"Цвет диких роз" - читать интересную книгу автора (Ранн Кети)

Глава 2

Мэриголд с энтузиазмом обследовала дом, в котором ей предстояло жить целый месяц. Ее маленькая спальня на втором этаже оказалась уютной и опрятной, там стояли металлическая кровать, покрытая ворсистым покрывалом, и старинный комод. Мэриголд весьма смутило открытие, что комната хозяина располагалась напротив, а бабушка жила на первом этаже.

Заглядывая в комнаты наверху, она гадала, как отнесся Джон к ее приезду и к их совместному проживанию. Он никак не отреагировал на ее попытки ободрить его, хотя должность распорядительницы в их семейном ресторане научила Мэриголд обращаться с расстроенными людьми. Опыт помог ей в случае с констеблем Стрэнгом, а вот на Джона это не действовало.

Мэриголд оглядела светлую кухню Гудингов. Тесная кухонька в квартире, где она жила с сестрой Розой, не шла ни в какое сравнение с этим залитым солнцем помещением. Но темнота и теснота их кухни не волновали Мэриголд лишь потому, что она никогда не готовила. Здесь же огромное, выходящее на восток окно давало столько света, что она почувствовала прилив бодрости, ибо вставала рано и обожала солнце. Если ей придется проводить время на кухне, то помещение должно хотя бы радовать ее.

А в этой уютной кухне с теплыми сосновыми полами, вышитыми кружевными занавесками, деревянной мебелью она наверняка будет хорошо себя чувствовать, Такое помещение должно быть заполнено людьми вроде ее счастливой, любящей семьи, блюдами с вкусной едой и запахами стряпни.

Кухня Гудингов очень традиционна. Как и ее хозяин, предположила Мэриголд. Вспомнив мрачного красавца Джона, она подумала, как было бы славно приготовить ему вкусную еду. Конечно, она не собирается произвести на него впечатление, даже не станет пытаться готовить что-то необыкновенное, для нее и самая обычная еда уже достаточное испытание. Но, живя здесь, она почувствует себя более уверенно, если сможет изготовить нечто съедобное, чтобы он посмотрел на нее без этой своей морщины на красивом лбу.

За кухней находилась внушительных размеров гостиная. На полу из твердой древесины лежал поблекший ковер с цветочным узором, перед телевизором стояли две большие кушетки и два кресла-качалки. Хотя бабушка сама предложила ей осмотреть дом, Мэриголд отчего-то показалось, что она вторглась на территорию Джона. Она сразу представила, как он сидит после напряженного трудового дня у камина и смотрит телевизор.

В следующей комнате был кабинет Джона, и она несколько удивилась, увидев на письменном столе компьютер. Мэриголд почему-то думала, что подобная техника не для него, хотя, судя по безупречному виду участка и надворных построек, Джон явно любит все делать на высшем уровне.

Мэриголд вернулась на кухню. Это рационально обустроенное помещение с большим рабочим столом и бытовыми приборами напомнило их семейный ресторан. Или, может, она просто вспомнила родных, еще не начав по ним скучать. Она была любимицей семьи, получала слишком много советов и внимания от желавших ей только добра, но чересчур опекавших ее родственников. Эйфория от осознания своей полной самостоятельности захлестнула Мэриголд, и она чуть было не закрутилась по кухне.

— Неужели ты уже распаковала вещи?

Мэриголд с улыбкой обернулась к бабушке, которая стояла в коридоре, ведущем к ее спальне.

— Вещи я успею разобрать потом. Сначала я хотела осмотреться.

— Ну и что ты думаешь об этом старом доме?

— Он прелестный. И такой большой, уйма комнат.

— Это точно. Когда я вскоре перееду в Калгари, как планирую, Джону будет здесь одиноко. Если только он не подыщет себе жену. — Бабушка хмыкнула и покачала головой. — Но я сомневаюсь, что это вообще случится.

Ее слова подогрели интерес Мэриголд, тем не менее она решила удовлетворить свое любопытство в отношении Джона позже, увидев, как старая дама направляется к кухонному столу, тяжело опираясь на трость и морщась.

Мэриголд бросилась к ней.

— Я думала, вы отдохнете, — мягко укорила она.

— Не суетись. — Бабушка стряхнула ее руку. — Я слишком взволнованна, чтобы отдыхать. — Несмотря на эти слова, она с готовностью опустилась на выдвинутый девушкой стул. — Ну а теперь расскажи мне, что новенького у твоей бабушки… абуэлита, так, кажется, по-испански?

Мэриголд предпочла бы обсудить личную жизнь Джона и переезд бабушки на ферму, но подумала, что на это у нее будет значительная часть лета. Она ласково улыбнулась старой даме, очень напоминавшей ее собственную бабушку.

— Да, по-испански это абуэлита.

— Ну и как она поживает?

— Хорошо, только очень занята. Я знаю, она была разочарована, что не смогла оставить дела, чтобы приехать лично и помочь вам.

— Кстати, большое тебе спасибо, милая, что приехала составить мне компанию. — Бабушка накрыла ладонью ее руку.

— Не волнуйтесь, я рада сменить обстановку. Вы с моей абуэлитой еще все наверстаете, когда она осенью покончит с делами.

— Скорее бы она передала тебе все свои замечательные соусы. Тогда у нее появится время на то, чтобы мы на пару смогли попутешествовать и всласть посплетничать, — усмехнулась бабушка.

— Отчасти я именно поэтому и рада была приехать к вам. У меня будет возможность испробовать рецепты некоторых соусов. Я хочу изобрести нечто действительно сногсшибательное.

— А что случилось с «Соусом Ренаты»? — спросила бабушка Изабел, имея в виду знаменитую приправу, которая и положила начало процветающей компании Родригесов.

— Ничего. Мне просто хочется пополнить линию компании совершенно новым соусом. Разве это не лучший для меня способ перейти к управлению делами?

Бабушка кивнула.

— А ты привезла «Соус Ренаты»? Мне хочется чего-нибудь остренького. Вкусы Джона в еде несколько традиционны.

— Тогда я прямо сейчас познакомлю, его с соусами и образцами старой доброй мексиканской кухни.

Мэриголд поднялась и направилась к плите для выполнения непостижимой для нее задачи — приготовления съедобной пищи. Одолевавшие ее дурные предчувствия были связаны с возможным неодобрением Джона как самой кухарки, так и ее кулинарных способностей, и девушку беспокоило, что его мнение так много для нее значит. Он же просто брюзга, какое ей дело, что он подумает?

— С ужином погоди.

Летом Джон всегда ест поздно.

— Уговаривать меня вам не придется, — ответила Мэриголд, садясь.

— Ты не любишь готовить? Как же так, если ты всю жизнь проработала в ресторане?

— Не знаю. Но терпеть не могу готовить. Наверное, мои гены отличаются от генов всей нашей семьи. — Она была рада, что бабуля не питает иллюзий в отношении ее кулинарных способностей, хорошо бы и Джон оказался столь же покладистым. — Зато я не против готовить соусы, это похоже не на готовку, а скорее на экспериментирование, понимаете, я как безумный ученый. — Обе засмеялись.

— Да уж, лицом ты явно не похожа на отца и его родню. Ты пошла в шведов по материнской линии, по крайней мере внешне. — Бабуля погладила ее по светлым волосам.

— Раз уж речь зашла о семьях и родне, кто такая Фрэнсис?

— Я все ждала, когда ты спросишь. Это жена Джона.

Мэриголд показалось, будто ей отвесили пощечину.

— Он женат?

— Нет-нет, Фрэнсис ушла от него, а вскоре они развелись. — Бабушка недовольно буркнула. — Дура.

— Сплетничаете?

Услышав язвительный мужской голос, они резко обернулись. В проеме кухонной двери, ведущей на крыльцо, стоял Джон Гудинг. Боже, только бы он не понял, о чем они разговаривали.

Он сменил одежду, в которой ездил в город, на рабочую, но, как ни удивительно, в ней Джон выглядел еще лучше. Старые джинсы и поношенная футболка, облегавшая мускулистый торс, казались второй кожей, отметила про себя Мэриголд, обратив также внимание на его сурово поджатые губы и прищуренные глаза. Судя по всему, настроение у него не исправилось. Интересно, как он будет выглядеть, если улыбнется? Вероятно, еще более привлекательным, чем когда зол.

— Прекрати дуться, а то у Мэриголд сложится о тебе превратное впечатление. — Бабушка повернулась к ней: — На самом деле мой внук очень милый, когда этого хочет.

Джон никак не отреагировал.

Но Мэриголд вынуждена была признать, что в Джоне Гудинге есть нечто привлекательное, даже когда он дуется. И пусть его красота отнюдь не классическая, этот загорелый мужчина не мог не привлечь внимания женщин. Но милый? Пока она такого в нем не заметила.

— Ты все еще злишься? Тебя даже не оштрафовали за превышение скорости. А я лишилась своей вяленой говядины, но разве я виню в этом тебя? — Бабушка погрозила ему тростью.

Джон поджал губы, но промолчал.

Мэриголд сдержала улыбку. Она готова была побиться об заклад, что он не выносит тех, кто ругает его, как это делает бабуля.

Когда он посмотрел на нее, девушка выдержала его взгляд, но по ее телу пробежала дрожь. Темные глаза Джона еще больше потемнели, словно он уловил ее реакцию, хотя это было просто невозможно. Однако что-то заставляло его выглядеть прямо-таки взбешенным.

— Я хотел спросить, когда будет готов ужин, — отрывисто проговорил он.

Значит, Джон Гудинг в самом деле разозлился на нее. Что ж, это его проблемы, решила Мэриголд, отметая необъяснимое чувство разочарования. Лично она не понимала, как можно таить злобу. Работа научила ее, что в любой ситуации улыбка и смех помогают делу лучше, чем гнев.

— Еда будет на столе, когда пожелаете. — Она одарила его ослепительной улыбкой, но безрезультатно.

— Я вернусь, когда стемнеет.

Он исчез, хлопнув дверью.

Джон ковырял вилкой в тарелке. Яичница резиновая, тост сыроватый, а бекон настолько жесткий, что расчленить его можно только отбойным молотком. Рядом с яичницей алел какой-то соус, который он проигнорировал, ибо понятия не имел, что это такое. Мэриголд оказалась той еще кухаркой, но он был голоден, поэтому съел все не жалуясь. Да если бы он и сказал что-нибудь, женщины вряд ли бы его услышали, поглощенные болтовней, как две сороки.

Мэриголд была в том же неподходящем платье, хотя теперь, с удовлетворением отметил Джон, оно явно не годилось для обложки журнала: перед весь в пятнах, наверняка следы ее стряпни, и изрядно помят. Интересно, скоро ли он повезет эту девицу обратно на автостанцию.

Золотистые волосы она собрала на макушке в узел, который уже растрепался, из него выбились длинные пряди, они казались мягче пуха только что вылупившихся цыплят.

Но остроносые туфли она сбросила и теперь сидела, поджав под себя одну ногу и небрежно болтая другой. Взгляд Джона, переместился на ее босую ступню, и у него вдруг образовалась какая-то пустота внутри.

Ногти выкрашены тем же лаком ослепительно-красного цвета, что и на руках, щиколотку охватывает золотая цепочка, подчеркивавшая стройность лодыжки. Джон ни разу не видел, чтобы браслеты носили на ноге, затем напомнил себе, хотя вряд ли нуждался в этом, что она из города.

Фрэнсис переняла бы такую моду. А если бы он сделал ей замечание, она бы назвала его деревенщиной, который не следит за модными тенденциями. Мысль о бывшей жене заставила Джона нахмуриться.

Почувствовав на себе взгляд Мэриголд, он посмотрел на нее. Она улыбалась ему сияющей улыбкой, которая зажгла ее глаза и осветила лицо.

Да, она явно напоминала Фрэнсис. А ему тут не нужна такая женщина: внешне приятная и, казалось бы, податливая, а на самом деле ее не волнует ничего, кроме одежды и драгоценностей.

Улыбка Мэриголд померкла, но ее большие глаза по-прежнему, лучась, смотрели на него. Она выглядела… желанной. Чепуха.

Джон с раздражением подцепил что-то вилкой, сунул в рот и мгновение спустя решил, что проглотил раскаленную лаву. Язык немилосердно жгло, внутри словно растекался огонь. Поняв, что отведал таинственного красного соуса, он схватил стакан с водой, но в спешке опрокинул.

— А-а… — задохнулся Джон, вскочил на ноги и перевернул стул.

— Джон, какого черта? — прервала разговор бабушка.

Во рту горело адское пламя. Со слезящимися глазами он бросился к раковине, ударившись по пути о стойку. Проклятие! Отвернув кран с холодной водой — искать стакан было некогда, — он принялся всасывать ледяную воду, и после нескольких больших глотков жжение исчезло.

Что она ему подсунула? Джон оперся о стойку, борясь с нарастающей злобой. Эта женщина собирается его убить. Если только он не прикончит ее первым. Он вытер рот ладонью. Какой провинностью он заслужил это вмешательство в его мирное существование? И почему, ну почему он позволил ей настолько завладеть его вниманием? Если бы он смотрел в свою тарелку, вместо того чтобы пялиться на нее…

— Джон, ты с ума сошел? Кто просто так ест соус, особенно соус бабушки Мэриголд? Я думала, ты ненавидишь острое.

— Простите, — сказала Мэриголд, подходя к нему. — Мне следовало предупредить вас.

Джон повернулся к ней. На ум пришло бесчисленное множество ответов. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза, исполненная раскаяния. Он снова подумал о Фрэнсис, о том, как отреагировала бы в подобной ситуации она, наверняка обвинила бы его в невоспитанности, за такую реакцию на каплю соуса. Раздосадованный сверх всякой меры, Джон молча вышел из кухни.

На следующее утро, выйдя из спальни, он удивленно принюхался, почувствовав запах кофе. Было всего шесть утра, и Джон привык, что только он поднимался в это время. Он сам готовил себе завтрак и варил кофе, поскольку бабушка не относилась к «жаворонкам». Значит, на кухне не бабуля, а Мэриголд.

Расправив плечи, Джон зашагал по коридору в ванную комнату. Он не позволит ей растревожить его. Тем не менее, стоя под душем, он с неудовольствием думал о том, сколько раз мечтал, как женщина будет готовить ему завтрак и разговаривать с ним. Сразу же вспоминались родители. Мама с отцом сидели на кухне в этом самом доме, пили кофе и болтали, пока Джон завтракал. По его мнению, брак его родителей был идеальным, они очень любили друг друга. Любовь зародилась у них еще в детстве и расцвела, когда они повзрослели. Будучи свидетелем их глубокого, прочного чувства и взаимоуважения, Джон на всю жизнь сохранил воспоминания о теплой атмосфере совместных завтраков, когда он являлся частью настоящей, полной семьи. Он надеялся обрести ту же радость, то же ощущение принадлежности, обзаведясь женой и собственными детьми. Но мечта его жизни разбилась в тот день, когда Фрэнсис ушла от него, положив конец их семейной жизни. Теперь он понимал, что грезил о невозможном, что мечты о подобном браке могут сбываться у других, а не у него, По непонятным причинам его всегда тянуло не к тем женщинам. К таким, как Фрэнсис.

Живым, волнующим и легкомысленным. Вроде Мэриголд. И почему его не привлекают обычные женщины?

Хотя бы их соседка Дебби Хилл. Где бы они ни встретились — в городе, на танцах, — она всегда давала понять, что свободна, что он ее интересует, не раз приносила им с бабушкой запеканку или пирог. Он не мог сказать о Дебби ничего плохого. Она добрая, весьма привлекательная, у нее коротко подстриженные каштановые волосы, карие глаза и строгие платья.

В минуты одиночества он даже подумывал, не начать ли ухаживание. В конце концов, Дебби нормальная женщина, которая с готовностью согласится на роль жены, хозяйки и матери. Разве не этого он хотел?

Да, но рядом с ней он не испытывал никакого волнения, между ними не возникало никакой магической связи. В глубине души он знал, что, женившись на Дебби, никогда не сможет любить ее так, как того заслуживает она — или другая женщина. И он достаточно ценит чувства Дебби, чтобы играть ими. Лучше уж оставаться одному.

Джон много раз это обдумывал, и в конце концов ничего не изменилось. Он вынужден был признать, что такова судьба его мечты.

Одевшись, Джон неохотно пошел в кухню. Внизу гремела музыка кантри, он услышал пение Мэриголд, явно не в тон, и поежился. Неужели и сегодня она собирается действовать ему на нервы?

Ему вполне хватило вчерашнего. Конечно, отчасти он сам виноват в своем плохом настроении, поскольку не любил ссор и напряженности, а вчера день был ими наполнен. К тому же ему не понравилась его неожиданная реакция на близость этой девушки.

Ладно, Мэриголд поживет какое-то время, она здесь для того, чтобы готовить, вести хозяйство, составлять бабушке компанию до тех пор, пока та не уедет… как бы долго это ни продлилось.

Джон покорно вздохнул. Он постарается ладить с ней. Она не Фрэнсис и делает ему большое одолжение. Все равно он почти не бывает дома, а когда бывает, то хочет чувствовать, что может расслабиться в собственном доме. Она не виновата, что на каждый ее взгляд он реагирует, как четырнадцатилетний мальчишка.

Тем не менее его охватила робость. Джон был голоден, но при одной мысли о встрече с жизнерадостной, поющей Мэриголд он едва не ускользнул через заднюю дверь без завтрака.

Нет, он не собирается работать голодным. Джон вошел в кухню и замер с открытым ртом.