"31 июня" - читать интересную книгу автора (Пристли Джон Бойнтон)Глава 4 В «ВОРОНОМ КОНЕ»«Вороной конь» на Пикок-плейс – крохотный оазис в пустыне из кирпича и штукатурки, что простирается между станцией метро «Саут-Кенсингтон» и Фулхем-роуд. В то утро в тихом маленьком баре «Вороной конь», закрытом для непосвящённых, было особенно мирно и тихо – здесь не было ни души, кроме толстого пожилого посетителя и тощей пожилой буфетчицы. Их беседа над пинтою смеси лёгкого пива с горьким, стоявшей перед посетителем, была довольно обычной в этих стенах, но отнюдь не являла собою образец природной смекалки, народной философии и меткой критики существующих порядков, которыми искони славится английская пивная. – Нет, – говорила тощая буфетчица с полнейшим безразличием, – он заходил во вторник – мистер Сандерсон, значит. Толстяк обдумал это сообщение. – Гм. А мне сказал – в среду. – Может, и в среду, – поразмыслив, согласилась буфетчица. – А всё-таки, сдаётся мне, во вторник. Толстяк был тоже человек учтивый. – Может, он обчёлся, когда сказал «в среду»? – Что правда, то правда, – отозвалась буфетчица. Последовало долгое молчание. Где-то тикали часы. Луч солнца заблудился между бутылками с ликёром над головой у буфетчицы. – Но разве я не могла ошибиться, когда сказала «во вторник»? – Что правда, то правда, – сказал толстяк. Он прислушался к жужжанию огромной синей мухи, словно у той могло быть особое суждение касательно действий мистера Сандерсона. – Как ни верти – всё равно: либо вторник, либо же среда. – Что правда, то правда, – сказала женщина. В бар влетел Сэм Пенти. – Доброе утро! Доброе утро! – Утро доброе, – равнодушным голосом сказала женщина за стойкой. – Погодка-то опять разгулялась. – Да, да, разгулялась. Будьте добры, двойной джин и стакан горького. – Буфетчица отвернулась от стойки, чтобы налить пиво и джин, а Сэм поглядел на толстяка, который уставился в свою кружку с таким вниманием, словно рассчитывал обнаружить на дне мистера Сандерсона. – Да что там, второго такого тридцать первого июня и не припомню. А вы? – И я тоже, – сказал толстяк. Но вдруг забеспокоился, извлёк из кармана записную книжку, насупившись, принялся её изучать и наконец бросил подозрительный взгляд на Сэма, который в этот миг получил свой заказ и расплачивался. – Спасибо, – сказал Сэм буфетчице. – Ну, а как у вас… вообще? – Да всё тихо-спокойно, – отвечала она. – А только, сдаётся мне, мистер Сандерсон заходил к нам во вторник. – А я и не спорю, – с величайшею горячностью заверил её толстяк. – Но мне он сказал – в среду. – Что правда, то правда, – согласилась женщина. И, немного подумав, добавила: – Но ведь он мог перепутать, как вы думаете? – Мог. – Толстяк допил свою смесь. – А только и вы могли ошибиться, когда сказали, что был, дескать, во вторник, нет, что ли? – Что правда, то правда. Может, оно и по-вашему – в среду. – Ежели только не во вторник, – мрачно подытожил толстяк. – Ну, мне пора. Адью. – Пока до свиданьица! – Всего лучшего, – весело сказал Сэм вслед толстяку. Он проглотил джин и пригубил пиво. – Тихо-спокойно всю неделю, – уныло протянула буфетчица. – А когда же всё-таки приходил мистер Сандерсон? – Вы думаете, во вторник? – Угу… – Или, может, в среду, – прибавила женщина задумчиво. – Угу, угу… – А вы его знаете, мистера Сандерсона? – Нет. – И я тоже, знаю только, что он букмекер, – сердито бросила буфетчица. – Сроду его не видела, да и видеть не желаю. Вы, кажется, хотели что-то сказать? В этот миг какой-то человек ворвался в бар так стремительно, будто вскочил в вагон отходящего поезда. – Здрасьте, здрасьте! – крикнул он. – Два двойных шотландских, детка… А ну, живо! Это был высокий и грузный мужчина в слишком ярком и слишком тесном для него костюме. Красное, заросшее щетиной лицо напоминало переспелую ягоду крыжовника. Пока буфетчица отмеряла ему виски, он повернулся к Сэму. – А вам что заказать, сэр? У него был голос и повадки человека, который в любое время дня и ночи не то чтобы совсем пьян, но и не совсем трезв. – Спасибо, пока ничего. У меня – вот. – Сэм показал на свой стакан. – Ну тогда действуйте сами, старик, не стесняйтесь. Когда-нибудь занимались плоскодонками? Сэм сказал, что не занимался. – И не ввязывайтесь. Это чёрт знает что. Теперь вот с конца апреля всё накачиваюсь да накачиваюсь… всё больше в «Корнуолле». Ну и заведение, чтоб ему провалиться! Вы обо мне слыхали? Капитан Планкет. – Кажется, нет, – сказал Сэм. – Бросьте, старик. Вспомните то кино, насчёт рыбы, которая лазает по деревьям. Кто к нему говорит вступление? Пэт Планкет – старый шкипер. Так это я и есть! Спросите где хотите, кого хотите – вам все скажут: «Как же, как же, шкипер Планкет – миляга старик». – Он швырнул на стойку десять шиллингов. – Спасибо, детка. Сдачу оставь себе. – И единым духом опорожнил рюмку. Сэм поглядел на него. – Да кто же эти «все»? Кто именно скажет: «Шкипер Планкет, – миляга старик»? Планкет торжествующе повернулся к буфетчице. – Вот вам, пожалуйста! Что я говорил? Конечно, он меня знает. Меня всякий знает. Какое сегодня число? – Тридцать первое июня, – без колебаний ответил Сэм. – И со временем тоже зарез, – сказал Планкет. – Мне бы сейчас в Генуе быть – вот где. У меня там восемьдесят ящиков тухлого яичного порошка. Перекупил у одного парня в Барселоне. Парень был под мухой. Я тоже. Куда к чёрту девать тухлый яичный порошок? – Сделать из него тухлую яичницу, так, наверно, – сказал Сэм задумчиво. – Знаете, что вам нужно? Хорошая реклама, вот что. «КАК?! ВЫ ВСЁ ЕЩЁ ЕДИТЕ ЯИЧНИЦУ БЕЗ ТУХЛИНКИ?!» Что-нибудь в таком роде. Попробуйте обратиться к мистеру Диммоку из агентства «Уоллеби, Диммок, Пейли и Тукс». Тукса можете не считать. – Спасибо за идею, старина. Что скажете насчёт половинной доли в заброшенном маяке у португальского берега? – Готов взять верхнюю половину, – сказал Сэм. – Но только как можно дешевле. – Черкните мне пару слов недельки через две. На адрес «Олбенского спортивного клуба» – Олд-Комптон-стрит. Знаете этот клуб, старик? – Нет, старик. – Пакостная дыра. Как вы сказали вас зовут? – А я не говорил. Но меня зовут Пенти, Сэм Пенти. – Ну да, ну да. Знавал вашего брата в Найроби. – У меня нет братьев. – Значит, это был ещё кто-нибудь, – сказал Планкет. – До чего же, однако, тесен наш мир, дьявольски тесен, судите сами! – Он опорожнил вторую рюмку. – Где у вас телефон, детка? – В коридоре за общим залом. Вам придётся выйти и зайти в другую дверь. – Кто-нибудь знает номер панамской миссии? Никто? Ну да ладно. – Он двинулся было к двери, но вдруг круто повернулся и поманил к себе Сэма. – Что вы думаете насчёт такого дельца, старина? Я имею третью долю в ансамбле электрических гитар – если всё будет ладно, он прибывает из Венесуэлы в следующий четверг. И вот позавчера вечером встречаю в «Полперро» одного парня – где-то он уже малость поднабрался, – и он предлагает мне в обмен на эту третью долю тридцать процентов акций одной компании, которая выпускает сардины в масле. Вы парень дошлый – так что скажете, а? – Я не люблю сардины в масле, – сказал Сэм. – Но, говоря по правде, электрические гитары я тоже не люблю. Да, кстати, а что бы вы сказали, если бы у вас перед глазами вертелся карлик в красно-жёлтом камзоле и штанах в обтяжку? Планкет не выразил ни малейшего изумления. – А, это тот, что вас разыскивает? Сэм опешил. – Вы хотите сказать, что он здесь? – Был за дверью минутку назад. Ну, я мигом. Не уходите. Едва Планкет вышел, стало так пусто, словно бар закрылся. Сэм смотрел на буфетчицу, буфетчица смотрела в пустоту. – Тихо-спокойно, а? – сказал Сэм. – Что правда, то правда, – сказала женщина. Рассеянно озираясь, Сэм бросил взгляд на дверь и вдруг увидел, что она отворяется. В проёме показалась голова и плечи карлика, который узнал его, ухмыльнулся во весь рот и сразу исчез. – Послушайте, – сказал Сэм с волнением, – вы видели карлика в красно-жёлтом наряде? – Когда? – спросила женщина. – Только что. Когда открылась дверь. – Видела, как дверь распахнулась, а больше ничего. – Ладно, уговорили, – сдался Сэм. – Но я выпью ещё один двойной джин и ещё стакан пива. Будьте добры. Поставив пиво и джин на стойку, она сказала: – Вы, наверно, думаете – я дура? Это замечание застигло Сэма врасплох. – Нет, не то чтобы… конечно… но… – Нет, думаете, – отрезала буфетчица. – Ну, так вот что я вам скажу. Если б я силком не заставила себя стать дурой, я на этой работе через неделю и вправду бы спятила; с вас четыре шиллинга десять пенсов. Человек, который появился в эту минуту, выглядел весьма импозантно, но довольно нелепо. В своём чёрно-белом великолепии он мог сойти за старомодного фокусника, готовящегося к выходу. Когда Сэм встретился с ним взглядом, он улыбнулся и сказал: – Доброе утро, Сэм. – О… привет. – Сэм попытался скрыть своё удивление. – Обождите-ка… По-моему, мы встречались на какой-то вечеринке у Наташи… Вы, кажется, из театрального мира… Не иллюзионист, а? – Как тонко замечено, Сэм. Вот именно – иллюзионист. А зовут меня Мальгрим. – Он обернулся к женщине за стойкой и указал на бутылку. – Мне вон ту, зелёную. – Мятный ликёр? Но не всю же бутылку? – Если позволите. – Он указал на большую серебряную кружку, украшавшую полку с напитками. – Я вылью её сюда. Нужно заплатить, разумеется. Он извлёк толстую пачку бумажек и небрежно бросил их на стойку. – Эй, поосторожней!.. – крикнула женщина, снимая бутылку мятного ликёра и кружку. – Пусть они у вас не залёживаются, – предупредил Мальгрим, выливая ликёр в кружку. – Скоро они превратятся в сухие листья. Но пока тридцать первое не кончилось, всё будет в порядке. – Что? Тридцать первое? – переспросил Сэм. – А карлика снаружи вы видели? – Видел. Его зовут Грумет. Он сейчас у меня на службе. – Ах, вот как! – Сэм был в негодовании. – Да будет вам известно, что он утащил мой рисунок! – Да, да… портрет принцессы Мелисенты. Что же, она его видела… пришла в восторг… и жаждет познакомиться с вами, Сэм. Вот зачем я сюда и явился. – Он поднял кружку. – Моё почтение и наилучшие пожелания, Сэм. – Скажите ему хоть вы, – взмолилась буфетчица, теперь уж не на шутку встревоженная. – Ведь он сейчас совсем окосеет! Лёгкое ли дело – целая бутылка мятного ликёра! – Прекрасно освежает, – заявил Мальгрим, выцедив кружку до дна. – Итак, Сэм… мне бы хотелось по возможности обойти стороной профессиональные мелочи, но… насколько близко вы знакомы с проблемой пространств высшего порядка? – Совсем не знаком. Кто такая принцесса Мелисента? – Попробуем представить себе вселенную шести измерений, – сказал Мальгрим. – Первые три – это длина, ширина и высота, три остальные можно определить так: первое – сфера внимания и материального действия, второе – сфера памяти, третье – сфера воображения. Вы следите за моей мыслью? – Нет, – ответил Сэм. – А что вы имели в виду, когда сказали, что принцесса хочет со мной познакомиться и что за этим вы сюда и явились? – Всё, созданное воображением, должно существовать где-то во вселенной. – Что правда, то правда, – сказала женщина за стойкой. – Вы, верно, думаете, Сэм, что принцесса Мелисента – личность воображаемая. – М-м-м… с одной стороны, конечно, – сказал Сэм осторожно, – но с другой стороны… – Вы совершенно правы, – улыбнулся Мальгрим. – Потому что, разумеется, и то и другое верно. И поскольку она убеждена, что её жизнь – реальность, она, естественно, полагает, что вы должны быть вне реальности, как, разумеется, полагаю и я… – Минутку! – Сэм был возмущён до глубины души. – Вы что же, хотите сказать, что эта наша жизнь – ненастоящая, нереальная? – Разумеется. Это дикая мешанина из снов, кошмаров, пустых фантазий и мимолётных обольщений. Но разумеется, ваш мир существует… и вы существуете в нём… и вы, разумеется, тоже, моя любезная леди. – Премного благодарна, – сказала буфетчица. – А то я уж было забеспокоилась. – А при чём тут мой рисунок? – спросил Сэм подозрительно. – Пока ни при чём. Пока я объясняю вам, как можно – конечно, зная секрет, – попасть из нашего мира в ваш, и наоборот. Я перехожу из подлинной, реальной жизни в воображаемую – и встречаю вас. Если же вы отправитесь вместе со мною (а я надеюсь, вы сделаете это в самом непродолжительном времени), тогда уж вы перейдёте из подлинной жизни в воображаемую, чтобы встретиться там с принцессой. Какая из двух этих жизней реальная, какая воображаемая – зависит от позиции наблюдателя. Не погрешая против истины, можно сказать, что обе реальные и обе воображаемые. – А как насчёт карлика – его куда отнести?.. – В данный момент – ни к той и ни к другой: я только что послал его домой, и он в пути. Дверь стремительно распахнулась. Это вернулся старый шкипер, капитан Планкет. – Вот и он, – пробормотала женщина. – Только его здесь не хватало. – Два двойных шотландских, детка! А вам двоим что? – Спасибо, ничего. Мы уже выпили, – сказал Сэм. – Капитан Планкет, мистер Мальгрим, иллюзионист. – Ну как же! – сказал Планкет, с воодушевлением пожимая Мальгриму руку. – Не сразу вас признал. Видел вас в Клубе диких. А ещё помнится – в театре, в Холборне. Дивный номер. Получи десять шиллингов, детка. Сдачу оставь себе. Ну, всех благ. – Вы послали карлика домой? – обратился Сэм к Мальгриму. – Но куда же именно? – В королевство Перадор. – Не могу сказать, чтобы знал такое королевство, – вмешался Планкет. – Но знал одного парня, которого звали Перадор. У него было по шести пальцев на каждой руке. И этим самым рукам он не давал ни минуты покоя. Ребята, бывало, до обалдения доходят, как возьмутся считать его пальцы. – Перадор? – медленно переспросил Сэм. – Это напоминает мне что-то из легенд о короле Артуре. А если так оно и есть, как можно туда отправиться? – В третьей сфере, – невозмутимо сказал Мальгрим, – есть времена параллельные, времена конвергентные и дивергентные и времена, взаимно переплетающиеся. – Оно и видно, – сказал Планкет. – Кстати, о времени: могу свести вас с одним парнем, он прячет у себя на моторной яхте, в запасном баке, сорок дюжин швейцарских часов. Боится выгрузить на берег. Горячка парень! – Он опорожнил вторую рюмку. – Может, закусим вместе, а? В «Троке» или ещё где-нибудь. Я угощаю. Мальгрим строго посмотрел на него и покачал головой. – Нам с Сэмом нужно в Перадор. – Да он уже чёрт-те сколько лет как закрылся, старина, если это вы про то самое заведение. Толкнитесь-ка лучше в «Трок». И уж во всяком случае, вы, конечно, не бросите старого милягу Планкета одного? – Бросим, – сказал Мальгрим. – Невозможно, старина. – Он обнял Сэма за плечи. – Мы с Сэмом оба по уши увязли в яичном порошке и в португальском маяке. Хотите попытать счастья в старом «Перадоре» – ради Бога, я готов, хотя ставлю десять против одного, что кончим мы всё равно в «Троке». Но куда Сэм, туда и я. – Только запомните: вся ответственность за последствия ложится на вас, – резко сказал Мальгрим. – Старый шкипер Планкет никогда не отказывался от… – Тихо! Неведомо откуда налетел ветер, засвистал и сдул стену напрочь. С рёвом ринулся он по туннелю, открывшемуся на том месте, где прежде была стена. И трое крупных, плотного сложения мужчин исчезли. Последнее, что осталось в памяти у буфетчицы, вслед за тем потерявшей сознание, был голос фокусника: «Добро пожаловать в Перадор, джентльмены!» Она только успела плеснуть себе коньяку, как в бар вошли Энн Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит, оба высокие и элегантные, энергичные и оживлённые. – Доброе утро! – сказала Энн приветливо. – Доброе утро! – сказал Филип столь же приветливо. Женщина за стойкой сделала героическое усилие. – Здрасьте, – сказала она. И медленно, с натугой продолжала: – Погодка… опять… разгулялась. – О да, конечно! – откликнулся Филип. – У вас всё ладно, тихо, не правда ли? – Что правда, то правда. – Женщина закрыла глаза. – Видите ли, мы ищем приятеля, – сказала Энн, источая чарующую улыбку совершенно попусту, ибо глаза буфетчицы были закрыты. – Он сказал, что пойдет сюда, – подхватил Филип. – Мистер Сэм Пенти… – Вы его видели сегодня утром? Женщина открыла глаза. – Да. Он был здесь. – Ах, какая радость, прекрасно! – сказал Филип, чувствуя, что следует как-то ободрить бедняжку. – Итак, не могли бы вы нам сообщить, что с ним произошло? – Энн говорила так громко и отчётливо, словно обращалась к умственно отсталому ребёнку или к иностранцу. – Подойдите поближе, – сказала женщина чуть слышно. – Мне только что было совсем худо. – Ах, какое несчастье, как это ужасно! – сказал Филип. – Пожалуйста, не напрягайтесь, – сказала Энн, придвинувшись ближе. – Да нет уж, придётся, – сказала женщина, по-видимому собираясь с силами. – Хотите верьте, хотите не верьте… – Ну что вы… конечно, мы вам верим… – Он и ещё двое полоумных все втроём унеслись. Что-то у них там такое… какая-то принцесса… португальский маяк… шесть пальцев и швейцарские часы… – Простите, – сказал Филип, – но у вас получается не совсем ясно… – Но это не важно, – возразила Энн. – Вы только скажите нам, куда они пошли. Буфетчица трясущейся рукой указала на стену. – Честное благородное слово… Вот сюда. Прошли сквозь стенку, а я так и остолбенела. Энн и Филип взглянули на стену, взглянули на женщину за стойкой, взглянули друг на друга. – Назад в контору, Фил, – сказала Энн. – И вряд ли Д.Д. будет доволен. |
||
|