлдов. Там лежат мои деньги. Уверена, он с радостью сообщит вам, что я отнюдь не нищая!

Онория вырвалась наконец из объятий Девила. Тот нахмурился, но не стал ей препятствовать.

— Я заплатил не потому, что считаю вас нищей.

Она заглянула ему в глаза и поняла, что это правда.

— Хорошо, — сказала Онория уже более спокойно. — Тогда почему же?

Девил заиграл желваками.

— Я объяснил вам.

Вспомнив начало разговора, она тряхнула головой, и выражение ее лица вновь стало суровым.

— Нет, нет, нет! Даже если бы мы были женаты… вы не имеете права платить по моим счетам, пока я не попрошу об этом. И вообще непонятно, почему Селестина прислала счет именно вам. — Вникнув в смысл последних слов, Онория пристально посмотрела на Девила и прищурилась. — Так это были вы? Вы написали письмо Селестине?

Окончательно выведенный из себя, Девил угрюмо пояснил: — Я всего лишь представил вас.

— В качестве кого? Вашей жены? — Не дождавшись ответа, она заскрипела зубами. — Господи, что же мне с вами делать?

— Выходите за меня замуж, — грозно зарычал Девил, — и все само собой выяснится.

Онория выпятила подбородок.

— Вы намеренно не желаете меня понимать Могу я взять у вас счет?

Девил нахмурился еще сильнее, его глаза потемнели

— Нет.

Это словечко было произнесено тоном, выработанным веками непререкаемой власти. Онория твердо встретила его взгляд. Обида и гнев раздирали ее душу. Ее воля столкнулась с не менее сильным мужским характером. Противники не желали уступать друг другу ни на йоту.

— Как, с вашей точки зрения, я должна себя чувствовать, зная, что вами оплачен каждый стежок на моих платьях? — холодно спросила Онория и надменно прищурилась.

Увы, она тут же осознала свой промах. Это было видно по глазам Девила, в глубине которых промелькнула усмешка. Он подвинулся к ней поближе.

— Не знаю, — глухо произнес он, гипнотизируя Онорию взглядом. — Но вы расскажете мне.

Кипя от злости, Онория поняла, что у нее нет никаких шансов получить счет.

— По-моему, нам не о чем больше разговаривать, ваша светлость. Я удаляюсь, с вашего позволения.

Она словно со стороны услышала свой спокойный голос. Но Девил владел собой ничуть не хуже. Он церемонно поклонился и посторонился, освобождая путь к двери.

Задыхаясь, Онория присела в глубоком реверансе, царственной походкой направилась к выходу, чувствуя спиной его пылающий взгляд, и довольно громко хлопнула дверью,

Погода, словно подражая атмосфере, царившей в особняке Сент-Ивз, стала пронизывающе-холодной. Спустя три дня после размолвки Онория сидела, забившись в уголок кареты, и смотрела на мрачный пейзаж за окном. Вечерело. Дул сильный ветер, дождь лил не переставая. Они ехали в Ричмонд, на бал к герцогине. Туда был приглашен весь высший свет. Кинстеры не могли танцевать, но их присутствие было обязательным.

Нервы Онории были напряжены до предела, но не от волнения перед первым балом, а исключительно из-за внушительной фигуры в черном, расположившейся напротив. Девил тоже был сильно раздражен. Сам властитель ада вряд ли сумел бы произвести на нее такое угнетающее впечатление.

Онория стиснула зубы. В ней заговорило упрямство. Уставившись в окно, она представила себе Великого Сфинкса. Ее судьба… Она уже начала смиряться, но тут-то Девил и доказал, что останется деспотом до конца дней своих. Онория, следует признаться, испытала глубокое разочарование. На душе стало пусто, словно ей предложили подарок, а потом отняли.

Ричмонд-Хаус, залитый яркими огнями, был виден издалека. Их карета присоединилась к длинной очереди экипажей, выстроившихся перед парадным входом. Они продвигались вперед медленно. Лошади то останавливались, то снова трогались с места. Наконец дверца распахнулась. Девил вышел из кареты, проводил герцогиню до крыльца и вернулся за Онорией. Она подала ему руку, стараясь не смотреть в глаза.

На лестнице ее ожидало еще одно испытание: в толпе им пришлось тесно прижаться друг к другу. Онория остро почувствовала жар и силу тела Девила. Тонкое шелковое платье цвета лаванды отнюдь не ослабляло ее ощущений. Поднявшись наверх, Онория открыла веер.

Герцогиня Ричмонд встретила их радостной улыбкой.

— Горация в зимнем саду. — Она приложила свою надушенную щечку к щеке матери Девила и протянула руку Онории. — М-да… — Окинув критическим взором гостью, присевшую в реверансе, она вновь засияла улыбкой. — Рада познакомиться с вами, дорогая. — Закончив с Онорией, герцогиня лукаво посмотрела на Девила. — А как вы поживаете, Сент-Ивз? Как чувствует себя почти женатый джентльмен?

— Это состояние меня утомляет, — произнес Девил с непроницаемым выражением лица и поцеловал ей руку. Герцогиня усмехнулась.

— Интересно почему? — И, лукаво взглянув на Онорию, продолжала: — Я уверена, Сент-Ивз, что вы сумеете должным образом развлечь мисс Анстрадер-Уэзерби.

Девил с преувеличенной вежливостью предложил руку Онории и повел ее вслед за вдовствующей герцогиней. Онория напустила на себя не менее церемонный вид, гордо вскинула голову и стала разглядывать толпу, ища знакомые лица.

Их оказалось предостаточно. Онории очень хотелось освободиться от Девила и идти одной, чуть поодаль. Но в обществе ее уже считали будущей герцогиней, и любой намек на размолвку немедленно привлек бы всеобщее внимание. Из двух зол выбирают меньшее. Оставалось только надеть маску безмятежного спокойствия и вытерпеть близость Девила.

Тот подвел ее к кушетке, на которой сидели вдовствующая герцогиня и Горация в окружении целой толпы пожилых дам. Через несколько минут к ним тоже подошли друзья, знакомые и, конечно же, неизбежные Кинстеры.

Вдруг из этого людского моря материализовался элегантный джентльмен.

— Дорогая мисс Анстрадер-Уэзерби, позвольте представиться — Чиллингуорт. — Он учтиво поклонился Онории и добавил с очаровательной улыбкой: — Мы не знакомы, но я друг вашего брата.

— Вы знаете Майкла? — Онория подала ему руку. Она была наслышана о графе Чиллингуорте. Судя по репутации, они с Девилом стоили друг друга. — Давно ли вы с ним виделись?

— О нет. — Чиллингуорт повернулся, чтобы поприветствовать леди Уолтэм и мисс Мотг. Лорд Хилл и мистер Прингл присоединились к их группе и стали развлекать дам разговорами. Чиллиигуорт вновь обратился к Онории: — Мы с Майклом — члены одного клуба.

«Вряд ли у вас есть еще что-нибудь общее», — подумала Онория.

— В самом деле? А вы видели эту нашумевшую пьесу в Королевском театре? — спросила леди Уолтэм и произнесла прочувствованный монолог по поводу спектакля, названия которого не могла вспомнить.

Граф приподнял брови.

— Совершенно восхитительная пьеса. — Он взглянул на Девила, который увлеченно беседовал с лордом Мэмсбери. — Если Сент-Ивз откажется сопровождать вас, может быть, я составлю вам компанию?

Красивый, хорошо сложенный и достаточно высокий, Чиллингуорт был воплощенной мечтой молоденьких девушек и ночным кошмаром их благоразумных маменек. Онория удивленно сказала:

— Но вы уже видели пьесу, милорд.

— Я пойду в театр не ради пьесы, дорогая.

— А я — ради пьесы, милорд, — улыбнулась Онория. — Боюсь, вы будете разочарованы. Глаза Чиллингуорта загорелись.

— Мисс Анстрадер-Уэзерби, я уверен, вы меня не разочаруете.

Онория вздернула бровь и тут же почувствовала приближение Девила. Чиллингуорт кивнул ему.

— Добрый вечер, Сент-Ивз.

— Здравствуй, Чиллингуорт, — протянул Девил. В его голосе слышалась плохо скрытая угроза. — Какими судьбами ты здесь?

— По чистой случайности. — Граф улыбнулся. — Хотел засвидетельствовать свое почтение мисс Анстрадер-Уэзерби. Кстати, я давно не видел тебя за игорным столом. Много дел?

— Вот именно, — уклончиво ответил Девил. — Но я удивлен, что ты не отправился охотиться на север. Лорд Эрмскирк с женой уже давно уехали.

— Верно, но не стоит ломиться в чужие двери. Думаю, ты одобришь мою позицию.

— Крепости надо брать приступом.

Онория готова была взорваться. Следующие пять минут стали для нее настоящим откровением. Девил и Чиллингуорт обменивались колкостями, отточенными, словно клинок сабли. Они явно считали себя соперниками. Потом, как будто выполнив определенный ритуал, завели разговор о лошадях. Беседа приняла более дружественный характер. Когда и эта тема была исчерпана, Чиллингуорт обратился к политике. К удивлению Онории, он интересовался и ее мнением.

Раздался пронзительный стон скрипок, приглашающий к танцам. Головы гостей дружно повернулись в сторону помоста, находившегося в конце зала. Собравшиеся там музыканты уже настраивали свои инструменты. По залу пронесся гул голосов, толпа забурлила: начался выбор партнеров для первого вальса.

Оглянувшись, Онория заметила, что Чиллингуорт улыбается ей.

— Могу я пригласить вас на танец, мисс Анстрадер-Уэзерби?

Этот простой вопрос поставил ее в тупик. Вглядываясь в насмешливые карие глаза Чиллингуорта, она лихорадочно обдумывала ситуацию. Мнения Девила можно было и не спрашивать. Он, как обычно, напустил на себя скучающий вид, но каждый мускул его сильного тела окаменел от напряжения.

Онории хотелось танцевать, она давно уже предвкушала удовольствие от своего первого вальса в столице. Однако Девил, носивший траурную повязку, не мог быть ее партнером. До вечера у Селии Онория твердо решила танцевать с другими, дабы наглядно продемонстрировать, что она собирается жить своей жизнью и принимать решения самостоятельно, что она сама себе госпожа и не обязана подчиняться Девилу. И вот сейчас подвернулся удачный случай, к тому же Чиллингуорт как нельзя лучше подходит для ее целей.

А он ждал — чарующе-красивый и все-таки похожий на ястреба, высматривающего добычу. С помоста доносились нестройные аккорды. Онория почувствовала на себе взгляд Девила. Каким бы он ни был самовлюбленным и непредсказуемым, но здесь, на балу, этот деспот бессилен. Она может поступить как ей вздумается. Чего же ей хочется?

Онория спокойно протянула руку.

— Благодарю вас, милорд. — Глаза Чиллингуорта вспыхнули от удовольствия. Она приподняла брови. — Но сегодня вечером я не танцую.

Следует отдать должное Чиллингуорту: огонь в его глазах не погас, хотя выражение лица стало менее торжествующим. Он посмотрел на других дам, стоявших поблизости, и снова перевел взгляд на Онорию, смиренно сказав:

— Как вы жестоки, дорогая.

Его слова, очевидно, предназначались только для Онории и Девила. Кивнув им на прощание, Чиллингуорт повернулся к мисс Мотт и с безупречной грацией предложил ей руку.

Дождавшись конца танца, Девил переглянулся с матерью. Она скорчила гримаску, а потом, хотя и неохотно, вняла его настойчивым призывам. Девил подвел Онорию к кушетке.

— Maman хочет уехать, — сказал он в ответ на ее недоумевающий взгляд.

Они попрощались с хозяйкой. Девил отобрал у лакея плащ Онории и сам накинул его ей на плечи, с трудом подавляя желание обвести руками контуры этой прелестной фигурки. По распоряжению вдовствующей герцогини, дворецкий Ричмондов помог Онории спуститься с крыльца и усадил ее в карету. Дверца захлопнулась, и герцог оказался в спасительной полутьме. Звякнула упряжь — они отправились в обратный путь. Девил подумал о том, что пока ему все-таки удается сохранять здравый рассудок. Пока.

Пристроившись в уголке, он попытался успокоиться. Напряжение, сковавшее его по дороге в Ричмонд-Хаус, до сих пор не прошло. Почему, он и сам не знал.

Если бы Онория приняла приглашение Чиллингуорта, демоны, дремавшие в его душе, вырвались бы наружу. Девил не мог допустить мысли о том, что она отказалась, дабы пощадить его чувства. Ему не нравилось и то, что после ее отказа он почувствовал облегчение.

Он хотел выступать в роли защитника, собственника. И то и другое — важная часть его маскарада. Но сейчас, черт возьми, Онория стала пробуждать в нем совсем другие чувства. Девил не понимал еще, какие именно, однако они ему не нравились. Теперь он уязвим — для любого Кинстера это неприемлемо. Соответственно, возникает вопрос: что делать?

Карета, покачиваясь, катила дальше. Забившись в темный угол, Девил разглядывал Онорию и пытался решить неразрешимые проблемы.

Когда карета дернулась и остановилась возле парадного входа их особняка, он все еще пребывал в состоянии неопределенности. К ним подбежали лакеи. Герцогиня вышла первой, за ней последовала Онория, Девил плелся сзади.

— Я сразу пойду к себе. Увидимся завтра, мои дорогие. — Величественно махнув рукой на прощание, мать стала подниматься по лестнице.

Кэсси помогла Онории снять тяжелый плащ. Девилу прислуживал Уэбстер.

— Господин Аласдер ждет вас в библиотеке, ваша светлость.

Дворецкий передал свое сообщение вполголоса, но Девил заметил, как в глазах Онории вспыхнул огонек, а в лице появилась некоторая скованность.

— Спасибо, Уэбстер. — Расправив рукава, он повернулся к своей спутнице. — Желаю вам доброй ночи, Онория Пруденс.

Она нерешительно взглянула на него, потом гордо кивнула.

— Я тоже желаю вам спать спокойно, ваша светлость, — сказала она холодно и отправилась на второй этаж.

Девил смотрел, как она поднимается по лестнице, изящно покачивая бедрами. Когда Онория скрылась из виду, он глубоко вздохнул и удалился в библиотеку.

Вытянуть из Девила хоть слово — труднее, чем выжать кровь из камня. Но пусть только попробует утаить от нее свежие новости! Она не собирается выходить за него замуж — сколько раз об этом уже шла речь! — но чувствует себя обязанной вывести убийцу Толли на чистую воду. Девил получил от нее информацию, теперь настала его очередь делиться. Услышав, как звякнула щеколда, Онория обернулась и выпрямилась.

Девил вошел в гостиную для утренних приемов, закрыл за собой дверь и с ленивой грацией приблизился к Онории.

— Мне сказали, что вы хотите меня видеть, — произнес он скучающим тоном.

Онория царственно кивнула, не сводя с него глаз. Это отчужденное выражение лица, сдержанность движений — все в его облике было рассчитано на то, чтобы подчеркнуть свое превосходство. Другой человек счел бы поведение герцога оскорбительным. Онория восприняла это как досадную помеху.

— Так оно и есть. — В глазах Онории было столько же ярости, сколько в его — равнодушия. — Я хочу знать последние новости. Что сообщил вам Люцифер?

— Ничего особенного. — Брови Девила поползли вверх. Онория прищурилась.

— Он ждал вас до часу ночи ради этого?

Девил кивнул. Заглянув ему в глаза, она воскликнула:

— Вы лжете!

Герцог мысленно выругался. Чем же он себя выдает?

— Люцифер не обнаружил ничего такого, что может привести нас к убийце Толли.

— Это тоже неправда. Девил зажмурился.

— Онория…

— Я не верю! Я ведь помогла вам! Это я выяснила, что Толли ушел от родителей в хорошем настроении.

Открыв глаза, Девил увидел, что она уже выпятила подбородок и отвела взгляд, — словом, началось. Он решил, пока не поздно, остановить ее, поймать в ловушку и прижал спиной к каминной доске. В ее глазах полыхнуло пламя.

— Поверьте, я благодарен вам за помощь. Мои кузены сейчас пытаются узнать, что делал Толли после того, как покинул Маунт-стрит. У Люцифера была совсем другая задача. — Девил умолк, выбирая нужные слова. — Вряд ли он нашел что-то важное. И в любом случае это ничего вам не даст.

Его глаза оставались кристально ясными. Онория знала: они затягивались дымкой, когда Девил пытался лгать. Она кивнула.

— Отлично. Я сама, своими силами, проведу расследование. Девил сжал кулаки.

— Онория, мы ищем убийцу — хладнокровного убийцу, а не воришку, стянувшего пирожные.

— Я понимаю это, ваша светлость. — Онория еще выше задрала подбородок. — Но перед отъездом в Африку хотела бы увидеть, как негодяя посадят за решетку.

Девил стиснул зубы.

— Вы не поедете в Африку и будете держаться подальше от этого негодяя.

Онория вспыхнула.

— Вы мастак отдавать приказы, ваша светлость, но один важный момент упущен. Я вам не подчиняюсь. И не стану подчиняться.

Ее последние слова переполнили чашу терпения. Молниеносным движением Девил привлек Онорию к себе и впился в нее губами. Конечно, в сложившейся ситуации было чистым безумием убеждать упрямицу таким способом.

Безумие. Оно захватило Онорию целиком, подчинило себе все ее чувства, оторвало от реальности. Только ярость помогала ей сопротивляться. Твердые, властные губы Девила требовали ответа, и ей мучительно хотелось дать его. Девил так крепко обнимал ее, что нежная плоть Онории была буквально вдавлена в его тело. Ее кожа горела, она тонула в волнах сладострастия, но по-прежнему не уступала, используя вместо щита свой гнев.

Первобытный зов самца потряс ее. Но несмотря на душевное смятение, Онория ясно понимала: целуя, Девил требовал подчинения и хотел большей близости.

С каждой секундой гнев утрачивал свою силу, уже знакомое тепло разливалось по телу. Она становилась мягкой, податливой, и желание сопротивляться таяло как снег. Онория впала в отчаяние: уступать Девилу так приятно!

Оставался лишь один выход. Она погладила его по лицу. Девил замер. Онория провела пальчиком по подбородку… его губы были приоткрыты. Ее язык проник внутрь, затеяв опасную, полную вызова игру. Она ощутила вкус мужского естества. Это было чудесно! Девил не шевельнулся, и Онория, подчинившись инстинкту, сильнее прильнула к нему губами.

Страсть.

Страсть хлестнула ее своим бичом, обрушилась кипящим потоком. Она нарастала и в Девиле, изливаясь на Онорию каскадом утонченных ласк, от которых душа расставалась с телом.

Сначала лидером была она, в следующую минуту Девил командовал ею. В его стальных объятиях она чувствовала себя как в клетке, но бежать из этой клетки больше не хотелось. Онория отдавалась с радостью, а Девил жадно брал то, что ему предлагали. Она задыхалась, сердце стучало, словно молот, и все же ей удавалось отплатить ему сторицей.

Желание разгоралось и вскоре полыхнуло во всю мочь, сметая слабые воспоминания о приличиях и сдержанности. Онория поддалась этому манящему наслаждению — трепетному и горячему, как лава.

Она прижалась к Девилу, запустив руки в его густые черные волосы, — соблазнительная, точно сирена; ее бедра слегка вздрогнули в бессознательной мольбе.

Их губы разъединились всего на мгновение и тут же снова слились. Томительное чувство голода становилось острее, и они с головой погрузились в темный омут, где нет места разуму и самоконтролю. Желание было непреодолимым…

Ужасающий грохот вернул их к реальности.

Девил поднял голову, притянул к себе Онорию, словно защищая ее, и посмотрел на дверь. Онория, у которой голова шла кругом, бессильно повисла на нем.

В холле царила суматоха. Оттуда доносились жалобные причитания и перебранка горничных. Потом зычный голос Уэбстера положил конец этим излияниям. Раздался звон стекла и шуршание веника о полированный пол.

Онория почти ничего не слышала — так сильно стучала кровь в висках. Сердце билось о грудную клетку, дыхание прерывалось. Она взглянула на Девила; в его серебристых глазах горело то же сводящее с ума желание, та же дикая, неудовлетворенная страсть. От языков пламени, вспыхивающих в зрачках, казалось, летели искры.

Девил дышал прерывисто, как и Онория. Тела их были напряжены, словно пружина, готовая вот-вот лопнуть.

— Не… шевелитесь, — с трудом выдавил из себя Девил.

Онория и не думала противиться. Его лицо никогда еще не было таким жестким и мрачным. Он пожирал ее взглядом, и она не осмеливалась моргнуть, понимая, что сейчас Девил борется с грозной силой, которая может уничтожить их обоих. С безудержной страстью, с которой Онория не хотела справляться.

Одна мучительная минута бежала за другой, и сковавшее их напряжение стало понемногу отступать. Девил опустил веки, длинные ресницы скрыли бушевавшую внутри бурю. Его мускулы постепенно расслабились. Дыхание Онории выровнялось.

— В следующий раз я опрокину вас на спину.

В этих словах не было угрозы, он просто констатировал факт. Онория знала, что Девил — человек чувственный и непредсказуемый, но забыла о его буйном темпераменте. Охваченная дрожью, она поняла свою вину. Ее наивная тактика обошлась ему дорогой ценой. Воздух все еще был напоен страстью, нервы натянуты как струны, по коже пробегали мурашки.

Девил медленно открыл глаза. Онория провела рукой по его щеке.

— Я не знала…

Он резко отпрянул. Буря надвигалась на них снова.

— Не смейте… — Его лицо окаменело. — Уходите. Сейчас же!

Онория заглянула ему в глаза и повиновалась, выскользнув из его объятий. Он отпустил ее, хотя и неохотно. Онория в последний раз бросила на него нерешительный взгляд, повернулась и шагнула к двери. Она вся дрожала, но шла с гордо поднятой головой.

Следующие три дня были самыми тяжелыми в жизни Онории. Ее нервы разгулялись вовсю, на сердце лежал камень, и в таком состоянии приходилось искать выход из тупика. Она устала скрывать свое настроение от герцогини, но одиночество тоже не приносило радости. Мысли беспрерывно возвращались к тому, что она увидела, почувствовала, чему научилась там, в гостиной для утренних приемов.

От этих воспоминаний Онория расстраивалась еще больше. Ее утешало одно: Девил тоже был не в своей тарелке. По обоюдному молчаливому согласию они старались не смотреть друг на друга. Каждое прикосновение выводило их обоих из равновесия.

Девил с самого начала говорил, что хочет ее. Но Онория не понимала, что это значит. Теперь другое дело. Острота физического желания не испугала ее, а взбудоражила нервы. Она упивалась этим, ее сердце пело от счастья, но вести себя она старалась поосторожней.

Она стояла в гостиной у окна, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. В дверь постучали. У Онории замерло сердце.

— Войдите.

Дверь распахнулась — на пороге стоял Девил. Поджав губы, он вошел в комнату. Выражение его лица было намеренно непроницаемым.

— Я хочу извиниться.

Онория твердо встретила его взгляд. Слово «извиниться» редко слетало с губ Девила. В первый момент ее душа чуть не вознеслась к небесам, но уже через секунду ушла в пятки.

— За что? — спросила она, чувствуя странную пустоту внутри.

Непритворно удивившись, Девил нахмурился и, сурово взглянув на Онорию, ответил:

— За то, что оплатил счет.

По его тону было ясно: ждать извинений за сцену, которая произошла три дня назад, ей придется до скончания века. Скорее в аду станет холодно.

И все же своевольное сердце Онории трепетало от блаженства. Она с трудом согнала с губ глупую и совершенно неуместную улыбку.

— Значит, вы отдадите мне счет?

— Нет.

— Зачем же вы извинялись? — изумилась Онория. Девил долго молчал, не сводя с нее глаз, и ответил с нескрываемым раздражением:

— Я извиняюсь лишь за то, что посягнул на вашу независимость. Это не входило в мои намерения. Вы правы: счет должен был оказаться на моем столе только в том случае, если бы вы — моя жена — попросили оплатить его. — Он скривил губы. — Вот почему я не смог устоять.

У Онории чуть не отвисла челюсть. Вовремя спохватившись, она издала сдавленный смешок.

— Вы подписали счет… потому что вам хотелось выступить в роли моего мужа?

Ах, как ей трудно было сохранять спокойное выражение лица!

Впрочем, эту задачу облегчало то, что Девил был явно выведен из себя.

— Я привыкаю к этой роли.

Онория тут же стала мрачной.

— Напрасно. Поженимся мы или нет — я сама буду подписывать свои счета.

Слова «или нет», произнесенные с непоколебимой решимостью, буквально повисли в воздухе.

— Как пожелаете. — Девил кивнул и устремил взгляд на пейзаж, висевший над камином.

Онория, прищурившись, любовалась его профилем.

— Мы так и не пришли к соглашению относительно счета, который вы без спроса оплатили, ваша светлость.

Такая оценка его поступка и чрезмерно церемонное обращение стали последней каплей для Девила.

— Неужели вы всерьез думаете, что я приму от вас деньги? — поинтересовался он, положив руку на каминную полку. — В таком случае вы просите невозможного.

Брови Онории поползли вверх.

— Не понимаю почему. Если вы заплатили за своего друга какую-нибудь пустяковую сумму, неужели он не вернет вам долг? Зачем поднимать такой шум?

— Сумма отнюдь не пустяковая, вы мне не «друг», а кроме того, прошу принять во внимание: я не беру денег с женщин, которым далеко не безразлично, что их платья оплачены мной.

Онории вдруг стало жарко. Она скрестила руки на груди и вздернула подбородок. Выражение его лица и стальные нотки в голосе свидетельствовали об одном: уступок ждать нечего. По ее коже побежали мурашки.

— Вы… настоящий дьявол!

Девил усмехнулся.

Онория сделала два шага вперед, потом круто развернулась и пошла обратно.

— Ситуация не только неприлична — она возмутительна! Девил снял руку с каминной полки и дерзко ответил:

— Многие дамы говорили мне нечто подобное.

— Я слишком умна, чтобы играть с вами в такие игры. Нам нужно договориться относительно счета.

Глядя на ее строгое лицо, Девил выругался про себя. Всякий раз, когда он пытался благополучно избежать проблемы, возникшей по вине его же собственного капризного характера, Онория перекрывала путь к отступлению и требовала каких-то соглашений. Неужели она не понимает, кто из них осаждающая сторона? Очевидно, нет.

Стоило ему заявить о своем намерении жениться, как Онория начала воздвигать одно препятствие за другим. Он преодолел их все, заманил ее в ловушку и немедленно устроил осаду. Слабое место было найдено. Девил рассчитывал, что она скоро откроет ворота своей крепости и пригласит его войти. Но Онория сыграла на его собственной слабости, обратив против него его же оружие. И сейчас она стоит на своем с истинно анстрадеровским упрямством. Он поджал губы.

— А может, забудем об этом? Ведь о счете знаем только мы двое.

— И Селестина.

— Она не захочет терять ценного клиента.

— Но…

— Позвольте предложить следующее, — решительно прервал ее Девил. — Учитывая сложившуюся ситуацию, вы имеете полное право отложить вопрос о чеке еще на три месяца. Став моей женой, вы сможете на законном основании забыть о нем.

— Я еще не дала согласия.

— Вы согласитесь.

В его словах звучала непоколебимая уверенность.

— Вряд ли. Вы еще не предлагали мне руку и сердце, — возразила Онория, пожирая глазами окаменевшее лицо герцога.

Завоеватели не отличаются тонкими манерами. В Девиле жил инстинкт захватчика, становившийся тем сильнее, чем желаннее была цель. Он взглянул на Онорию: она спокойно смотрела на него и ждала. Во всем ее облике чувствовалось упрямство и легкий вызов. Насколько сильно он желает получить этот приз?

Девил, вздохнув, подошел к Онории, взял ее за руку и коснулся губами тонких пальцев.

— Моя дорогая Онория Пруденс, окажите мне честь, будьте моей женой, моей герцогиней… — Он умолк, а потом осторожно добавил: — И матерью моих детей.

Ее глаза вспыхнули. Она попыталась отвернуться, но Девил взял ее за подбородок и повернул к себе. Их взгляды встретились.

— Я еще не решила.

Девил не умеет лгать, а ей это удается без труда. Он слишком сильный противник, чтобы сдаться, не имея полной уверенности. Надо подождать еще несколько дней и проверить свой выбор.

Девил смотрел на Онорию не отрываясь. Искры страсти вспыхивали между ними, насыщая воздух электричеством.

— Не тяните.

Что таилось за этими тихими словами — мольба или предостережение?

Онория вырвалась из рук Девила.

— Если я и выйду за вас замуж, то только будучи уверенной, что подобные инциденты не повторятся.

— Я уже обещал вам. — Глаза Девила блеснули. — И у меня нет никакого желания подвергаться еще раз такой пытке.

Онория с трудом подавила улыбку. Девил, изменившись в лице, схватил ее за руку.

— Поедем кататься.

— Еще один вопрос. — Онория держалась твердо, стараясь не замечать соблазнительного тепла и силы его рук. — Убийство Толли.

Девил сердито сжал челюсти.

— Я не позволю вам заниматься расследованием. Онория посмотрела ему прямо в глаза. Их характеры снова столкнулись, но на этот раз не на почве страсти.

— Мне не понадобится активно в нем участвовать, если вы будете сообщать о ваших успехах.

Она уже исчерпала все свои возможности и нуждалась в помощи Девила, чтобы продолжать поиски дальше. Он нахмурился и отвернулся. Интересно, о чем он сейчас думает?

— Я согласен, но при одном условии: если вы клятвенно пообещаете, что ни при каких обстоятельствах не будете действовать одна, рискуя своей жизнью.

Онория поспешно кивнула. Правила приличия мешали ей свободно общаться с мужчинами. Только благодаря своим дедуктивным способностям она может помочь в расследовании.

— Так что же узнал Люцифер?

Губы Девила превратились в тонкую ниточку.

— Я не могу вам этого сказать. Онория застыла.

— Нет! — Он сжал ее руку. — Не смейте вырывать из меня признание. Я не сказал «не хочу», я сказал «не могу».

— Почему?

Девил посмотрел на их сплетенные руки.

— Потому что это далеко не лестным образом характеризует одного из членов нашего семейства. Возможно, самого Толли, к сожалению, информация недостоверна, нам нужно добыть факты. — Он снова взглянул на тонкие пальцы Онории и крепко сжал ее руку. — Если дело не обошлось без участия Толли, значит, некто вполне мог желать его смерти и совершить убийство лично или подговорить кого-то. — На лице Девила появилось брезгливое выражение.

— Это бросает тень на репутацию семьи? — Она почему-то сразу вспомнила о Луизе Кинстер.

Девил медленно наклонил голову.

— Более чем.

Онория глубоко вздохнула. Девил молча потащил ее к двери.

— Вам нужно подышать свежим воздухом, — повелительно сказал он и добавил сквозь стиснутые зубы: — И мне тоже.

Онория усмехнулась. Платье на ней тонкое, но у дверей можно накинуть мантилью. Она добилась множества уступок — отчего не позволить себе быть великодушной? Сегодня такой чудесный день, на сердце легко. И зверь больше не вырвется из западни.