"Долгая дорога к счастью" - читать интересную книгу автора (Кэссиди Карла)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Была только одна женщина в его взрослой самостоятельной жизни, к которой Тэлбот испытывал мучительную, всепоглощающую страсть. Эту страсть он считал постыдной и всегда испытывал из-за нее чувство вины. Он был влюблен в жену брата. Он вожделел ее, но знал, что его желание никогда не сбудется.

Тэлбот чувствовал, что если им не удастся быстро выбраться из этого дремучего леса, то он не сможет оставаться с ней рядом так долго и в конце концов сорвется. Последствия этого срыва могут быть катастрофическими для его брата.

Когда она открыла свой чемоданчик и Тэлбот краем глаза заметил нижнее белье, аккуратно сложенное и тут же перепрятанное ею во внутреннее отделение, его мозг стали одолевать ложные надежды на то, что в скором времени они сблизятся.

На самом же деле его больше беспокоило то, что образ полуобнаженной Элизабет никак не выходил у него из головы.

Тэлбот призвал на помощь все свое самообладание и сосредоточился на дороге.

Они брели до тех пор, пока сумерки не сменились кромешной темнотой.

— Нам лучше остановиться здесь и заночевать, — с неохотой предложил Тэлбот, помня о том, как опасно спотыкаться в такой темноте.

Элизабет опустилась на траву и утомленно вздохнула.

— У меня такое чувство, будто мы стали героями какой-то идиотской сказки и нам суждено вечно скитаться по этому проклятому лесу.

Тэлбот осторожно уселся рядом с ней и сдавленным голосом прошептал:

— Я сожалею, Элизабет... Ты даже не представляешь, как я сожалею обо всем, что случилось с нами...

В окутавшей их темноте она едва различала черты его мужественного лица.

— Ты уже во второй раз пробуешь оправдаться... Я ведь говорила, что вовсе не нуждаюсь в твоих извинениях. И нисколько не виню тебя в том, что произошло. Просто я... я очень хочу увидеть Эндрю и надеюсь, что с ним ничего не случилось.

Внезапно из ее голубых глаз брызнули слезы, и Тэлбот заметил, как дрогнули ее губы. С изумлением он обнаружил, что она, оказывается, способна давать волю слезам.

Он ожидал это от кого угодно, только не от Элизабет. Ее твердый характер, как ему представлялось ранее, напрочь отрицал любое проявление чувств. Он был свидетелем того, как она взяла на поруки Ричарда, когда тот по собственной глупости едва не угодил в тюрьму, и не заметил тогда в ее глазах ни намека на слезы. Он знал, в каких муках она рожала, в то время как Ричард беззаботно играл в баскетбол с кучей приятелей. И после того, как она благополучно разрешилась от бремени, Тэлботу даже не пришлось протянуть руку, чтобы вытереть ее увлажнившиеся глаза, потому что они оставались совершенно сухими.

Слезинки, стекавшие сейчас по ее щекам и едва мерцавшие в темноте, просто потрясли его. Он беспомощно молчал, не зная, что делать.

— Уверен, Эндрю наверняка считает, что с тобой все в порядке, — робко начал он и впал в отчаяние, потому что не мог выдумать ничего другого, что могло бы остановить эти слезы. — Он и Ричард, скорее всего, уже вернулись домой и прекрасно проводят время. И, поверь мне, парни слишком увлечены, чтобы беспокоиться о нас.

— Ты и вправду так считаешь? — В ее глазах засветился свет надежды.

— Уверен на все сто, — твердо ответил Тэлбот. Он беззвучно помолился небесам, чтобы Ричард и Эндрю в самом деле вернулись домой целы и невредимы. — Они, наверно, приготовили пиццу на ужин и как раз сейчас разрезают ее на части. И если и вспомнят о нас, то лишь тогда, когда мы нагрянем и составим им компанию.

К его облегчению, слезы в ее глазах высохли и она засмеялась.

— Думаю, ты недалек от истины, — сказала повеселевшая Элизабет.

Перед тем как опять заснуть под сенью вековых деревьев, они вновь ощутили, что их ждет долгая сырая ночь. Все вокруг постепенно накрыла влажная черная тень, и Элизабет невольно пододвинулась к Тэлботу, словно укутав его своим теплом, своим ароматом.

Оба с завидным усердием разрушали чувства, которые все сильнее волновали их, пока они безуспешно пытались выбраться из леса. Тэлбот изо всех сил душил в себе приступы чувственности, ненавидя себя за то, что все сильнее хотел Элизабет... презирая и ее за то, что она поневоле заставляла его страдать.

Тэлбот устроился поудобнее у широкого ствола высоченного дерева и закрыл глаза, теряясь в догадках: за какие грехи ему суждено было попасть в такую сложную ситуацию?

Тэлбот сознавал, что их с Элизабет родство вряд ли станет серьезным препятствием для близких отношений. И тем не менее все, что он сейчас попытается предпринять, может причинить боль многим людям...

Ему было известно, что Ричард всю прошедшую неделю изобретал способы вернуть Элизабет, чтобы вновь обрести потерянную семью... А Тэлбот никогда бы не посмел разрушить чью-либо семью.

Как всегда, вместе с мыслями о Ричарде его душу захлестнули угрызения совести. Внутренняя борьба усугублялась раздражением, к которому примешивалось смутное ощущение, что он не сделал чего-то важного, чтобы Ричард стал настоящим мужчиной, способным отвечать за свои поступки.

— Хочешь узнать, почему я боюсь темноты?.. — Прорезал тишину глухой голос Элизабет.

Тэлбот открыл было рот, чтобы сказать, что ему это не интересно и что самая последняя вещь, которая его сейчас волнует, так это ее никому не нужные душевные тайны... И все же любопытство одержало верх.

— Ну, хорошо. Почему?

— Когда мне было пять лет, мои родители как-то ушли в гости, оставив меня с няней. Той ночью они оба погибли в автомобильной катастрофе. — Она перевела дыхание. — Я проснулась оттого, что какой-то незнакомый человек поднял меня с постели и отвез в детский приют. На следующее утро все, что я любила и к чему привыкла, исчезло. С тех пор я боюсь оставаться ночью одна...

В этих последних словах Тэлбот услышал просьбу быть с ней рядом этой ночью.

Не в силах перебороть чувственный импульс, не дававший ему покоя, Тэлбот мягко положил свои ладони на плечи Элизабет и крепко прижал ее к себе. Она уткнулась лицом в его грудь, и он почувствовал, как в кромешной темноте, нависшей над ними, задрожав, сомкнулись ее веки.

— Тебя охраняет ночь, — тихо прошептал он, уловив ноздрями аромат, исходивший от ее волос. — Давай спать. Завтра нам предстоит нелегкий путь.

Мысль о том, что он нужен ей, за одну секунду смела все его опасения, и Тэлбот позволил себе расслабиться. Впервые за многие годы он заснул счастливым.

Все утро следующего дня они спускались по заросшему склону и в конце концов выбрались к мотелю. Элизабет еле держалась на ногах; она была голодна и остро ощущала потребность в душе.

Пока она отдыхала на скамейке рядом с мотелем, Тэлбот пошел справляться относительно комнат. С самого их пробуждения он молчал, упорно не желая вступать с ней в разговор. Сперва Элизабет пыталась его расшевелить, но потом отказалась от всяких попыток вызвать его на откровенность, справедливо посчитав, что они оба устали друг от друга.

Лучи утреннего солнца приятно согревали ее лицо. Она наклонила голову и закрыла глаза, в очередной раз вспоминая собственное пробуждение в объятиях Тэлбота.

...Элизабет проснулась раньше его и с удивлением обнаружила, что проспала всю ночь, уткнувшись лицом в его широкую грудь, что его руки обнимают ее, а их ноги сплелись.

Прошло бесконечно много времени с тех пор, как она в последний раз проводила ночь в объятиях мужчины. Год назад, незадолго до их развода, Ричард предпочитал весело проводить время в обществе других женщин.

Сердце Тэлбота билось сильнее и резче, нежели ее собственное, и в какой-то момент Элизабет зажмурила глаза и попыталась представить, что они вдвоем лежат на чистой кровати с шелковыми простынями, уставшие и счастливые после утонченной любовной игры...

Когда Тэлбот показался в дверях мотеля, она вскочила, и ее щеки покрылись румянцем.

— Твоя комната — 104, а моя — 110, — небрежно бросил он и протянул ей ключ. — Давай примем душ и что-нибудь поедим, а потом решим, как нам лучше добираться до Канзас-Сити. Когда отдохнешь, зайди ко мне, и мы обсудим план действий.

Она кивнула, и они разошлись по своим номерам. Как только Элизабет оказалась в маленькой опрятной комнатке, она поискала глазами телефон и обнаружила его на столе. Подбежав к аппарату, нетерпеливо набрала родной номер.

Ее сердце громко стучало, пока она ждала, когда снимут трубку на том конце провода.

— Да?..

При первых же звуках этого бесконечно дорогого ей мальчишеского голоска Элизабет вцепилась в трубку, не в силах сдержать слезы.

— Эндрю, милый, это мама.

— Мама! Где ты? Я и папа очень за тебя волновались! Мы ждали, ждали, когда ты приедешь в Твин-Окс... А ты не приехала, и мы возвратились домой.

Элизабет была благодарна судьбе за то, что та дала ей шанс вновь услышать голос сына.

— Это долгая история, мой сладкий, но я надеюсь, что уже вечером мы увидимся. У тебя все хорошо? Твой папа рядом? Он хорошо о тебе заботится?

— Да, мам, у нас все замечательно. Он показал мне то место, где жил, когда был маленьким, и плавательную яму, где они купались вдвоем с дядей Тэлботом, и кучу всяких вещей... А где ты?

— Я все тебе объясню, когда вернусь, — пообещала Элизабет. — Могу я поговорить с папой?

— Да, подожди чуть-чуть.

Наступила тишина. Наконец в трубке послышался голос Ричарда:

— Элизабет, у тебя все нормально? Где ты? Тэлбот с тобой? Мы здесь все переволновались и даже собирались отправиться на поиски.

— У нас все замечательно. Тэлбот со мной, и я объясню все позднее, сегодня вечером. Жди нас, Ричард. Никуда не уходи, пока я не приеду домой.

— Но все-таки, где вы?

Элизабет пришлось вкратце рассказать обо всем бывшему мужу.

— Это моя вина, — печально проговорил Ричард, когда она закончила свой рассказ. — Ты ненавидишь меня?..

— Нет, что ты. Ты ведь не мог знать, что самолет, на котором я полечу, окажется неисправным и разобьется.

— Да, но ты наверняка сердишься на меня за то, что я без спроса увез Эндрю.

Элизабет тяжело вздохнула. — Мы обсудим этот вопрос позже, Ричард. А сейчас я смертельно устала. Возможно, мы успеем вернуться до вечера, тогда и поговорим.

Она положила трубку и отправилась в душ. С наслаждением подставив себя под поток горячей воды, Элизабет начала наконец успокаиваться. С Эндрю все в порядке, а Ричард будет ухаживать за сыном, пока она не вернется домой.

Закрыв глаза, Элизабет какое-то время нежилась под горячими струями. Затем взяла кусочек мыла — в этом мотеле, по всей видимости, предпочитали экономить на сервисе — и начала тщательно отмывать каждый дюйм своего тела. Разные мысли блуждали в ее голове. Ей вдруг представилось, что Тэлбот стоит рядом и восхищенно проводит своими мягкими пальцами по ее телу, разжигая в ней огонь желания...

Элизабет замечталась и не заметила, как мыло выскользнуло из раскрывшейся ладони... В самом деле, она понимает, о чем думает? Ведь дни и ночи, проведенные ею в этом мерзком лесу, не оставили в ее голове ничего, кроме ощущения ужаса.

Она выключила воду, шагнула на мокрый кафель и сняла с крючка потертое белое полотенце. Ей не хотелось больше думать о Тэлботе, о том, как хорошо им могло бы быть вместе...

Элизабет проворно вытерлась. Она убедила себя в том, что ей удалось избавиться от мыслей о Тэлботе вместе с влагой, которую впитало намокшее полотенце.

Вернувшись в комнату, Элизабет без сил рухнула на кровать и тут же заснула, позабыв о прежних страхах. Влечение к Тэлботу, которое она не переставала испытывать, было хуже всякого воспоминания и заставляло ее сердце биться быстрее...

Она прекрасно знала, что страдает именно потому, что ее тянет к Тэлботу. Но все очарование нового чувства отступало, когда Элизабет напоминала себе о том, что еще совсем недавно она состояла в законном браке с братом Тэлбота. Как уберечься от нарастающей страсти? Может, стоит убедить себя, что она не испытывает к нему ничего, кроме неприязни? Это будет нелегко, особенно после того, как она провела ночь в его объятиях, почувствовала, каким нежным и заботливым он может быть.

Торопливо одевшись, она еще раз поблагодарила судьбу за то, что та надоумила ее захватить в полет чемоданчик с бельем и запасной тенниской.

Но когда спустя некоторое время Элизабет причесалась и накрасила губы, она вновь потеряла контроль над собой, вспомнив, как Тэлбот укрывал ее своей курткой. Впрочем, все, что она сейчас хотела, — это поесть и поскорее отправиться в Канзас-Сити к своему сыну.

Она схватила чемоданчик, вышла из номера и, спустившись вниз, стала искать комнату 110. Громко постучав в обшарпанную дверь, замерла в нерешительности. И все нескромные мысли, которые Элизабет старательно гнала от себя, вновь завладели ею, когда на пороге появился Тэлбот.

Скорее всего, он только что принял душ. Новые джинсы прекрасно сидели на его стройных бедрах; обнаженная грудь демонстрировала потрясающая мускулатуру.

Его волосы были гладко зачесаны назад, а скулы и подбородок покрыты пеной для бритья. Он впустил ее внутрь, потом открыл дверь в ванную.

— Посиди. Я выйду через минуту.

Как только он скрылся в ванной, Элизабет перевела дух. В этой комнате каждая молекула, витавшая в воздухе, напоминала о нем, об аромате, исходившем от его тела, о его мужественной красоте, пробудившей ее чувственность.

Элизабет уселась за небольшой круглый столик в углу комнаты, стараясь не думать о его могучей груди, подтянутом животе и узких сильных бедрах... Одетый Тэлбот Маккарти казался энергичным, исполненным доброжелательности и очарования. Полуобнаженный, он разжигал ее плотское томление и был определенно опасен...

Что же с ней случилось? Почему она никак не могла выкинуть из головы эти проклятые мысли? Ведь он был ее деверем и, о господи, мужчиной, который был с ней холоден и держался от нее на расстоянии все те годы, пока она была замужем за его братом.

Элизабет вздохнула с облегчением, когда Тэлбот наконец вышел из ванной: его мощную грудь и могучие плечи теперь прикрывала ношеная тенниска.

— Где ты сумел раздобыть чистую одежду? — полюбопытствовала она, пытаясь подыскать безобидную тему для разговора.

— Хозяин мотеля послал своего сына выполнить несколько моих поручений. Он, кстати, уже готов дать нам автомобиль напрокат и скоро принесет поесть.

Элизабет изумленно покачала головой.

— Ты определенно знаешь, как добиваться своего.

Он лениво улыбнулся, и от этой улыбки у нее по спине пробежал холодок.

— В цивилизованном мире все решают деньги.

Послышался стук в дверь. На пороге возник щуплый остроносый подросток с перекинутой через плечо сумкой и пластмассовой коробкой в руке, от которой исходил аппетитный запах.

Голод. Именно это чувство внезапно напомнило о себе и захватило все существо Элизабет. Но даже оно не могло затмить притягательность Тэлбота, о котором она продолжала думать постоянно...

Тэлбот поблагодарил мальчика и пригласил спутницу разделить с ним трапезу. Он открыл коробку, аккуратно извлек шоколадный коктейль и бутыль с газированной водой. Следом появились толстые чизбургеры и пакет с картофелем фри, зажаренным по-французски. Элизабет едва не вскрикнула от радости. Не потому, что умирала от голода, но оттого, что он запомнил все ее желания, высказанные тогда, в лесу, и выполнил их.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Как твои ноги?

— Лучше. Горячий душ сделал свое дело. А как твоя голова?

— Тоже неплохо, — ответила Элизабет и нащупала пальцами шишку, которая постепенно становилась меньше. — Я звонила домой. Ричард и Эндрю вернулись вчера, у них все нормально. — Она сунула в рот ломтик жареного мяса.

— Я же говорил, что с ними ничего не случится.

— Эндрю на седьмом небе от счастья. Ричард успел показать ему все достопримечательности Твин-Окса. Кстати, ты что-нибудь слышал о яме для плавания?

Тэлбот улыбнулся.

— На самом деле это был пруд. Пруд Вальтера Норса. — Он замолчал, откусил кусок бургера и начал старательно жевать, предаваясь воспоминаниям. — Это был самый большой пруд в округе. В иной жаркий день половину детей городка можно было найти именно там, где они плескались на глазах у перепуганного Вальтера.

— Ему не нравилось, что дети купаются в его пруду?

— Иногда он пробовал ловить нас и целился в кого-нибудь из дробовика. Но для всех это была лишь игра.

— Игра? — Элизабет не верила своим ушам.

— В полдень, на жаре, он никогда не гонял нас. Обычно это случалось, когда наступали сумерки и он хотел тишины. — Тэлбот отпил глоток газированной воды, потом расхохотался. — Бог мой, как это было смешно. Вальтер был такой же тощий, как и его дробовик. Он ругался почем зря и размахивал своим ружьишком, а мы все орали, вопили и ныряли в воду.

Элизабет слушала очень внимательно. Неожиданно для себя она почувствовала в душе тепло, которое навевали на нее эти воспоминания. Она никогда не считала Тэлбота теплым, душевным человеком. Но улыбка на его губах и тепло, которое прямо-таки излучали серые глаза, в очередной раз заставили ее сердце биться сильнее.

— Теперь я понимаю, что для Вальтера это была такая же игра, как и для нас. Он никогда не гнался за нами слишком быстро, и в решающий момент его дробовик вечно заклинивало. Ричард был моложе, чем многие из нас, и не мог так стремительно удирать. Поэтому он забирался ко мне на шею, и я улепетывал вприпрыжку, пока в ушах не утихал крик старика Вальтера. — Его улыбка исчезла, и он глубоко вздохнул. — Хватит пустой болтовни. Нам пора собираться в дорогу.

Обед они закончили в полной тишине и уже через час ехали в Канзас-Сити в подержанном скрипучем автомобиле.

Бросая на него тайком любопытные взгляды, она чувствовала силу духа, которую он источал, и, казалось, физически ощущала мощь его тела. Ей было прекрасно известно, что Тэлбот был человеком, который всегда ладил с самим собой, мужчиной, который ни в ком не нуждался.

Элизабет и сама всегда гордилась тем, что ей никто не нужен. Однажды она поверила в то, что нуждается в Ричарде, но вскоре поняла свою ошибку: люди, которые уверяют, что нуждаются именно в тебе, рано или поздно тебя же и бросают.

Все эти дни она пыталась убедить себя в том, что Тэлбот совершенно лишен эмоций и его присутствие ее раздражает. Глядя в окно на проплывавшие мимо поля и домики фермеров, Элизабет тяжело вздохнула.

Она ни в ком не нуждалась, особенно в Тэлботе Маккарти, ее бывшем девере. Господи, она начинала презирать себя за то, что... постепенно влюблялась в него.