"Кот, который учуял крысу" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

Пять

Во вторник в центре Пикакса только и говорили что о Народной пожарной дружине и кончине Эддингтона Смита. Жителей города терзали противоречивые чувства: с одной стороны, их переполняла скорбь об усопшем, а с другой — они надеялись без потерь пережить природные катаклизмы. Своими мыслями и чувствами они предпочитали обмениваться на почте, излюбленном месте встреч уже нескольких поколений. Здание было построено в пору расцвета Мускаунти, когда Пикакс стремился стать этаким Северным Чикаго. Внутренние стены главпочтамта в 1930 году были покрыты фресками — этот федеральный проект дал работу многим безработным художникам во время Великой депрессии. И почта, и книжный магазин входили в число местных достопримечательностей, привлекавших туристов.

Квиллер, покупая почтовые марки, прислушивался к разговорам:

— Ректор колледжа тоже записался в пожарную дружину…

— И эти двое новоселов-врачей — тоже…

— Из нашей семьи трое будут патрулировать. Я всё время молю Господа: «Боже, не дай ветру раздуть пожар!»

— А наши дети попросили разрешения не ходить в школу, чтобы дежурить вместе с отцом.

— Эддингтон был славный старик, но всегда ел не то, что надо. Я ему много раз говорила…

— А как можно быть здоровым, если столько лет дышать книжной пылью!

— Интересно, что теперь будет с его кошкой…

— А я думаю — что теперь будет со всеми его книжками…

Квиллер, всё ещё удивляясь воле покойного, изложенной в завещании, отправился на Книжную аллею — поглядеть на оставленное ему наследство. Книжная лавка блестела и переливалась на солнце, как алмаз, венчающий корону монарха. Справа и слева выстроились дома с длинными узкими окнами, возведённые в девятнадцатом веке. По одну сторону от букинистического магазина располагались «Химчистка Альберта» и кондитерская «Бабушкины сласти». Эта «бабушка» прекрасно знала вкусы и слабости каждого жителя Пикакса: мистер К., например, любил тёмный шоколад с орехами. По другую сторону пристроились «Магазин подарков» Гильды и «Парикмахерский салон» Бренды, с мужским и женским залами.

Квиллер предпочитал ходить в старомодную цирюльню с брадобреем, где перед заведением стояло вращающееся парикмахерское кресло.

На стеклянной двери букинистической лавки висела табличка «ЗАКРЫТО». Внутри было темно, но можно было разглядеть очертания колышущегося хвоста. Уинстон был накормлен и теперь, как всегда, выполнял свои домашние обязанности, вытирая книжную пыль.

Заметив Квиллера, Альберт открыл дверь химчистки.

— Мистер К.! Ваши брюки готовы!

Квиллер перешёл на другую сторону улицы.

— Ну что, Альберт? Как нам теперь жить без Эддингтона?

Хозяин химчистки покачал головой.

— Его магазин был сердцем нашего квартала. Со всей Америки люди приезжали поглядеть на него. Не так давно нарисовался какой-то воротила из Биксби — торговец недвижимостью вроде — и захотел его купить. Но не тут-то было! Тогда он решил, что выторгует ту половину лавки, что выходит на улицу. Но хозяин ни за что не соглашался отдать ему хоть часть. Не знаю, что теперь будет… Может, весь квартал снесут к чертям собачьим и построят ультрасовременный супермаркет.

— С Уинстоном вроде всё в порядке.

— Да, одна девушка ходит его кормить — я сам видел.

— Нужно напечатать в газете трогательную историю об Уинстоне, — может, найдётся добрая душа, что захочет взять его к себе, — придумал Квиллер.

— Хотите зайти, проведать котика? — предложил Альберт. — Эд всегда оставлял ключ под ковриком у чёрного хода.

— От вас можно позвонить?

Квиллер набрал номер фотолаборатории во «Всякой всячине» и попросил сделать фотографию кота покойного мистера Эддингтона Смита для завтрашнего номера газеты.

— Только не анфас, как для документов, — поставил он условие. — У него морда зверская. Лучше дать вид сбоку, сделав акцёнт на пышном хвосте. Ключ найдёте под ковриком у чёрного входа. Только смотрите, чтобы кот не удрал.

Перед тем как покинуть Книжную аллею, Квиллер в последний раз бросил взгляд на букинистическую лавку, обдумывая вопрос: не согласится ли колледж принять завещанное репортёру имущество и ввести специальный курс для студентов «Книга — источник знаний»? Полли сможет помочь в обучении библиотечному делу, а Кёрт будет читать лекции по истории книги. У Квиллера была масса времени для размышлений. Никому не известно, сколько времени уйдёт на официальное признание завещания в суде.

Похороны букиниста прошли безо всякой помпы — так, как мог бы пожелать этого маленький скромный старик. Эддингтон Смит нашёл вечный покой на маленьком загородном кладбище на холме, рядом с могилой своего отца. Смит-старший был бродячим книготорговцем — разносил по домам словари и энциклопедии, просвещая деревенских жителей, практически не имевших образования. Мелкая розничная торговля постепенно стала крупной, товарооборот вырос — так и возник книжный магазин Эддингтона, как логическое завершение отцовского дела.

Траурную церемонию вёл пастор из Малой Каменной церкви. Квиллер тоже сказал несколько слов:

— Книги были смыслом жизни Эддингтона. Он сам не был книгочеем — его миссия заключалась в другом: он снабжал книгами своих читателей и находил читателей для своих книг. Букинистическая лавка на Книжной аллее когда-то была кузницей, принадлежавшей его деду. Целая пропасть пролегает между днём вчерашним, когда его дед ковал новые подковы для лошадей, и днём нынешним, когда Эд делал новые переплёты для старинных книг. Но может быть, эту любовь к обновлению он унаследовал от своих предков.

Эд был прекрасным человеком. Для меня он был больше другом, чем просто книготорговцем, — всегда щедрый, верный и преданный, добрый… Когда к праотцам уходил один из его постоянных покупателей, Эд говорил: «Он ушёл в лучший мир — далеко-далеко от нас…» И его морщинистое лицо на мгновение озарялось светом и радостью — будто он слышал ангельские голоса, поющие ему песню.

И сейчас, провожая Эддингтона в последний путь, пожелаем ему увидеть лучший мир — далеко-далеко от нас…

Траурная процессия, состоявшая из крохотной горстки людей, медленно спустилась с холма и расселась по машинам.

Квиллер закупил продукты для Полли, обеспечив себе приглашение на ужин, и отправился домой — почитать свежий выпуск «Всякой всячины». На первой странице он обнаружил «Письмо главному редактору», содержание которого его весьма удивило.

Квиллера удивило имя, стоявшее под письмом: Дон Эксбридж, г. Саффикс.

Чтобы придать остроту моменту, с балконных перил свалился ещё один горшок герани и с треском разбился о пол столовой первого этажа. Репортёр поднял глаза: наверху сидел его кот, нагло уставившись на него своими озорными глазами. Напроказил — и радовался учинённой им пакости.

Делать коту выволочку не имело никакого смысла. С самого начала было сущим безумием водружать туда горшки. Это был чистейшей воды выпендрёж, одна из декораторских «примочек». Квиллер уступил напору только потому, что Фрэн была беззаботна, очаровательна и к тому же приходилась дочерью шефу полиции.

Квиллер собрал черепки и, вернувшись к газете, обнаружил, что вся первая страница изодрана в клочья. Более того, Коко даже не думал покидать место преступления, явно ожидая похвал за разгром, который он учинил. Этот кот использовал свой собственный замысловатый язык, чтобы донести до хозяина нужную информацию, так что сотворенное им безобразие могло означать одно из двух: либо он предпочитал газету дорогим пыленепроницаемым опилкам в своём кошачьем туалете, доставляемым в больших мешках, либо намекал, что письмо Дона Эксбриджа было фальшивкой.

Квиллер склонялся ко второму. Сентиментальность, забота о наследии, даже слово «кубистический» шли вразрез с обликом типичного дельца, которому было наплевать и на историю округа, и на окружающую среду, и на искусство. Кто скрывался за этой подписью? И что всё это значило?

Квиллер, явившись на ужин к Полли, обсудил с ней эту проблему.

— Я тебе прочту вслух письмо, адресованное главному редактору, а ты догадайся, кто написал его.

Она назвала несколько имён: это были члены либо Исторического, либо Генеалогического общества.

— Дон Эксбридж! — провозгласил Квиллер.

— А чего это его так переклинило? — открыла рот Полли.

— Либо его пыльным мешком по голове ударили, либо он впервые в жизни узнал, что станет отцом, а может, он просто нанял эксперта по связям с общественностью, чтобы этот политтехнолог создал новый корпоративный имидж для компании «Донэкс и партнёры». А что сегодня в меню?

— Будем доедать что есть — «остатки-сладки», — заявила Полли. — Рагу из курицы, вытащенной из позапозавчерашнего бульона, и субботний супчик с чесночными гренками, посыпанный козьим сыром. Это полезно.

— Всё полезно, что в рот полезло. И вообще, Полли, ты гений! Ты могла бы открыть ресторан, где подавались бы только остатки! Ты могла бы назвать его «ООО!!!» — «Общество обожателей объедков», или «Deja vu»[5], или «Сейчас или никогда!».

В течение нескольких минут они молча вкушали позапозавчерашнее рагу. Затем Полли заговорила.

— Как хорошо ты выступил на похоронах Эддингтона!

— Я был рад увидеть на кладбище «дорогих дам».

Это был их собственный сленг: так промеж себя они называли седовласых, хорошо воспитанных, консервативных и богатых женщин, которые входили в совет директоров библиотеки.

— Да, очень хорошо, что они пришли. А кто эта молодая особа, что сопровождала мистера Бартера?

— Это Синтия, работает в юридической фирме. Она ходит кормить кота Эддингтона в свой обеденный перерыв. Она просила, чтобы ей разрешили присутствовать на похоронах. А человек в клетчатой рубашке — хозяин химчистки.

— Мне показалось, что я его где-то видела. Сегодня около полудня я была на Книжной аллее — у меня выкроилось немного свободного времени, и я решила забежать в парикмахерскую. Бренда сообщила мне потрясающую новость: жена Дона Эксбриджа подала на развод!

— Это его вторая жена или третья?

— Он был женат всего дважды. Она такая незаметная серенькая мышка. Я её видела один раз, в прошлом году, когда они пригласили нас на обед. Она мне напомнила мою бывшую свекровь, которая каждый божий день сорок лет подряд выдавливала зубную пасту на щётку своего мужа. Вот какой бывает супружеская преданность!

— Позволь тебя поправить. Покойная миссис Дункан была экономной шотландкой и не любила, когда пасту расходуют почём зря.

— Ах Квилл! Какой же ты циник!

— Вовсе нет. Недавно проведённые исследования показали, что мужчины выдавливают на зубную щетку гораздо больше пасты, чем женщины, и жены, озабоченные проблемами семейного бюджета, выступают за снижение расходов на гигиену полости рта, что вызывает беспокойство маркетологов и привлекает внимание психологов. Пятидесятипроцентное снижение потребления зубной пасты может нанести удар по экономике.

— Всё это чистейшая выдумка, Квилл, — рассмеялась Полли. — Ты просто затеваешь ещё одну мистификацию для своих читателей. Скоро они будут по линейке замерять столбики выдавленной пасты на зубных щётках и посылать отчёты в редакцию «Всякой всячины».

— Эх, не веришь ты в меня, — наигранно вздохнул Квиллер, накладывая себе поскрёбыши от предыдущих обедов. — А что это там у тебя на тумбочке? Похоже на французский кувшин для мартини. Я видел его у Мэгги.

— Теперь он твой. Она сегодня принесла его в библиотеку. Она очень хочет, чтобы кувшин стоял у тебя.

Квиллер открыл рот от изумления.

— Ну зачем же она!.. Не нужно было… Это уже чересчур… Но я возьму…

Квиллер отказался от десерта — компот из инжира с йогуртом, — оправдавшись тем, что ему необходимо вздремнуть перед дежурством: дескать, у него с Погодом Хором сегодня выезд. И, схватив кувшин за массивную ручку, быстренько удалился.

— Посмотрим, что будет, когда Коко и Юм-Юм увидят его! Они точно поймут, что эта штука из дома, где живут пять кошек!

Как оказалось, сиамцы определили не только происхождение кувшина, но и пол кошек Мэгги — все были девочки. Коко с энтузиазмом принюхивался к нему, а Юм-Юм, распушив хвост, гордо удалилась прочь.

В одиннадцать вечера Квиллер покормил кошек на ночь, а затем проводил их наверх — церемониальный марш-бросок, где впередсмотрящим был репортёр, за ним гордо вышагивал Коко, а замыкала торжественную процессию Юм-Юм, нехотя тащившаяся позади. Квиллер довёл их до отведённой сиамцам спальни, пожелал им спокойной ночи, выключил свет и закрыл дверь. В этом и состоял ритуал «укладывания спать».

В детстве матушка каждый вечер укладывала своего маленького Джимми спать: слушала, как он читает молитвы, подтыкала ему одеяло, натягивая его до подбородка, целовала в лоб и желала приятных сновидений. Он никак не мог понять — то ли так она выражала свою материнскую любовь, то ли проверяла, молится ли он перед сном. Он всегда старался не обижать свою мать и не ранить её чувства: кроме неё у него никого не было, но когда ему исполнилось десять, он осмелился ей сказать, что он уже большой и укладывать спать его больше не нужно. Она поняла.

У его сиамцев не было никаких возражений против ежевечернего ритуала, и, уложив кошек спать, Квиллер оделся для дежурства и стал ждать сигнала от своего соседа.

— Я уже готов, Джо. Взять с собой термос с горячим кофе?

— Блестящая идея!

Они выехали на машине Погода Хора, на правом крыле которой развевался маленький белый флажок, удерживаемый магнитом.

— Мы поедем медленно — не будем гоняться за другими автомобилями.

— Вообще-то в такой час не должно быть много машин, тем более на проселочных дорогах, которые нам полагается патрулировать. Флажки мы позаимствовали из «Похоронного бюро» Динглберри. Сейчас, если хоронят городского жителя, флажки на машину больше не прикрепляют. Похоронная процессия движется на кладбище в сопровождении полицейского эскорта, на обычной скорости. Мне-то это кажется знаком неуважения к покойнику, но я всего лишь деревенский мальчишка из Хорсрэдиша.

Сверяясь с картой, они прочесали всю местность, петляя по грунтовым дорогам, и из каждой контрольной точки звонили оператору в Центр, сообщая, что «всё чисто». Движения на дорогах почти не было, за исключением получаса после закрытия баров. Один раз Погод Хор остановился и фарами осветил какую-то новостройку, похожую на швейцарское шале.

— Это новый кёрлинг-клуб, — сообщил он. — Сам я не играю, но являюсь его членом. Хожу сюда потусоваться. Хочешь, и тебя как-нибудь свожу?

— А что у них есть?

— Три ледовых поля, галерея для зрителей, комната отдыха с баром, раздевалка со шкафчиками…

— Я видел фотографии игроков: гоняют огромные камни, шуруя маленькими швабрами. Расскажи мне в двух словах: в чём прикол?

— Ты слова, что ли, считать собрался? — хмыкнул Погод Хор. — Ну, короче, суть игры в следующем: надо пустить камень по льду так, чтобы он попал в цель. Искусный игрок может заставить камень творить чудеса! Обогнуть лежащий на пути камень или вышибить камень противника. Это что-то! Полный отпад!

— А сколько весит камушек?

— Сорок два фунта. Выточен из настоящего шотландского гранита.

— А у игроков свои камни и они тащат их домой, как шары для боулинга?

— Нет. Их кладут в холодильник — иначе они растопят лед.

Дежурство проходило довольно скучно, но за разговорами время текло незаметно. За первые сутки патрулирования добровольцами была зафиксирована только одна вспышка пожара, и та была вызвана аварией на дороге. Водитель не справился с управлением, и его грузовик сшиб линию электропередач. На всех четырёх горнодобывающих участках не было обнаружено ни тлеющего огня, ни чёрного дыма. Пока всё шло без осложнений.

Впрочем, ночь ещё не кончилась.

Пожелав соседу доброй ночи, Квиллер открыл дверь своей квартиры и ужаснулся: всё было перевернуто вверх дном! Настольная лампа была опрокинута и болталась на шнуре. Датский коврик сбит в кучу. Красные подушечки, деревянные яблоки, журналы и все бумаги со стола разбросаны по комнате. А герань отдыхала в кухонной раковине!

Квиллер понял: это могло означать только одно. Кошачий припадок!.. Предчувствие беды!.. Может, приближается Великий? Послав хозяину сигнал бедствия, Коко в изнеможении разлёгся на каминной полке. Юм-Юм где-то пряталась. Квиллер методично начал приводить комнату в порядок.

Не убрав и половины, Квиллер внезапно остановился, прислушиваясь: раздался грохот, будто вылетело пушечное ядро… рокот, будто ударил гром… Квиллер опрометью выскочил на улицу. Через несколько минут воздух огласил вой сирен — к центру Пикакса на сумасшедшей скорости неслись пожарные машины. Квиллера озарило: опять горит гостиница «Макинтош»! И сердце у него оборвалось. Всего год назад, когда она ещё называлась «Пикакский отель», какой-то псих из Гдетотам швырнул в неё бомбу. На чёрном небе росло и ширилось красное зарево.

Схватив куртку и ключи, Квиллер бросился к своей машине.