"Гонки со смертью" - читать интересную книгу автора (Гардинер Мэг)

Глава 3

Сиси Лизэк убирала в машину доску и траурную экспозицию. Жара была нестерпимой, дул сильный ветер. Она валилась с ног от усталости. Дико хотелось писать. Колготки пустили стрелку, и даже напиться на этом праздничке как следует не удалось. Эбби Хэнкинс с Уолли весь вечер жались друг к другу как приклеенные. А ей он слова доброго не сказал, не похвалил платья — противного платья, идиотские блестки которого натерли под мышками.

Ну и, кроме всего прочего, ей пришлось пахать за двоих на этом торжестве. И все благодаря Келли Колфэкс.

Ветер стегал в лицо песком. Вот дерьмовый городишко!

И чего она отсюда не уехала? Ведь была председателем ученического совета! И умудрилась проторчать все пятнадцать лет в этом захолустье, выковыривая остатки засохшей пищи из чужих ртов и чувствуя, как жизнь с каждым годом уходит в песок. Бесплодный песок, наводнявший окрестности Чайна-Лейк.

Сиси затолкала последние плакаты в багажник и захлопнула дверцу. Она знала, куда денет всю эту дребедень — отдаст Келли.

В час ночи она с шумом подкатила к ее дому. Свет фар выхватил из темноты стоявшую в гараже «миату». Сквозь опущенные жалюзи из гостиной пробивался свет. А еще музыка. Значит, решила устроить собственную вечеринку. До чего же легкомысленная баба, никакой ответственности! Сиси вытащила из машины плакаты, бросила их на крыльцо и позвонила в дверь.

К ней никто не вышел. Ее охватила злость. Пришлось позвонить снова. Вот сучка! На все ей наплевать! Сиси подошла к окну с фасада. Нет, подумать только, эта мерзавка Келли сидит дома да еще тайком посмеивается над ней! Наверняка уже надралась до «синих помидоров» — как все последние разы, когда они собирались школьным активом. Жалюзи шуршали и топорщились на ветру, и она могла кое-как разглядеть через щелочки гостиную и часть кухни, где на полу валялась сумка с продуктами.

Буйный ветер гнул и раскачивал кусты. И Сиси вдруг охватило зловещее предчувствие. Она снова постучала и открыла дверь.

— Келли!

На полу молочная лужа из разбитой бутылки с примесью чего-то красного — возможно, вина.

Что за бардак? С чего бы это? Сиси осторожно направилась на кухню.

— Келли!

Прямо за молочной лужей на полу лежала какая-то груда, напоминавшая круглую колбасу, только слишком бесформенную и огромную, чтобы оказаться настоящей. Сиси уловила запах щелока и чего-то более неприятного. Она сделала еще один шаг в сторону кухонного стола, присмотрелась и… закричала.

Луна взошла уже высоко, когда мы вернулись в город и в начале третьего ночи подкатили к кафешке «Хобо Джо», где всегда светилась манящая неоновая вывеска и в любое время суток можно было выпить кофейку. Я взяла свой кошелек.

— Кофе хочешь?

Джесси крутил тумблер радиоприемника.

— Да, хочу. Мне большую порцию.

Я расплачивалась за две порции кофе, когда в кафе зашел полицейский. В его взгляде я уловила озабоченность. Он взял свой кофе и встал рядом со мной, отбирая на ладони мелочь. Я кивнула ему.

— Вы одна в такую поздноту? — поинтересовался полицейский, и в голосе его я уловила тревожные нотки.

— Нет, с другом. Он в машине.

Коп оглянулся на наш «мустанг», выложил на стойку монеты и сказал мне:

— Все равно будьте осторожны.

Я обернулась и посмотрела ему вслед, когда он шел к своей патрульной машине. Джесси отчаянно махал рукой из окошка. И я успела услышать выпуск новостей.

В одиннадцать утра мы всем классом собрались в досуговом центре военно-морской базы. Народу набилось много — шептались, нервничали. В маленьком городке дурные вести разносятся быстрее взрывной волны.

Голос Джесси звучал сурово:

— Класс, в котором учился я, был вдвое больше твоего по численности, но у нас после окончания школы умерли только два человека. А у вас уже тринадцать! И что это за напасть?

Крытый двор здания примыкал к спортивной площадке и бейсбольным полям. На одном из закусочных столиков Джесси нашел экземпляр книжицы «В стенах родной школы», где содержались сведения о многих наших одноклассниках и газетные некрологи. Полистав ее минуту, он нервно пригладил волосы.

— Ну, вот взять хотя бы наугад. Автокатастрофа. Тяжелая продолжительная болезнь. Еще одна продолжительная болезнь. — Он недоуменно смотрел на меня. — Как это понимать? Что еще за болезнь такая без названия? Не рак и даже, наверное, не СПИД. А что же тогда? Алкоголизм?

— Заработать алкоголизм всего за несколько лет после окончания школы? Это надо сильно постараться!

Тут я спохватилась, да поздно. Младший брат Джесси умер от цирроза печени в двадцать один год.

— Бывает и такое. Ну хорошо, а что же тогда? Наркотики? — спросил он.

— Очень может быть.

— Или последствия облучения?

— Нет, скорее наркотики. Чэд Рэйнолдс ушел в пустыню и умер там от «передоза». Его тело нашли только месяц спустя.

— А смерть от родов? — Он нахмурился. — Разве не странно? Я имею в виду, в таком возрасте, в нормальном городе…

— Я знала Шэрлин. Она работала учительницей младших классов. — Я потерла уставшие глаза. — Извини.

Я подошла к стойке налить себе газировки и, уже держа в руках полный стакан, увидела только что появившуюся Валери Скиннер.

При дневном свете она казалась совсем иссушенной — прямо-таки тоньше бумаги. В глазах нездоровый блеск, кожа прозрачная, словно фарфоровая, — такое впечатление, будто ее доставили сюда из какого-то другого мира. Обрамленное рыжим париком лицо словно с полотна времен Ренессанса. Она подошла ко мне.

— Ничего себе утречко, правда? Келли-то наша повстречалась с костлявой. Даже меня обскакала.

Я глубоко вдохнула.

— Жаль, что все вы так шарахаетесь от черного юмора.

— Дело не в этом. — Я снова устало потерла глаза. — Может, как-нибудь примиримся?

— Ну да. — Она обхватила себя за плечи, словно замерзла, хотя на ней была блузка с длинными рукавами и на дворе стояла жара. — Я для того и пришла. Кто старое помянет, тому глаз вон. Так что замнем для ясности все наше былое дерьмо.

— Аминь! — Мы посмотрели друг на друга. — Значит, договорились?

— Да, замяли. — Она наклонилась ко мне и с улыбочкой спросила: — Ну, и как оно тебе?

— Ты про что?

— Ну, как тебе трахаться с ним? Интересно, наверное?

Я растерянно заморгала. Она, ухмыляясь, посмотрела на Джесси.

— Я видела, как вы вместе выходили из комнаты. Ну и как вы этим занимались? На инвалидной коляске корячились? Или ты его кнутиком поднимала?

Двадцать лет прошло, а я так и не научилась вовремя угадывать коварный блеск в ее глазах. И покраснела.

— Да, зря я предложила пойти на мировую! Ты же ведь совсем не изменилась!

— Я могу забыть старое дерьмо, но за поводок тебя дергать не перестану. — Она прокашлялась. — Может, у меня с памятью и не все в порядке, но я прекрасно знаю, что в нашем классе не нашлось бы таких ухарей. А этому, ты глянь, даже инвалидная коляска не помеха! Он ведь приехал с тобой.

Она снова посмотрела на Джесси. Злого пыла явно поубавилось, во взгляде промелькнула тоска.

— Хорошо тебе. Ну что ж, резвитесь на здоровье!

Мимо нас вихрем пронеслись дети Хэнкинсов, за ними по пятам летела Эбби.

— Хищник победил инопланетянина! — объявил Трэвис. — Победил полностью!

— А ящер победил хищника! — заявила Дульси. — Ящеры сильнее, потому что их клонировали.

За ними семенила крошка Хейли.

— А может, хищника победила Барби?

— Идите-ка чего-нибудь поешьте! — вмешалась в их спор Эбби и сгребла меня в охапку.

— И как ты управляешься с такой умной ребятней? Молодчина ты все-таки! — сказала я.

— Знаешь, какой старой и тупой я себя чувствую, когда мой восьмилетний ребенок рассуждает про клонирование? — Она улыбнулась Валери: — Ну а ты как, подруга?

— Готовлюсь в последний путь. Как думаешь, пора мне?

На другом конце двора сгрудились в кучку учителя, еще более обрюзглые и старомодные, чем в былые времена. Мисс Шепард стояла, держа под ручку мужа, доктора Тулли Кантуэлла. На ней была красная со шнуровкой юбка и футболка с руническим орнаментом.

Эбби картинно закатила глаза:

— Это центр Вселенной. Помнишь? Спирали означают пуп матери-Земли…

Я остановила ее жестом:

— Ой, не надо! В тот день я оторвалась от этого пупа навсегда.

— Э-эй!.. — Она улыбнулась и помахала ручкой. — Доктор Кант.

По части старомодной наружности доктор Тулли Кантуэлл побил все рекорды среди остальных учителей. Зализанные назад волосенки смешно смотрелись на фоне румяного лица. Он направился к нам через толпу. Официально он числился врачом спортивных команд школы «Бассет-Хай», а неофициально был другом и наставником для ребят — веселый, общительный, одним словом, «свой в доску». На нем красовался трогательный сине-зеленый галстук с фирменной заколочкой «Вперед, гончие!».

Валери поспешила отвернуться.

— Меня тошнит от врачей. И на кой мне тут этот добрячок-здоровячок? Сейчас начнет справляться о моем здоровье.

Она ушла. Доктор Кантуэлл подошел к нам, поздоровался за руку.

— Ну, Эбби, как твое колено?

— Неправильно срослось, а так все в порядке. А у вас-то какой щегольской вид!

— Ну а ты, Эван? — улыбнулся он мне.

— У меня все отлично.

Мы поболтали немного, потом я извинилась и отошла к столу, на который уже подали горячее. Джесси пил. Рядом ребятишки Хэнкинсов нагружали себе тарелки бургерами и картофельным салатом.

Дульси рассуждала с серьезным видом:

— Ну и что, что у инопланетян кислотная кровь. У «боргов» есть щиты.

Я взяла себе тарелку.

— Тут я с тобой согласна, детка.

Малышка показала брату язык.

Крошка Хейли тоже пыталась обслужить себя сама. Печеные бобы в итоге шмякнулись на пол.

— А если ящеры нападут на моих малюток пони, то пони победят, потому что они волшебные.

Я взяла у нее тарелку и протянула салфетки. Она тут же присела на корточки и принялась собирать салфеткой бобы, но только размазала их по земле. Я поспешила пресечь это безобразие и посмотрела на Джесси:

— Ты не видел Томми?

Джесси кивнул в дальний конец лужайки:

— Он занят расследованием убийства. По-моему, даже чуточку не в себе.

Крошка Хейли запустила пальчик в картофельный салат у себя на тарелке.

— А кто победит, если Бесконечность вступит в схватку с Гуголплексом?

Мы с Джесси обернулись.

— Бесконечность, — ответил ей Джесси.

Она покачала головой:

— Нет, Гуголплекс. Бесконечность, конечно, больше, но у нее только восемь. А Гуголплекса в десятки и даже сотни раз больше. Гуголплекса не поборешь, он мощнее.

Мы с Джесси недоуменно переглянулись.

Крошка Хейли облизала пальчик.

— А у меня есть маленькие пони. Целых семь штук!

К нам подошли две женщины.

— Говорят, ее мучили. Чуть ли не ритуальное убийство. — Они покачали головами. — Не иначе наркоманы.

Сердито глянув на них, я увела Хейли от стола. Джесси позвал Дульси и Трэвиса искать местечко, где можно присесть. Когда я вернулась прибрать за Хейли, мимо прошел Томми. Он сосредоточенно и энергично жевал жвачку. Глаза успели покраснеть.

— И как ты еще держишься? — удивилась я.

Он задрал рукав и показал мне две нашлепки никотинового пластыря:

— А вот как. И нечего спрашивать.

— Извини.

— Тут, видите ли, у каждого своя версия. Наркоманы. Банда. Сатанисты. Сексуальный маньяк. Двое уже спрашивали, намерены ли мы арестовать мужа Келли, а Скотти, между прочим, пахал всю ночь во вторую смену на базе. Его не было в городе, когда это произошло. — Он надвинул пониже шляпу. — Скорее всего ритуальное убийство.

— Да, я уже слышала такую версию.

Через двор его окликнули какие-то люди:

— Чанг! А правда, что этот изувер написал на стене послание кровью?

— Ну вот, видишь? Нет, я, пожалуй, пошел.

— Не надо им было подавать пиво так рано.

— Да уж. Ты давай будь осторожней. Ладно? — Он подмигнул подошедшей Валери. — И не ссорьтесь, девочки. Будь осторожна, Вэл.

— Ты душка, Томми… — Она потягивала воду через соломинку, глядя ему вслед.

— И как это получилось? Вроде бы нормальный парень, а докатился до такой гнусной работенки.

— Прости, не поняла.

— А чего не понимать? Он же полицейский. Они носят с собой рацию и всякие там диктофоны. Могут записать на пленку твой разговор, а ты и знать не будешь. — Валери снова отпила через соломинку воды и прибавила: — Наверное, я рассуждаю как параноик.

— Да, есть немножко, — согласилась я и подумала: «Немножко — это мягко сказано».

— А у меня, выходит дело, еще осталось время попичкать себя таблетками. Пока другие-то мрут, — попробовала отшутиться она.

Ее черный юмор был тяжел, как кочерга из камина. Может, он нужен ей, чтобы держать людей на расстоянии?

— Тринадцать наших одноклассников! Нет, ты представляешь, Валери? Мы же побили все статистические рекорды! — сказала я.

— А все проклятый Чайна-Лейк! Дерьмовый городишко! — Она окинула меня насмешливым взглядом: — Ну, ты-то у нас здорова, так ведь?

— Да. Как стадо маленьких пони.

Из-за соседнего стола к нам долетел веселый гогот. Там Стэйси Уилкинс и Бо Краузе накачивались пивом, попыхивая сигаретками. Нас они не видели, потому что стояли спиной. Бо стряхивал пепел прямо в тарелку.

Нам был слышен их разговор:

— …нет, а ты помнишь, у него ведь была своя девчонка. Только от нашей королевы ему отвертеться не удалось — уложила как миленького!

Стэйси заржал:

— А вот я бы не дался. — Он похлопал себя ладонью по груди, кажется, пытаясь прогнать спазм или икоту. — У меня все-таки вкус более взыскательный.

У меня потемнело в глазах. Так и захотелось врезать той самой чугунной кочергой. Но я просто досчитала до десяти, чтобы успокоиться. Какой смысл обижаться на этих доморощенных остряков или, хуже того, отдуваться по их милости в суде?

Валери поставила свой стакан.

— Что это вы там такое лопочете, дебилы?

Они обернулись и изумленно уставились на нас.

— Насколько я помню, вы-то свои пиписьки не могли нащупать даже с микроскопом. Так и остались заторможенными на всю жизнь. — Она повернулась ко мне с довольным видом и протянула листок с телефонным номером и электронным почтовым адресом: — Не пропадай.

Бо и Стэйси, потупившись, разглядывали свои пивные кружки. Я улыбнулась Валери и сказала:

— Ну спасибо тебе, примадонна. Здорово ты их отделала.

Она тоже улыбнулась, немного понуро и все же победоносно.

— Комплимент? От тебя? Все, я могу считать, что моя жизнь удалась.

Сиси Лизэк сидела в своей машине, наблюдая, как остальные подтягиваются в досуговый центр на пикник. Она сидела в машине с тех пор, как уехала из полицейского отделения. То есть всю ночь. Даже глаз не сомкнула. Просто не могла заставить себя открыть дверцу и выйти.

Ведь на этом пикнике ее замучат вопросами. Что она испытала, когда нашла Келли? Как та выглядела? Что он с нею сделал? Духота в машине была невыносимой — прямо-таки сдавливала грудь. А что она им скажет? Что увидела и что пережила? Да они же начнут шарахаться в стороны! Рассказывать про это месиво? Про эту рубленую колбасу? Про блестящие окровавленные трубочки, источающие смертный смрад? Она заткнула себе рот, сдерживая рвоту. Глаза защипало.

Автомобиль Уолли стоял на другом конце стоянки. Когда он подъехал, сердце Сиси забилось чаще. Она была уверена, что Уолли подойдет успокоить ее, скажет что-нибудь утешительное своим веселым, внушающим надежду голосом. Но из машины высыпался его многочисленный выводок, эти белобрысые чертенята, все как один похожие на мать. Уолли махнул рукой на досуговый центр, велел им помочь «мамочке» и забрать у нее рюкзак и тут же подхватил Эбби под руку. В сторону Сиси он даже не посмотрел.

Она включила двигатель и, нажав на газ, вырулила со стоянки. Дорога впереди казалась размытым пятном от навернувшихся на глаза слез.

Ей снова вспомнилась Келли, распростертая на спине, с задранной до пояса юбкой и разорванной на груди блузкой. Из пупка торчал большой разделочный нож. И кишки. Землисто-серые, кровавые, похожи на жирных скользких червей. Смердящий дух потрохов, экскрементов и какой-то химии был нестерпим. Сиси закрыла рот рукой, чтобы сдержать рвотный позыв. Но плакала она даже не из-за этого.

Ехать домой она сейчас не могла, во всяком случае одна, поэтому отправилась прямиком на работу.

Там она немного пришла в себя, как-то даже собралась и почувствовала себя в безопасности. День был воскресный — тишина и покой. К тому же здесь все напоминало об Уолли. Она включила кондиционер и музыку. Музыка умиротворяла. В первом смотровом кабинете на стойке лежали на подносе инструменты. Она аккуратно разложила их в рядок по калибру.

Ноги Келли были раздвинуты, бедра с внутренней стороны исполосованы в сплошное месиво — начиная от колен и выше. Будто ее разодрали когтями.

Инструменты на подносе были стерилизованы, но их вид показался Сиси недостаточно свежим. Она нашла кусок марли и принялась натирать их до блеска.

Когти. Как будто бы звериные когти. Но ведь не зверь насыпал на раны Келли кристаллы «Драно» и наблюдал, как едкий щелок сжигает ее раскромсанную плоть. И не зверь надругался над ее гениталиями. И не мог зверь вставить в рану на животе воронку и высыпать туда остатки едких кристаллов.

Она снова закричала, но на этот раз это был немой крик. Склонившись над раковиной, Сиси прикрыла рот, сдерживая рвоту.

В этот момент в дверь постучали.

— Здравствуйте!

Женский голос, нечеткий и неуверенный. Сиси сплюнула в раковину и подошла к столу. Пломбировочный крюк так и остался у нее в руке.

— Чем могу помочь?

Когда посетительница подошла ближе, Сиси поняла, что это не женщина, а мужчина, просто с таким писклявым голоском. Ладонью он держался за щеку.

— Извините, если напугал вас. Доктор Хэнкинс велел мне ехать сюда и сказал, что сам уже будет здесь.

— Вот как?!

Голос у него был тихий, сдавленный, и Сиси поняла, что тому причиной — зубная боль. На нем была их фирменная школьная бейсболка с эмблемой в виде зеленого отпечатка лапы, в каких все явились сегодня на пикник.

— Пломба у меня вывалилась, — пояснил он. — Болит страшно, сил нет.

— Так вы из досугового центра? — спросила Сиси.

— Да. Я Робин Кляйстерс.

Сиси нахмурилась, пытаясь припомнить, кто это такой.

— Я вас наверняка знаю. Да?

— Я был студентом-практикантом в классе Антонии Шепард. А здесь я с Леном Брадовичем.

В голове Сиси начало проясняться. Лен Брадович играл за школьную баскетбольную команду. Долговязый, с нежными белыми ручками, он, помнится, ни разу не удостоил ее взглядом, и бросок у него был как у девчонки. Так-так, интересно… А этот Робин Кляйстерс недотягивал даже до среднего роста, просто метр с кепкой. Женственное, вечно надутое личико с остренькими скулами, и эта дурацкая панковская стрижка. Ну да, точно! Она еще тогда, помнится, заподозрила Лена в неравнодушии к собственному полу. И вот теперь сюда является этот женоподобный мужичонка, которого Лен, видать, все-таки подцепил.

Глаза у него были темные, большие — словно один сплошной зрачок. Вот ведь какие неженки эти «педики». Совсем, видать, неспособны терпеть боль. Он пощупал себе лоб тыльной стороной ладони.

— Вы уж меня извините. Я всегда ужасно нервничаю в зубном кабинете. Может, вы меня осмотрите? Хотелось бы закончить с этим побыстрее.

Сиси изобразила на лице дежурную рабочую улыбочку — серьезную и деловитую.

— Давайте все же подождем доктора Хэнкинса. Или я могу позвонить ему и уточнить, когда…

— Ну, пожалуйста! — Глаза его опять вытаращились от боли. — Он же сказал, что будет здесь, а самого нет. И Лен меня ждет. Я обещал ему вернуться на пикник как можно скорее.

Ишь ты, сладкая парочка! Действительно педик. И сумочка какая-то бабья. Нормальные мужики с такими не ходят.

— Ну хорошо. — Она жестом пригласила его пройти.

В смотровом кабинете Сиси указала ему на кресло и похлопала по плечу — так она обычно успокаивала пациентов. Он вздрогнул. И она тоже. Под мешковатой рубашкой оказались твердые, прямо-таки каменные мышцы. Она надела маску-очки, натянула тонкие резиновые перчатки и подвинула к себе поднос с инструментами. Но пациент не сел в кресло.

Сиси снова жестом пригласила его сесть и включила смотровую лампу.

— Будьте любезны, мистер Кляйстерс, присаживайтесь. Ведь мы сможем вылечить ваш зуб, только если вы откроете рот.

Она коснулась его спины, подталкивая к креслу. Но он вдруг вывернулся, схватил смотровую лампу и двинул ей по подбородку.

От удара голова Сиси откинулась назад. Какого черта?! В ужасе глядя на Кляйстерса, она схватилась рукой за рот и обнаружила, что прикусила язык.

— Ах ты, вонючая уродка! — взвизгнул тот и с размаху ударил ее по лицу.

Очки слетели, и Сиси упала прямо на поднос с инструментами.

Он стоял неподвижно, глядя на нее своими черными глазами.

Сиси схватила с подноса острую кюретку и, не раздумывая, вонзила ему в грудь.

Он дернулся, но взгляд остался твердым и неподвижным.

— О-о! Сопротивляемся? Ну что ж, это даже хорошо.

Кюретка торчала из его груди. На рубашке выступило кровавое пятно. Но он не обращал внимания на кровь, даже не поморщился и расстегнул молнию на сумке.

Сиси бросилась к двери.

Стрела электрошокера вонзилась ей в спину, полностью обездвижив, от волос до кончиков пальцев. Перед глазами все побелело. Комната заходила ходуном, и Сиси с грохотом рухнула на пол.

Уже лежа она услышала характерный звук — это Кляйстерс надевал резиновые перчатки.

Он приподнял зубоврачебное кресло и немного отодвинул назад. Яркая лампа светила Сиси прямо в лицо. Ее руки и ноги были привязаны к подлокотникам электропроводом.

Кляйстерс навис над нею. Он больше не морщился от зубной боли и оставался абсолютно спокоен. Теперь она поняла, что это вообще был не Робин Кляйстерс.

— Ну что, начнем?

Она услышала звяканье металлических инструментов, потом увидела у него в руке самый острый. Острый и изогнутый серпом. Мучитель придвинулся ближе и навис над нею.

— Нет! — вздохнула Сиси.

Он повернул ее голову набок. В другой руке у него она увидела электрошокер, сделанный в форме обычного пистолета, только вместо дула торчали контакты. Он приставил их к ее векам.

— Не рыпайся!

Она чувствовала запах талька и латекса. Острый серповидный наконечник инструмента коснулся ее губ. Во рту болел прикушенный язык. Кляйстерс придвинулся ближе. Маленький металлический серп вонзился в нижнюю губу, оттянув ее вниз.

— Больно? — спросил он.

— Хватит! Не надо!

Он внимательно наблюдал за ее лицом, потом проткнул губу насквозь и потянул ее на себя, словно форель, попавшуюся на крючок.

— Ну-ка, скажи, теперь больно?

Она закричала, и тогда он снова включил электрошокер. Перед глазами у нее все побелело, и она, дернувшись, застыла.

А он продолжал дергать ее за проткнутую губу крючком, открывая и закрывая рот, словно застежку-молнию. Она чувствовала вкус теплой крови, разорванной плоти и онемение во всем теле.

Он провел окровавленным инструментом по ее щеке, следуя за ним безумным взглядом. Острый, как коготь, инструмент полз вверх по лицу, оставляя на нем кровавую полосу.

Кляйстерс был крайне сосредоточен и увлечен.

Взявшись двумя пальцами за веко левого глаза, он оттянул его.

— Ну-ка говори, больно?

Взгляд его был абсолютно бесстрастным. Как у тех парней, про которых рассказывал Уолли. Тех самых, которых нельзя подпускать к стоматологическому креслу и пациентам, потому что эти садисты-дантисты получают наслаждение от своей работы. И вдруг исполненный ужаса стон вырвался из ее груди, потому что она только сейчас поняла, что Уолли не придет сюда. Ни он, и никто другой.

Ее разорванные губы и прокушенный язык шевельнулись.

— Нет!

И тогда острый инструмент вонзился ей в глаз.