"Кот, который учуял крысу" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

Тринадцать

В среду Квиллер поехал в центр — за бакалеей для Полли. Прямо перед Пикакским отделением Американского национального банка он увидел Берджесса Кэмпбелла вместе с его верным другом. Подойдя к нему, Квиллер с воодушевлением заорал:

— Профессор Мориарти, я полагаю? Вы собираетесь ограбить банк?

Тут же последовало дружеское рукопожатие.

— Шерлок! Какие странные вопросы вы задаете! Александр всего лишь обнюхивал ловушки, проверяя, надёжно ли работает система безопасности.

— А разве вы не должны сейчас читать лекцию, профессор?

— До часу я совершенно свободен. А вы не хотите послушать мою лекцию о слабости американской политики в начале девятнадцатого века? У меня припасена одна роскошная байка про конгресс — вы, наверно, её не знаете.

Профессор каждую лекцию начинал с анекдота — так, он полагал, ему было легче установить контакт с аудиторией. Студенты его были внимательными и благодарными слушателями, и на занятия никто никогда не опаздывал.

Квиллер отклонил его приглашение.

— Приду, если вы знаете анекдот про священника, у которого увели велосипед… Между прочим, я давно порываюсь сказать вам, что ваша история про чёртзнаетчто — чистый бриллиант! Из всех легенд, что я уже собрал, — эта лучшая по части вранья. Обожаю дурить голову читателям!

— Надо отдать должное не мне, а моему отцу, Прентису Кэмпбеллу. Он был мастак на всякие розыгрыши.

Дальше Квиллер направился в библиотеку — объявить Полли, что сегодня он не придёт к ней доедать объедки. Он остановился у отдела с надписью «Абонемент», чтобы погладить Мака, библиотечного кота, и спросил, где Кэти.

— Отправилась к ветеринару почистить зубки. — Служащая сквозь стеклянную стену своего куба посмотрела на бельэтаж. — У миссис Дункан какой-то посетитель.

— Мне не к спеху. Я пока поброжу, покопаюсь в книгах.

Квиллер обожал рыться в книгах, но внесённые в систематический каталог книги в чистых суперобложках или тщательно переплетённые, хранившиеся без соринки, без пылинки в стенах Публичной библиотеки, наводили на него тоску. Когда он шарил по полкам в книжной лавке Эддингтона, для него это было сродни увлекательному приключению.

Спустя некоторое время человек спустился по лестнице, и Квиллер поднялся в кабинет Полли.

— Это доктор Эмерсон с Чёрного Ручья. Он хочет сделать нам подарок — в память о своей матери. Она была активисткой в церкви, много читала и любила вязать. Извини, если я при тебе перекушу… — Поли открыла коробочку для ланча, и оттуда привычно пахнуло тунцом.

Квиллер сказал:

— Я куплю продукты, которые ты просила, но, боюсь, отужинать с тобой сегодня не смогу.

— Как это?

Он выдержал долгую паузу, чтобы она представила себе наихудший сценарий, а затем пояснил:

— Сегодня у Погода Хора выходной, и вечером он везёт меня в кёрлинг-клуб. Хочет по дороге угостить меня обедом.

— А где вы будете обедать?

— В «Щелкунчике» — посмотрим, как там. Если кормят ничего и атмосфера сносная, сведу туда и тебя. Лучше до того, как выпадет снег.

Он стремительно покинул кабинет, прежде чем она успела предложить ему погрызть сырую морковку, и отправился в Центр искусств.

Стоянка была забита машинами до отказа. Навстречу ему, вся дрожа от возбуждения, бросилась Барб Огилви, менеджер клуба.

— Квилл! Ты только посмотри, что наделала твоя статья о батиках! Остались только стоячие места. Яблоку некуда упасть! Хочешь просунуться внутрь? Дело уже идёт к концу.

Он предпочёл остаться внизу, в галерее первого этажа, пока грохот стульев, гул голосов и шуршание колёс отъезжающих машин не известили его, что представление окончилось. Мисти была потрясена количеством присутствующих и числом записавшихся на курсы: восемь женщин и один мужчина — некоторые из энтузистов были даже из Локмастера.

— Вся неделя была на редкость удачной! — радостно сообщила она Квиллеру. — Сначала — статья, которую вы про меня написали. Просто супер! Затем — сегодняшнее выступление, которое неожиданно для меня произвело фурор, а вечером я подписываю контракт на десять батиков с изображением шахт. Мой заказчик хочет сохранить своё имя в тайне и просит никому не рассказывать про этот проект, пока работа не будет завершена, но я под большим секретом дам вам взглянуть на наброски, если вы пообещаете молчать как рыба.

Все десять рисунков были схожи между собой, но глаз художника смог бы найти отличия. Все копры имели разный ракурс, а рядом с ними проступали контуры животных или птиц: олениха с оленёнком, енот, вороны, преследующие ястреба, олень с ветвистыми рогами, пара белок.

Мисти продолжила свой монолог:

— Я обычно беру две тысячи за батик три на четыре с разработанным трафаретом, но для этого заказа мне придётся покупать ещё несколько красильных чанов и нанимать в помощь студентов, поэтому Тео считает, что надо просить не меньше пяти. Но мне кажется, что это слишком много.

Квиллер был согласен с её мужем.

— Ваш заказчик больше смахивает на бизнесмена, чем на поклонника изящных искусств. Он думает о том, что в скором времени старые башни сравняют с землёй, и тогда ваши батики сильно поднимутся в цене.

Выйдя на улицу, Квиллер перекинулся несколькими словами с менеджером, Барб Огилви. Она сказала, что ей нравится её новая работа, что она ведёт кружок по художественному вязанию и что теперь она встречается с двоюродным братом Мисти.

По пути к парковке Квиллер автоматически кивнул высокому человеку, направлявшемуся к зданию клуба, буркнув:

— Привет.

Высокий так же небрежно и равнодушно поздоровался с ним в ответ.

«Подождите-ка! — сообразил Квиллер. — Да это же Дон Эксбридж! Это он собирается подписать договор на десять батиков! Искусство его не интересует, и шахтами он тоже не интересовался до того момента, как написал письмо редактору газеты — письмо, искренность которого весьма сомнительна».

Квиллер поспешил сесть в свой фургон. Там он схватил мобильник, брошенный на сиденье, и, позвонив в клуб, из которого вышел несколько минут назад, попросил к телефону Мисти.

Трубку взяла Барб.

— Она только что ушла на важное совещание.

— Это более важно, чем её совещание. И к тому же — дело сугубо конфиденциальное, Барб. Это Квилл. Пусть она пройдёт в твой кабинет и снимет трубку там. Только не упоминай моё имя.

Мисти, подойдя к телефону, измождённым голосом произнесла «алло».

— Это Квилл, — назвался репортёр. Я только что встретил твоего заказчика, когда выходил из клуба. Я его знаю: это крутой деляга, подмётки на ходу режет. Послушайся Тео. Проси пять тысяч. Он может себе это позволить, и работа того стоит. Спроси его, как бы между прочим, что он собирается с ними делать. Следи за его реакцией. Интересно, что он тебе ответит, хотя вряд ли стоит рассчитывать на правду.

— Ты поведёшь машину, — сказал человек погоды Квиллеру, когда они встретились в шесть вечера. — У меня внутри всё дрожит. — Пока они добирались до «Щелкунчика», он объяснил репортёру, почему он такой взбаламученный.

— Вчера, как гром среди ясного неба, я получил письмо от своей бывшей супружницы — она проявилась впервые после нашего развода. И знаешь, чего она хочет? Чтобы мы снова жили вместе! Ну и как я должен на это реагировать? Плюнуть и растереть? Написать ей, чтобы она заткнулась и никогда больше не возникала на моём горизонте? Объясняться с ней не имеет никакого смысла. Она как бульдог: вцепится — не отпустит. У меня теперь своя жизнь, я ни от кого не завишу, делаю что хочу. Мне нравится моя работа, мои друзья… Я свободен: езжу в Хорсрэдиш каждую неделю, под предлогом, что у меня куча родственников. У меня там есть одна знакомая — очень милая девушка, но ничего серьёзного…

— Я давно подозревал, что ты мотаешься туда не ради двоюродных сестричек, племянников и тетушек, — улыбнулся Квиллер. — А почему ваш брак распался?

— Она хотела, чтобы я снова вернулся в науку, получил ещё одну степень и стал серьёзным учёным. Давай посмотрим правде в глаза: какой из меня учёный? Я в душе — эстрадник, а погода — это моё амплуа. Но она пилила меня и пилила, пока не довела до ручки. А почему распался ваш брак?

— Из-за её родителей. Она вышла за меня, не спросив у них разрешения. Они презирали всех, кто работает в средствах массовой информации. Для них я был не журналистом, а богемой: кочевал как цыган, переезжая с место на место ради работы каждые два года, хватался за любую должность в газете. Они уговорили её развестись со мной, доказывая, что я ей не ровня, что никогда ничего путного из меня не выйдет, что я горький пьяница. У неё от всего этого сделался нервный срыв. И кто был виноват? Конечно я! У её родителей денег куры не клюют, но все счета за её лечение они нарочно присылали мне. После этого я действительно стал пить по-чёрному. Потерял работу. Хотел покончить с собой. Обратился за помощью и очень долго приходил в себя. Я не привык вдаваться в подробности, говоря о своей личной жизни…

— А что бы ты сделал, Квилл, если бы она внезапно предложила тебе воссоединиться?

— Она умерла несколько лет назад — в лечебнице.

Некоторое время они ехали молча: сказать было нечего. После паузы Квиллер заметил:

— Да… Неудачных браков очень много, но нельзя забывать, что есть и счастливые семьи: Ланспики, Мак-Вэннелы, Джуниор и Джоди Гудвинтер, родители Фрэн Броуди, Мак-Гиллеврей, Лори и Ник Бамба, семейство Бастера Огилви, Гомер Тиббит и Рода…

— Тиббиты практически молодожены, — отметил Погод Хор.

— В их возрасте каждый год идёт за десять… А что насчёт нашего мэра? Я никогда ничего не слышал о его личной жизни.

— Он женат, но детей нет. Бетти — домоседка, а наше трепло всё время выходит в свет: то торгует ценными бумагами, то играет в гольф, то обменивается горячими рукопожатиями с населением. Его жена рукодельничает на дому и высылает свои изделия по почте, на заказ. У неё собственный бизнес. Ты когда-нибудь слышал об «Утеплителях Бетти Блайт?»

— Никогда. Напоминаю, что я за рулём и если загнусь от хохота, мы съедем в кювет. А что это такое?

— Плетёные корзиночки и вязаные салфеточки, чтобы булочки для обеда оставались горячими. Она рекламирует их в сети хозяйственных магазинов и делает на них хорошие деньги.

В Чёрном Ручье, который в девятнадцатом веке был процветающим городком на оживлённом водном пути, остался всего один дом. Особняк Лимбургеров был куплен Фондом Клингеншоенов и теперь выступал в новом качестве — как пригородная гостиница. Недалеко от здания стояла купа тёмных могучих деревьев, на которых росли грецкие орехи, и внутри дом был отделан ценной древесиной из чёрного ореха. Отсюда возникло и название гостиницы — «Щелкунчик».

Квиллер продолжил беседу.

— Я бывал в этом доме, когда ещё был жив прежний хозяин — эксцентричный, чудаковатый старикан. Я помню, у него были часы с кукушкой на первом этаже. Она говорила «Ку-ку!» каждый час. Потом они куда-то пропали.

— Замечательная вещь! — поддержал его Погод Хор. — Постояльцы с ума бы сходили по такой штуке! Точнее, всё бы сделались немного «ку-ку».

Когда к ним навстречу вышел управляющий гостиницей, Квиллер поинтересовался, какие удобства предоставляет их заведение и сколько там номеров. Ему ответили, что в гостинице имеется четыре больших номера на втором этаже, два пентхауза на третьем и пять отдельных коттеджей с кухонькой по берегу ручья.

— Вы открыты круглый год?

— Это зависит от того, что тут будет, когда выпадет снег. Решать буду не я, а Фонд К. Я сам — из Чикаго, работаю тут по контракту. Обязался подготовить персонал и запустить гостиницу. Мне ещё нужно нанять на постоянную работу управляющего гостиницей, лучше бы кого-нибудь из местных.

— Я знаю одну замечательную пару, — заявил Квиллер. — Это Лори и Ник Бамба. Они идеально подходят для этой должности, и к тому же у них богатый опыт в гостиничном деле.

— Отлично! Скажите им, чтобы связались с Фондом К.

Когда их усадили в ресторане, Погод Хор заметил:

— Я помню чету Бамба. У них было заведение типа «Поспал — поешь!» на острове Завтраков. А что с ним случилось?

— Во всём виновата погода. Сейчас Лори работает в «Плазе», гостинице для домашних питомцев.

— Кеннебек проводит ежегодную кампанию в защиту бродячих животных — до наступления Великого. Если кто-нибудь подберёт бродячую кошку или собаку, то животных обязуются бесплатно кастрировать или стерилизовать — как тебе больше нравится. Платит за акцию таверна «Типси».

— Типси сама была когда-то бродячей кошкой. Семьдесят лет тому назад, — буркнул Квиллер.

— Ты видел в Пикаксе эту соблазнительную рекламу нового развлекательного центра? Как думаешь, что это такое?

— Откуда я знаю? Они обещают, что будет весело всей семье.

— А ты читал письма редактору в газете за понедельник? Они все — круглые идиоты. А ты слышал, что у нас объявился астролог-профессионал? Живёт по соседству с нами, в Индейской Деревне. Я уже подумываю, не заказать ли ей свой гороскоп. Она делает это очень основательно. А почему бы и тебе не заказать гороскоп, Квилл? Я — Скорпион, сексуальный, общительный. А ты кто?

— Близнец. Талантливый, любимец публики, чувствительный, добрый, щедрый…

— Это точно, — поддакнул Погод Хор.

— Ты не можешь просветить меня насчёт кёрлинга — до того, как мы приедем в клуб? Сколько человек в команде?

— Четверо. И капитан. Его называют «скип».

— А игровая площадка какой величины?

— Чуть пошире, чем кегельбан. И подлиннее, чем дорожка для боулинга. Попасть надо в «дом» — это круг из концентрических колец, а самый центр — это точка «ти», глазок.

— А что делает капитан?

— Он изучает лёд. Бывает быстрый лед и медленный лёд. Он ведёт игру: когда делать свипинг, то есть мести лед, когда вышибать камень противника, с какой силой ударять. Нужна особая стратегия и огромное мастерство, чтобы играть в кёрлинг. И болельщики в напряжении — никогда не известно, каков будет результат. Сегодня будет не очень людно, но ты бы видел, что здесь творится, когда начинается турнир!.. Соревнования по кёрлингу мы называем «бонспил».

Пикакский кёрлинг-клуб был построен за городом, где была «ничейная» земля, и поэтому на автостоянке было полно места для парковки. Клуб, по всеобщему мнению, напоминал швейцарское шале, в уютных интерьерах которого царила дружелюбная атмосфера — основной принцип такого вида спорта, как кёрлинг.

Позже Квиллер записал свои впечатления в дневнике.

По пути домой Погод Хор спросил:

— Ты знаешь, кто такая эта с рыжими волосами? Вторая жена Дона Эксбриджа. Она как раз с ним разводится.

— Я слышал об этом, — заметил Квиллер. — Я уже встречался с ней в прошлом году, на одном приёме. Но тогда она показалась мне серенькой мышкой.

— Дону нравятся тихие маленькие мышки, — продолжал Погод Хор. — Рядом с ними он представляет себя аппетитной круглой головкой сыра. Вообще-то Малинн — такое у неё имечко, пишется с двумя «н» — очень славный человечек. Крашеные волосы — это что-то новенькое.

Квиллер задумался.

— Когда Сьюзан развелась с Доном, она всех мужчин начала называть «радость моя» и открыла шикарный антикварный магазин. Как ты думаешь, что учинит Малинн, получив свидетельство о разводе?

— Она уже давно вернулась к своему прежнему занятию: она маникюрша. Принимает клиентов только на дому. Скажи, тебе действительно нужен инструктор по кёрлингу?

— Думаю, нет. Я профессиональный зритель, и моё хобби — наблюдать за людьми… Не хочешь ли зайти пропустить стаканчик перед отходом ко сну? У меня есть замечательное шотландское виски.

— Если от него потом не будут болеть виски — то с удовольствием, — скаламбурил Погод Хор.

Когда они доехали до своей обители «Ивы» и вошли в четвёртый блок, у них чуть не лопнули барабанные перепонки от душераздирающего вопля.

— Боже мой! Что это? — задохнувшись от ужаса, пробормотал Погод Хор.

Неистовый крик перешёл в оглушительный вой.

Квиллер застонал — у него сердце оборвалось от нового знамения: кошачий вопль мог означать, что погиб ещё один пожарник-доброволец.

— Это Коко, — хрипло ответил репортёр.

— Я слышал эту симфонию за стеной прошлой ночью и решил, что в Мускаунти объявились волки. Может, он съел что-то не то?

— Для меня это тайна, покрытая мраком, — отшутился Квиллер, не желая выдавать семейные тайны. — Пойдём махнём по рюмашечке перед сном.

После того как Погод Хор хлебнул скотча и, вернувшись домой в третий блок, принял душ (что было отлично слышно через тонкие стены), Квиллер позвонил ночному дежурному «Всякой всячины».

— Нет, — ответили ему, — для раздела криминальной хроники ничего нового нет. Никаких происшествий не зарегистрировано.