"Кот, который сорвал аплодисменты" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

Глава девятая

Утром в понедельник Квиллер готовил завтрак для котов и одновременно слушал прогноз погоды. Кошачий завтрак состоял из всяких изысканных блюд, оставшихся после приёма, которые Селия припасла для сиамцев. Они не сводили с Квиллера внимательных глаз.

Не удосужившись выключить радио, Квиллер услышал новости и из двух соседних округов. Из Локмастера: «В Академии искусств назначен новый президент… Опрёделен день открытия ежегодной выставки цветов… Шахматист из Локмастера победил на шахматном турнире в Милуоки…» Из Биксби: «В ходе полицейской облавы на наркоманов в Бикстоне арестованы четверо мужчин и три женщины… На шоссе номер двенадцать разбилась на мотоцикле супружеская пара… Неизвестный мужчина застрелен за рулём взятого напрокат автофургона…»

И тут же из глотки Коко опять вырвался душераздирающий вопль. Это кот снова оплакивал чью-то смерть. Но почему его так встревожила гибель неопознанного водителя автофургона в Биксби?… Если только… это как-то не связано со вчерашним загадочным телефонным звонком Дженис? В её голосе угадывался владевший ею ужас. Квиллер решил немедленно провести разведку окольными путями.

Сначала он позвонил Бёрджессу Кэмпбеллу и поздравил его с прекрасно организованным ужином.

— Ну как, Приятная улица пришла в себя после вчерашних развлечений? Не перебрал ли кто шампанского или равиоли с бычьими хвостами?

— Сирен «скорой помощи» слышно не было, — ответил Герцог. — Разрешите передать вам, что все крайне благодарны вам за то, что вы ради этого события открыли для нас двери вашего легендарного амбара.

— Всегда рад помочь! — ответил Квиллер.

— Тут высказывались всякие легковесные предложения от Тельмы… — продолжал Герцог. — Она считает, что из амбара можно сделать прекрасный ресторан. Кухня и бар будут внизу, еду можно подавать на открытых балконах, а официанты будут разъезжать по пандусу на роликах… А Дик полагает, что в амбаре можно устроить жилой комплекс на двенадцать квартир, только надо установить лифты и провести сантехнические работы… Самое странное, Квилл, что нельзя понять, шутят они или говорят серьёзно.

— Вы правы, Бёрджесс. Я никогда не доверял женщинам, которые носят такие безумные шляпки, и мужчинам в разноцветных ботинках.

Затем Квиллер позвонил в студию дизайна Аманды и не удивился, услышав, что Фран Броуди взяла недельный отпуск. Он позвонил ей в Индейскую Деревню.

— Квилл, я валяюсь без рук без ног! — простонала она. — Никто не знает, сколько я вкалывала на эту женщину с её раздутым самомнением!

— Ты проделала героическую работу.

— А теперь она хочет, чтобы я занялась её новым проектом. Я собираюсь переключить её на Аманду. Это будет сражение века. Тельма Теккерей против Аманды Гудвинтер!

— А что за проект у Тельмы?

— Она не говорит.

— Может, он связан со старым Домом оперы?

— Скорее речь идёт о ресторане калифорнийской кухни.

— Ну что ж, Фран, во всяком случае, ты здорово потрудилась, и я в любой момент готов приготовить тебе «Маргариту». Меня вот что тревожит, — продолжал Квиллер. — Для Тельмы в её возрасте вчера было слишком много развлечений. Ты не слышала, как она чувствует себя сегодня?

— Нет, но она была здоровехонька, когда я высадила их из машины возле её дома. Предложила мне зайти и выпить стаканчик перед сном, но я отказалась, а Дженис напомнила Тельме, что утром та собиралась съездить на парочку дней в Локмастер. Для женщины, которой перевалило за восьмой десяток, Тельма очень энергична. Она, правда, не пьёт, правильно питается и ложится спать в десять… Может, и мне последовать её примеру?

Как ни содержательна была беседа, она не давала никакого ключа для разгадки «ужасного происшествия» на Приятной улице. Напротив Тельмы жили О'Деллы, и Пат славился своей наблюдательностью, а Селия в душе всегда была тайным агентом. Но О'Деллы, наверно, уехали на Пурпурный мыс, повезли пироги с курятиной и оладьи с черникой к завтраку в честь какого-то дня рождения.

Квиллер оставил сообщение на их автоответчике, назвавшись Рональдом Фробницем. К его радости, Селия отозвалась — выждав, когда Пат уйдёт из дома, она перезвонила Квиллеру.

— В чём дело, шеф? — бодро спросила она.

— Не случилось ли чего необычного на Приятной улице вчера вечером?

— Ну… было тихо и темно, пока все не стали возвращаться домой. Тут замелькали огни, послышался смех, говор, все желали друг другу спокойной ночи, да ещё дети расходились по домам со своей вечеринки. Но когда Фран Броуди привезла Теккереев, было уже совсем тихо. Как только они включили в доме свет, мне послышался чей-то крик. Пат тоже это услышал, но сказал, что, наверно, это попугаи. Ну как, шеф? Я справляюсь с обязанностями?

— Если вам надоест обслуживать вечеринки, вы всегда получите работу в ЦРУ.

— Ах да, я вспомнила кое-что ещё. Прежде чем все вернулись домой после ужина, Пат заметил, что за дом Тельмы завернул какой-то фургон. А через несколько минут уехал. Мы решили, что это привезли какой-нибудь шикарный подарок Тельме в честь её приезда, из-за чего она потом и вскрикнула, войдя в дом.

Квиллер погладил усы и задумался. Как этим можно объяснить панику, отчётливо звучавшую в голосе Дженис… и её слова, что случилось нечто ужасное… и настойчивую просьбу никому ничего не рассказывать?

— Завтра утром, шеф, я раздобуду информацию, которую вы хотели получить насчёт Д/О.

— Вы можете сообщить мне её по телефону, она не секретная.

— Но мне бы хотелось принести вам немного пирожков с курятиной и оладий с черникой, если вы найдёте им применение.

— Да уж, избавиться от них я как-нибудь сумею, — со всей серьёзностью заверил её Квиллер.

От веселого хохота Селии у него чуть не лопнули барабанные перепонки.

Поработав над очередным материалом для своей колонки, Квиллер решил передохнуть и отправился в публичную библиотеку за книгой любимых поэм Гомера Тиббита. На парковке почти не было свободных мест, а по главному залу бродили толпы посетителей всех возрастов. Видно, их привлекло объявление, появившееся во «Всякой всячине»: «В библиотеке открывается выставка фотографий с автографами звёзд старого кино из коллекции Тельмы Теккерей».

Полки в двух витринах были заставлены фотографиями размером восемь на десять дюймов, каждая в отдельной рамке с подставкой: Клодетт Кольбер, Рональд Колман, Гручо Маркс, Джоан Кроуфорд, Фред Астер, Хамфри Богарт, Эстер Уильямс, Эдвард Г. Робинсон и другие. Благоговейное молчание посетителей иногда нарушалось случайными репликами.

— Приду ещё раз, когда не будет такой толпы, — проговорил какой-то мужчина.

— Ценная коллекция. Наверняка застрахована, — отозвался другой.

— Моя мать с ума сходила по Рональду Колману, — сообщила какая-то дама.

— Мамочка! — запищат ребёнок. — А где же кошечки?

Прежде чем уйти, Квиллер погладил двух библиотечных кошек и бросил несколько монеток в банку для сбора денег на их содержание.

— Красавец Мак!.. Неженка Кэти!.. — пробормотал он, задаваясь вопросом, читал ли им кто-нибудь Диккенса или Хемингуэя.

Сиамцы ждали Квиллера, вытянув шеи и наставив уши. Они знали, что он завёл панибратские отношения с библиотечными кошками.

— Читайте! Читайте! — Он дал им обнюхать библиотечную книгу, она была изрядно захватана, а переплёт дважды менялся покойным Эддингтоном Смитом, о чем сообщалось на задней обложке. Прежде чем записать любимую поэму Гомера Тиббита на плёнку ко дню его рождения, Квиллер, чтобы потренироваться, решил прочесть её Коко и Юм-Юм.

— «Ласку» написал Франк Деспрей. Место действия поэмы: Техас, низовья реки Рио-Гранде. Сюжет: одинокий ковбой бродит по барам, оплакивая свою потерянную любовь, вспоминает, как они с ней вдвоём объезжали своё ранчо на серых мустангах. Однажды погода неожиданно ухудшилась, это перепугало стадо молодых бычков. Охваченные паникой, они помчались, сметая всё на своём пути. Когда пыль улеглась, Ласку нашли мёртвой, но своим телом она успела прикрыть возлюбленного. Теперь на ранчо жизнь затихла, только нет-нет да забредёт сюда одинокий койот, промелькнут серые белки, проползёт чёрная змея в траве, а в небе над головой кружатся птицы.

Квиллер замолчал. Он прочёл более сотни строк в галопирующем ритме и с глубоким чувством. Юм-Юм тихонько всхрапывала, Коко едва слышно мяукнул.

Доходя до этих последних строк в поэме, Рода Тиббит всегда промакивала платком глаза, а Гомер начинал громко сморкаться.

Выдворив кошек в беседку, Квиллер стал записывать поэму на магнитофон.

Утром во вторник Селия с важным видом вошла в амбар и доложила:

— Дом оперы многие годы находится под опекой банка, о новом владельце они ничего не слышали… Разрешение на перепланировку не выдавалось, и никто его не требовал.

— Может быть, банк намеревается сдавать театр каким-нибудь гастролирующим поп-шоу? — съязвил Квиллер. — Правда, кресла из зала давно вывезли, но зрители могут приносить с собой подушки и сидеть на полу.

— Фу, шеф! — со смехом возразила Селия. — В общем, проехала я мимо, посмотрела, что там и как. Перед театром стоит автофургон, на крыше у него лестницы-стремянки, на боку написано: «Биксби. Окраска и оформление интерьеров». Пат говорит, в Биксби всё дешевле: и продукты, и услуги, и бензин. Знаете, свежие овощи мы покупаем у Тудлов, но раз в неделю Пат ездит в Биксби, заливает полный бак и закупает самое необходимое.

— Молодец, Селия! Именно это я и хотел узнать. У вас есть время выпить кофе или сок?

Селия плюхнулась на табурет возле барной стойки.

— Я знаю, вы не уважаете сплетни, Квилл, но я собрала важную информацию.

— Давайте послушаем.

— Во время приёма помощница Тельмы слонялась по залу, и мы с ней поболтали, обнаружив, что у нас много общего. Обе выросли на ферме, у обеих работа связана с готовкой. Дженис из Северной Дакоты.

— Каким же ветром её занесло в Голливуд, да ещё к Теккереям?

— О, это целая история. Просто сказка о Золушке, да и только. Дженис было десять, когда умерла её мать. Отец женился на женщине с тремя малыми детьми, так что несколько лет Дженис пришлось и за детьми смотреть, и на всех готовить. Ни на спорт, ни на что-нибудь интересное времени у неё не оставалось, впору было бросить школу и убежать из дома. Но её тетка предложила ей сделку: если Дженис останется и получит аттестат, тетка даст ей денег, чтобы она могла уехать в какой-нибудь город и найти там работу. В школе Дженис прослушала курс делопроизводства. Но её больше интересовала кулинария, чем печатание на машинке, вот она и решила, что в Голливуде не только блеск и кинозвезды, но и ресторанов наверняка много. Тельма наняла её в свой ресторан посудомойкой, и Дженис дослужилась до помощника шеф-повара.

— Неужели всё это она рассказала вам во время приёма?

— Да нет… Она пришла к нам вчера утром и спросила, не может ли она чем-нибудь помочь в организации ланча. И я взяла её с собой вместо Пата, всё равно Тельма сейчас в отъезде. Мне жалко эту Дженис. Молодая женщина — и никакой личной жизни. Например, она любит кошек, а Тельма их терпеть не может.

— Жаль, что ей не удалось познакомиться с Коко и с Юм-Юм во время приёма. Может быть, ей захочется приехать к нам сюда, пока её хозяйки нет в городе? Пусть приезжает в любое время, только сначала позвонит.

— Очень мило с вашей стороны, шеф.

Квиллер, скромно опустив глаза, пожал плечами.

На самом-то деле он ухватился за возможность узнать что-нибудь насчёт отмененного завтрака, на который его приглашали.

— Кошки любят встречаться с новыми обожателями, — сказал, однако, он, — особенно если с ними сюсюкают. Ничто человеческое им не чуждо.

Селия всегда приходила в восторг от его изречений.

— А где же милашки? — спросила она. — Хочу попрощаться с ними перед уходом. — И она стала рыться в своей пухлой сумке.

— Ищете ключи от машины, Селия, или вы там что-то припрятали?

Юм-Юм была в кухне, она подбрасывала лапкой какую-то маленькую блестящую игрушку, а потом охотилась за ней. Коко же, развалившись на холодильнике, снисходительно посматривал вниз, словно забавлялся её ребячеством.

— Одна из моих поклонниц из Центра — пожилая женщина, которая из-за зрения больше не может шить, прислала мне свой серебряный наперсток, чтобы кошки с ним играли, — объяснил Квиллер. — Она была учительницей в старших классах и надоумила меня заняться журналистикой. У неё есть родственники в Локмастере, время от времени они посылают ей подборку моих заметок из «Всякой всячины». Раз в неделю я полирую этот наперсток и прячу в разные ящики. Но Юм-Юм всегда его находит. Её маленькая лапка способна открыть любой ящик, если только он не заперт на висячий замок.

Вечером позвонила Дженис и вскоре приехала на изумрудно-зелёном автомобиле-купе.

Квиллер вышел во двор её встретить.

— Привезли из Калифорнии? — кивнул он в сторону машины.

— Мы тащили её на буксире за нашим фургоном, полным попугаев.

Дженис была в синих хлопчатобумажных брюках и спортивной рубашке, тёмные волосы она зачесала назад и собрала в хвостик. В другие разы её волосы были закручены в тугой узел, плотно прилегавший к голове.

— Я сообщил кошкам, что вы едете к нам, — сказал Квиллер. — И они тщательно умылись. Они ждут вас в беседке.

Кошки сидели, упершись выпрямленными передними лапами в пол и высоко подняв головы. Усы их подрагивали от нетерпения.

— Какие красавцы! — воскликнула Дженис.

— Тот, у кого царственный вид, называется Као Ко Кун. Юм-Юм нравится, когда её берут на руки и ласкают. А Коко настоящий мачо, он не опустится до того, чтобы сидеть у кого-то на коленях.

Однако, следуя своему непредсказуемому характеру, Коко первым вскочил на колени к гостье, как только та села в кресло.

— Я никогда не видела сиамских кошек, разве что на картинках, — призналась Дженис. — Когда я жила на ферме, у нас были только амбарные кошки.

— Ну вот и эти такие же: амбарные.

Тут Квиллер впервые услышал, как Дженис смеётся.

— Жаль, я не захватила фотоаппарат.

— Толку бы всё равно не было. Они бы не стали позировать. Коко считает фотографию покушением на свою личную жизнь, а капризница Юм-Юм разрешает снимать только свой хвост.

Дженис опять рассмеялась.

— Вы интересуетесь фотографией? — спросил Квиллер.

— В основном в практических целях. Я, например, снимала всё имеющееся в доме для страховки. И я всегда снимаю наряды, в которых Тельма появляется на публике. Понимаете, это помогает ей не оказаться дважды в одном и том же платье.

— Остроумно. Могу я предложить вам бокал вина? Я охладил хорошее белое вино из вашего калифорнийского винограда.

За ужином в воскресенье Квиллер заметил, что ни она, ни Тельма не пили шампанского, и он подумал, что, может быть, таково правило, действующее в доме Теккереев. Сейчас ему захотелось это выяснить.

— Да, пожалуй, я с удовольствием выпью вина, — ответила Дженис после короткого раздумья.

Для себя Квиллер смешал коктейль К, становящийся популярным в Мускаунти, — клюквенный сок с водой из местного источника Скуунк.

Они снова заговорили о кошках. Дженис кормила их с руки, приговаривая:

— Люблю, когда моей ладони касается шершавый и влажный кошачий язычок и маленькие острые зубки!

— А вы знаете о проекте «Китти-Кэт»?

— О, конечно! Мне бы так хотелось взять котёнка!.. Но нельзя. У соседей целая колония котят, и Герцог говорит, что можно приходить когда угодно играть с ними. Это благоприятно влияет на их моральное состояние. Экономка сказала, что чёрный ход у них всегда открыт, можно просто войти, и всё. Она очень милая. Здесь все очень милые. Нам объяснили, что добрые соседи не запирают задних дверей. А Тельма считает, что это слишком простонародно, но ведь… если уж живёшь в Риме, поступай так, как поступают римляне…

Дженис внезапно замолчала, вид у неё стал озабоченный.

— Герцог читает лекции по истории Америки в колледже, может быть, вы захотите его послушать? У него прекрасное чувство юмора, так что скучно не будет, — сказал Квиллер.

— Я бы с удовольствием. Но это зависит от того, что у Тельмы запланировано на день.

— Вы уже давно с ней?

— Сразу после школы. Я хотела работать в ресторане, она наняла меня посудомойкой. Ну, вы ведь знаете, что это такое — помогать на кухне всем и каждому. Я работала, работала и стала в конце концов помощником шефа в её обеденном клубе.

«Она нервничает, наверно, потому и заговаривает мне зубы», — подумал Квиллер.

— Это был роскошный клуб, обеденный зал с высоким потолком, с хрустальными люстрами… А ещё там был шикарный бар, где можно было выпить коктейль и посмотреть старый фильм на большом экране. А в обеденном зале Тельма ходила между столиками в своих сказочных шляпах и шутила с гостями, называя их «заиньками», и ругалась по-португальски — она научилась этому от своих попугаев. Все любили Тельму и жалели, что она решила удалиться от дел. Она продала клуб, а меня оставила при себе, теперь я её секретарь, экономка и шофер. Она строгая, но хорошая. — И Дженис добавила с доброй улыбкой: — Она всё время цитирует то, что слышала от своего «папки»: «цыплят по осени считают», «время — деньги», «за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь».

— Неудивительно, что она достигла такого успеха в своём бизнесе… — заметил Квиллер. — Можно, я налью вам ещё вина, Дженис? — И осторожно добавил: — Трудно представить, что такая энергичная особа решила расстаться с делом своей жизни.

— Ну, понимаете, брат умер, и Дик, племянник, попросил её вернуться в родные края.

Дженис надолго замолчала, и Квиллер заподозрил, что помощница Тельмы, давно и тяжело работающая, ревнует свою хозяйку к этому недавно появившемуся очаровательному родственнику — единственному оставшемуся у Тельмы. Но Дженис заговорила снова:

— Знаете, Дик относится к числу людей, которые нравятся всем. Он поднимает Тельме настроение, развлекает её. Но она относится к нему как строгая мать. — Дженис тихо засмеялась, словно извиняясь. — Тельма — прирождённый командир. Ой, я чуть не забыла! Тельма хочет, чтобы вы пришли на вафли в четверг в десять утра. Познакомитесь с попугаями.

Квиллер хлопнул себя по лбу:

— У меня блестящая идея! Мне тут подкинули немного пирожков с курятиной и оладьи с черникой. Можно всё это разогреть и устроить пикник — поужинаем в беседке!

Они пошли в дом, и, пока Квиллер разогревал еду для пикника, Дженис получила почетную возможность покормить кошек. Квиллер постарался увести разговор подальше от Теккереев.

Во время пикника он говорил о классах в Центре искусств, о клубах, в которые можно вступить, и о том, что волонтёры нужны всегда и везде.

— Вы могли бы выделить какое-то время и организовать приют для животных, Дженис. А Тельма могла бы найти себе подходящий проект и поддержать его одним своим присутствием.

Он понимал, что ступает на тонкий лёд, но именно к этому и стремился.

Дженис положила вилку и посмотрела на него, весь её вид выражал отчаяние.

— Есть нечто, о чём я говорить не должна…

— Ну и не говорите.

— А мне хочется вам рассказать, да и Селия заверила меня, что вы здесь — единственный человек, умеющий держать язык за зубами… Тельма вовсе не отошла от дел, она кое-что затевает. Это всё, что я могу сказать.

— Что ж, пожелаем ей удачи!

— Сегодня она хотела поехать в Локмастер на могилу брата и собиралась взглянуть на то место, где с ним произошёл этот трагический несчастный случай. Не знаю только зачем? Как вы считаете, ведь это же её расстроит?

— Это называется «поставить точку». — Квиллер поднял бутылку вина. — Повторить?

— Лучше я не буду. Ведь я за рулём.

— В худшем случае я возьму вас на буксир и отвезу на своём внедорожнике.

Его предложение вызвало смех. Рассмешить Дженис оказалось нетрудно.

— Ну, такая сцена будет праздником для Приятной улицы. Они ведь ничего не пропустят.

— Вот именно, — сказал Квиллер, вдруг став серьёзным. — Потому-то ваша загадочная отмена завтрака так встревожила меня. Вы сказали, что случилось нечто ужасное, а ваши соседи слышали крики.

На мгновение Дженис замерла, явно не зная, что делать; глаза у неё забегали.

Квиллер терпеливо ждал, стараясь всем своим видом подтолкнуть её к ответу.

— Когда мы вернулись домой… — начала она неуверенно, — оказалось, что попугаи исчезли… Их украли! Грабители оставили записку с требованием выкупа.

— Вы сообщили в полицию?

— Нет, побоялись. В записке были угрозы, там говорилось, что будет, если мы сообщим. Такие ужасные угрозы, я просто повторить их не решусь. Тельму даже вырвало.

— Да, жуткая история, — согласился Квиллер, вспомнив, какой ужас он испытал, когда похитили Юм-Юм.

— Мы вынуждены были поступить так, как они хотели. К счастью, с нами был Дик, и к рассвету он привёз попугаев назад, но рассказывать о том, что произошло, боится. Мы заказали новые замки на все двери и сигнализацию — в случае грабежа в полицейском участке раздадутся звонки… Но ради всего святого, заклинаю вас, не говорите Тельме, что я вам всё выболтала!

Провожая Дженис, Квиллер спросил:

— Вы уверены, что хотите сами вести машину? Я могу сесть за руль и вернусь домой пешком.

— Нет-нет! Со мной всё в полном порядке.

Спасибо вам. Ждём вас в четверг утром.

После того как Дженис уехала, Квиллер перенёс сиамцев в дом, и все трое устроились в большом кресле немного почитать. Кошкам всегда нравился звук голоса хозяина, а Юм-Юм — эта маленькая плутовка — ещё и обнаружила, что если он уж очень старается, читает с выражением, у него вибрирует грудная клетка.

Когда Квиллер захлопнул книгу, его слушатели занялись своими делами, а он углубился в размышления.

Кто эти грабители, похитившие пятерых амазонцев и оставшиеся неизвестными? Нет сомнений, что это — читатели «Всякой всячины». Они знали, что Тельма обожает своих любимцев. Они знали, что всё население Приятной улицы где-то празднует прибытие гостьи из Калифорнии. Какой выкуп они потребовали? Большую сумму наличными не так-то просто раздобыть в воскресенье вечером. Или им нужны были её драгоценности? Брошь с попугаем и такой же браслет наделали шуму в «Старой мельнице». Может быть, Тельма демонстрировала свои рубины, изумруды и бриллианты в других дорогих ресторанах Мускаунти и Локмастера? Какой бы выкуп ни потребовали грабители, они предупредили своих жертв, чтобы те не обращались в полицию.

А Дик? Он здорово рисковал… Как говорится, трое могут сохранить тайну, только если двое из них умрут. Не хотел бы Квиллер в этот момент оказаться на месте Дика Теккерея!