"Битва за бездну" - читать интересную книгу автора (Каунтер Бен)

4 БОЖЕСТВЕННОЕ ВДОХНОВЕНИЕ СОБРАНИЕ КОНТАКТ

Мхотеп смотрел в воду, настолько спокойную и гладкую, что ее поверхность казалась серебряным зеркалом. Отражавшееся лицо имело резкие, но приятные черты, несмотря на то что частично скрывалось под бархатным капюшоном. В полуприкрытых глазах светился недюжинный ум, а кожа была такой смуглой и гладкой, без единого изъяна, что по ней можно было безошибочно определить легионера Тысячи Сынов.

Переливающиеся пышные одежды, расшитые рунами, что обозначало занятие колдовством, раскинулись вокруг коленопреклоненного Мхотепа. Он находился в самом центре своего потаенного убежища.

Низкий потолок этой овальной комнаты только усиливал чувство клаустрофобии, вызываемое богатым собранием различных эзотерических атрибутов. Ряды шкафов и бесчисленные полки, заполненные ветхими томами и свитками, боролись за место с горками, застекленными хрусталем, где хранились разнообразные магические предметы: фасетчатый глаз с несколькими затемненными линзами, латная перчатка, украшенная драгоценными камнями, простая серебряная маска, изображающая стилизованный череп. На небольшом возвышении располагался миниатюрный планетарий, изготовленный из золота, с драгоценными камнями вместо планет. На обшитых позолоченными панелями стенах в потемневших от старости металлических рамах висели древние карты, и все это под лучами волшебных ламп создавало сеть ажурных отблесков.

Пол в комнате был выложен красным мрамором, на котором поблескивали миллионы выгравированных концентрических и пересекающихся кругов. Руны из оникса и янтаря, врезанные в поверхность мрамора, образовывали беспорядочно разбросанные дуги. Мхотеп стоял в середине этой сети, в той точке, где сходились переплетающиеся окружности.

Звон из динамика вокс-сети, скрытого под обшивкой стен, возвестил о появлении посетителя.

— Входи, Каламар, — произнес Мхотеп.

Гидравлический механизм с шипением открыл дверь святилища, и в комнату вошел слуга.

— Лорд Мхотеп, как вы узнали, что это я? — спросил Каламар старческим дребезжащим голосом.

— А кто бы еще это мог быть, мой старый друг? Чтобы предсказать твое появление в моем святилище, мне не требуется божественное предвидение Магнуса.

Мхотеп нагнулся над чашей, погрузил в воду обе руки и слегка брызнул в лицо. Выпрямляясь, он сбросил капюшон, и свет ламп засиял на его голом черепе.

— И мне не требуется никаких гаданий, чтобы понять, что ты пришел с важными новостями, — добавил Мхотеп, промокая лицо рукавом.

— Конечно, сир. Я не хотел показаться непочтительным, — низко кланяясь, сказал Каламар.

Слуга был слеп и пользовался зрительными имплантатами. Аугметические биосенсоры, вживленные в глазные впадины, не могли видеть, но реагировали на тепловое излучение и давали общее представление об окружающей обстановке. Вдобавок к этим своеобразным протезам Каламар пользовался серебряной тростью.

— Мой лорд, мы причалили к докам Вангелиса, — доложил Каламар, подтверждая то, что его капитану уже было известно.

Мхотеп энергично кивнул, словно отвечая на внезапное внутреннее озарение.

— Пусть слуги Легиона приготовят мои доспехи, мы сейчас же покидаем корабль.

— Как прикажете, — снова поклонился Каламар. Но уже на пороге святилища он остановился. — Мой лорд, не сочтите за дерзость, но скажите, почему мы остановились на Вангелисе, если цель путешествия — Просперо?

— Пути судьбы неисповедимы, Каламар, — ответил Мхотеп, снова глядя в чашу.

— Да, мой лорд.

Даже после пятидесяти лет службы Каламар так и не научился понимать таинственные высказывания своего господина.

После ухода слуги Мхотеп подобрал одежды и поднялся. Из складок он извлек продолговатый предмет, напоминавший посох, но длиной всего в локоть и покрытый загадочными символами.

Затем он вышел из круга, в центре которого был изображен глаз, и зашагал по причудливой, одному ему понятной тропе среди множества окружностей. Этот лабиринт олицетворял мудрость Магнуса — примарха Легиона Тысячи Сынов и генетического отца Мхотепа. Каббалистический маршрут привел его к резному ромбовидному сосуду, куда Мхотеп осторожно опустил палочку. Сосуд своей формой походил на золоченые саркофаги, в которых погребали правителей древнего Просперо. Он закрыл крышку, нажал на скрытую среди резьбы руну, и изнутри послышался слабый шорох всасываемого воздуха.

— Да, — пробормотал Мхотеп, рассеянно поглаживая серьгу в виде скарабея. — Это очень интересно.

— Неожиданный поворот, — едва слышно прошептал Антиг.

Астартес ожидали Цеста и боевых братьев в аскетически строгом зале казармы Ультрамаринов. Все трое сидели за столом с эмблемой в виде буквы «U». Единственным украшением помещения служил огромный гобелен, изображавший знаменательный день, когда Император в поисках своих сыновей прибыл на Макрейдж. В сверкающих золотых доспехах, с божественным сиянием вокруг благородного чела, Император протягивал руку коленопреклоненному Робауту Жиллиману, который собирался пожать ее в знак своей верности. Тот день стал днем истинного рождения их примарха и основания Легиона.

Даже теперь, глядя на произведение простых ремесленников, Цест не мог не признать, что его сердце забилось сильнее.

— При таком недостатке времени я ожидал меньшего, — признал Цест, присоединяясь к собравшимся вместе с Антигом.

Боевой брат Цеста коротко представил гостей своему капитану. Бриннгара он, конечно, прекрасно знал, но двое других — легионеры Тысячи Сынов и Пожирателей Миров — были ему незнакомы.

Кроме Цеста и Антига, в собрании участвовали еще четверо их братьев: Лексинал, Питарон, Экселинор и Морар. Остальные — Амрикс, Лаэрад и Тестор — вместе с Сафраксом были заняты в другом месте. Собрание созвали Ультрамарины, так что они должны были продемонстрировать свои намерения и единодушие.

— Приветствую вас, братья, — заговорил Цест, как только занял место за столом рядом со своими воинами. — Жиллиман и весь Восьмой Легион будут вам благодарны за то, что в этот день вы откликнулись на мой призыв.

— Все это прекрасно, — заговорил наголо обритый и очень смуглый Астартес, — но нам бы хотелось узнать, в чем состоит твоя просьба.

Одетый в темно-красные с золотом доспехи Легиона Тысячи Сынов, чопорный и гордый, как памятники Просперо, этот воин представлял собой внушительное зрелище. Антиг уже успел проинформировать Цеста, что капитан Мхотеп прибыл на собственном корабле.

Легионер Тысячи Сынов, обладающий мрачной красотой, лишенный боевых шрамов и следов восстановительной аугметики, почти неизбежных после долгих лет непрекращающейся войны, производил странное впечатление. Его взгляд, казалось, проникал в самую душу Цеста.

Но его наружность подействовала не на всех участников собрания.

— Великий Волк предпочитает молчание пустой болтовне, чтобы услышать мудрые слова, которые могут потеряться в бесконечных славословиях, — проворчал Бриннгар, не скрывая своей враждебности по отношению ко всем сыновьям Магнуса.

Именно воин Волчьей Гвардии, уже причастный к делу Цеста, вместе с Антигом созывал представителей Легионов со всего Вангелиса на эту встречу. Они разослали короткие лаконичные приглашения, почти ничего не говоря о сути вопроса. Поначалу Космический Волк возражал против включения одного из Тысячи Сынов в число присутствующих боевых братьев, поскольку между двумя Легионами существовала сильная неприязнь. Но Цест рассудил, что ему потребуются все, кого он сумеет собрать, а Мхотеп откликнулся на приглашение. Что еще важнее, у него имелся собственный корабль, а это значительно увеличивало силы небольшой флотилии, которую пытался составить Цест.

Капитан Тысячи Сынов проигнорировал едва прикрытое оскорбление со стороны Космического Волка и, откинувшись на спинку стула, жестом предложил Цесту продолжать.

Капитан Ультрамаринов рассказал собравшимся о том, что его отряд должен был покинуть Вангелис на корабле «Кулак Макрейджа», и о полученном астропатическом послании, которое едва не погубило контрольный пункт дока Коралис. Он даже поделился с ними своими опасениями, что корабль был уничтожен неизвестным врагом, но не упомянул о видении в реакторном зале. Цест все еще обдумывал этот случай. Видения относились к области колдовства, и признать, что одно из них посетило Ультрамарина, означало подорвать к нему доверие и возбудить подозрения как в отношении лично его, так и его дела.

— Возможно, это было сделано кораблем чужаков. В сегментуме Солар моим Легионом были уничтожены целые полчища орков, — раздался звенящий металлом голос.

Это заговорил третий из приглашенных, включая Бриннгара, — Скраал, принадлежащий к Пожирателям Миров — XII Легиону Астартес. Он пришел в изрядно побитых силовых доспехах модели V, окрашенных в белый и голубой — цвета его Легиона. Бронекостюм был во многих местах поцарапан, кое-какие части уже подвергались замене, были заметны следы ремонта в боевых условиях: пластины из подручного материала держались на шипах, а на левом предплечье, наручах и вороте отчетливо поблескивали свежие заклепки. Шлем самого простого образца лежал перед воином на столе, и его серый металл тоже демонстрировал следы огнестрельного и холодного оружия.

Лицо Скраала полностью соответствовало доспехам — штриховка шрамов покрывала его картой страданий и боли. Когда Скраал заговорил, на лбу вздулась и запульсировала толстая вена. Его воинственное поведение вкупе с нервным тиком под правым глазом создавало впечатление некоторого безумия.

Пожиратели Миров имели устрашающую репутацию. Во многом похожие на своего примарха Ангрона, легионеры использовали в бою в качестве оружия неистовую свирепость. Каждый воин был живым воплощением ярости и с трудом сдерживаемого воинственного пыла, каждый был всегда готов откликнуться на кровожадный призыв своего примарха.

— Это вполне возможно, — ответил Цест, намеренно не отводя взгляда от агрессивного лица Скраала. — Наверняка известно лишь то, что корабль Астартес Императора был атакован неизвестным противником и с неизвестными намерениями, — продолжал он, в гневе вскочив со стула. — Этот поступок не должен остаться неотмщенным!

— Так чего же ты хочешь от нас, благородный сын Жиллимана? — спросил Мхотеп, сохраняя обычное для него спокойствие.

Цест сел на место и, чтобы успокоиться, положил ладони на стол.

— Астропатическая дешифровка показала область космоса, которая была определена астрокартографами станции. Я уверен, что именно там «Кулак Макрейджа» встретил свою гибель. И поскольку этот корабль направлялся в систему Калта для встречи с моим лордом Жиллиманом, я полагаю, что и его противник двигался тем же курсом.

— Слишком свободное логическое допущение, Ультрамарин, — возразил Мхотеп, явно не убежденный страстной речью Цеста.

— Нельзя поверить, чтобы корабль, несущий пять полных рот моих боевых братьев, был уничтожен по пути к системе Калта и не добрался до Вангелиса после случайного столкновения с силами ксеносов, — парировал Цест, проявляя настойчивость, питаемую отчаянием.

— И как же мы отыщем корабль-убийцу? — спросил Скраал. Жажда крови уже проснулась в нем, и воин нетерпеливо постукивал пальцами по рукояти цепного меча. — Если сказанное тобой верно и призыв о помощи, полученный с корабля, поступил довольно давно, хищник, скорее всего, уже далеко от этого места.

Цест взволнованно вздохнул. Ему очень хотелось передать братьям то, что он чуял сердцем, в чем был уверен всем своим существом. Но он не осмеливался об этом рассказать, по крайней мере пока сам не до конца понял, что именно видел. А времени на объяснения у него не было.

— Вангелис находится на полпути к системе Калта, куда направлялся «Кулак Макрейджа», другими словами, мы находимся немного впереди по его маршруту, прерванному неожиданным нападением. Если мы не будем затягивать сборы, возможно, удастся обнаружить след врага.

Ответом ему было долгое молчание. Доводы Ультрамарина не убедили даже Бриннгара. Цест понимал, что его план обусловлен не логическими выкладками, а инстинктом и внутренним чутьем. Образ Макрейджа, выжженный в сердце пламенем реактора, не померк перед его мысленным взором, и Цест заговорил снова:

— Я не требую вашей помощи. Я уже отдал приказ своим боевым братьям реквизировать на Вангелисе корабль и поведу его к точке, откуда пришел последний сигнал «Кулака Макрейджа». Если повезет, мы отыщем след и выясним, кто должен ответить за гибель судна. Нет, я не требую помощи вашей — я смиренно прошу о ней.

С этими словами он отодвинул свой стул и, склонив голову, опустился на колени перед братьями Астартес.

В первое мгновение Антиг оцепенел от изумления, но затем тоже вышел из-за стола и преклонил колена. Его примеру последовали остальные Ультрамарины, и вскоре все шестеро сынов Жиллимана склонились перед собравшимися.

— Сыновья Русса не отказывают в благородной просьбе своим братьям, — произнес Бриннгар. Он встал и положил Разящий Клык на стол. — Я присоединяюсь к вам в этом деле.

Затем поднялся Скраал, и его цепной топор лег рядом с рунным топором Космического Волка.

— Ярость Пожирателей Миров на твоей стороне.

— А что скажет сын Магнуса? — проворчал Бриннгар, сверля Мхотепа сердитым взглядом.

Некоторое время легионер Тысячи Сынов безучастно молчал, обдумывая ответ, а потом положил на стол украшенный камнями меч, и золотистое лезвие, покинув ножны, негромко зажужжало от поступавшей энергии.

— Мой корабль и я сам в вашем распоряжении, Ультрамарин.

— Ба! Да ты же дольше всех возражал против собрания! Хотел бы я знать, что произошло! — воскликнул Бриннгар.

Мхотеп ответил на его выпад язвительной усмешкой, но проглатывать наживку не спешил.

— Вам всем известно о событиях на Никее, относящихся к моему примарху и Легиону, и о санкциях, наложенных в тот день, — спокойно заговорил Мхотеп. — Я жажду восстановить добрые отношения с братскими Легионами, а с кого лучше начинать, как не с прославленных сынов Робаута Жиллимана?

Пытаясь хоть слегка сгладить впечатление от пренебрежительного тона, Мхотеп уважительно кивнул Бриннгару.

Неприязнь между двумя Астартес мало заботила Цеста, и он решительно поднялся. Вслед за ним встали Антиг и другие Ультрамарины.

— Сегодня вы сослужили мне великую службу, — искренне признал Цест. — Предлагаю всем через час собраться в доке Коралис.

Флот Сатурна существовал задолго до начала Великого Крестового Похода, и в кольцах планеты образовалась небольшая империя. Ее мощь и долговечность основывались на традиционно сильном искусстве навигации, без которого было бы невозможно ориентироваться в лабиринте колец Сатурна. В списках славы упоминается тот день, когда в районе Сатурна появились первые военные корабли зарождающегося Империума. Адмиралы флота распознали братскую империю, основанную на реальной силе, а не на пустом фанатизме, и подписали с Императором договор, который впоследствии занял почетное место в Адмиралтействе на Энцеладе. Корабли сатурнианской флотилии сопровождали Великий Крестовый Поход во всех уголках Галактики, но их истинным домом всегда оставались бурлящие кольца родной планеты.

Цест, войдя на мостик вместе с Антигом, не мог не признать, что «Гневный» был прекрасным кораблем. Это старинное и красивое судно отличалось роскошью убранства, присущей аристократии доимперских времен. Капитанская рубка, казалось, сошла с картин академии флота на Энцеладе — повсюду столы из потемневшего дерева и застекленные шкафы, и лишь несколько пикт-экранов и командные пульты нарушали эту иллюзию. Девять таких экранов образовывали кольцо под самым потолком. При необходимости они могли опускаться и показывать, что происходит вокруг корабля. Все члены экипажа носили парчовые мундиры сатурнианского флота и отличались сдержанностью и превосходным воспитанием.

Сафракс и его боевые братья, отправленные на поиски корабля, отлично справились с заданием.

— Контр-адмирал, — произнес Цест, приближаясь к креслу капитана — огромному высокому трону, окруженному стойками с картами и диаграммами.

Трон развернулся, и он увидел контр-адмирала Каминску. Ее лицо свидетельствовало о благородном наследии — сильные челюсти, крепкая шея, высокие скулы и изгиб губ, выдающий склонность к высокомерию.

— Капитан Цест, для меня большая честь служить Астартес Императора, — холодно ответила она.

Сафракс уже докладывал Цесту о реакции адмирала на их запрос, когда он с братьями впервые поднялся на борт. Каминска не скрывала своего недовольства.

В знак приветствия она едва заметно наклонила голову, но и этот жест почти полностью потерялся в высоком вороте ее мундира и наброшенной на плечи меховой мантии. Лицо адмирала Каминской дышало мрачной решимостью. Монокль в левом глазу частично скрывал глубокий шрам, пересекавший щеку. Свободно свисающая цепочка монокля, украшенная крошечными черепами, была приколота к правой стороне мундира. На поясе в кожаном чехле висел командирский жезл, а на бедре виднелась кобура пистолета. Руки контр-адмирала, туго обтянутые перчатками с металлическими эмблемами в виде молний, крепко обхватывали подлокотники кресла.

— «Гневный» производит отличное впечатление, — сказал Цест, стараясь разрядить напряжение. — Я рад, что вы смогли откликнуться на наш запрос.

— Корабль отличный, — коротко подтвердила Каминска. — И было бы очень обидно пожертвовать им ради пустой мстительности. Что касается вашего запроса, — добавила она, сердито поджав губы, — то я не могла вам отказать.

Цест прикусил язык. Как Астартес и командир флота, он имел право в любой момент взять командование кораблем в свои руки, но пока решил предоставить контр-адмиралу некоторую свободу действий. Он уже подбирал в уме мягкий выговор, но Каминска заговорила снова:

— Капитан «Неудержимого» Ворлов тоже будет участвовать в экспедиции, и он отличается более мирным нравом.

Цест уже слышал об этом судне и о его капитане. Корабль был, что называется, рабочей лошадкой, отмеченной бесчисленными шрамами прошлых сражений. Но его звезда близилась к закату, поскольку в Галактике стали появляться более мощные суда. Цест подозревал, что «Неудержимый» уже давно стоит в доках Вангелиса и его роль в Великом Крестовом Походе сократилась до минимума, но капитан Ворлов отказывался признать свою слабость.

— Отлично, — сказал Цест, решив на время воздержаться от упреков.

В конце концов, он забрал корабль ради довольно сомнительной цели и вряд ли мог рассчитывать на иное отношение.

— Продолжайте командовать, контр-адмирал. Нам нельзя терять времени.

— «Гневный» самый быстрый корабль в сегментуме Солар. Если ваш противник все еще в космосе, мы его догоним, — заверила его Каминска и, развернув кресло, вернулась к своему командному пульту.

Визит Астартес сильно разозлил адмирала Каминску. Она привела корабль на Вангелис с целью провести кое-какой ремонт, пополнить запасы и набрать недостающих членов экипажа. Она рассчитывала на недельный отдых. А теперь по распоряжению Ангелов Императора, этих наместников правителя во Вселенной, она и ее корабль снова отправлялись в экспедицию. «Именем Императора Человечества». Этот безапелляционный приказ Каминска не могла проигнорировать. Нельзя сказать, чтобы она отказывалась служить, — Каминска была верным солдатом Империума и заслужила свое звание во многих славных битвах, — нет, ее рассердил тот факт, что миссия организовывалась по наитию и, насколько она могла судить, по личному настоянию одного из Астартес. Это совсем не устраивало Каминску.

— Адмирал, корабли сопровождения вышли на позиции, — доложила старший рулевой Афина Венкмайер.

Ее длинные волосы были собраны в тугой пучок, а жесткий парчовый мундир не давал ссутулить плечи ни на миллиметр.

— Хорошо, — откликнулась Каминска. — Опустить экраны.

Кольцо пикт-экранов опустилось и ожило. С точки сбора был отлично различим жесткий свет Вангелиса, окруженного спутниками прослушивания, стоящими у причалов судами и разным орбитальным мусором. Далекое солнце светило еще ярче, и автоматические регуляторы тотчас приглушили его сияние.

На экранах вспыхнули отметки, обозначающие позиции остальных кораблей, составлявших импровизированную флотилию. Четыре корабля сопровождения — «Бесстрашный», «Неистовый», «Беспощадный» и «Огненный клинок» — строгим четырехугольником окружали «Гневный». Корабль Тысячи Сынов капитана Мхотепа «Убывающая луна» стоял поблизости. «Неудержимый» — такой же крейсер, как и «Гневный», но дополненный палубами для истребителей — был еще далеко, но двигался к основной группе.

Каминска с удовлетворением отметила, что все готовы к старту, и, нажав кнопку на подлокотнике, активировала корабельную вокс-связь.

— Кораблям сопровождения придерживаться свободного строя, держать под защитой «Убывающую луну». Направление на первичную точку маршрута, плазменные двигатели на три четверти мощности.

— Три четверти! — донесся голос Лодана Канта, отвечавшего за связь с машинным отделением.

— Мистер Оркад, терранская сторона Третьей Зоны Транзита, пожалуйста, — обратилась Каминска по другой линии к главному навигатору.

— Как прикажете, лорд-адмирал, — раздался короткий ответ из обители навигаторов.

Третья Зона Транзита была самым устойчивым варп-маршрутом из сегментума Солар в юго-западную часть Галактики. Этот путь мог незамедлительно доставить их к точке назначения и, возможно, позволить «Гневному» выиграть немного времени у реального или воображаемого противника, скрывающегося в космосе. Этот же путь выбрал бы всякий путешественник, если бы направлялся к системе Калта и не хотел пространствовать лишних четыре или пять лет. Астартес очень на это рассчитывали. Адмирал Каминска могла бы поставить их доводы под сомнение, но не хотела просить у Ангелов Императора дополнительных разъяснений по столь незначительному поводу. Раз уж Астартес взялись командовать, она подчинится. Иначе и быть не может. Каминска решила, что все выяснит чуть позже.

Двигатели «Гневного» взревели, и посторонние мысли адмирала отодвинулись на задний план. Она ощутила вибрацию даже через закрытый панелями пол капитанской рубки. Четверка кораблей эскорта выстроилась в линию, следом за ними подтянулись «Убывающая луна» и «Неудержимый».

Что бы там ни произошло, они скоро это выяснят.

— Здесь сохранился энергетический след. Уровень излучения уже упал, но вполне различим, — донесся из отсека навигаторов «Гневного» голос Оркада.

Имперский корабль и вся флотилия довольно быстро достигли точки в реальном космосе, где, согласно координатам капитана Цеста, произошло уничтожение «Кулака Макрейджа». Они не обнаружили никаких следов Ультрамаринов. Только слабый энергетический след, который соответствовал предполагаемому маршруту «Кулака Макрейджа». В отличие от наземных сражений, где следы боев идентифицировать не составляло труда, космический корабль можно было подбить и увлечь в черную дыру, его обломки могли быть притянуты ближайшим спутником или астероидом, и даже солнечный ветер вполне мог рассеять доказательства происшедшего боя. Поэтому адмирал Каминска приказала навигаторам искать любые энергетические потоки — последние признаки работающих поблизости плазменных двигателей, которые сохранялись в космосе дольше, чем любые другие свидетельства.

— Клянусь Сатурном, сооружение, должно быть, немаленькое, — продолжал Оркад, проявляя столь редкие для него эмоции. — Чей бы корабль ни оставил этот след, он был огромным, адмирал.

— Значит, мы можем его преследовать? — спросила Каминска и повернулась в своем кресле, чтобы взглянуть на стоящего рядом капитана Цеста.

— Да, адмирал, — лаконично ответил Оркад.

— Преследуем, — с отсутствующим видом мрачно бросил Цест.

Каминска нахмурилась, посчитав это проявлением высокомерия, и быстро вернулась в прежнее положение.

— Значит, преследуем. Включить радары на полную мощность. Ведите нас, мистер Оркад.

— Братство, — провозгласил Задкиил, — это сила!

С приподнятой черной стальной трибуны он наклонился над новобранцами, собравшимися в большом мрачном зале.

— Это суть всякой власти в известной нам Галактике и источник превосходства человечества. Таково Слово Лоргара, и это записано.

— Это записано! — хором повторили новобранцы.

На проповедь собралось более пятидесяти Несущих Слово, и все они, надев поверх темно-красных доспехов серые балахоны, стояли перед своим господином на коленях. Сводчатый потолок, поддерживаемый каменными колоннами, усиливал акустику зала и добавлял силы речи Задкиила, а воздух здесь был холодным и затхлым, как в склепе. Плитки пола, высеченные в виде страниц с выдержками из Слова, свидетельствовали о том, что это святилище. Это было именно то, на что Император наложил запрет для своих Легионов. Идолопоклонничеству и слепой вере не было места в новую эру просвещения, но здесь, в этом месте, и в сердцах сынов Лоргара вера оттачивалась и становилась оружием.

Один из новобранцев встал во весь рост, показывая, что хочет что-то сказать.

— Говори, — разрешил Задкиил, скрывая свое раздражение по поводу незапланированного перерыва.

— Брат может восстать против брата, — сказал новобранец, — и от этого стать слабее. В чем же тогда сила?

В тусклом свете Задкиил разглядел, что это брат Ултис — ревностный приверженец Слова, не лишенный честолюбия.

— В этом и заключается источник истинной силы, новобранец, поскольку нет более страстного соперничества, чем соперничество между родственниками. Только в этом случае человек стремится противостоять всем деяниям своего соперника и ради победы готов на любые жертвы, — нравоучительным тоном произнес Задкиил, наслаждаясь своим превосходством. — Ради господства над братом он выкует самое могущественное оружие и поднимет армию. Он достигнет самых потаенных глубин своего существа и соберет всю свою ненависть, поскольку нет иного способа достичь победы.

— Но ты говоришь о ненависти, — сказал Ултис, — а не о братстве.

Задкиил, маскируя свое недовольство, слегка усмехнулся.

— Это два крыла одного орла, два равнозначных элемента одного источника, — пояснил он. — Мы вступили в войну со своими братьями, в этом не может быть никакой ошибки. Император в своей близорукости подверг нас столь суровому испытанию. Но наша ненависть, наша приверженность Слову любимого примарха, всемогущего Лоргара, поможет нам одержать победу.

— Но Император держит в своих руках Терру, и в этом проявляется его сила, — позабыв о правилах, возразил Ултис.

— Император никому не приходится братом! — вскричал Задкиил и шагнул вперед, словно подчеркивая неопровержимый довод, призванный сокрушить сомнения новобранца.

В зале воцарилась тишина. Ултис как будто съежился от окрика лорда и снова опустился на колени. Никто не осмеливался произнести ни звука. Неоспоримая власть Задкиила вызвала мгновенное оцепенение.

— Он скрывается в подземельях на Терре, — с еще большей страстью продолжал Задкиил, обращаясь теперь уже ко всей аудитории. — Экзекторы и бюрократы — клика Малкадора, которая правит Террой от имени Императора, — отреклись от братских уз. Они воссели на своем пьедестале, считают себя выше всех упреков, выше своих братьев, выше даже нашего великого Воителя!

Толпа возбужденно взревела, и вместе с другими негодовал Ултис:

— Разве это братство?!

Новобранцы снова разразились возмущенными криками и в подтверждение своего энтузиазма застучали кулаками по нагрудникам доспехов.

— Эти регенты пытаются создать застывший бессмысленный мир, в котором нет места страстям, а преданность считается ересью!

Задкиил продолжал бросать в толпу слова, но вдруг ощутил в тени за своей спиной чье-то присутствие.

Один из членов экипажа «Яростной бездны», помощник рулевого Саркоров, человек с тонкими дата-щупами вместо пальцев, терпеливо дожидался, пока Задкиил обратит на него внимание.

— Приношу свои извинения, мой лорд, — заговорил он, как только по знаку Задкиила подошел ближе, — но навигатор Эстемия обнаружила флотилию, следующую курсом, предполагающим преследование.

— Что за флотилия?

— Два крейсера, четверка кораблей сопровождения и боевой корабль Астартес.

— Понимаю. — Задкиил снова повернулся к аудитории. — Новобранцы, можете разойтись, — бесцеремонно закончил он проповедь.

Слушатели в полном молчании скрылись в темноте, направляясь к своим кельям, чтобы поразмышлять над Словом.

— Нас догоняют, мой лорд, — продолжал Саркоров, как только они остались одни. — У нас очень мощный корабль, но их суда мельче и потому превосходят нас в скорости.

— Значит, они догонят нас раньше, чем мы достигнем Третьей Зоны Транзита.

Это был даже не вопрос, а, скорее, заключение.

— Догонят, мой лорд. Должен ли я передать магосу, чтобы двигатель пустили на полную мощность? Есть шанс, что мы успеем перейти в варп раньше, чем нас настигнут.

— Нет, — после недолгого размышления ответил Задкиил. — Сохраняйте прежний курс и докладывайте о приближении флотилии.

— Слушаюсь, сэр.

Саркоров отдал честь, развернулся и поспешно вернулся на капитанский мостик.

— Лорд Задкиил, — послышался вдруг голос из темноты.

Это был Ултис, который тут же покинул скрывавшую его тень и вышел к освещенному центру зала.

— Новобранец, — вопросил Задкиил, — почему ты не вернулся в свою келью?

— Мой лорд, я должен с вами поговорить о полученном уроке.

В голосе Задкиила появился тончайший намек на изумление:

— Тогда просвети меня, новобранец.

— Братья, о которых вы говорили, — это ведь примархи, — осмелился Ултис.

— Продолжай.

— Взятый нами курс приведет нас к конфликту с Императором. Непросвещенный наблюдатель считает, что Галактикой правит Император и трон Терры не может быть узурпирован.

— А просвещенные наблюдатели? Что видят они, новобранец?

— Что могущество Императора в единстве его примархов, — с растущим энтузиазмом ответил Ултис. — И если их разделить, проявится сила, о которой вы говорили.

Молчание Задкиила побудило новобранца продолжать:

— Именно так может быть завоевана Терра. Когда братья присоединятся к Лоргару, кто-то неизбежно встанет на сторону Императора. И тогда мы пустим в ход свою ненависть и используем ее как оружие, перед которым никто не сможет устоять!

Задкиил глубокомысленно кивнул, стараясь скрыть раздражение, причиняемое этим неоперившимся, но уже проницательным юнцом. А Ултис уже полностью справился со своим смущением. В его глазах Задкиил видел неприкрытое честолюбие и пламя, грозившее поглотить и самого Задкиила.

— Я только хочу понять Слово, — добавил новобранец, сдерживая свой пыл.

— И ты его поймешь, Ултис, — ответил Задкиил, обдумывая появившийся план. — Ты станешь важным инструментом в деле уничтожения Жиллимана.

— Почту за честь, мой лорд, — с поклоном произнес Ултис.

— Таких слепцов, как Жиллиман, найдется немного, — заметил Задкиил. — В отличие от нас, исповедующих Слово, он убежден, что религия и поклонение оказывают разрушительное воздействие и их надо всячески избегать. Его догматические убеждения и есть его величайшая слабость, и через его невежество мы нанесем удар в сердце его любимого Легиона.

Задкиил широко раскинул руки, словно хотел обнять весь собор, его высокие своды, каменные колонны, страницы, несущие Слово, алтарь и кафедру.

— Придет день, и вся Галактика станет похожей на этот храм.

Ултис снова поклонился.

— А теперь возвращайся в свою келью и подумай еще об этом уроке.

— Слушаюсь, мой лорд.

Задкиил проводил новобранца взглядом. В его голове созрела восхитительная проповедь, и Ултис должен был сыграть в ней важную роль. Задкиил обошел кафедру, позади которой находился небольшой алтарь. Он зажег и поставил свечу в память о Робауте Жиллимане. Каким бы слепцом он ни был, он все же брат, и его грядущая гибель заслуживает почитания.

На борту «Гневного», на одной из тренировочных палуб, в яме для поединков сошлись в яростной схватке двое Пожирателей Миров. Они заняли всего лишь одну арену из многих в этом зале, снабженном и тренировочными манекенами, и штангами, и матами для выполнения упражнений. Астартес принесли с собой стойки с оружием, и теперь вдоль стен можно было увидеть длинные и короткие мечи, палицы и копья. Но обычной тренировки для сынов Ангрона, похоже, было мало. В вихре ударов клинков и несдерживаемой жажды крови Пожиратели Миров, казалось, бьются насмерть.

Они вооружились обнаженными цепными мечами, а из одежды оставили только красные тренировочные бриджи и черные ботинки, и на мускулистых телах можно было рассмотреть устрашающие рубцы и рваные шрамы.

Противники с ревом отскочили друг от друга и начали кружить в ограниченном стенами пространстве ямы. На белом мраморе уже темнели пятна — свидетельства первых ран, нанесенных друг другу гладиаторами. Узкая канавка, пересекавшая площадку, наполнилась кровью.

— Какая ярость! — заметил Антиг, наблюдавший за поединком со скамьи, опоясывающей зал.

— Они ведь сыны Ангрона, — ответил сидящий рядом с ним Цест, — и впадать в ярость для них естественно. При надлежащем руководстве она может быть полезным качеством.

— Да, но у них, как и у их примарха, весьма мрачная репутация, — упрямо продолжал Антиг. — И я, например, не слишком рад их присутствию на корабле.

— Я согласен с мнением боевого брата, капитан Цест, — добавил Тестор, тоже наблюдавший за боем.

Этот огромный Астартес был самым крупным из отряда почетной стражи. Неудивительно, что при таком массивном сложении ему выпала роль специалиста по тяжелому вооружению. Остальные члены отряда Ультрамаринов, за исключением Сафракса, располагались поблизости и наблюдали за поединком со смешанным чувством любопытства и отвращения. Следующим замечанием Тестор озвучил то, о чем думали все они.

— Так ли необходимо было брать их с собой? — спросил гигант, переводя взгляд с арены на своего капитана. — Это дело касается только Ультрамаринов. Какой смысл вовлекать в него братские Легионы?

— Тестор, не будь таким узколобым. Наивно было бы думать, что нам не потребуется их помощь, — упрекнул Цест огромного Астартес, все еще смотревшего в его сторону. — Ведь все мы — братья, хоть и отличаемся друг от друга. Император поручил нам вместе покорять Галактику его именем. Стоит нам увлечься личной славой, стоит забыть о солидарности ради собственной гордыни — и братство будет разрушено.

Тестор, устыдившись своих эгоистичных высказываний, к концу речи капитана уперся взглядом в пол.

— Ты можешь идти, Тестор, — добавил Цест, хотя тот и не просил позволения удалиться.

Высокий Астартес поднялся со скамьи и покинул зал.

— Я, конечно, с тобой согласен, Цест, — заговорил Антиг после ухода Тестора, — но очень уж они похожи на дикарей.

— В самом деле, Антиг? — с упреком спросил Цест. — А разве Бриннгар и Волки Русса не похожи на дикарей? Ты и к ним относишься с таким же пренебрежением?

— Нет, безусловно — нет, — поспешно ответил Антиг. — Я сражался рядом с Космическими Волками, и мне прекрасно знакома их отвага и их решимость. Они, конечно, тоже в какой-то мере дикари, но разница в том, что в них сохранился дух благородства. А сыны Ангрона — обычные убийцы. Они способны драться только из жажды крови.

— Все мы солдаты, — сказал Цест. — И все мы убиваем во имя Императора.

— Нет, мы совсем не такие.

— Они тоже Астартес, — резко ответил Цест, повернувшись к своему боевому брату. — И я больше не хочу этого слышать. Ты забываешься, Антиг.

— Прошу прощения, капитан. Я говорил необдуманно, — извинился Антиг после недолгой паузы. — Я только хотел сказать, что не одобряю их методов.

С этими словами Ультрамарин снова повернулся к арене и стал наблюдать за схваткой.

Цест последовал его примеру.

Капитан Ультрамаринов не знал ни одного из бойцов, сражавшихся в яме. Не слишком много было ему известно и об их командире, Скраале. На арене продолжался ритуальный бой. Здесь не было замешано ни оскорбление, ни защита достоинства, и все же схватка проводилась с боевым оружием и была смертельно опасной.

— Я тоже, — признался Цест, поморщившись, когда один из воинов после удачного выпада его соперника едва не лишился руки.

Ультрамарин слышал от своих друзей по Легиону о так называемой зачистке Арригаты — одной из самых знаменитых боевых операций Пожирателей Миров. После атаки Легиона на цитадель все сооружение превратилось в единый склеп. Цесту было известно и то, что Жиллиман до сих пор настаивает на расследовании действий своего брата Ангрона по поводу тех мрачных событий. Но сейчас было не время предъявлять обвинения. Цест подчинялся необходимости, и потому ему приходилось обходиться тем, что имелось.

Скраал привел с собой два десятка Астартес, и Цест намеревался использовать их в полную силу. Бриннгар тоже взял на корабль двадцать Кровавых Когтей, но, несмотря на их шумное и задиристое поведение, особенно сильно проявлявшееся в замкнутом пространстве, Космические Волки не были склонны к самоубийственным забавам, как кровожадные сыны Ангрона. Единственным Астартес, который не находился на борту «Гневного», был Мхотеп. Он путешествовал на собственном корабле «Убывающая луна», и, хотя при нем не было боевых братьев из Тысячи Сынов, в его распоряжении имелся отряд стрелков.

Почти пятьдесят Астартес и несколько судов наспех собранной флотилии. Цест надеялся, что этого будет достаточно для встречи с неведомым противником.

— Что тебя тревожит, брат? — спросил Антиг, уже позабыв о недавней размолвке.

Ультрамарин решил, что видел уже достаточно, и повернулся спиной к арене.

— Меня беспокоит сигнал, полученный в доке Коралис, — признался Цест. — Сжатый кулак и лавровый венок символизируют Легион… наш Легион. Золотая книга — я не знаю, что это обозначает, но я видел кое-что еще.

— В пламени реактора, — догадался Антиг. — Мне показалось, что я что-то слышал, а потом ты спросил о том, что мы увидели.

— Но вы ничего не заметили в момент вспышки, а я видел. Образ был настолько мимолетным и расплывчатым, что я решил, будто это плод моего воображения, подумал, что мозг так реагирует на мое страстное желание.

— И что же ты видел?

Цест посмотрел в глаза Антигу:

— Я видел Макрейдж.

На лице Антига отразилось крайнее замешательство.

— Я не…

— Я видел Макрейдж, Антиг, и ощущал отчаяние, словно это видение предвещало нечто ужасное.

— Брат-капитан, видения и знаки относятся к области колдовства, — с тревогой сказал Антиг. — Эдикты Никеи нам обоим хорошо известны.

— Братья!

Раздавшийся голос помешал Цесту ответить. К ним подошел Сафракс, по приказу Цеста дежуривший на капитанском мостике. Оба Ультрамарина вопросительно обернулись к товарищу.

— Корабль, след которого мы обнаружили на месте гибели «Кулака Макрейджа», появился в пределах прямой видимости.

— Это корабль одного из Легионов, капитан. Неужели вы предполагаете, что судно Империума обстреляло своих собратьев? — не скрывая беспокойства, спросила Каминска.

После доклада Сафракса Цест и Антиг без промедления поднялись на капитанский мостик. То, что они увидели на экране, повергло обоих в изумление.

Дизайн обнаруженного корабля указывал, что это творение механикумов — и для конкретного Легиона. Иконография на бортах принадлежала Несущим Слово.

Это был самый большой корабль из всех, что приходилось видеть Цесту. Даже на таком расстоянии он казался чрезвычайно массивным и втрое превышал размеры «Гневного». По сравнению с ним мог показаться маленьким даже боевой корабль класса «Император». Под стать размерам было и вооружение: техноадепты «Гневного» доложили о наличии батареи лазерных орудий по правому и левому борту, а также многочисленных торпедных жерл на носу и корме. Но больше всего беспокоило Цеста массивное носовое украшение: гигантская золотая книга, в точности повторявшая фрагмент астропатического послания, полученного на Вангелисе.

— Мы подошли на предельную огневую дистанцию, — доложил капитан Ворлов. — Какие будут приказания, адмирал?

— Отойдите назад. — Цест намеренно опередил Каминску. — Это наши братья-легионеры. Я уверен, они смогут объяснить свое присутствие. Возможно, у них имеется информация о происшествии с «Кулаком Макрейджа».

Ворлов обладал объемистым брюшком, а щеки у него тряслись независимо от движений остального тела. Кривой красный нос свидетельствовал о долгих ночных пьянках, прогонявших холод космоса. По обычаю обитателей Сатурна, он никогда не снимал тяжелой меховой накидки. Его изображение занимало весь экран, отражавший канал связи с «Гневным».

— Слушаюсь, господин, — ответил Ворлов.

— Нет смысла пускать в ход оружие без достаточных на то оснований, — добавил Цест, обращаясь к стоящему рядом Антигу. — Держись на расстоянии выстрела, но не приближайся. Адмирал Каминска, выведите «Гневный» на лидирующую позицию, и пусть корабли сопровождения и «Убывающая луна» останутся позади нас.

— Как прикажете, господин, — ответила она, пряча раздражение и смиряя свою гордость. — Сейчас передам приказы.

Воздух в рубке сгустился от напряжения. Подошедший позже Бриннгар негромко проворчал, не отрывая глаз от могучего корабля на экране:

— Какой у тебя план, Цест?

— Мы подойдем ближе, чтобы установить связь, и потребуем назвать цель их путешествия.

— На Фенрисе, во время охоты на рогатую касатку, мне приходилось подолгу плавать в ледяном океане, чтобы подобраться к этому существу, — многозначительно заговорил Бриннгар. — Как только я оказывался достаточно близко, я брал привязанное к ноге копье и вонзал в незащищенный бок касатки. А потом снова плыл изо всех сил, чтобы оказаться вплотную и не дать ей поддеть меня своим рогом. Тогда я мог схватиться за него рукой и распороть ей живот, чтобы вывалились внутренности. Потому что касатка — могучее создание и это единственный способ убедиться в ее смерти.

— Мы пошлем им вызов, — настойчиво заявил Цест, не без содрогания заметивший жестокое выражение лица Бриннгара. — Я не собираюсь развязывать бой без причины.

— Адмирал, — обратился он к Каминской.

— Помощник Кант, установите канал связи с кораблем.

Кант выполнил приказ и просигнализировал адмиралу о готовности.

Каминска кивнула Цесту.

— Говорит капитан Седьмой роты Ультрамаринов. Именем Императора Человечества приказываю вам назвать точку назначения и причину появления в этом субсекторе.

Ответом ему был только слабый треск помех.

— Повторяю. Говорит капитан Седьмой роты Ультрамаринов. Отвечайте! — рявкнул в микрофон Цест.

— Почему они молчат? — спросил Антиг, крепко сжав кулаки. — Они такие же легионеры, как и мы. С каких это пор сыны Лоргара не желают признавать Ультрамаринов?

— Не знаю. Возможно, у них вышел из строя вокс-передатчик.

Цест пытался найти ответ, который мог бы опровергнуть его внутреннее убеждение, но еще на Вангелисе он понял, что произошло нечто ужасное.

— Передайте приказ одному из фрегатов подойти ближе, — после недолгого молчания скомандовал Цест. — Я не хочу двигать боевой крейсер, — пояснил он. — Это может быть воспринято как угроза.

Каминска отдала короткое распоряжение, и «Бесстрашный» начал приближаться к неизвестному кораблю.

— Я последую за ним, — заговорил со второго экрана Мхотеп. — В моем распоряжении половина полка Гвардии Пирамид с Просперо, готовых к абордажу.

— Хорошо, капитан, но сохраняй безопасную дистанцию, — предостерег его Цест.

— Как прикажешь.

Мхотеп переключился на внутреннюю корабельную связь, и экран погас.

Тактический экран ожил, отражая перестановку кораблей.

Судно Несущих Слово обозначалось красной меткой, тогда как окружившие его фрегаты выглядели рядом с ним крошечными зелеными искрами.

— Чую, дело дурно пахнет, — проворчал Бриннгар, нетерпеливо бродивший по рубке. — А мой нос никогда меня не обманывает.

Цест не сводил взгляда с тактического дисплея.

Макрейдж. Образ родного мира, как часть астропатического послания отразившийся в пламени реактора, снова возник в его памяти. Какая может быть связь между Макрейджем и этим кораблем?

Несущие Слово были его братьями. Не могли же они иметь отношение к гибели «Кулака Макрейджа»! Это было бы невероятно.

Цесту недолго оставалось ждать ответа.

«Бесстрашный» вышел на назначенную позицию.